Жизнь Карла Великого соткана из мифов и истины. Говоря словами Пьера Бурдьё, судьба Карла Великого это «биографическая иллюзия». Поэтому новая биография

Вид материалаБиография

Содержание


Озабоченность о внутреннем устройстве империи и проблемах воинского призыва
Подобный материал:
1   ...   52   53   54   55   56   57   58   59   ...   79

ОЗАБОЧЕННОСТЬ О ВНУТРЕННЕМ УСТРОЙСТВЕ ИМПЕРИИ И ПРОБЛЕМАХ ВОИНСКОГО ПРИЗЫВА



Пребывание Карла в Дидетховене, неподалеку от одного из мест, связанных с зарождением его рода, вновь отмечено внутриполитическими шагами монарха и раздумьями о будущем королевства франков, высшим проявлением которых стало тщательно подготовленное, не без умысла представленное на визирование папе политическое завещание Карла, датированное 806 годом. Нет сомнения, что этот документ еще ранее был предметом обсуждения между обоими предстоятелями христианства.

Раздел империи в виде ОМзю ге§пошт уже напоминал о себе, о чем свидетельствовало появление в Дидетховене Людовика и Пипина. Карл же находился рядом с отцом еще с осени. Поскольку зимние месяцы исключали возможность военной экспедиции, а приготовления к проведению имперского собрания еще не начинались, эта семейная встреча приобретала особый смысл, выходивший далеко за рамки указа о дальнейших реформаторских капитуляриях. Обсуждение и разработку возникших в ту пору текстов можно проследить лишь на примере важных инструкций для королевских эмиссаров. По своей значимости они не уступают документам 802 года, это придает структурной политике определенную устойчивость и последовательность. В пользу такого мнения говорит то, что в противовес ранним документам не менее двадцати манускриптов донесли до нас эти предписания. Вместе с тем данный факт свидетельствует о значительном расширении и очевидном приросте «документального» административного подхода в условиях общества раннего средневековья, для которого характерным было исключительно устное начало.

Первая инструкция вновь посвящалась урегулированию церковных дел. В ней рассматриваются вопросы богослужебных текстов и церковных песнопений, корректно прописанных наставлений, учета нотариусов и системы календарного расчета пасхальных праздников (пасхалия), а также зависимых от этого праздников свободных искусств, кстати сказать, впервые и искусство медицины. При этом тексты абсолютно в стиле императорской проповеди возвращаются к общеизвестным вещам и уже устоявшимся основам прежних инструкций. Очень точными представляются постановления, которые как новый элемент запрещают (королевским) служителям становиться монахами или монахинями без разрешения короля. Эта практика, очевидно, обескровила крестьянские дворы, а учитывая голод в текущем году, породила серьезные трудности со снабжением королевских дворов. Мирянам запрещено добиваться места благочинного и архидиакона. По каноническому праву случаи кровосмешения подлежат расследованию и наказанию. Никто не заслуживает снисхождения по причине дружеского расположения по сравнению с теми, кому вынесен приговор.

Решающее значение для внутреннего устройства государства франков имеет вторая всеобщая заповедь инструкция. В ее двадцати двух главах как бы отражается общественная проблематика будущей христианской империи. Рассмотрим наиболее существенные моменты. Это религиозно мотивированная позиция монарха, его вера в молитвы и их воздействие, что вскрывает фактическое бессилие Карла, когда в первом предписании говорится: «В случае голода, несчастья, чумы, финансовых неурядиц и всяких прочих бед, не следует дожидаться нашего приказа, – важно немедленно молить Бога о милосердии». И сразу же следует повеление: «В текущем году в преддверии голода каждый по мере сил должен поддерживать близких, ни в коем случае не продавать урожай слишком дорого и ничего не продавать за пределы империи». Предотвращение ростовщичества и экспорта призвано обеспечить нормальное снабжение. Помочь бедным можно через наказание преступников. Обеспечению мира служит запрет на ношение оружия, будь то щит или кольчуга. Необходимо стремиться к установлению справедливого мира через преодоление распрей, если понадобится, то и с помощью королевского суда. А кто нарушает мир после судебного приговора, тот должен лишиться правой руки да еще заплатить за неуважение королевской власти шестьдесят шиллингов. И вновь публичное уголовное право вытесняет возмещение через частные уплаты штрафа.

Важной главой считается обеспечение воинской повинности, которая теперь теснейшим образом увязывается с характером жития и хозяйствования сеньериальной власти. А последняя, в свою очередь, уже настолько переплетается с арендой земли и ленным принципом, что наделы земли (гуфы) крестьянских хозяйств и их размеры играют решающую роль в выборе характера вооружения и формы участия в воинской повинности. Так, каждый человек (homo), под которым следует понимать свободного и одновременно вассала, располагающего двенадцатью гуфами, отправляется в военный поход, имея при себе собственную кольчугу. В случае отказа он лишается бенефиция, лена и арендованного участка земли вместе с кольчугой. Эти детали дают представление об экипировке элитных кавалерийских частей. Они благодаря аренде земли и коммендации были особо тесно связаны с королем, а их материальное обеспечение за счет казны, а также церковных владений увязывалось главным образом с воинской службой. Вместе с тем этот раздел свидетельствует о намечающемся переходе от прежней системы ополчений к средневековому войску, то есть профессиональной армии, что позволяет сделать вывод о так называемой феодализации общества. Впрочем, ни в 805 году, ни после король не был готов отказаться от свободных как важной составной части воинского призыва.

Этот раздел обнаруживает непосредственную, в том числе содержательную, связь с еще одной, значительно более известной главой, посвященной приграничной торговле со славянами и аварами. Фактически же данное изложение – директивы, касающиеся экспорта и торгового эмбарго. Пространственно локальных указаний на этот счет нет ни в отношении товарообмена по крупным водным путям с притоками – Рона, Сона, Рейн, Дунай, Луара или Маас, ни даже в отношении сухопутной торговли, хотя уже в 779 году и повторно в 783 м в капитуляриях были прописаны соответствующие ограничения по торговле оружием.

Однако эти запреты противоречат упоминаемым в литературе бездоказательным утверждениям о тогдашней нехватке железной руды, что не в последнюю очередь привело к застреванию экономики на примитивно архаичном уровне. Целенаправленные положения насчет эмбарго указывают, наоборот, на технологически ремесленное превосходство ружейного производства в государстве франков. В пользу этого говорит прежде всего оснащение кавалерийских эскадронов и военное превосходство континген тов монарха. Так был наложен запрет на продажу щитов и кольчуг в другие государства. Как высоко ценилась кольчуга, следует из предписания, что даже средней руки сеньеры должны были носить с собой эту защитную одежду во время походов под угрозой лишения полученного в аренду имущества. О качестве рубящего оружия дают представление результаты многочисленных археологических раскопок – это прежде всего так называемые ульфбертские мечи (скорее всего здесь идет речь об оружейной мастерской под таким названием), изображенные на миниатюрах рукописей того времени. Впрочем, технологический прогресс, связанный с производством оружия, не ограничивается только этой сферой.

Возрастающее использование мельниц, рабочих приспособлений из железа и прежде всего лемеха плуга указывает на возрастающую потребность в высококачественном металле именно в гражданском секторе аграрного общества. Ярким показателем технического прогресса является также своего рода налог за использование железа. Он возмещался землевладельцам в виде слитков или же готовых изделий, например лемехов плуга, а впоследствии и подков для лошадей.

В Дидетховенском капитулярии 805 года, в котором отмечается обязательный характер упомянутого эмбарго, приводится целый список приграничных торговых центров, расположенных вдоль Эльбы, Дуная вплоть до реки Энс. По этому маршруту осуществлялись основные экономические связи со славянским миром и контакты с аварами. Упоминаются Бардовик, Шезла (не расшифровывается), Магдебург, Эрфурт, Гальштадт близ Бамберга, Премберг в Верхнем Пфальце, Регенсбург и Лорш. Также перечисляются ответственные должностные лица, графы и королевские эмиссары, к примеру, уже упоминавшийся выше Аудульф, де факто префект Баварии, в сферу ответственности которого входили Премберг и Регенсбург, а также Вернер в связи с Лоршем. В контексте этой торговой цепи обращает на себя внимание запланированное Карлом объединение водных путей Рейна и Дуная путем создания ряда водохранилищ. Военная цель такого проекта не вызывала ни малейшего сомнения. Но требовала осмысления его экономическая целесообразность в межрегиональной торговле с юго востоком, заключавшаяся в обмене товарами, на которые распространялось эмбарго, – оружие, шкуры, меха, мед, но прежде всего люди и военнопленные. Вплоть до 1000 года Прага оставалась центром восточной работорговли.

Насколько неэффективны тогдашние требования эмбарго и сколь слаба административная структура, не способная успешно контролировать реализацию подобных запретов, не в последнюю очередь демонстрирует раздел, регламентирующий передачу конфискованного владения нарушившего эмбарго торговца в следующих пропорциях: половина – пфальцу, другая – по долям королевскому эмиссару и доносчику.

Другой раздел содержит инструкции королевским эмиссарам по принесению повторной присяги, причем настолько однозначной ее редакции, чтобы никто не мог ее повторить, за исключением клятвы верности императору и собственному сеиьеру – «только для нашей пользы и на пользу своего господина»!

Более поздние феодальные отношения в своих ранних формах становятся настоящим катализатором формирования государства франков, к которому все чаще прибегает и сам король, чтобы привлечь на свою сторону аристократов, если он не может или не хочет предоставить им высокие должности. Так Карл бывает вынужден требовать для себя своего рода оговорку верности, ограничивая число привилегированных собственной персоной и еще одним господином. Здесь корень последующей, прежде всего в западных регионах империи франков утвердившейся формы преданности (ligesse). Она верность королю ставит превыше всех прочих обязанностей, таким образом пытаясь предотвратить столкновение интересов между короной и вассалами.

Далее текст посвящается борьбе с заговорами. Поскольку ущерб от них очевиден, зачинщик заслуживает смертной казни, а соучастники должны стегать себя плетью и отрубать носы. Если заговору предшествовало принесение клятвы верности, то его участники заслуживают такого же публичного уголовного судопроизводства, как и виновные в клятвопреступлении, за которое полагается отрубание правой руки.

Унаследованная структура общества, зиждевшаяся на принципе повиновения вассалов во главе с королем, стала рассыпаться, затронув прежде всего внутреннюю взаимосвязь короля со свободными (вольными) франками. Данное обстоятельство отражается в разделах, посвященных именно этим свободным, составлявшим основу воинского набора и, по сути дела, всего франкского общества. Все больше представителей этого слоя населения, на который буквального опиралась государственная власть, стремится избежать участия в военных походах, предпочитая связать жизнь со служением Богу в качестве клириков и монашествующих или будучи вынужденными пойти по этому пути, поскольку других смущает их движимое и недвижимое имущество. Но прежде чем сделать этот шаг, они должны были заручиться согласием короля. Фактически персональные обстоятельства уклонения от призыва одновременно требуют социально политического разъяснения, если предписание гласит, что бедные свободные, то есть менее состоятельные, не должны быть объектом давления со стороны более могущественных в целях принуждения их к продаже своей собственности или передаче права собственности притеснителям. Этого следует избегать, ибо тогда их наследники, лишенные средств пропитания, не будут отвечать требованиям королевства, а из за нужды даже могут превратиться в нищих, разбойников и злодеев. Расширение разделенной на две части системы правления базировалось в значительной мере на не всегда добровольном вовлечении свободных дворов в качестве mansus ingenuilis в господствующую систему хозяйствования, вызвав тем самым одновременно изоляцию бедных свободных от королевства. А это, в свою очередь, перекрывало королевству доступ к действенному потенциалу, каковым являлось главным образом участие в воинском призыве и в судебной общине. Таким образом, через раздачу должностей и феодальные отношения королевство попадало в зависимость от руководящих элит в государственной и церковной сферах.

Еще одним широко распространенным злом является изготовление фальшивых монет. Это следует пресекать таким образом, чтобы монеты предписанного веса чеканились и были в обращении только в «нашем пфальце» и других привилегированных местах. Что касается этой весьма деликатной сферы, тут. нередко случались злоупотребления, наносившие ущерб казне. Речь шла прежде всего о нарушении стандарта в весе и содержании металла в монете. Между тем данный запрет опять таки является важным показателем возрастания денежного хозяйства и торговых отношений, о чем свидетельствуют инвентаризационные описи крестьянских работ и сборов, в которых весьма значительная часть услуг обозначена в денежном эквиваленте. Об архаичных, даже «допотопных» формах хозяйствования в эпоху Карла, несмотря на всякого рода ошибочные суждения и оценки, говорить не приходится. Порукой тому служит уже единая валюта в виде серебряного денария, своего рода евро тогдашней христианской Европы.

Большой раздел почти неизбежно посвящается королевскому войску и способам его финансирования. Судя по всему, практическая реализация этих идей стала еще одним основанием для отчуждения свободных от королевства. Так, на 805–806 годы чиновникам было приказано обеспечить взыскание отступных средств за отказ от участия в воинском призыве, невзирая на лица, независимо от лести, давления или подношений в знак благодарности. Исследователи справедливо исходят из того, что регулярные военные походы Карла, как правило, осуществлялись контингентами, сформированными из людей, проживавших в регионах, расположенных по соседству с театром военных действий, или же в районах, откуда до места вооруженных столкновений достаточно легко было добраться по воде или суше. Поэтому наверняка отряды из Аквитании, Южной Алемании или Баварии не участвовали в военном конфликте, развернувшемся в Вихмодии. В любом случае здесь не имели понятия об ополчении, столь характерном для эпохи Наполеона Бонапарта.

Под угрозой применения наказания каждый был обязан участвовать в воинском призыве. Участие, которое не всегда и не везде считалось обязательным, очевидно, могло заменяться уплатой денег. Поначалу, видимо, в отдельных случаях так оно и было. Однако, как и при современной системе взимания налогов и сборов, эта практика закрепилась, поэтому в цитируемых инвентаризационных описях главным образом IX столетия встречается так называемый «hostelecium», то есть налог на военные нужды, по сути дела, оброк или ежегодный сбор, как и прежде, взимаемый с некогда свободных крестьянских дворов. Из этого теперь извлекает выгоду землевладелец феодал, во все большей степени выполняющий свои обязательства в военной сфере путем призыва вассалов.

Возможность отступного также привела к эрозии унаследованной системы правления. Согласно нашему тексту, раскладка налога составляла в общем три фунта, это соответствовало шестидесяти шиллингам или фактически 720 серебряным денариям. Вообще говоря, выходила кругленькая, поражающая воображение сумма, тем более что шестьдесят шиллингов составлял штраф за нарушение королевской юрисдикции. Такого рода раскладка налога или отступного штрафа за неявку по призыву, безусловно, породила злоупотребления – отношение к соответствующим лицам определялось не их фактическими способностями, а строго в соответствии с предписанием, что противоречило принципу справедливости. Такой подход создавал помехи и вообще делал невозможным реализацию работоспособности людей; во имя короля. Поэтому Карл приказывает впредь налагать полную сумму штрафа или взимать отступные только с тех, кто располагает владением на сумму шесть фунтов, «золотом, серебром или в виде кольчуги и железных предметов, цельных кусков ткани, а также верховых лошадей, быков, коров и другой собственности», что одновременно определяет шкалу ценности имущества. Из приведенного списка вытекает недопустимость лишения одежды жен и детей. Если же кто то располагает собственностью на сумму всего три фунта, то выплачивает лишь тридцать шиллингов, то есть соответственно половину положенной суммы. Кто располагает всего более чем двумя фунтами, выплачивает десять шиллингов, а у кого имеется лишь один фунт, с того причитается только пять шиллингов.

Данный раздел также указывает на опасность того, что побуждаемые к участию в воинском призыве или к выплате отступного свободные уклоняются от этой обязанности, предпочитая иное подчинение и служение, или через самоподчинение другому господину или церкви утрачивая свой прежний правовой статус как критерий участия в военном походе. Представления о республиканских началах, всеобщем благе, о государстве как носителе идей сообщества не существовали в сознании того времени. Подобные идеи, зашифрованные на пергаментах весьма ограниченного числа высокообразованных советников Карла, свидетельствовали о прочтении ими старых авторов, а не современных. Особые подходы и интересы, замешанные на эгоизме, напластовывались на реформаторскую политику короля и ставили ей палки в колеса. Она не находила серьезной поддержки среди еще не полностью сформировавшейся администрации, которая ко всему прочему стремилась, как и высшие аристократические слои, к власти и обладанию собственностью.

В представлении двора все еще казались неразделимыми цели государства, обеспечение королевской казны и неукоснительное сохранение казенных владений и прав. В этом контексте следует также рассматривать указания на тогдашнюю практику взимания пошлины как одного из немногих существенных аспектов фискального права в судопроизводстве, причем это известно нам главным образом из документов об освобождении для церковных учреждений. Так, по действующей инструкции, с торговцев разрешается взимание только старых и, следовательно, справедливых пошлин «как с мостов и паромов, так и на рынках». Равным образом получение этих пошлин допускается только там, где взамен транзитному торговцу может быть оказано содействие, например паромная переправа или пользование мостом. Кстати сказать, пошлину можно требовать только от купцов как своего рода налог с оборота, в то время как другие, «которые без цели торговли продают свой товар, переходя от одного дома к другому, например, предлагают зерновые запасы в амбарах, или пфальцах или служивым в походе, от этих пошлин должны быть избавлены». В спорных случаях, которых из за финансовых проблем везде и повсюду было более чем достаточно, соответствующий вопрос передается на рассмотрение королевского суда.

В восьмидесятые годы прошлого столетия заставили заговорить о себе еще два текста капитуляриев эпохи Карла. Один из них по праву связан с Дидетховенскими инструкциями 805 года. И этот текст с его не менее чем сорока тремя разделами является составной частью крупных реформаторских капитуляриев имперского времени, хотя во многих фрагментах есть ссылки на «Общее увещание» 789 года – своеобразный «Основной закон» Карла. «Мир и согласие» – это опять таки основные идеи данного документа. Он как бы целомудренным и натуральным образом воспроизводит голоса участников, особенно епископов, а также и самого монарха в виде «личной реакции», по удачному выражению Гансхофа, которому удалось раскрыть эту форму «возражения» еще в конце крупного реформаторского капитулярия 802 года.

Документ носит в основном церковный характер. Когда в канву повествования вплетается светская материя, создается впечатление, что к нам неожиданно обращается сам Карл, тем более что на передний план выдвигается правосудие как центральная задача королевства.

Из обширного указа необходимо выделить некоторые элементы: вопросы веры и проблемы порядка определяют первую часть, а также вопросы этики и политической морали, к примеру алчность и зависть. Так, христианская любовь к ближнему (саritas) объявляется матерью всех добродетелей, «без нее не может быть мира и согласия». Содержится требование защиты «гостей» и паломников, а также бедных, вдов и сирот. Слышится интонация императора, когда повторно заходит речь о запрете пьянства и игры в кости. Прослеживается указание королевским эмиссарам: «Необходимо проявлять максимальную тщательность, предписывать, увещевать и исправлять в духе того, что сказано в наших капитуляриях. А прочее, что вы сочтете необходимым на месте, вам надобно изменять и нам об этом сообщать». К чему все это? Монарх резюмирует: «Чтобы все совершенствовалось для нашего небесного вознаграждения пред Богом и для нашего вечного спасения славы». Послание монарха Гербальду, епископу Льежскому, также связывает предписание трехдневного поста с усилиями по преодолению нынешнего голода как действенное средство от превратностей времен.