Выпуск 2 Москва 2011

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 26

ОСОБЕННОСТИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

ЦКК РКП (б) — ВКП (Б) В СЕЛЬСКОЙ МЕСТНОСТИ

в 1920-е гг.

Наш круглый стол очень своевременно посвящен междисциплинарному научному анализу «крестьянского вопроса» и его роли в отечественной истории. Особенно данная проблема актуальна в связи с предстоящей модернизацией России, о которой сегодня много говорят и спорят, в том числе и историки. Основной вопрос — за чей счет будет модернизация, кто ее будет оплачивать. Вполне вероятно, что земельный вопрос вновь окажется в центре дискуссии о том, кому будет принадлежать земля — тому, кто ее обрабатывает, или тому, кто за нее больше заплатит. В этой связи не лишним будет обратиться к опыту подготовки к модернизационному «рывку» в 1920-е гг. за счет нашего крестьянства, в частности, деятельности Центральной контрольной комиссии РКП (б), выполнявшей двуединую задачу — расширение социальной базы партии большевиков на селе и подготовку «репрессивных» методов так называемой будущей коллективизации.

Центральная Контрольная Комиссия (ЦКК) РКП (б), как известно, была образована в конце сентября 1920 г.^¹ на заключительном этапе X Всероссийской партийной конференции (22—25 сентября 1920 г.)^². На этот внутрипартийный орган возлагалась широко не афишируемая задача — изгонять из партии «примазавшихся» к ней, случайных ее членов, ненадежных попутчиков, а также и разочаровавшихся в политике партии коммунистов. Как правило, в рассматриваемый период российское крестьянство с подозрением относилось к представителям новой власти, коммунисты на селе чувствовали себя достаточно неуютно. И для недоверия основания имелись, т.к. лозунг большевиков о том, что земля должна принадлежать крестьянам, тем, кто ее обрабатывает, так и остался ничем не подкрепленной декларацией, земля оказалась в собственности государства. Выясняется, что и ЦКК в своей деятельности примерно до середины 1925 г. не уделяла работе на селе должного внимания^³.

Вместе с тем с окончанием Гражданской войны и партия, и страна приближались к очередному коренному социальному «перелому», обозначенному в советской историографии как политика нэпа. Очень немногие, даже в руководящем составе партии в полном объеме представляли неподъемный характер предстоящих задач. Преодолеть в рядах коммунистов, представителей новой властной элиты, ощущение вседозволенности, ранее оправдываемое политикой военного коммунизма и тяготами Гражданской войны, было непросто. Необходим был карательный орган, своего рода внутрипартийная ЧК, который бы не позволял как отдельным членам партии, в первую очередь руководителям наживаться, злоупотребляя служебным положением, пренебрегать своими обязанностями, расслабляться, «почивать на лаврах».

Архивные документы свидетельствуют о том, что до апреля 1923 г. ЦКК структурных подразделений не имела. Все вопросы рассматривались на заседаниях Центральной Контрольной Комиссии РКП (б), а рабочим аппаратом был Орготдел ЦК партии. После XII съезда партии ЦКК избирала Президиум, Секретариат и Партколлегию. Руководящим органом ЦКК являлся Пленум, который созывался раз в 2—3 месяца. Президиум ЦКК в период между пленумами являлся органом, руководящим всей текущей работой по выполнению директив, данных пленумами ЦКК. Секретариат ЦКК являлся исполнительным органом Президиума ЦКК. Партколлегия ЦКК рассматривала дела о нарушениях членами партии программы, Устава, решений съездов и партийной этики^⁴.

Партколлегия работала под руководством Президиума ЦКК, причем наиболее важные вопросы, а также вопросы, вызывающие разногласия в Партколлегии, передавались на рассмотрение Президиума ЦКК. По мере необходимости секретарем Партколлегии созывались пленумы Партколлегии. Для более оперативного рассмотрения апелляций коммунистов при Партколлегии создавались парттройки, которые состояли из двух членов Партколлегии и одного члена ЦКК в порядке очередности. Наиболее сложные персональные дела рассматривались на секретарских заседаниях Партколлегии, на которых присутствовал секретарь Партколлегии, член Партколлегии, докладчик и технический секретарь. Протоколы парттроек и секретарских заседаний утверждались секретарем Партколлегии.

Практика деятельности как ЦКК, так и контрольных комиссий на местах, в том числе и на селе до настоящего времени изучена недостаточно, вместе с тем она в настоящее время представляет не только научный, но и практический интерес^⁵. Вместо непосредственного механического очищения от разлагающихся элементов контрольные комиссии на местах должны, не превращаясь, как подчеркивалось в руководящих документах, исключительно в судебные органы, стремиться втягивать в борьбу с нездоровыми явлениями всю массу членов партии, на примере отдельных таких явлений поднимать эту массу к противодействию им, мобилизовать широкое общественное партийное мнение против тех или иных болезненных явлений, получающих значительное распространение в жизни организации.

Пользуясь руководящими указаниями ЦКК, контрольные комиссии в своей работе применяли такие практические методы, как открытый разбор дел на широких партийных или ячейковых собраниях, доклады о работе КК, освещение своей работы в прессе и привлечение на заседания троек партколлегий рабкоров, выезды для разбора дел на места, обязательное присутствие при разборе дел привлекавшихся к ответственности коммунистов^⁶.

Материалы, в том числе и опубликованные, показывают, что применение внесудебных методов в деятельности контрольных комиссий успешно развивалось. В первую половину 1924 г., к примеру, общее количество привлеченных комиссиями партийцев снизилось в 1,4 раза. При этом характерно, что снижение это коснулось главным образом членов партии — рабочих и крестьян. Процент привлеченных рабочих уменьшился в 1,4 раза, крестьян в 1,5 раза. Об этом осторожном подходе свидетельствуют и цифры исключенных из партии по разным социальным группам. 1923 г.: рабочие — 27,5; крестьяне — 47,5; служащие — 34,4; 1924 г.: рабочие — 22; крестьяне — 40,1; служащие — 34,2^⁷. Процент исключенных рабочих ниже, чем остальных групп, он понизился сравнительно с прошлым годом; понизился также и процент исключенных крестьян, но он, все же, оставался высоким.

Однако, не обходилось и без ошибок. Зачастую, открыто на глазах у широких масс разбирались дела, либо не имеющие широкого общественного значения, либо такие, исход которых недостаточно был ясен для самой КК и отменялся ЦКК. В процессе практической работы ЦКК пришлось столкнуться с неправильным подходом на местах к взаимоотношениям органов КК и РКИ, с неоднородностью структуры местных КК, пришлось наблюдать ряд случаев мелкой опеки со стороны КК над органами РКИ, загруженности КК разрешением непринципиальных вопросов и неразграничения функций между президиумом и партколлегией. Так, например, в Ферганской области КК не была вовсе организована партколлегия, в Новгородской председателем партколлегии был зам. зав. РКИ. В Царицыне президиум КК почти исключительно разбирал апелляционные дела; в Области немцев Поволжья совсем не было сконструировано президиума. В целом ряде других организаций президиум поглощал почти целиком функции РКИ и партколлегии.

Периодически в соответствии с постановлением XIV партконференции^⁸ ЦКК проводились частичные проверки деревенских партийных организаций, особенно при выявлении в их работе злоупотреблений и при наличии большого количества крестьянских жалоб, сведений судебных органов и ГПУ, сообщавших, что в их составе имеются чуждые и разложившиеся элементы, использующие свое положение в целях личного обогащения, совершающих уголовные преступления, покровительствующие уголовным элементам села, грубо и свысока относящихся к крестьянству и окончательно оторвавшихся от партии^⁹.

Учитывалось, что даже в самых лучших областных и уездных организациях партийная деревенская ячейка живет в большинстве случаев, несколько обособленной жизнью. Это было связано, как правило, с трудностями в поддержании связи с руководящими органами, удаленность от партийного центра, отсутствие коммунистов, имеющих значительный партийный опыт сил, недостаток материальных средств. Главной опасностью считалось то, что деревенские ячейки окружены морем «мелкобуржуазной стихии», что создает почву для уклонов от правильной партийной линии, порождает условия для бесконтрольного, искажающего коммунистическую линию хозяйствования той или иной деревенской ячейки.

Проверка всех ячеек в уезде или в округе разрешалась только с санкции ЦК и ЦКК. В этом случае губкомы и обкомы представляли в ЦК и ЦКК доклад о причинах, вызывавших необходимость проверки всей организации. При проведении проверки деревенских ячеек губком и губКК представляли списки на все проверяемые ячейки в ЦК и ЦКК. Перед проверкой сотрудники контрольных комиссий стремились широко разъяснять, как проверяемым членам ячейки, так и беспартийному крестьянскому населению, ее цели и задачи и порядок ее проведения. Приступая к проверке, члены комиссии проводили специальные закрытое и открытое (с привлечением беспартийных крестьян, батраков, бедняков и середняков) собрания ячеек, на которых освещались задачи и состояние работы данной ячейки. В отдельных случаях созывались собрания беспартийных крестьян, где выяснялось отношение беспартийных крестьян к партячейке в целом и к отдельным коммунистам, недостатки в их работе. Не допускалось превращения этих собраний в судилища, рассматривающие весь без исключения состав ячейки. Члены комиссии имели право выносить постановления об исключении из партии, об исключении на время, о переводе на работу в другие места, об обязательной ликвидации общей и политической неграмотности, объявлять выговоры, ставить на вид и т. д.^¹⁰.

Особенно внимательно члены комиссии подходили к тем коммунистам, которые занимались исключительно сельским хозяйством. Учитывались условия работы, не позволяющие в отдельные периоды выполнять обязанности, а также развенчивался неправильный во многих организациях взгляд, что члены партии — крестьяне не должны уделять серьезного внимания развитию своего хозяйства.

Первый вопрос, с которым столкнулись представители ЦКК в деревне — это вопрос «хозяйственного обрастания». В глазах очень многих идеалом коммуниста в деревне являлся коммунист, который не имеет ни кола, ни двора, гол как сокол и стыдится, если у него есть какая-нибудь собственность. Какие же источники существования такого коммуниста, задавались руководители ЦКК. В период комбедов такие коммунисты получали паек, хозяйства своего не вели, да и не до хозяйства иногда было. Надо было вести борьбу с бандитизмом, надо было быть настороже, постоянно под угрозой восстания, под угрозой нападения на тех, кто по продразверстке обирал сельских тружеников. Кругом были фронты. Поэтому переход к новой экономической политике болезненно переживался в деревне. Сельским коммунистам было труднее приспособиться к новым условиям. За годы гражданской войны собственное хозяйство многих из них пришло в окончательный упадок, и восстановить его крайне оказалось трудно. В такой среде, естественно, вызывал недовольства член партии, который приводит в порядок свое хозяйство.

Поэтому представители ЦКК активно занимались разъяснением иного требования к деревенскому коммунисту, чем в период комбедов, а именно — умению коммуниста заразить своим хозяйственным примером окружающих так же, как он заражал в свое время, в период гражданской войны своими боевыми качествами, своими революционными настроениями, увлекал на фронт, на борьбу с белыми. Новые задачи требовали от деревенского коммуниста, чтобы он личным примером, либо в коллективном хозяйстве, либо в своем единоличном, показывал, как надо переходить к новым формам, к многополью, к травосеянию, к улучшенным культурам, к мелиорации, а когда условия позволяют — к коллективному хозяйству. Поэтому естественно, что при проверке сельский коммунист оценивался и на предмет — нет ли у него «грешков» в прошлом, и что он из себя представляет, как пример для окружающих крестьян.

Можно привести примеры, указывающие на абсолютное непонимание рядом коммунистов-руководителей на селе новой линии партии в деревне. Тут и неправильное зачисление крестьян в кулаки, и заявление волостного организатора по работе с женщинами, что неграмотная крестьянка не может быть избранной в состав сельского совета. Остро стоял вопрос об отношении аппаратных служащих к крестьянам: бросалась в глаза разница в обслуживании рабочих и крестьян. Скажем, имеются в волостном или уездном городке 2 больницы — одна для рабочих, другая — для крестьян. Первая получает на содержание больных 50 коп. в день, вторая — по 15 коп. в день, и почему-то из расчета 25 дней в месяце, т. е. фактически по 13 коп. в день? Разъяснения, что рабочие сами отчисляют на свою больницу, крестьян не устраивает. «Пусть на нас лишнюю копейку наложат, но сделают так, чтобы можно было нормально лечиться».

Регулярные проверки низового советского аппарата свидетельствовали о том, что в сельской местности отсутствует, как правило, организационная работа по проведению правильной партийной линии в отношении деревни^¹¹. В частности, посылают в деревню уполномоченного ГПУ для принятия мер против порубок леса — тот засаживает около 30 крестьян в тюрьму. Ни до порубки, ни после мер к разъяснению крестьянам правил пользования лесом сельские коммунисты не принимают. Или лишают права голоса стариков-казаков, произведенных еще до революции атаманом на традиционном казачьем празднике в хорунжие. Их лишают избирательных прав, записывая в «лишенцы» как «кадровых офицеров». Обидели и самих стариков, и все казачье население станицы. Проваливают крестьяне на перевыборах в сельсовет кандидатов от партячейки — и поделом, т.к. ячейка к перевыборам не подготовилась и кандидаты не пользовались авторитетом на селе. В результате коммунисты занимают положение сторонних наблюдателей — «посмотрим, как без нас будете работать». Утверждают на партсобрании список «беспартийного актива». Одного из лучших председателей сельсовета решают «не считать активом», т.к. был под судом за выпивку самогона. На беспартийном собрании крестьян коммунисты вносят в резолюцию пункт о том, что «все рабочие живут значительно лучше всех крестьян» Беспартийные крестьяне оказываются мудрее партийцев, не соглашаются, считая, что они полгода рабочие, полгода крестьяне — полурабочие, полукрестьяне — не следует им таким образом вносить ссору в рабоче-крестьянскую среду^¹².

Характерно, что до лета 1925 г. по вопросу о том, по каким признакам крестьянские хозяйства относятся к той или иной категории по зажиточности, ясности не было. Не указывалось в отчетности, какие именно крестьянские хозяйства относятся к той или иной категории по зажиточности (середняки, зажиточные, кулаки и т. д.). Для устранения этого недочета, не позволяющего правильно определять происходящие в деревне процессы расслоения, определялись критерии крестьянских хозяйств по зажиточности. Например: середняк тот, кто имеет 2 лошади, 2 коровы и 10 дес. пашни, зажиточный — 3 лошади, 4 коровы, 10 дес. пашни, сельхозмашины и т. д.; причисляемые к кулакам — в данном случае, имеет ли наемных рабочих и сколько.

Переход от методов военного коммунизма к нэпу в деревне совершался гораздо медленнее, чем в городе. Методы раскулачивания, комбедов, исключительных административных мероприятий продолжали преобладать в работе сельских коммунистов. Объяснялось это тем, что в деревенских ячейках гораздо меньший процент пролетариата, чем в городских. Кроме того, на селе накопилось недовольство отдельными деревенскими ячейками. Об этом красноречиво говорят обследования деревенских, ячеек целых волостей и уездов, произведенные комиссиями ЦКК. В руководстве партии сложилось твердое убеждение, что целый ряд деревенских ячеек проводил и проводит настолько искаженную линию, что крестьянство относится с величайшим недоверием ко всей партии, а отчасти и к советской власти, именно из за этой искаженной партийной линии^¹³. А были и такие факты, когда крестьяне относились с недоверием к большой сельской ячейке в 64 человека только потому, что среди этих 64 человек имелись трое коммунистов, относительно которых крестьяне знали, что они взяточники, воры и насильники. По своему крестьяне рассуждали правильно: мы не можем относиться с доверием к партийной организации, которая держит в своих рядах явных преступников, зная об их преступлениях.

От деревенских коммунистов не требовалось, чтобы они обязательно входили в сельскохозяйственные коллективы — коммуны, проверяющие обязаны были выявить, насколько целесообразно их вхождение в такую коммуну. Зачастую ее устройство показывало, что затея неудачная. Поэтому и не ставилось в вину деревенскому коммунисту то обстоятельство, что он не входит в местную коммуну, а ведет единоличное хозяйство. В ЦКК справедлио считали, что вопрос этот чрезвычайно сложен, требует самого вдумчивого, внимательного отношения, неуместен шаблон и совершенно недостаточно требование о том, что коммунисты обязаны поддерживать коллективные формы хозяйства.

Представители ЦКК обращали в ходе проверок особенно большое внимание на политическую грамотность деревенских коммунистов. Но вместе с тем считали, что нельзя предъявлять очень суровых требований к знанию политграмоты, во всяком случае эти требования, по их мнению, должны быть менее строги, чем в пролетарских парторганизациях. Объснялось это тем, что в деревнях нет библиотек, книг, отсутствуют подготовленные лекторы, а руководители школ политграмоты и сами слабо ориентируются в руководящих партийных документах. Политическая отсталость большинства сельских коммунистов обусловливалась их оторванностью от городских центров, а также и социальным составом. Поэтому при проверке политических знаний задача состояла не столько в наказании тех, кто вступил в партию, оставаясь политически безграмотным, сколько в том, чтобы этим безграмотным в политическом отношении партийцам помочь усвоить минимум политических знаний. Задача в этом случае ставилась очистки партийных рядов от всего негодного, разлагающегося, позорящего партию и одновременно помочь деревенской ячейке выработать в работе четкую линию, обратить внимание на увязку этой работы с комсомолом, на правильные взаимоотношения с сельскими советами, комитетами взаимопомощи, другимих деревенскими организациями.

Сельским партячейкам рекомендовалось не командовать, а помогать советом, руководить с опорой на завоеванный авторитет, а не потому, что они являются органами на местах правящей партии. При этом необходимо было считаться в деревне с посещаемостью партийных собраний. Часто в деревне исключались из организации, как балласт, крестьяне-коммунисты, которые в связи с условиями хозяйствования не могли посещать собрания, особенно в страдную пору в посевную, не уплачивали свевременно членские взносы. Одновременно ставилась задача обратить самое серьезное внимание на коммунисток-крестьянок, т.к их очень немного на селе и они не могли выполнять всех уставных требований. Не меньшее внимание требовалось уделить членам и кандидатам в члены РКП (б) — бывшим красноармейцам и краснофлотцам.

Надо отметить, что проверки проводились со всей осторожностью и вдумчивым подходом, им не придавался характер специальной кампании в масштабе уезда и или губернии. При этом тщательно проверялись все имеющиеся факты, старались избегать поспешного обобщения данных по нескольким ячейкам на весь уезд, для проведения этой работы подбирали опытных партийных сотрудников, знающих деревню, учитывающих особенности деревенских условий и конкретную обстановку.

Еще в апреле 1923 г. по решению XII съезда партии ЦКК и НК РКИ были объединены в единый контрольный орган — ЦКК-РКИ.

В положениях о Центральной Контрольной Комиссии определены ее основные задачи и структура^¹⁴. Положения о ЦКК утверждались съездами партии (Оргбюро ЦК ВКП (б) от 7.VI.1926 г. пр. 35). В частности, резолюция XIII съезда партии, устанавливая новые задачи и расширяя объем деятельности контрольных комиссий (КК), специально останавливается также и на методах их работы^¹⁵. Отмечается в документе назревшая необходимость перехода КК в новых условиях работы от методов преимущественного применения карательных мер воздействия к методам углубленного изучения нездоровых явлений в жизни партии, разработки мероприятий и проведения длительных кампаний партийно-воспитательного характера, способствующих изжитию причин, лежащих в основе болезненных процессов в партийных организациях.

В области работы партколлегий КК не должны превращаться исключительно в судебные органы по разбирательству нарушений партийного устава и коммунистической этики. Они должны систематически изучать болезненные явления в партии как в идеологии, так и в организационной практике и быте членов партии. На основании этих рекомендаций КК должны разрабатывать мероприятия совместно с парткомами по устранению условий, вызывающих эти болезненные явления в своей практике применять преимущественно перед наказанием меры партийно-воспитательного характера, в особенности по отношению к членам партии из рабочих и крестьян, принимая во внимание культурный уровень членов партии, условия их быта, национальные особенности и прочее.

Институт уполномоченных контрольных комиссий был введен циркуляром ЦК и ЦК, принятым в декабре 1923 г. для усиления «вертикали» партийной власти. Предусматривалась необходимость выдвижения уездными партийными комитетами уполномоченных из числа «наиболее авторитетных товарищей с большим партийным стажем», которые должны были не только вести расследования, но и информировать КК о болезненных явлениях в организации.

Материал о работе уполномоченных, имеющийся в документах ЦКК, говорит о том, что КК на местах недостаточно обращали внимание на положение работы уполномоченных и, за редким исключением, шли по линии наименьшего сопротивления, т. е. или совсем не имели уполномоченных на местах, или почти ничего не делали, чтобы создать институт уполномоченных^¹⁶.

В частности, в Курской губернии уполномоченных КК укомы загромождали чисто технической работой по подготовке дел о проступках членов партии. За недостатком времени уполномоченные совершенно не входили в изучение болезненных явлений в организации^¹⁷. В Калужской губернии работа уполномоченных также была поставлена плохо, вследствие их перегруженности всякими другими заданиями укома. В Орловской губернии слабая работа уполномоченных объяснялась перегрузкой их укомами делами мелочного характера, а также и тем, что по своей квалификации они не подходили к этой работе. В Пензенская губернии уполномоченные работали слабо в виду их перегруженности основной работой. Такое положение дел с институтом уполномоченных приводило по существу к тому, что фактически на местах работу по привлечению членов партии к партответственности проводили укомы, пересылая дела исключенных и апеллирующих товарищей в губком, откуда они попадают в губКК на предварительное заключение. А так как по техническим причинам в среднем до 50% исключенных и привлеченных присутствовать на разборе своего дела не могли, то губКК приходилось в большинстве случаев присоединяться к мнению укома. Однако были редкие исключения, когда КК руководили работой уполномоченных, а укомы сами освобождали их от основной работы. Уполномоченные вызывали к себе с объяснениями всех обвиняемых, это давало им возможность правильно подойти и разобрать дела, и этим самым они разгружали работу партколлегии, чем придавали аппарату больше организованности.

В связи с этим перед январским (1925 г.) Пленумом ЦКК был выдвинут вопрос об организации окружных и уездных КК и о создании уездных парттроек. Плохая работа уполномоченных мотивировалась, главным образом, их перегруженностью другой работой по партийной и советской линиям. В результате ЦКК в своем циркуляре от 14 февраля 1925 г. подтвердила целесообразность организации окружных КК, но каждый раз с разрешения ЦКК, однако высказалась против организации уездных КК, признавая ее принципиально нецелесообразной. Что касается уездных парттроек, то ЦКК высказалась против их организации, т.к. опыт показал, что тройки имеют определенное стремление превратиться в уездные КК. Циркуляром ЦКК вновь подтверждалось, что «для связи органов КК с местами, а также для успешного проведения работы КК необходимо закрепление и качественное усиление института уполномоченных» и признано целесообразным, чтобы уездными уполномоченными были члены губернской КК.

Укомам в связи с этим рекомендовалось проникнутся важностью работы уполномоченных и освобождать их от добавочной работы, если при этом их основная работа также не будет связана с большой загрузкой, то уполномоченные и в рамках циркуляра ЦКК справятся со своей работой. Одним из необходимых условий при этом считалась известная партийная квалификация уполномоченного. Таким образом, губернским КК ставилась задача выделить членов губКК уполномоченными на местах и договориться с укомами о необходимости разгрузить их от всякой добавочной партийной и советской работы; усилить руководство работой уполномоченных путем заслушивания их докладов на пленумах КК, а также, по мере возможности, организацией периодических совещаний уполномоченных для обмена опыта. Их работа не должна была ограничиваться только проведением расследований по поручаемым им губКК делам, а должна была распространяться на все дела по привлечению членов партии к ответственности, попадающие в укомы. В связи с значительным числом исключаемых в некоторых губерниях из партии крестьян, КК рекомендовалось измененить методы подхода к ним в сторону усиления предупредительно-воспитательных мер воздействия. Работа уполномоченных, как это следует из архивных документов, не должна была ограничиваться следовательской работой по партийной линии. «Уполномоченные, связанные тысячею нитей с жизнью, должны быть в полном смысле этого слова теми щупальцами, которые губКК запускают глубоко в жизнь мест, и давать губКК самую свежую, точную и правильную информацию о всех как положительных, так и отрицательных явлениях, наблюдаемых ими на местах»^¹⁸.

Таким образом, можно констатировать, что деятельность ЦКК РКП (б) в первые годы существования советского государства была направлена в том числе и на расширение социальной базы властных структур. Одновременно в партийных структурах накапливался и материал, в первую очередь, персонального характера, о поведении сельских коммунистов в реализации установок из центра, их готовности следовать «генеральной линии партии», в том числе и в предстоящей коллективизации сельского хозяйства страны.

Blog

Власть» иИнститута социологии ран (12 ноября 2010 г.) Научный проект «народ и власть: История России и ее фальсификации» Выпуск 2 Москва 2011

Содержание