История

Вид материала

Документы

Содержание Finis et gloria Deo.

Подобный материал:

• Рабочая программа дисциплины «история востоковедения в россии», 460.24kb.
• Планирование 10 класс Преподаватель Гуржий Ю. А. Всеобщая история и история россии, 444.08kb.
• История Таллинна История Таллинна история Таллинн, 101.19kb.
• История история России Соловьев, 43.79kb.
• Программа минимум кандидатского экзамена по курсу «История и философия науки», 120.67kb.
• Программа минимум кандидатского экзамена по курсу «История и философия науки», 123.9kb.
• -, 268.16kb.
• Программы кандидатских экзаменов «история и философия науки» («История науки») «Науки, 50.92kb.
• Четыре проекта: Удача, Святость, Воинство, Цивилизация, 629.53kb.
• -, 534.86kb.

всеми своими поступками и словами выражаю­щий истину,” способны дать основание не только папскому догмату о непогрешимости, но даже превзойти его, ибо говорят обо всех поступках и словах патриарха, а Римский догмат лишь ex cathedra.

Что патриарх Фотий не развивал лишь теории о высоте власти патриарха Константинопольского, а, повидимому, про­водил свой взгляд в жизнь, — об этом могут свидетельствовать такие факты. Император Василий I, лежа на смертном одре, подозвал к себе сына Льва и учителя своих детей Стилиона и сказал им: “бойтесь Фотия, Сандаврена и их клевретов: они увлекли меня в бездну своими обманами” (Ibid., 372). Слова эти очень неясны, но, во всяком случае, они говорят не о добро­детелях Фотия, а о каких-то его кознях. События ближайшего будущего, может быть, дают нам ключ к пониманию их в определенном направлении. Вступив на престол, Лев VI удаляет тотчас же Фотия с патриаршей кафедры, как чем-то опасного человека. Он возводит на кафедру своего младшего брата Стефана (886-893 г.), желая как будто бы хоть на первое время прибрать патриарший престол к своим рукам.

Не только не менее, но даже более ярким выразителем папистических стремлений на Востоке явился патриарх Михаил Керулларий (1043-1058 гг.). Патриарх Михаил держал в своих руках, по выражению Псёла: “дела Божеские и человечес­кие.” Для характеристики Михаила Керуллария важна со­ставленная, но не произнесенная речь упомянутого М. Псёла — это обвинение Михаила Керуллария, низложенного импера­тором Исааком Комненом: “Я обвиняю архиерея в том, что ему не следовало... вмешиваться в государственные дела и заботиться о выборах царя... Он сделался тираном в отноше­нии к двум царям (Михаилу VI Статриотику, 1056-1057 г., и Исааку Комнену 1057-1059 г.) чтобы утверждать державу и дворец за собою.” По свидетельству Иоанна Скилицы, историка XI-го века, младшего современника Михаила Псё­ла, недовольный иногда царем (Исааком Комненом) Ми­хаил Керулларий говорил: “Я тебя, печка, сложил, я тебя и разломаю.” Он решил надеть на себя даже пурпуровые сан­далии. Он говорил, что между священством и царством нет никакой разницы, или очень малая, а в более ценном священ­ство может быть даже и выше стоит и большего почтения требует, чем царская власть (Кедрин, писавший в XII в. повторивший в своем “Συνοψις ιστοριων” Скилицу — у проф. Суворова. Восточный Папа, стр. 90).

Если первую задачу своей программы Константинополь­ский патриарх решил успешно, хотя и искусственно и не на христианском пути, способом разрыва отношений со своим несговорчивым примасом: то при выполнении второй задачи, Константинопольского патриарха постигла полная неудача. Попытки Константинопольского патриарха стать не только рядом с Византийским царем, но даже и выше его — нужно рассматривать, как явление не типичное для него, а эпизоди­ческое, при таких волевых и талантливых лицах, как Фотий и Михаил. Обычный же тип жизни сложился так, что царь властвовал — иногда деспотически — над патриархом, и Ви­зантийская Церковь всегда считалась цезаропапистической.

Для того, чтобы разрушить средостение, воздвигнутое между иудейским и языческим миром, в виде закона Моисеева, и для того, чтобы искупить человеческий род, сходил на землю Христос. Но что нужно для того, чтобы прекратить раскол в единой Церкви Христовой и призвать все к единению?

Но пропасть между Восточной и Западной Церковью вы­рыта руками человеческими и ими же должна быть и засыпана.

Занимаясь вопросом о соединении Церквей, несравненное большинство богословов православных останавливается на мысли, что Римская Церковь должна возвратиться в своем учении, в своих верованиях ко времени до разделения Цер­квей (Проф. В.А. Соколов “Богословский Вестник” 1904 г) — и тогда только можно говорить о соединении

Нельзя не заметить с первого взгляда, что подобное воззрение отличается теоретическим, безжизненно-механическим характером, отнюдь не свойственным живой жизни. Какая сила может поворотить историю на 9-10 веков назад? Мысли­мо ли это? Когда речь идет о живом явлении, то всякие по­желания о возвращении назад представляются неимеющими значения. Никакая сила не в состоянии оттеснить, отодвинуть жизнь на десятки веков назад. Вопрос может быть лишь об изменении принципа жизни, а не о фактах, порожденных жизнью.

При каких условиях, положениях и на каких принципах уживались друг с другом Восток и Запад в течение первого тысячелетия?

Дело, конечно, не в различии верований, литургических и канонических действий, обрядовых особенно. Они имели место с самого начала, и в течение целых веков с ними уживались. Несравненное большинство историков и канонистов соглашает­ся с тем, что угроза миру церковному была создана в лице нового столичного Константинопольского епископа. Чрез его быстрый, довольно искусственный, рост, теория о пяти патриар­хах, уже к половине VII в. — ко времени порабощения Востока мусульманами — утратила свой реальный канонический смысл; христианским миром стала управлять не пентархия, а диар-хия: на Западе властвовал папа, на Востоке Константино­польский патриарх подчинил себе порабощенные мусульма­нами патриархии. Между ними началась борьба, кончившаяся не победой одного над другим, а крупной ссорой и разрывом всяких отношений.

Собственно вопрос о каноническом примате Римского папы решался и решается легко и бесспорно. Для нас это вопрос исторический. Мы можем согласиться с Максом, принцем Сак­сонским, что Римский папа не есть только учреждение латин­ское, а и кафолическое, вселенское, что римский епископ вла­дел особым правом заниматься делами Вселенской Церкви (Смотри “Богословский Вестник” 1911 г. Февраль (2), стр. 322), полученным им, прибавим от себя, не от апостола Петра, но постепенно присвоенным им себе исторически.

Прекрасна и та мысль принца Макса, что одной из главных причин, вызвавших разделение Церквей, было желание со стороны папы навязать Восточной Церкви такую же власть, какой пользуется папа на Западе, как глава всех епископов, с такими ограничениями, что Римский папа имеет свой канони­ческий примат на Востоке, но это не есть какая-то непосред­ственная власть распоряжения; Восточная Церковь вполне автономна, даже в смысле административной власти автоке-фальна. С этим можно согласиться.

Самый трудный вопрос о догматическом примате (Ср. F. Kattenbusch, Протестантский Историк, Orientalische Kirche s. 443. (Realencyklopadie. Hauck В. XIV, 438-467), См. там о Послании Льва XIII и ответ восточных). Кто решает вопросы веры и нравственности? Восточные отвечают __ Вселенские Соборы. Отлично! Однако, несравненное боль­шинство отцов, на Вселенских Соборах, просматривает уже подготовленное или на самом Вселенском Соборе сделанное комиссиями и дает свой consensus, а потом произносится arbitrium. Известно, что Вселенские Соборы почерпали материал для своих рассуждении, формулированных решений у различных отцов и учителей Церкви. Кроме того, история Вселенских Соборов фактами доказывает, что между этими материалами для соборных постановлений — данные, полученные от За­падной Церкви, от Римского папы, в действительности, en realite, играли первую роль, как об этом замечено выше.

Нам представляется возможность полного единения в Апостольской и Вселенской Церкви при помощи единого для Востока и Запада Собора, который должен рассмотреть все допущенное Римскою Церковью, вне общения её с Восточною, как и самый печальный акт громадного церковного раскола. Конечно, организацию такого Собора и ведение дел на нем трудно представить себе, однако, живая жизнь бывает изобре­тательнее, чем бедное человеческое воображение и слабая люд­ская мысль. Решениям того Собора все должны подчиниться.

Западные богословы в полемических настроениях назы­вают иногда Восточную Церковь “фотианскою,” в том смысле, что Фотий формулировал отличия Восточной Церкви от За­падной — и это осталось определяющим на все последующее время.

Нам, славянским народам, нужно бы равняться не по Фотию, а по св. Мефодию и Кириллу. Последние же, хотя и вышли из Константинопольской Церкви в то самое время, когда Фотий находился в борьбе с папой Николаем, однако, решительно не приняли никакого участия в ней. И, когда эта борьба достигла наибольшего напряжения в 866-867 г., когда Фотий созывает “Вселенский” Собор, анафематствует папу, св. Мефодий и Кирилл, теснимые немецким духовенством, ищут защиты у папы, идут в Рим, приносят в дар папе мощи св. Климента Римского, потом долго остаются в Риме; Константан, младший брат, принимает монашество, вскоре заболевает и умирает там же.

Или святые Мефодий и Кирилл ничего не слышали о борьбе Фотия с папой Николаем I — но возможно ли это!? Или они не одобряли её, во всяком случае, не придавали ей значения, как в значительной мере — личной, — и не считали необходимым смотреть на Римскую Церковь и на папу глазами Фотия.


Finis et gloria Deo.

Канун Петрова дня, 28-VI-1931 г. София.

М. Поснов