Российское Библейское Общество Российское Библейское Общество
| Вид материала | Документы |
- 17 18 марта 2011 года Российская социологическая ассоциация, Российское общество социологов,, 27.4kb.
- Российское философское общество, международный журнал социальных и гуманитарных наук, 93.24kb.
- И. Ш. Шифман библейское и античное восприятие мирового порядка, 326.3kb.
- Российское Авторское Общество (рао), осуществляющая свою деятельность в соответствии, 207.7kb.
- Реферат тема : «Современное российское общество и социальные аспекты его развития», 163.62kb.
- Председатель Правления Новосибирского регионального отделения Общероссийской общественной, 229.53kb.
- Уважаемые коллеги!, 65.09kb.
- Аврамов В. В. Теория символа в Ареопагитском корпусе, 108.18kb.
- Уважаемые коллеги, 25.45kb.
- Нп «роупи» Некоммерческое партнерство «Российское общество по управлению правами исполнителей», 2426.46kb.
Причины, приведшие к свертыванию деятельности РБО в 1824-1825 годах.
Свертывание деятельности РБО обычно связывается с опалой Голицына. 15 мая 1824 г. он «с соизволения государя» сложил с себя звание президента РБО, отказавшись тогда же от должности министра духовных дел и народного просвещения. Характеризуя ситуацию, сложившуюся вокруг РБО, А. Н. Пыпин пишет: «Падение Общества, начавшееся с удаления кн. Голицына, было отчасти следствием грязных личных интриг, отчасти результатом столкновения двух различных взглядов, господствовавших в разных кругах общества, - двух «направлений», объем которых выходил, конечно, за пределы самого библейского вопроса» [18].
Что касается «грязных личных интриг», то под ними Пыпин подразумевает действия другого фаворита Александра I – графа Алексея Андреевича Аракчеева. Он приложил усилия, направленные на смещение Голицына с его постов и подчинение императора исключительно собственному влиянию. Начало 1824 г. стало подходящим временем для интриги против Голицына. Аракчеев нашел себе союзников в лице архимандрита Фотия (Спасского), бывшего тогда настоятелем Юрьева монастыря в Новгороде, и Михаила Леонтьевича Магницкого, попечителя Казанского учебного округа и одного из вице-президентов РБО (с 1819 г.). Следует сказать, что оба указанных лица были ранее облагодетельствованы Голицыным. Однако они перешли в стан его яростных врагов, убедившись в усилении позиций Аракчеева при дворе. Фотий, характеризуемый современниками как «исступленный фанатик», был противником нецерковного мистицизма, к которому, следуя тогдашней моде, тяготел Голицын и некоторые другие светские члены Комитета РБО. Так что с наступлением подходящего момента Фотий стал обличать князя в его «заблуждениях». Магницкий же ранее выступал в роли почитателя Голицына и рьяного приверженца его мистических настроений. В своей библейской активности он доходил до прямого обскурантизма. Известно, что почти все деньги, ассигнованные на пополнение библиотеки Казанского университета, он тратил на приобретение библейских изданий, выпущенных РБО. (Эти книги обязан был читать каждый студент). Но, как свидетельствует история, Магницкий оказался обычным беспринципным карьеристом. С помощью Аракчеева он рассчитывал занять вожделенное место министра народного просвещения, вместо устраненного Голицына. Именно Магницкий проявил невиданную активность и изворотливость для смещения Голицына с постов министра духовных дел и народного просвещения, а также президента РБО. Поводом послужило издание на русском языке с санкции Голицына книги известного немецкого католического проповедника Иоганна Госнера (1773-1858), бывшего в 1820-1824 гг. членом Комитета РБО. Пыпин называет Госнера «не только библейским ревнителем, но и особенно восторженным мистиком, почти сектатором». Книга Госнера «Дух жизни и учения Иисуса Христа», по сути своей совершенно безвредная. Магницкий же представил ее митрополиту Санкт-Петербургскому Серафиму как «дерзкое восстание против русского православия и самодержавия». Митрополит отправился к императору, чтобы добиться от него отставки Голицына с поста министра духовных дел, к которому, впрочем, имел и собственные неудовольствия. Однако своей заветной цели изворотливый Магницкий так и не добился. На место министра народного просвещения (дела Православной Грекороссийской Церкви теперь были изъяты из его ведения) с подачи Аракчеева был назначен уже престарелый, но еще весьма энергичный адмирал Александр Семенович Шишков. Он был давним врагом не столько даже самого Голицына, сколько РБО и дела русского библейского перевода, став теперь главным борцом против них.
29 мая 1824 г. прошло заседание Комитет РБО под председательством уже нового президента – митрополита Серафима, назначенного на должность императорским рескриптом. Впрочем, в это время еще ничто, казалось, не предвещало близкого заката РБО.
8 июня того же года на заседании Комитета митрополит Серафим объявил о «высочайшем соизволении» печатать 1-й том русской Библии в составе Восьмикнижия, т.е. от книги Бытия до книги Руфи включительно. Продолжали выпускаться ежемесячные «Известия о Библейских Обществах». В сентябрьском номере, например, было напечатано сообщение корреспондента Московского комитета РБО о том, что в губернском городе Богородске «из числа экземпляров Нового Завета на одном русском языке, бόльшая часть раскуплена старообрядцами, которые с великим вниманием и радостию читают сию божественную и душеспасительную книгу на природном своем языке».
Это сообщение, попав на глаза Шишкову, вызвало в нем особую ярость, которая побудила его ускорить давно задуманное им выступление против РБО и дела русского библейского перевода.
Политическая звезда Шишкова взошла в 1811 г. накануне войны с Наполеоном. Тогда император, прочитав «Рассуждение о любви к отечеству» Шишкова, выдвинул его на роль государственного идеолога.
В 1812-1814 гг. Шишков занимал высокий пост государственного секретаря, а с 1813 г. (и до своей кончины в 1841 г.) был еще и президентом Императорской Российской академии, которая по образцу Французской академии, являлась высшим учреждением в области отечественной словесности. Занимая должность президента академии, Шишков проявил себя противником перевода Священного Писания на русский язык. В основе его протеста лежала научно необоснованная теория о том, что славянский и русский – являются одним языком, представляя его различные стили: славянский – высокий, русский – простой. «Высоким, – утверждал Шишков, - написаны священные книги, простым же мы говорим между собой и пишем светские сочинения, комедии, романы и проч. <…> Сколь смешно в простых разговорах говорить высоким славянским слогом, столько же странно и дико употреблять простой язык в Священном Писании» [19]. Впрочем, отсутствие в то время в России славянской лингвистики как науки позволяло Шишкову не без успеха пропагандировать свои «филологические фантазии», как справедливо писал о них такой блистательный филолог-славист как Пыпин.
И вот осенью 1824 г., опираясь на поддержку Аракчеева, Шишков начал действовать решительно. С одной стороны, он оказывал давление на митрополита Серафима, а с другой – донимал своими докладами императора. Шишков доказывал императору вредность затеянного им дела с русским переводом Библии, да и с созданием РБО. Он полагал, что цель создания РБО заключалась в том, «чтобы истребить правоверие, возмутить отечество и произвесть в нем междуусобия и бунты». И хотя Шишкову при помощи Аракчеева удалось тогда привлечь на свою сторону слабохарактерного Серафима, Александр I все же не стал окончательно губить свое детище. Тем не менее он дал возможность противникам РБО снизить активность Общества, что в 1825 г. привело к прекращению собраний Комитета РБО. Еще ранее, с ноября 1824 г. перестали выходить ежемесячные «Известия о библейских Обществах». А перед этим, 15 октября, вице-президент РБО и ректор СПбДА епископ Ревельский Григорий (Постников) писал в Москву архиепископу Филарету: «Перевода Библии (митрополит Серафим) продолжать не велит, но мы, однакож, будем продолжать… У нас все еще идет брожение и подозрения не престают» [20]. Как бы то ни было, перевод 1-го тома русской Библии был завершен и окончен печатанием, хотя 7 ноября 1825 г. и последовало высочайшее повеление его «не приводить в употребление вплоть до разрешения». Отделения и сотоварищества РБО продолжали действовать, распространяя на русском языке Новый Завет и Псалтирь.
Закрытие РБО в 1826 году.
Закрытие РБО стало возможным лишь с кончиной Александра I (19 ноября 1825 г.), да и то не сразу. Причем на этот раз инициативу проявил уже не Шишков. В январе 1826 г. Аракчеев оказался в опале с приходом на царствование Николая I. В связи с этим ослабли и позиции Шишкова. Члены Святейшего Синода – митрополиты Санкт-Петербургский Серафим и Киевский Евгений (Болховитинов), пользуясь созданным Шишковым общественным настроением, обратились к новому императору с представлением о передаче всего библейского дела, а равно и всего имущества РБО в ведение Синода.
На это Николай I своим рескриптом от 12 апреля 1826 г. написанным на имя митрополита Серафима повелел, чтобы последний как президент РБО привел «в точную известность все наличное имущество сего Общества, движимое и недвижимое, в домах, землях, книгах, материалах, наличных капиталах денег, повсюду имеющееся» и «со всею возможною точностию и подробностию» донес о сем императору. Заканчивался рескрипт так: «Книги Священного Писания, от Общества уже напечатанные на славянском и русском языке, равно и на прочих, жителями империи употребляемых, Я дозволяю продолжать продавать желающим по установленным на них ценам» [21]. Впрочем, с последним «дозволением» вышло в соответствии с известной отечественной поговоркой: «Милует царь, да не жалует псарь». Очевидно, во избежание общественных настроений, возбуждаемых Шишковым, Фотием и прочими «ревнителями не по разуму» русские, как, впрочем, и некоторые другие библейские переводы в продажу не были допущены.
Согласно Пыпину, изданное к тому времени тиражом в 10 тыс. экз. русское Восьмикнижие увидело свет лишь в 1860-е годы. Однако, очевидно, количество экземпляров этого издания было несколько меньшим. Вскоре они стали библиографической редкостью. В свою очередь Чистович приводит письмо митрополита Киевского Филарета (Амфитеатрова) от 5 января 1857 г., в котором тот сообщает, что в последней половине 1824 или в первой 1825 гг. «верховное духовное начальство нашло необходимым предать огню… на кирпичных заводах несколько тысяч экземпляров пяти книг св. пророка Моисея, переведенных на русское наречие в С.-Петербургской духовной академии и напечатанных Библейским обществом». Вероятно, здесь речь шла об отпечатанных частях первого тома русской Библии, которые, как выше было указано, предполагалось выпустить в составе Восьмикнижия. В связи с этим событиями митрополит Московский Филарет в августе того же 1857 г. отмечал: «Что касается до упоминания Киевским владыкою сожжения нескольких тысяч экземпляров перевода пяти книги Моисеевых, напечатанного Библейским обществом, соглашусь с ним в том, что нельзя сего вспомнить без глубокой скорби. Это темное пятно на том, кто выдумал сию меру и своею необдуманною ревностию увлек других. Но пятно сие не падает на верховное духовное начальство. Св. Синод не составлял определения о сем. В переводе Пятикнижия не было ничего такого, что заслуживало бы такую строгую меру. Он пострадал мученически. <…> Сия несообразность показывает, что дело произведено не по зрелому рассмотрению духовного начальства, а по случайному возбуждению кого-нибудь из тех, на которых Киевский владыка указывал в 1825 году, как на людей не призванных ни Богом, ни начальством» [22]
Указанная в императорском рескрипте ревизия имущества РБО была произведена довольно быстро. 15 июля того же года последовал другой рескрипт, которым все отмеченное имущество, «простирающееся по оценке до 2 миллионов рублей», передавалось в ведение и распоряжение Святейшего Синода. Наконец, 6 апреля 1841 г. вышел уже Синодальный по высочайшему повелению указ «О передаче имущества бывшего Библейского Общества в полное распоряжение Святейшего Синода и о причислении капиталов того Общества к типографским суммам духовного ведомства» [. Подводя итог истории первого РБО церковный историк, профессор СПбДА И. А. Чистович пишет: «Российское Библейское Общество было прекрасным учреждением по той задаче, которую оно себе предначертало. Возбуждение во всех классах общества склонности к чтению слова Божия и удовлетворение этой склонности распространением священных книг в изданиях, доступным даже беднейшим классам, и переводом их на живые языки и наречия, особенно на русский язык, сами по себе составляют предмет достойный всякого уважения. Переводы Священного Писания на живые языки повсюду были признаком обновляющейся духовной жизни народов. Не говоря уже о достоинстве, сделавшегося всем доступным изучения веры в самом ее источнике, литература обогащалась новым весьма значительным вкладом, богословская наука облегчалась в своих исследованиях и самый язык обогащался новыми формами, оборотами, словами» [24].
Продолжение библейской деятельности в Российской империи после закрытия РБО.
Действие императорского рескрипта от 15 июля 1826 г. о закрытии РБО коснулось как его головного офиса в Санкт-Петербурге, так и тех отделений, которые в своей деятельности были связаны с местными православными епархиями. В свою очередь в Остзейском крае (Эстляндия, Лифляндия и Курляндия), где деятельность местных отделений РБО была ориентирована на лютеранское население и ассоциирована с местными евангелическо-лютеранскими церквами, она фактически не прекращалась и после закрытия Общества. Это позволило бывшему вице-президенту РБО К. А. Ливену (с 1826 г. светлейшему князю, в 1817-1828 гг. попечителю Дерптского учебного округа, вступившему в 1828 г. в должность министра народного просвещения), поставить перед Николаем I вопрос об учреждении для нужд протестантского населения Российской империи особого Евангелического Библейского Общества (ЕБО). Его устав, практически копировавший в основных положениях устав РБО, был высочайше утвержден 2 марта 1831 года [25]. Головной офис новообразованного Общества располагался в Санкт-Петербурге. Первым президентом ЕБО стал Ливен, установивший деловые связи с БИБО. Руководящими деятелями ЕБО стали прежние члены РБО лютеранского исповедания. ЕБО осуществляло свою деятельность вплоть до 1918 г. не только на базе отделений, имевшихся в Остзейском крае. В течение 30-х – 80-х гг. XIX в. по всей Российской империи, где имелось лютеранское население, открывались новые отделения [26]. С 1920 г., когда Эстония, Латвия и Литва обрели государственную самостоятельность, находившиеся на их территории отделения ЕБО были преобразованы в офисы БИБО и продолжали свою деятельность под его эгидой вплоть до включения этих стран в состав СССР в июле 1940 года [27]. Современные Эстонское и Латвийское Библейские Общества, развернувшие библейскую работу среди местного протестантского населения в 1989-1991 гг., считают дату своего основания 1813 г., то есть ведут свою историю от РБО и ЕБО. Литовское Библейское Общество начинает свою историю с 1992 года [28].
8 апреля 1863 г., уже во время царствования Александра II, ознаменованного известными либеральными тенденциями, приват-доцент по кафедре всеобщей истории Санкт-Петербургского университета Николай Александрович Астафьев организовал Общество для распространения Священного Писания в России (ОРСПР). Сначала оно действовало как частное собрание «любителей слова Божьего» и занималось сбором пожертвований. На собранные средства приобретались книги Священного Писания, издаваемые исключительно по благословению Святейшего Синода, с целью их дальнейшего распространения в разнос «по самой умеренной цене, непременно в переплете». При этом Устав ОРСПР предписывал: книги Священного Писания «людям же совершенно бедным отдавать даром, чтобы таким образом доставить возможность приобрести книгу» [29]. В 1869 г. устав ОРСПР был высочайше утвержден. Астафьев был его бессменным председателем до своей кончины в 1906 году. В отличие от РБО, ОРСПР не занималось самостоятельно переводами и изданием, а лишь способствовало распространению книг Священного Писания, издаваемых Святейшим Синодом Православной Грекороссийской Церкви. Общество имело два склада - один в Санкт-Петербурге, другой в Москве. В них хранились книги, отпечатанные в синодальных типографиях. Распространение осуществляли члены и корреспонденты ОРСПР, получавшие книги в кредит. Они имели у себя небольшие склады с книгами, для удовлетворения потребностей в библейских изданиях в своей местности. С 1880 г. ОРСПР стало пользоваться щедрой финансовой помощью Американского Библейского Общества (основано в 1816 г.). Это позволило Обществу значительно расширить свою деятельность, в частности снарядить экспедиции своих книгонош в Восточную Сибирь, на Амур, в Туркестан (Среднюю Азию), а также увеличить долю книг, передаваемых в дар. Всего же за период с 1863 по 1888 г. включительно ОРСПР распространило 1 млн. 233 тыс. экз. библейских изданий (Библии, Новые Заветы, Евангелия и Псалтири) на русском и славянском языках. Из них 85 тыс. экз. было подарено или уступлено по сниженной цене. Начав свою деятельность в 1863 г. при 8 членах-учредителях, к исходу 1888 г. ОРСПР насчитывало 1300 членов, в том числе 470 лиц духовного звания. Деятельность ОРСПР продолжалась до 1918 г., а в некоторых областях до 1920 г., пока установление советской власти сделало ее невозможной.
Продолжение трудов над библейскими переводами на русский язык после закрытия РБО.
Закрытие РБО не остановило дело русского перевода Библии. Хотя в течение николаевского царствования оно не только не встречало поддержки церковной и светской власти, но, наоборот, приносило переводчикам большие неприятности. Так, протоиерей Герасим Павский, будучи профессором еврейского языка в СПбДА, в течение 1818-1836 гг. переводил тексты Ветхого Завета для занятий со студентам на своих лекциях. К концу его карьеры в академии сформировался перевод всех книг еврейской Библии, помимо изданных ранее Псалтири и Восьмикнижия [30]. Оценивая перевод Павского, А. А. Алексеев пишет, что он «отличается филологической точностью, отсутствием буквализмов, изобретательностью в подборе русских эквивалентов; предпочтение отдается конкретной лексике (заболеть смертельно, ворковать, чесать лён, отощать, поперечить, выкидыш и т.п.). Художественный элемент перевода отражает скорее фольклорную, чем книжную стилистику» [31]. В 1839-1841 гг. переведенные Павским книги Иова, Екклесиаста, Песни Песней, Притчей Соломоновых, Пророков больших и малых заботами студентов СПбДА были изданы литографическим способом в общей сложности в количестве ок. 300 экземпляров. Эти издания получили хождение также в и некоторых других духовных академиях и семинариях. В конце 1841 г. данное обстоятельство породило анонимный донос на имя члена Святейшего Синода митрополита Киевского Филарета (Амфитеатрова). Он получил его, будучи в Санкт-Петербурге. В январе 1842 г. митрополит Киевский дал ход этому доносу. Павский обвинялся в том, что он «не имеет сыновней веры в учение православной церкви и восхищается ветром лжеучения, навеваемым из-за пределов ее». В течение двух лет специально назначенная Синодом комиссия занималась делом переводчика. Его неоднократно допрашивали. Однако установив, что Павский не имел никакого отношению к литографированию и распространению своих учебных материалов, Синод ограничился лишь «келейным» увещанием ученого. Очевидно, столь мягкое наказание было связано с тем, что в 1826-1836 гг. Павский был законоучителем наследника престола великого князя Александра Николаевича (будущего императора Александра II). И в дальнейшем продолжал свое церковное служение по Ведомству придворного духовенства, будучи настоятелем домовой церкви Таврического дворца. Тем не менее, экземпляры его переводов по определению Синода подлежали розыску и уничтожению, поскольку «всякий перевод Священных Писаний, кроме существующего славянского, почитается противозаконным». В конечном итоге переводы Павского были частично опубликованы только в 1860-1863 гг. в журнале «Дух христианина» в составе книг: 3-й и 4-й Царств, 1-й и 2-й Паралипоменон и Притчей Соломоновых. Дальнейшая публикация прекратилась в связи с закрытием журнала.
Другим переводчиком книг Ветхого Завета на русских язык выступил ученик Филарета (Дроздова) и Павского по СПбДА (II-курс 1814-1817 гг.) архимандрит Макарий (Глухарев), бывший в 1830-1844 гг. православным миссионером на Алтае. Переводческие труды он начал во время своего миссионерского служения и продолжал вплоть до своей кончины в 1847 году [32]. Опираясь на опыт ветхозаветных переводов РБО и протоиерея Г. П. Павского, а также современные ему переводы на европейские языки, он подготовил свои собственные. Это были Пятикнижие, а также книги Судей, Руфи, Царств (1-4), Иова, Притчи Соломоновы, Екклесиаст, Песни Песней, Есфирь, Паралипоменон (1-2), Пророки (большие и малые), 2-ая Ездры, Неемии, Маккавейские (1-ая и 2-ая). Оценивая труд архимандрита Макария, А. А. Алексеев указывает, что он «свою задачу как переводчик видел в предельном приближении текста к оригиналу (например, в Исх 21:1 - муж жены, вместо женатый) и его славянизации (например, овен, вместо баран)» [33]. Тем не менее, в историю русского библейского перевода архимандрит Макарий вошел как его страстный поборник. О необходимости перевода он смело писал в Святейший Синод и самому Николаю I. Так в 1834 г. архимандрит Макарий через митрополита Московского Филарета, оказывавшего ему покровительство, направил в Синод записку «О потребности для Российской церкви переложения всей Библии с оригинальных текстов на современный русский язык». Однако Филарет не дал хода этой бумаге, зная негативное отношение к самой идее современного перевода Библии в высших сферах. В 1837 г. Макарий направил в синодальную Комиссию духовных училищ свой перевод книги Иова. Другой рукописный экземпляр – лично императору, сопроводив его пространным прошением. В нем Макарий писал о необходимости скорейшего перевода и издания Библии на русском языке в частности мотивируя тем, что «язык славянский сделался мертвым; на нем никто у нас не говорит и не пишет; число людей, разумеющих его в Священном Писании, мало перед миллионами частию не разумеющих, частию мало разумеющих, между которыми большое количество служителей церкви» [34]. Другое прошение на высочайшее имя вместе с переводом книги пророка Исайи Макарий направил в 1839 году. Наконец, в 1840 г. он направил в Святейший Синод новые редакции своих переводов книг Иова и пророка Исайи. Он подготовил их после знакомства с литографированными переводами Павского. Свои переводы Макарий сопроводил весьма смелой запиской, в которой в частности указывал, что испытание, постигшее Россию в 1812 г. возбудили «и в царе и в народе благоговение перед Вседержителем, и Российскую церковь Бог послал евангелистов и апостолов, царя Давида и Моисея, проповедующих слово Божие на живом народном, понятном для всех наречии», имея в виду инициированные Александром I переводы РБО. Последующие беды страны (петербургское наводнение 1824 г., события 1825 г., холеру 1830 г. и пожар в Зимнем дворце) он связал не с чем иным, как со свертыванием библейской работы в стране. На этот раз Синод уже не мог не реагировать на высказывания Макария. 11 апреля 1841 г. Синод выносит определение, которым Томскому архиерею, в ведении которого находилась Алтайская миссия, предписывалось вызвать архимандрита Макария «для вразумления» и «удерживать его архиерейском доме от трех до шести недель, смотря по надобности; и для очищения совести его от поступка несообразного со смирением и долгом подчиненности <…>». Столь мягкое наказание мотивировалось «пользой миссионерского служения» архимандрита Макария. Очевидно, также немаловажную роль здесь сыграло то обстоятельство, что его переводы, равно как и связанные с ними идеи не получили распространения. Переводы архимандрита Макария (Глухарева) были изданы в 1860-1867 гг. в журнале «Православное обозрение», вызвав живой интерес и оказав некоторое влияние на создателей Синодального перевода Библии. Пятикнижие Моисея в переводе архимандрита Макария (Глухарева) было переиздано РБО в 2000 году.