Битва при креси (1346 г.) И военное дело начала столетней войны
| Вид материала | Документы |
- Применение авиаразведки и бомбометания в авиации русской армии в период Первой мировой, 15.47kb.
- Гречко андрей антонович битва за кавказ, 5699.26kb.
- Тема урока: Кризис европейского средневекового общества в XIV-XV вв. Столетняя война:, 74.68kb.
- Мультимедийное учебное пособие нового образца по истории древнего мира. Издание электронной, 73.35kb.
- Сочинение по проекту «Сталинградская битва переломный этап ВОВ.», 30.17kb.
- Оглавление, 168.46kb.
- Брейн-ринг. Цели, 39.09kb.
- История России с древнейших времен до конца XVI, 29.4kb.
- «70 лет начала Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Цели, задачи, результаты нападения, 45.8kb.
- Класс: 8-11, 17.28kb.
В свою очередь, после рассвета 26 августа 1346 г., в субботу, Филипп VI вышел из Абвиля, чтобы отрезать англичанам дорогу на север. Он ехал впереди с главными командирами, авангардом и своими личными войсками, огибая с востока лес Креси. Сзади, с неравномерными интервалами, шли отряды остальной французской конницы, генуэзские арбалетчики, и за ними медленно брели нестройные толпы обычной пехоты. Полагают, что из-за больших размеров армии и крайнего беспорядка только на ее выход из Абвиля ушло полдня. Во все стороны были посланы разведчики. Когда король был в 10 км от Абвиля и примерно в 15 км от Креси, он получил первые донесения о местонахождении англичан. Тогда он решил остановиться, чтобы подтянулись отставшие войска, и послал новую разведывательную партию из четырех рыцарей во главе со швейцарцем Анри ле Муэном, служившим богемскому королю. Англичане не мешали им осматривать свое расположение. Ле Муэн вернулся около полудня, доложил о трех английских баталиях и посоветовал заночевать в поле и отложить сражение на следующий день, поскольку французская армия сильно растянулась, и пока ее удастся собрать и построить, наступит вечер и воины уже устанут от марша и перестроений. Король согласился с ним и послал двух маршалов вперед и назад, чтобы они остановили войска. Передовые французские отряды были уже в 5 км от англичан.
Передние остановились, но задних остановить не удалось. Многие рыцарские отряды, будучи уверены в быстрой и легкой победе, возобновляли движение, как только маршал проезжал мимо. Другие, видя, что сзади продолжают прибывать все новые отряды, думали, что был дан контрприказ, и также трогались в страшной суматохе и беспорядке, в конце концов упираясь в передние отряды и пытаясь их обойти. В шуме, гаме и пыли королю и его маршалам удалось кое-как перегруппировать эту мешанину пехоты и конницы в три соединения: генуэзских наемников, графа Алансонского (брата короля) и самого короля, вместе с которым были король Иоанн Богемский и другие вельможи из Чехии, Германии и Нижних Земель (современного Бенилюкса).
Наибольшая цифра численности французской армии, 60 тысяч человек, исходит от флорентийского хрониста Виллани. Примечательно, что те же 60 тысяч Виллани называет для общефранцузской армии и в других случаях, например, применительно к сражению при Мон-ан-Певель (1304 г.). Едва ли это случайно – именно во столько оценивают максимальную "списочную" численность французского "арьер-бана" (общего призыва вассалов короля). Вероятно, члены семьи Виллани, хотя и современники описываемых ими событий, наблюдали за ними со стороны, и автоматически обозначали каждое общефранцузское войско стандартной "списочной" цифрой. На практике французским королям никогда не удавалось собрать в одном отдельно взятом войске более половины "призывного максимума". В XIV веке "арьер-баны" устраивались многократно и, в тех случаях, когда их численность можно установить более-менее достоверно, современные ученые всякий раз приводят цифры от 20 до 30 тысяч. Поэтому наиболее близкой к истине можно считать встречающуюся у Фруассара цифру 30 тысяч. Хотя она также передает скорее стандартную "общую оценку" основной французской армии, чем конкретную численность войск при Креси, ее можно считать возможным "реалистичным максимумом". Вероятно, именно в 30 тысяч оценивал свое войско сам французский королевский двор. Фруассар был в него вхож, в отличие от купцов Виллани.
Впрочем, новейшие исследователи оценивают численность французских участников битвы при Креси в 20-25 тысяч, включая 12 тысяч тяжелой конницы и 6 тысяч наемных генуэзских арбалетчиков. Возможно, на эту оценку повлиял тот факт, что большая часть пеших городских ополчений опоздала и в сражении 26 августа не участвовала. Средневековую цифру численности французской кавалерии современные ученые практически не ставят под сомнение – вероятно, рыцарские контингенты реально пересчитывались (в отличие от пехоты). Косвенно подтверждают цифру 12 тысяч и известные данные о численности отдельных отрядов, в частности, граф Савойский со своим братом Луи привел немногим более 1000 всадников, граф Фландрский – 969 (это были одни из самых крупных контингентов). Из этих 12 тыс. было 8 тыс. рыцарей и оруженосцев (по утверждению самого Эдуарда III), остальные, видимо, сержанты. Цифру в 6 тысяч генуэзских арбалетчиков дает флорентиец Виллани – в этом он явно более компетентен, чем Фруассар, чьи 15 тысяч арбалетчиков, по общему мнению, являются фантастическим преувеличением. Существуют, впрочем, и другие оценки (2 и 7 тысяч).
Все вышеприведенные цифры относятся только к боевому составу армии. С различными слугами и пажами численность французского войска может быть значительно больше, но в бою они обычно не участвовали, тем более, в таком чисто оборонительном для англичан бою, как при Креси. Поэтому их можно не учитывать
Итак, в 5 или 6 часов вечера (по другим версиям, в три часа) французскому королю и его приближенным удалось кое-как перегруппировать свои войска. Недолго думая, Филипп приказал генуэзским арбалетчикам выдвинуться вперед и атаковать. Те устали от почти 30-км марша по жаре, к тому же заходящее солнце светило им прямо в глаза (и в спину англичанам). Что еще хуже, их щиты-павезы остались в далеко отставшем обозе. Не стоит забывать, что полное снаряжение генуэзского арбалетчика весило 40 кг, и его невозможно было полностью тащить на себе. Поэтому они медлили выполнить приказ, вызывая недовольство у рыцарей графа Алансона. В это время разразился сильнейший ливень с громом и молнией, превратив подножие холма в болото. Дальнобойность арбалетов резко снизилась из-за намокания тетивы, снизилась и скорострельность, поскольку из-за разбухания дерева механизм заряжания легко заедает. В отличие от лука, тугую арбалетную тетиву невозможно заменить без специального станка. По оценке французского исследователя Средневековья Эжена Виолле-ле-Дюка, в данных условиях дальность стрельбы лука достигала 250 м, а арбалетов – только 150 м. Тем не менее, когда выглянуло солнце, арбалетчики двинулись вперед с громкими криками и начали стрелять. Англичане ответили градом стрел, "таким густым, что он казался снегом". Согласно некоторым текстам хроники Фруассара, им помогали и пушки. Не имеющие павез и не защищенные доспехами генуэзцы обратились в бегство. Но они столкнулись с французскими рыцарями, нетерпеливыми атаковать и яростными. "Убивайте весь этот сброд, – закричал Филипп VI, – они нам мешают и держат путь без резона". Мало какое из средневековых высказываний впоследствии столь часто цитировалось и перетолковывалось историками ("Tuez toute cette ribaudaille, car ilz nous encombrent et tiennent la voie sans raison", "ribaud", "рибо" – бродяга или нищий, следующий за войском с целью грабежа).
Было уже 7 часов вечера (есть, впрочем, версии, сдвигающие этот момент на два часа раньше), когда французская кавалерия пошла в атаку, сминая генуэзцев. На скользком и грязном склоне холма образовалось месиво из медленно двигающихся вперед, спотыкающихся всадников и пытающихся пробраться сквозь их ряды обратно пехотинцев. Англичане обрушили на них ливень стрел. Как пишет Фруассар, "Тогда произошла ужасная давка и суматоха, лошади подымались на дыбы и опрокидывались; английские лучники стреляли наверняка, рыцари на земле, неспособные подняться, добивались копейщиками".
Всего французы совершили 15 или 16 атак, последние, в ночной темноте, были уже совершенно бессмысленными и совершались только для того, чтобы показать свою храбрость. Очевидно, в бой вступали отставшие отряды; вероятно также, что многие участники первых атак теряли лошадей, потом возвращались, после отдыха садились на новых коней и снова шли в атаку.
В промежутках между атаками англичане сбегали вниз, лучники подбирали стрелы, а валлийские копейщики добивали раненых французов. Впрочем, основным источником стрел для английских лучников должен был быть их обоз: по сведениям о последующих битвах, англичане возили в обозе огромный запас стрел и умело организовывали передачу их лучникам в процессе боя. Р. Харди полагает, что в сражении при Креси англичане выпустили примерно 500 тыс. стрел.
Некоторым группам французов удалось добраться до английского расположения. Фруассар называет нескольких знатных рыцарей, погибших уже в рукопашной схватке на холме: графа Алансона, графа Фландрского, графа Блуа, герцога Лотарингского, графа Оксера, графа Сен-Поля. Очевидно, эти вельможи имели отличные доспехи и их кони-тяжеловозы также были сплошь покрыты броней, что и позволяло им добраться до врага. Однако, оставшись без поддержки своих слабее защищенных вассалов, они не могли долго держаться против массы англичан и были убиты. Серьезную опасность войскам принца Уэлльского удалось создать только одному отряду французских и немецких рыцарей под командованием Жака д'Эстраселя. В какой-то момент знамя принца упало на землю, но Томас Дэниэл, один из героев Кана, смог поднять его. Принц, выделявшийся высоким ростом, активно участвовал в рукопашной. Наконец, на помощь пришли солдаты графа Нортгемптона и французы были отброшены.
По этому поводу Фруассар рассказывает поучительный анекдот: принц Уэлльский послал гонца к королю за помощью, но тот отказался дать ее, сказав, что принц должен сам сегодня заработать себе рыцарские шпоры (напомним, что принцу было 16 лет, а в рыцари обычно посвящали в 21 год).
Рассказывает Фруассар и о доблестной гибели слепого короля Иоанна Богемского. Его конь был привязан к коням его придворных рыцарей, вместе они пошли в атаку и все были убиты.
Король Филипп VI также пытался участвовать в атаке, но два коня были убиты под ним стрелами и сам он ранен в лицо. Поздним вечером он покинул поле битвы по настоянию Жана графа Эно в сопровождении только 5 баронов и немногих пеших ополченцев из города Орлеан. К утру он прибыл в Амьен. Был убит и его знаменосец (его конь попал в яму-ловушку). Королевский штандарт и главное французское знамя, Орифламма Святого Дени, так и остались на поле боя.
Если не считать отдельных вылазок между французскими атаками, англичане не пытались перейти в контрнаступление, оставаясь неподвижно на своей позиции. Наконец, к вечерне (около полуночи) французские рыцари окончательно покинули поле боя (кто мог, конечно). Тогда англичане стали праздновать победу при свете костров и факелов.
На следующий день, в воскресенье 27 августа, Эдуард III послал 500 всадников и 2000 лучников (по Фруассару) во главе с графами Нортгемптоном, Уорвиком и Саффолком искать, в густом утреннем тумане, остатки французов. Они натолкнулись на только что подошедшую городскую милицию Руана и Бове, еще не знающую о поражении предыдущего дня и сперва принявшую англичан за своих, а также на отдельные пешие отряды французов, не поспевшие к главной битве и заночевавшие в окрестных перелесках и кустах. Они были легко разгромлены англичанами, устроившими преследование и резню по всей округе. Фруассар пишет, что в этот день было убито в четыре раза больше людей, чем в предыдущий, в том числе погибли архиепископ Руана и великий приор Франции. Впрочем, приводимая им цифра в более 7000 убитых для одного только ополчения Руана и Бовези совершенно неправдоподобна. В действительности современные историки оценивают все это ополчение примерно в 2000 человек
Наконец, к полудню боевые действия завершились. Английский король послал герольдов пересчитывать убитых французов.
Перекличка среди англичан показала отсутствие 40 латников. Точные потери лучников и копейщиков неизвестны; они должны быть существенно больше, но в целом тоже невелики. По предположительным современным оценкам, у англичан могло быть около 200 убитых и раненых.
Около английских позиций были найдены тела 1542 французских рыцарей и сквайров (согласно достоверному отчету Майкла из Нортбурга). Среди них были 11 французских графов и герцогов, в то числе Шарль, граф Алансон (брат короля), герцог Лотарингский (женатый на племяннице короля), Луи де Невер (граф Фландрский), Луи де Шатийон (граф Блуа, племянник короля), графы д'Омаль, де Сальм, де Бламон, д'Аркур (глава клана, в который входил изменник Годфруа д'Аркур), де Сансер, д'Оксер, Сен-Поль, также архиепископы Нима и Руана. Погибло и несколько вельмож из Священной Римской империи, включая короля Иоанна Богемского. Сколько погибло простых пехотинцев, неизвестно – поскольку их снаряжение не представляло особой ценности, их никто не считал, к тому же их тела были разбросаны на большом пространстве. Вероятно, близки к истине данные Майкла из Нортбурга – около 2000.
Фруассар говорит о 1200 убитых французских рыцарях и более 30000 других (в других рукописях число погибших пехотинцев уменьшено до 15 или 16 тыс.). Виллани говорит, что погибли 1600 рыцарей, 4000 конных оруженосцев и 20000 пехотинцев. "История Дофине" сообщает о гибели 1716 рыцарей и около 10 тысяч пехотинцев. В том, что касается пехоты, эти цифры принято считать фантастическими.
Пленных англичане не брали: еще до сражения Эдуард III выпустил соответствующий приказ, повелев также не отвлекаться на снятие доспехов с убитых вплоть до полного окончания сражения.
Уцелевшие французы почти сразу же стали искать козла отпущения и нашли его в лице иностранцев. Когда Филипп VI добрался до Амьена утром 27 августа, одним из его первых действий был приказ устроить резню генуэзским "предателям", где бы они ни были найдены. Многие из них были убиты в Амьене и в близлежащих гарнизонах прежде чем гнев короля остыл и его распоряжения были отменены. Последующие размышления убедили большинство французов, что вина лежала не на арбалетчиках, а на французской тяжелой кавалерии, которая беспорядочно атаковала английские боевые порядки и позволила себя разбить пехотинцам и простым лучникам, "людям ничтожного значения", как возмущенно описывал их один монах из Сен-Дени.
Погибшие французские вельможи были пристойно похоронены вместе с англичанами в захваченном аббатстве Валуар, присутствующие при этом английские командиры были одеты в черное. Остальных свалили в братские могилы, когда после ухода англичан на поле боя пришли окрестные крестьяне.
28 августа французы запросили перемирие на 4 дня, чтобы похоронить погибших. Однако уже 30 августа английская армия вновь двинулась на север, выжигая все в 30-км полосе от моря вглубь суши. Англичане обошли главные укрепленные города, Эден, Монтрей и Булонь, чьи гарнизоны были усилены беглецами из-под Креси, но разорили их предместья и сожгли урожай на полях. Городок Этапль они взяли штурмом и разграбили. Незащищенные стенами местечки и деревни вообще превращались в головешки. Так, городок Висан в 12 км от Кале, до этого обычное место высадки английских путешественников на континент, был стерт с лица земли.
2 сентября Эдуард III устроил военный совет в деревне Вимиль к северу от Булони. Многим из его командиров уже становилась ясно, что они извлекли весьма немного выгоды при всех размерах одержанной победы. Как писал сам Эдуард английским городам, – "Мы пересекли королевство нашего противника, мы сожгли и разрушили много замков, поместий и городов и убили многих врагов". Это было всё, чего удалось добиться. Креси было политической катастрофой для французской короны, но его военные последствия были незначительны, поскольку Эдуард III не имел достаточно войск для постоянной оккупации пройденной территории.
Мало сомнений в том, что первоначальным намерением Эдуарда было именно постоянное завоевание Нормандии. Об этом свидетельствуют и принятие вассальной присяги у Годфруа д'Аркура за нормандские земли, и неоднократные приказы воздерживаться от грабежа и насилия в Нормандии. Валонь, первый значительный захваченный нормандский город, получил "королевский мир" и небольшой английский гарнизон. В Карантане также был оставлен гарнизон из местных сторонников д'Аркура. По пути Эдуард рассылал гонцов в южную Нормандию, провозглашавших, что он пришёл "не грабить землю, но вступить во владение ею". Некоторые из этих гонцов были линчеваны разгневанными крестьянами, но находились и такие, кто верил им, особенно в начале кампании. Множество местных крестьян пришло в высадочный лагерь Эдуарда в Ла-Уге с изъявлением покорности. Также и жители Байё направили Эдуарду посланцев, моля принять их вассальную присягу (омаж), хотя английская армия и проходила стороной от их города. Ответ Эдуарда был показателен. Он отказывался от их предложения до тех пор, пока не будет в состоянии обеспечить им защиту, то есть до взятия Кана.
Однако истина заключалась в том, что он вообще не мог обеспечить такой защиты своим новым подданным, в чем они быстро убедились. Он не мог из защитить даже от собственных войск, и после своего ухода он не мог их защитить от репрессий французских войск и чиновников. Так завоевательная кампания самопроизвольно превратилась в грабительский конный рейд, "шевоше". Все захваченные места были почти сразу же после ухода главной английской армии отбиты французами. Английский гарнизон Кана был окружен и полностью уничтожен французскими войсками из городской цитадели. Люди д'Аркура в Карантане были неожиданно схвачены местным импровизированным ополчением немедленно после ухода англичан. Они были доставлены в Париж и там торжественно казнены.
На совете в Вимиль было решено идти к портовому городу Кале и захватить его с прилегающим побережьем. Это были лучшие ворота во Францию, чем любой нормандский порт, так как Кале находится в самом узком месте пролива Ла-Манш, там легче всего перебрасывать припасы и подкрепления из Англии. Кроме того, Кале расположен близко от Фландрии, наиболее надежного от английских союзников на континенте. 4 сентября 1346 г. англичане появились под его стенами. 54-дневный английский рейд завершился.