Панарион

Вид материала

Документы

Содержание Персидский зороастризм и русский вандализм Древность вед

Может быть он, или кто-то из других блестящих знатоков санскрита и других Индийских языков, объяснит нам этимологию этого слова? Означает ли первый слог, Go или Gu, округлость этих "куполов", как мой критик называет их (хотя слово Go действительно означает что-то круглое) или этот слог относится к слову Gop, пастух, которое дало свое наименование индусской касте и было одним из имен Кришны, Go-pal, что означает пастух? Пусть эти критики внимательно прочтут работу полковника Маршалла и убедятся сами, можно ли сказать, что это племя пастухов (он так много раз его видел и так мало о нем узнал), которое поклоняется (экзотерически, конечно) священным коровам и буйволам, проводя свои дни в заботах о распределении "священной жидкости" - молока, и чье восхищение, как нам говорят миссионеры, своими буйволами настолько велико, что они называют их "Даром Божьим" - не имеет своих Gopurams, хотя последние представляют собой лишь огороженную площадку для скота, tirieri. Короче говоря, maund, куда наш френологический исследователь полз в одиночку в потемках, испытывая бесконечные муки, но так ничего и не увидел, так ничего и не нашел. И только потому, что он ничего не нашел, он делает вывод, что у них нет ни религии, ни представления о боге, ни предмета поклонения.

Приблизительно к такому же умному заключению может прийти и д-р Карпентер, если однажды вечером, пробравшись в комнату спиритических сеансов миссис Шауэрз, он обнаружит, что в комнате уже нет ни "ангелов", ни их гостей; он тут же поспешит оповестить весь мир, что среди спиритуалистов нет ни медиумов, ни феноменов.

Полковника Маршалла я нахожу гораздо менее догматичным, чем его поклонников. Такие осторожные фразы, как "я полагаю", "я не мог выяснить", "я думаю, что это правда" и тому подобное, доказывают его желание докопаться до истины, хотя едва ли свидетельствуют о том, что он ее нашел. В лучшем случае, все сводится к тому, что полковник Маршалл считает достоверным то, на что я смотрю совсем по-иному. Он доверяет своему другу миссионеру, я же верю своему другу брахману, который и рассказал мне то, о чем я написала. К тому же, я очень ясно выразилась в своей книге (см. "Изиду", том II):


Как только их (тоддов) уединенность была осквернена лавиной цивилизации... тодды начали перебираться в другие места, такие же неизвестные и еще более недоступные, чем до этого Нильгирийские холмы.


Следовательно, тодды, о которых мне говорил мой друг брахман и которых видел капитан О'Грэйди, покойный менеджер "Madras Branch Bank" в Утакаманде, не были вырождающимися остатками племени, чьи френологические шишки измерял полковник Маршалл. И все же, несмотря на все то, что он о них написал, я должна признать, что сама допустила много неточностей. Мои критики могут считать меня слишком легковерной, но это не дает повода обвинять меня во лжи ни покойным, ни живым правителям Мадраса. Ни капитан О'Грэйди, который родился в Мадрасе и какое-то время был расквартирован вместе со своей частью на Нильгирийских холмах, ни я сама не признали в существах, сфотографированных в книге полковника Маршалла, тоддов. У тех, кого мы видели, длинные темно-коричневые волосы и сами они намного светлее, чем бадаги или другие индусские племена; и ничем не напоминают тип, описанный полковником Маршаллом. "Н. М." пишет:


У тоддов коричневая, цвета кофе, кожа, такая же, как и у многих других туземцев.


Но в "Cyclopaedia" Эпплтона (том XII, стр. 173) мы читаем:


У этого народа светлый цвет лица, с ярко выраженными еврейскими чертами; многие считают, что они - одно из утерянных племен.


"Н. М." уверяет нас, что места, где живут тодды, не кишат ядовитыми змеями и тиграми, но та же "Cyclopaedia" замечает, что:


горы кишат дикими животными, среди которых много слонов и тигров.


Но "Late Madras C.S." ("Late" - усопший? Ваш корреспондент бесплотный ангел?), достигает верха абсурдности, когда в конце с язвительной иронией говорит:


Все хорошие духи, независимо от их степени, астральные или элементарные... стараются не допустить встречи (капитана Р. Ф. Бертона) с Изидой - тяжким может оказаться разоблачение!


Конечно, пока эта военная Немезида будет испытывать гостеприимство какой-либо американской газеты, где всем заправляют политики, он никогда не будет казаться грубее, чем этот Мадрасский Грэндисон. Даже сама идея, что после того, как в своих двух томах я вступила в противоречие с величайшими авторитетами Европы и Америки, начиная с Макса Мюллера и кончая позитивистами, высмеяв их, я должна прийти в ужас от капитана Бертона или целой гвардии капитанов на службе у ее величества, даже если бы у каждого из них на плече был автомат Армстронга, а в кармане митральеза - просто великолепна! Пусть они приберегут свои угрозы для моих соотечественников христиан.

Любой средний лжеученый (а чем меньше у него мозгов, тем проще), встав на позиции простолюдина, может растерзать "Изиду" на кусочки своим софизмом и якобы авторитетным анализом; но докажет ли это то, что он прав, а я нет? Пусть за меня ответят все рекорды медиальных феноменов, отвергнутых, сфальцифицированных, оклеветанных и высмеянных, а также рекорды медиумов, терроризируемых вот уже 30 лет. Я не из тех, кого можно легко заставить замолчать такими методами; в чем "Late Madras C.S" со временем убедится; и никогда он не увидит меня прячущейся за псевдонимом, если я захочу кого-то оскорбить.

У меня всегда было, есть и, я уверена, будет достаточно мужества высказывать свои убеждения, какими бы непопулярными и ошибочными они ни считались; и в Великобритании не хватит ливней, чтобы потушить тот жар, с каким я буду отстаивать свои убеждения.

Есть только единственное объяснение той бури, которая в течение четырех месяцев свирепствовала в "Спиритуалисте" над Олькоттом и мною, и оно прекрасно выражено французской пословицей: "Quand on veut tuer son chien, on dit qu'il est enrange".


Нью-Йорк, март 24 1878 г.


ПЕРСИДСКИЙ ЗОРОАСТРИЗМ И РУССКИЙ ВАНДАЛИЗМ


Немногие могут оценить истинную красоту, еще меньше тех, кто может оценить монументальные реликвии прошлого - живых свидетелей того, что даже в древнейшие эпохи человечество поклонялось Высшей Силе; и человек стремился запечатлеть абстрактные идеи в творениях, которым суждено было пережить века.

Вандалы - будь то славянские венды или какое-либо другое германское племя - всегда приходили с Севера. Недавний случай заставляет нас пожалеть о том, что Юстианин не разрушил все реликвии прошлого, так как выясняется, что и поныне живут на Севере потомки этих страшных вандалов, разрушающих памятники старины - русские купцы, которые только что совершили акт непростительного вандализма. Русские газеты пишут, что московский миллионер Кокорев и его тифлисский напарник, армянский крез Мирзоев, оскверняют и разрушают старейшую святыню Зороастризма - "Аттеш-Гаг", что в Баку.

Очень мало иностранцев и возможно столь же мало русских знают что-либо об этой святыне огнепоклонников у Каспийского моря. В 20 верстах от небольшого городка Баку, в долине Апшерона, в Русской Грузии, среди выжженной, бесплодной Каспийской степи стоит - господи! стояло всего четыре месяца назад - странное сооружение, напоминающее что-то среднее между средневековым храмом и укрепленным замком. Когда и кто его построил, никому не известно. На участке площадью в одну квадратную милю, известном как "Огненное поле" стоит это сооружение; если копнуть эту песчаную землю на 2-3 дюйма и поднести к этому месту зажженную спичку, то из него как из фонтана брызнет вверх струя огня.*

Guebre Temple, как это сооружение иногда называют, был вырезан из цельного куска скалы. Он представлял собой огромный квадрат, обнесенный зубчатыми стенами. Посередине, опираясь на массивные колонны, стояла высокая башня. Эти колонны своим основанием касались скальных пород, а наверху достигали вырезанных в стене амбразур, выходя наружу. Это были своего рода трубы, по которым горючий газ, скопившийся в центре материнской породы, бесперебойно подавался наверх. На протяжении веков башня была святыней огнепоклонников, ее символическое изображение - трезубец, названный tirsut.

С лицевой стороны ее внешней стены были высечены кельи, числом около двадцати, в которых жили поколения зороастрийских отшельников. Под руководством высшего Мобеда, здесь, в тиши, под сводами уединенных келий, они изучали Авесту, Вендидад и Яшну, особенно, кажется, последнюю, поскольку скалистые стены их келий испещрены многочисленными цитатами из священных гимнов. Под башней-алтарем висели три огромных колокола. Легенда рассказывает, что их чудом сотворил один святой скиталец в 10 веке, во время мусульманского преследования, чтобы своевременно оповещать верующих о приближающемся враге. Всего несколько недель назад над высокой башней-алтарем горел тот же огонь, который, как гласит предание, зажгли 30 веков назад.

У горизонтальных отверстий четырех полых колонн неугасимо горели четыре огня, бесперебойно поступавших из неисчерпаемого подземного резервуара. Из каждого зубца и амбразуры струился лучезарный свет, переливаясь многочисленными язычками пламени и даже большой балкон над главным входом был освещен гирляндой огненных звезд; светящиеся огоньки вспыхивали и в меньших и более узких отверстиях стен храма. Вот в таком удивительном окружении гебры-отшельники ежедневно отправляли свои молитвы, собираясь под открытым алтарем; каждое лицо благоговейно устремлено к заходящему солнцу, голоса молящихся сливаются в вечернем гимне прощания.

И так как светило - "Глаз Ахуры-Мазды" - уходило все дальше и дальше за горизонт, их голоса становились все тише и тише, пока, наконец, их пение не напоминало печальный и приглушенный шепот.

... Блеснул последний луч - и солнце скрылось; и поскольку ночь в этих местах наступает мгновенно, то уход этого божественного символа служил сигналом к общей иллюминации, сравниться с которой не могут даже величайшие фейерверки королевских торжеств.

Каждую ночь это Огненное Поле походило на одну горящую прерию...

До приблизительно 1840 г. Аттеш-Гаг был главным местом паломничества огнепоклонников Персии. Тысячи пилигримов посещали эту святыню; и ни один истинный гебр не мог умереть счастливым, пока он не совершит, хоть раз в жизни, паломничество к этому святому месту. Один путешественник, некий Кох, который приблизительно в это время посетил этот храм, нашел в нем всего пять зороастрийцев со своими учениками. В 1878 г. почти 14 месяцев назад, одна дама из Тифлиса, побывавшая в Аттеш-Гаг, сообщила мне в письме, что она обнаружила там только одного отшельника, который покидал свою келью единственно для того, чтобы приветствовать восход и заход солнца. И сейчас, по прошествии почти года, мы читаем в газетах, что г-дин Кокорев и Ко строят на Огненном Поле огромные сооружения по переработке нефти! Во всех кельях, наполовину разрушенных и невыразимо грязных, расположились рабочие фирмы, исключение составляет только одна, где живет бедный старый отшельник; алтарь, над которым горел священный огонь, сейчас завален строительным хламом и известковым раствором, а сам огонь уже горит совершенно для других целей. Благодаря стараниям русского священника, периодически посещавшего этот храм, колокола тоже сняли и повесили на веранде дома суперинтенданта; как всегда языческие реликвии используются - и даже оскверняются - религией, которая вытесняет прежние верования. И все выглядит как мерзость запустения... "Меня удивляет", пишет в Санкт-Петербургских ведомостях бакинский корреспондент, который первый прислал печальную новость, "что трезубцу, священному tirsut, все еще не нашли какого-либо достойного применения даже на кухне фирмы!.. Так ли уж нужно было миллионеру Кокореву осквернять зороастрийскую святыню, которая занимает такое малое место по сравнению с тем, какое этому господину выделили под его мануфактуры и лавки? И стоит ли такую великолепную реликвию античности приносить в жертву коммерческой жадности, которая, в конечном счете, не выиграет ни рубля от ее разрушения?".

По-видимому стоит, поскольку г-н Кокорев и Ко взяли этот участок земли в аренду у правительства, которое, похоже, абсолютно безразлично восприняло этот идиотский и никчемный акт вандализма. Прошло уже более двадцати лет после того, как я в последний раз посетила Аттеш-Гаг. В те дни, кроме небольшой группы отшельников, его посещало много паломников. И поскольку весьма вероятно, что спустя 10 лет о нем никто уже ничего не услышит, я хочу более подробно остановится на его истории. Наши персидские друзья, я уверена, заинтересуются несколькими легендами, которые я услышала в этом храме.

Кажется, подымается завеса над тайной происхождения Аттеш-Гаг. Исторических данных очень мало, к тому же все они противоречивы. За исключением некоторых армянских летописей, которые повествуют о том, что Аттеш-Гаг существовал еще до того, как Грузия узнала о христианстве от святой Нины в 3 веке,* больше упоминаний о нем не содержится нигде, насколько я знаю.

На вершине горы, очень высокой, не было ничего, кроме голых камней, и родник не пробивался наверх. Но в ознаменование своей победы, святой вызвал к жизни родник на самом дне глубокого, и как уверяют, бездонного колодца, прорубленного в недрах горы, зияющая пасть которого находилась совсем рядом с алтарем божества Зеды, как раз посередине его храма. Именно в нее бросали тела детей, принесенных в жертву этому идолу. Но вскоре вода в чудодейственном роднике иссякла и в течение многих веков не появлялась. Но когда христианство утвердилось в Грузии, вода начала появляться снова и появляется до сих пор каждый год на седьмой день мая. Странно, но этот факт уже не имеет отношения только к легенде, он возбудил огромное любопытство даже среди ученых мужей, таких как знаменитый геолог д-р Абих, который много лет прожил в Тифлисе. Тысячи пилигримов каждый год 7 мая устремляются к Зедадзене, чтобы лицезреть "чудо". С раннего утра слышно журчание воды на дне скалистого колодца и к полудню его пересушенные стены становятся влажными: кажется, что прозрачная, холодная и искристая вода выходит из всех пор скалы, она поднимается все выше и выше, и достигнув края колодца, внезапно прекращает свой подъем под радостные крики фанатичной толпы. Кажется, что эти крики, как внезапный залп артиллерии, сотрясают глубины горы и разносятся эхом на мили вокруг. Каждый спешит наполнить свой сосуд святой водой. В этот день у Зедадзене многие себе ломают шею и голову, но тот, кто остается живым и невредимым, уносит с собой прозрачно-кристальную жидкость. К вечеру вода начинает также таинственно исчезать, как и появилась, и к полуночи колодец опять становится совершенно сухим. Ни капли воды, ни следа родника не могут отыскать геологи и инженеры, пытающиеся, склонившись над колодцем, разгадать этот "трюк". Целый год никто не посещает эту святыню, и нет даже сторожа, чтобы приглядывать за ней. Геологи объявили, что в этой горной породе родников нет и быть не может. Кто же разгадает эту тайну?

Предание гласит, насколько точно не мне судить, что задолго до Заратуштры, народ, которого мусульмане и христиане презрительно окрестили "гебрами" и который сам себя называет "бехединами" - последователи истинной веры - поклонялись Митре, Посреднику, как своему единственному и Высшему Божеству, который воплощал в себе всех хороших и плохих богов. К Митре, олицетворявшему в себе две сущности - Ормазда и Ахримана - народ испытывал страх, хотя он мог бы и не бояться его, а только любить и почитать как Ахура-Мазду, если бы Митра не обладал чертами Ахримана.

Однажды, когда Бог, переодетый пастухом, бродил по Земле, он пришел в Баку, тогда еще на мрачный, пустынный морской берег, и обнаружил там своего старого и ревностного поклонника ссорящегося с женой. В этой бесплодной местности дрова были редкостью, и жена, обладая небольшим запасом угля для приготовления пищи, отказывалась дать хоть немного этого угля мужу, чтобы разжечь огонь над алтарем.

То, что было в Боге от Ахримана, поднялось в нем и, ударив жадную старуху, он превратил ее в огромную скалу. Затем в нем проснулся Ахура-Мазда и он, чтобы утешить овдовевшего старика, пообещал ему, что больше никогда ни он, ни его потомки, не будут испытывать недостаток в топливе, потому что он снабдит его таким запасом угля, который будет неисчерпаем. Он снова ударил о скалу, затем о землю, и известковые почвы Каспийского берега наполнились лигроином.

В ознаменование счастливого события, этот старый ревностный слуга своего бога собрал всех юношей округи и начал долбить скалу - все, что осталось от его бывшей жены. Он выдолбил амбразуры в стенах, и алтарь, и четыре колонны, вырезав в них полости, чтобы газ мог свободно подниматься и выходить наружу. Бог Митра, увидев, что работа закончена, метнул молнию, которая зажгла огонь над алтарем, а также все огни в зубцах на стенах. Затем, чтобы огонь горел ярче, он призвал к себе четыре ветра и приказал им разнести огонь во все стороны. По сей день Баку известен под своим первоначальным именем "Baadey-Ku-ba", что дословно означает место встречи ветров.

Другая легенда, которая является продолжением предыдущей, гласит: веками верующие в бога Митру молились в его храмах, пока Заратуштра, спустившись с небес в виде "Золотой Звезды", не принял человеческий облик и не начал проповедовать новую доктрину. Он славил Единого, но Тройственного Бога - Высшую Вечную, непостижимую сущность "Зервана-Акарна", который эманирует из себя "Первозданный Свет", а последний, в свою очередь, создает Ахура-Мазду. Однако, этот процесс требует, чтобы "Первозданный Единый" сначала поглотил весь свет, который исходит из огненного Митры и лишил бедного Бога его сияния. Утеряв свое право на безраздельное господство, Митра в отчаянии, подстрекаемый сущностью Ахримана, который в нем, уничтожает себя до поры до времени, предоставляя Ахриману одному бороться с Ормаздом. Отсюда преобладание двойственности в природе, но только до той поры, пока не возвратится Митра, который обещал своим преданным поклонникам в один прекрасный день вернуться. Только с тех пор на огнепоклонников стали сваливаться многочисленные беды.

Последней из этих бед стал приход в 7 веке в их страну мусульман, когда эти фанатики начали жесточайшие преследования бехединов. Вытесняемые отовсюду, гебры нашли приют только в провинции Керман и в городе Иезд. Затем последовали ереси. Многие из зороастрийцев отказывались от веры своих предков и становились мусульманами, другие, в своей неугасимой ненависти к новым правителям, присоединялись к жестоким и свирепым курдам, поклоняясь дьяволу, как когда-то огню. Это езиды. Вся религия этих странных сект, за исключением некоторых, которые совершают гораздо больше таинственных ритуалов, никому не раскрывая их секрет, состоит в следующем:

Как только встает солнце, они складывают крест-накрест большие пальцы и целуют этот символ, поднося его в благоговейном молчании к бровям. Затем они приветствуют солнце и возвращаются в свои жилища. Они верят во власть дьявола, боятся его и стараются всячески умилостивить "падшего ангела"; они очень сердятся, когда слышат, что мусульманин или христианин непочтительно о нем отзывается; они даже идут на убийства, когда слышат такие непочтительные речи, но в последнее время народ стал более осторожным в своих высказываниях.

Кроме общины парсов в Бомбее, огнепоклонников можно встретить лишь еще в двух упомянутых выше местах и неподалеку от Баку. Статистика показывает, что несколько лет назад в Персии их насчитывалось 100 000 человек, хотя я сомневаюсь, что их религия сохранила такую же чистоту, как и религия гуджератских парсов, претерпев изменения, так же как, впрочем, и последняя, в результате ошибок и небрежности целых поколений необразованных мобедов. И все же, как и их бомбейские собратья, которых все путешественники, а также англо-индийцы считают наиболее умными, трудолюбивыми и благонравными из туземных племен, огнепоколонники из Кермана и Йезда пользуются большим уважением среди персов и русских, живущих в Баку. Долгие века преследований и грабежей сделали их грубыми и хитрыми, но всеобщая молва на их стороне и о них говорят как о добродетельных, высоконравственных и трудолюбивых людях. Курды говорят: "Верно, как слово гебра", даже не сознавая, какое самоосуждение это слово в себе хранит.

Я не могу закончить, не выразив своего удивления по поводу крайнего невежества, которое, похоже, преобладает в России даже среди журналистов относительно религии гебров. Один из них в статье, напечатанной в Санкт-Петербургских Ведомостях, упомянутой мною выше, пишет о гебрах как о секте индусских идолопоклонников, в чьих молитвах они постоянно обращаются к Брахме. Чтобы придать вес своей статье, он цитирует Александра Дюма (старшего), который в своей работе Путешествия по Кавказу говорит, что во время своего посещения Аттеш-Гаг, он обнаружил в одной из келей зороастрийского храма "двух индусских идолов"! Помня милосердное изречение: De mortuis nil nisi bonum, мы не можем удержаться от того, чтобы не напомнить нашему уважаемому корреспонденту, что ни один читатель романов блестящего французского писателя не должен забывать, что все разнообразие и неисчерпаемый запас исторических фактов он брал из глубин своего собственного сознания. Даже бессмертный барон Мюнхгаузен вряд ли может с ним сравниться. Сенсационный рассказ о его охоте на тигров в Мингрелии, где, со времен Ноя, не водилось ни одного тигра, до сих пор в памяти его читателей.


"Теософист", октябрь 1879 г.


ДРЕВНОСТЬ ВЕД


Каждый, кто проявляет интерес к археологическим исследованиям и религиям древности, а также к изучению оккультных сил в природе, должен быть вдвойне осторожным и предусмотрительным.

Сближение двух таких взаимоисключающих дисциплин, как точная наука и метафизика, может вызвать такое же возмущение в обществе, как и брошенный в воду калий. Наше стремление доказать, что некоторые из мудрейших мужей Запада были сбиты с толку мертвой буквой священных писаний и что они не в состоянии обнаружить скрытый дух в реликвиях прошлого, с самого начала ставит нас под удар критики. С теми лжеучеными, которые не обладают достаточной терпимостью и сдержанностью, чтобы позволить другим пересмотреть свои заключения, мы неизбежно будем входить в антагонизм.