Geum.ru

К. С. Станиславский Письма 1886-1917       К. С. Станиславский. Собрание сочинений в восьми томах. Том 7    М., Государственное издательство "Искусство", 1960    Вступительная статья

Вид материалаСтатья

Содержание


К. Алексеев
420. Л. Я. Гуревич
К. Алексеев
К. Алексеев
Костя    423. Л. Я. Гуревич 12 сентября 1912
К. Алексеев
К. Алексеев
425*. В. В. Лужскому
К. Алексеев
Подобный материал:
1   ...   44   45   46   47   48   49   50   51   ...   70
418*. О. В. Гзовской

  

   15/VII--912. Ессентуки

15 июля 1912

Дорогая Ольга Владимировна!

   11 июля мы написали Вам телеграмму, но не послали ее. Вспомнилась история такой поздравительной телеграммы, посланной Чехову. Ее послал Тихомиров, наш бывший, а теперь покойный артист. Чехова разбудили, он взволновался, с него взяли рубль, а когда он увидал измокшего нарочного, который привез верхом ненужную телеграмму, Чехов от себя прибавил ему другой рубль. Распечатали -- "Приношу сердечное поздравление". Антон Павлович бросил телеграмму и заявил: "Напишите же ему, что я его роль в пьесе вычеркнул, а ему дам другую роль -- почтальона, который привозит телеграмму и сейчас же уезжает".

   Я испугался такого же пассажа. Нет, в далекое имение не следует посылать телеграмм. Решил написать письмо, но с лечением, с поездкой всех наших на Бермамыд (в восторге; я не был, так как беру теплые ванны), с переездом жены из Кисловодска в Ессентуки, с именинами матери жены, с болезнью Базилевского (он стер ногу, засорил рану, и у него сделалось заражение; теперь сделали операцию и стало лучше), с приставаниями принять участие в одном спектакле и пр. и пр.-- только сегодня собрался написать, как раз в день ангела другой Вашей половины, т. е. супруга. Поздравляю же Вас с прошедшим и Владимира Александровича -- с настоящим днем ангела. Чего Вам пожелать?.. Много у меня заветных желаний припасено для Вас, но боюсь, что Вы от них будете отмахиваться,-- при свидании поговорим. Получил подробное и восторженное письмо о Вас от Шморанца1. Все собираюсь ответить ему на французском языке, но никак не соберусь. Когда отвечу, пришлю письмо его. Спасибо за Ваше письмо. Прочел с большим интересом. Сегодня жена переехала сюда, в Ессентуки, а я через три-четыре дня еду в Кисловодск (д. Ганешина). Там дети, Бравичи, Качалов, Базилевский, Эфрос, Смирнова. Погода у нас адская. Я похудел. Очень много пишу 2. Стахович пишет мне, что театр нанял помещение для студии 3. Об остальном, что делается в театре, ничего не знаю. Грибунину лучше, Муся начинает приходить в себя. Вот и все новости. Письмо очень скучное и глупое, так как я ничего не вижу и все пишу, пишу. Напишите и Вы мне еще...

Сердечно любящий Вас

К. Алексеев

   Целую ручки, мужу поклон, наши кланяются.

К. Алексеев

  

419*. Вл. И. Немирович-Данченко

Июль 1912

Дорогой Владимир Иванович!

   Я очень тронут и благодарен Вам и театру за то, что мне поверили на этот раз и помогли сделать то, без чего, по моему глубокому убеждению, наш театр должен замереть на месте и зайти в тупик. Разве кто-нибудь из нас знает, что нужно теперь делать, куда нужно теперь вести актеров, какие пьесы играть? Тяжелое и трудное время. Надо искать и искать... Чего? Не знаю, или, вернее, только предчувствую. Если же ничего из этих поисков не выйдет, значит, устарел, пора на покой, пора давать другим дорогу.

   По-видимому, квартира великолепна1. Такой роскоши, по размерам, я и не ожидал. Как разместиться? Что надо, что будет происходить в этой квартире:

   1) Прежде всего -- репетиции Мольера, которые сначала пойдут за столом (т. е. могут и в маленькой комнате), а уже потом перейдут на большую сцену.

   2) Ежедневные упражнения с теми, кто знает теорию (актеры, ученики). То я, то Сулер.

   3) Теория для актеров и учеников, которые не знают ее (вновь вступившие -- Чехов, Вырубов, ученики вновь принятые, те из старых, кто поверил и захотел познакомиться с пропущенным). То я, то Сулер.

   4) Сотрудники старые и новые -- Вахтангов и, быть может, еще кто-нибудь, кто обнаружит свои знания. Это все надо выполнить и наладить в первую очередь.

   5) Когда это наладится, нужно будет думать о том, чтоб тем, кто совсем понял систему и овладел ею, дать применение. На первое время в спектаклях для себя (не для публики). Тут надо принять два способа: 1-й -- отрывки или миниатюры, для проверки на деле воспринятого (т. е. под присмотром моим и Сулера). Другие отрывки или миниатюры -- самостоятельная работа.

   Конечно, желательно не один раз, а несколько раз давать упражняться и показывать публике (своей) то, что сделано. Хорошо бы поэтому отрывки подбирать с известным расчетом. На это у меня есть свой план, но пока я подожду говорить о нем.

   6) Надо наладить мастерскую для режиссеров, чтоб искать новых возможностей сцены, освещения, народных спектаклей бродячих трупп, петрушек, марионеток, новой архитектуры театра, спектаклей в больших залах, цирках, передвижных театрах и пр. и пр. Часто эти поиски в самых разнообразных областях нужны не для того, чтобы заниматься петрушками и народными театрами, а для того, чтоб, распустив щупальца в разные стороны, найти новые пути для нашего театра.

   7) Пробы по новому способу писания пьес и по новому виду искусства...2. О других мечтаниях пока умалчиваю. Как же приспособить квартиру для этих целей?

   Итак, надо: а) Комната со сценой, с освещением, где можно было бы давать спектакли. Помостьев -- не надо. Как приспособить потолок и перемещающийся занавес, я объяснил Базилевскому. В этой же комнате нужен складной стол для бесед, два покойных кресла и венские стулья. Освещение той части комнаты, где публика (т. е. пока проводка). Освещение сцены -- подвесное, передвижное (объяснил Базилевскому).

   б) Нужна комната для занятий Сулера или моих -- за столом.

   в) То же для занятий Вахтангова.

   г) Для работ режиссеров.

   д) Сборная.

   е) Передняя.

   ж) Курильня.

   з) Стол для хозяйственного отдела,

   и) Кабинеты для меня и Сулера.

   Я распределяю так:

  

   ???? Здесь д.б. рисунок (в книге стр. 544)

  

   Не видя квартиры, можно сделать ошибки. Но пока важно запастись тремя пунктами для репетиций и провести освещение. Тогда без потери времени можно будет начать работу с 1 сентября.

   Что же надо для этого?

   1) Сделать так, чтобы в трех комнатах можно было заниматься одновременно. Если стены тонки и пропускают звук, обить их чем-нибудь. Если двери тонки, сделать войлочные занавески с одной или с двух сторон. Из таких стен надо обратить внимание на стены А -- В -- С и Е -- FH. Что касается перегородки В -- D, то ее пока подождать делать. Боюсь, что комнаты будут малы и одна из них выйдет без окон.

   Еще вопрос о том, куда девать сторожа и женщину-сторожиху, которых, вероятно, придется иметь. Последняя, быть может, приходящая, а для первого надо будет найти место (может быть, переносная койка).

  

420. Л. Я. Гуревич

3 августа 1912

Кисловодск

Дорогая и многоуважаемая

Любовь Яковлевна!

   Я виноват несказанно, но Вы меня простите. У меня только 2 месяца для моей работы, без которой я не могу итти дальше в исканиях, во время сезона.

   Я гоняюсь целый месяц за вновь ощупанным ощущением при творчестве и не могу ни на один день перервать эту работу, чтобы не потерять следов. Устал, а не отдохнул. Единственная поддержка: воздух и горы. Простите поэтому за эту бумагу. Только с блокнотом на коленях можно писать, сидя в горах, переходя с лавки на лавку, смотря по направлению лучей солнца.

   Постараюсь ответить по пунктам. Пока в общих чертах, так как очень тороплюсь, чтобы продолжить работу и не упустить пойманных следов.

   1) Не думаю, чтоб в архивах театра Вы нашли много интересного1. Там его собирают какие-то нелепые барышни, нехотя, кое-как. Самое важное я им не даю, так как знаю, что они затеряют. Во всяком случае, я всегда могу взять из архива, что Вам нужно, и передать Вам, помимо Владимира Ивановича. Важно, чтоб Немирович-Данченко дал свои данные и пояснения для общей эволюции театра 2.

   2) Если будете находить автографы в папках, очень прошу их откладывать и отдельно передать мне при свидании.

   3) Конечно, лучше поместить все в отдельную большую книгу. Не дай бог, когда в библиотеке заведется книжонка с биографией актера Южина, Самарина, Федотовой и т. д. Жизнь актера не нужна и не интересна. А жизнь целой полосы и этапов искусства нужна и важна. При ней нужна и биография того, кто участвовал в эволюциях искусства.

   4) Соображения о книге сейчас не могу написать (хотя они меня и очень интересуют), так как голова переполнена другим. Если вкладывать в нее новые мысли -- все спутается. 1 сентября приезжаю в Москву. Первые дни -- чтоб заладить работу, а с 7--8 сентября могу говорить.

   5) Статью Эфроса3 пришлю со следующим письмом, сейчас боюсь рассеиваться и уходить в воспоминания прошлого. Пока скажу только, что статья неприятна, так как носит какой-то рекламный характер. Эфрос забыл, что я его умолял о некоторых вещах не писать совсем, например о французской консерватории4, и, кроме того, не писать от моего имени, а рассказывать со слов третьего лица. До чего противно, когда человек сам говорит о себе. Сейчас же он становится не то Вишневским, не то Южиным.

   6) Без конца виноват перед Лапшиным5. До сих пор не ответил ему. Если будет писать, скажите, что меня мучает совесть, но что я так запутался в своей корреспонденции, что успеваю только справляться с текущими делами и не могу никак вернуться к прошлому, к неотвеченным письмам, сложенным стогами.

   7) Про Вас не говорю, Вы меня так балуете... и я без конца Вам благодарен за поддержку и одобрение (кажется, Вы одна поощряете меня по части книги).

   Г-н Ильин меня очень трогает, и я, кажется, решусь обратиться зимой к его помощи. Студия открывается, и, если б он посещал ее в свободное время, само дело определило бы, какую большую помощь он мог бы там принести в разработке многих теоретических вопросов. Пока сердечно благодарю его, а Вас без конца.

   8) Запишите и при свидании расскажите про спор с Ильиным6 о выражении "логика чувства" (Лопатин7, который здесь, принимает этот термин)8.

   9) В политических вопросах, конечно, Вы правы. В них я ничего не понимаю и говорю так, как дилетант.

   10) Относительно Ваших личных дел -- я очень думаю. Есть такая тонкость в Вашей психологии, которая меня очень манит и интересует. Но пока как-то ничего определенного у меня не созрело. Боясь сказать общую фразу, которая всегда оскорбительна в важных делах, я пока молчу. Не думайте, что от равнодушия. Вижу и чувствую, что Вы переживаете важный вопрос и момент жизни. Хотел бы очень помочь, но смогу ли?!

   11) Вы хотите, чтоб я Вас эксплуатировал?

   Когда вы читаете что-либо об искусстве -- отмечайте синим или красным карандашом то, что Вы считаете важным и нужным для книги (моей). Прочтя и отметив новую книгу -- дайте мне ее просмотреть. Это была бы огромная помощь. Вы можете не хуже меня судить о том, что важно, так как Вы очень сильны "в течении современного направления в искусстве". Начать хотя бы с книги Лосского и с книги, присланной Лапшиным9. Что скрывать? Ведь все равно у меня не найдется ни на Кавказе, ни в Москве одного часа свободного, чтоб просмотреть книгу. А перелистать Ваши отметки -- да. Это я успею и буду очень благодарен. Есть и другая просьба -- но об этом в другой раз, так как очень утомлена рука и не пишет.

Сердечно преданный и благодарный

К. Алексеев

   Поклон дочке, братьям и сестре.

  

421*. Л. А. Сулержицкому

  

Август 1912

Ессентуки

Дорогой Сулер!

   Долго не писал, потому что во время гастролей не мог найти минуты; по приезде в Москву -- затрепался разными мелкими заботами настолько, что пришлось неделю прожить в Кисловодске, чтоб отдохнуть. Там набросился на записки, точно голодный, и теперь дорожу каждой минуткой, чтоб освободить голову от застрявших в ней мыслей. Живу в "Азау" -- Ессентуки.

   В Кисловодске жил в доме Ганешина (где сейчас находятся все наши). Знакомые места, вспомнилась болезнь, вспомнились Вы, и опять теплое благодарное чувство ожило во мне.

   Лежа в Москве на покойном диване, я подумывал о том, как я поеду в Крым смотреть имение. Но теперь, когда нервы осели, я что-то начинаю сомневаться -- поеду ли теперь, когда так жарко, когда дорога к участкам еще не готова? Кажется, что не хватит энергии, так хочется по-стариковски сесть на место и отдыхать. Как я ни разглядываю участки, ничего понять не могу. Надо их видеть. Вы знаете их, Вы знаете и свои и мои желания, Вы справедливый -- решайте сами: менять или оставлять и как правильнее разделиться. Как-никак, иметь в России участки у моря, да еще и с пляжем -- заманчиво. А может быть, на них и строиться нельзя, а может быть, они так малы, что нельзя будет отгородиться и уединиться от соседей... Возьмите решение этого вопроса на себя1.

   Обнимаю Вас. Жене шлю сердечный привет, Москвиным также, Нине Николаевне, Вадиму и Кореневой, если она там, также.

Ваш К. Алексеев

   Не забывайте, что Кисловодск Вам помог. Если захотите подлечиться -- приютим.

  

422. Из письма к М. П. Лилиной

  

   1912

   Сент. 2

2 сентября 1912

Москва

Дорогая и любимая.

   Я уже в гуще всяких дел. Погода хорошая, но холодная, с морозами по ночам. Ехали хорошо, но жарко в первый день, с духотой ночью и с проливным дождем и свежим утром в день приезда.

   ...Вчера, в субботу, в 12 был в театре. Все двери заперты. Слоняются по коридору. Скука, уныние, хотя работают усердно. Почувствовал себя совсем чужим и лишним. Немирович позвал на репетицию наверх1. Холодно встретились (сам Владимир Иванович старался быть милым). Посидел полчаса в чайном фойе. Пришли Сулер, Базилевский и др. по студии. Пришла Зина (которая поступила в Художественный театр) 2. Долго заседали в большом фойе по вопросам студии.

   Вернулся домой, спал. Вечером был Владимир Иванович. В хорошем настроении. Старался сгладить и объяснить ту холодность, которая царит в театре по отношению ко мне. Делал всякие авансы по студии. Был очень мил, а на душе стало холодно, пусто и одиноко.

   Обнимаю, люблю, благословляю. Спасибо за телеграмму. Обнимаю детей. Берегитесь, одевайтесь по-осеннему.

Твой Костя

  

423. Л. Я. Гуревич

12 сентября 1912

Москва

Дорогая Любовь Яковлевна!

   Я виноват без конца, каюсь, но знаю, что Вы меня простите.

   Все лето на мне были шоры. Давно я так не работал. Все лето внимание было направлено в творящую душу актера, и потому я не понимал, плохо сознавал то, что происходило кругом.

   Теперь, оторвавшись от этой работы, от которой можно свихнуться, я начинаю оценивать Вашу доброту ко мне, и верьте, что я искренно тронут, ценю и хочу работать с Вами. В чем будет заключаться эта работа? Если б Вы жили в Москве, работа была бы большая. Но и с Петербургом можно общаться.

   Когда Вы прочтете то, что я написал летом (немного, хотя работал неустанно, и не очень удачно!), все выяснится. Пока скажу в общих чертах1.

   Я утверждаю, что время, народы и история приносят нашему искусству только обветшавшие формы -- ремесло. Настоящее искусство создают гении, которые родятся в веках, народах и истории. Но уметь понимать суть традиций -- трудно. Например: поняты ли традиции Щепкина, Гоголя, Шекспира?..

   Далее идет подробный разбор того, что принесли эти традиции и как ложно они поняты. Вот на этой работе я и застрял, потому что надо собрать все важнейшие традиции как сальвиниевского, так и кокленовского направления, Гёте, Шиллера, Лессинга, Дидро и т. д. -- всех надо было рассмотреть и закончить главу выводом: существуют два основных направления: а) искусство переживания и б) искусство представления.

   Теперь о деле ближайшем. Я работаю в студии и не бываю в театре. Поэтому не знаю, что там делают. Думаю, что Немирович очень занят. Я одинаково могу работать с Вами как теперь, так и после. Теперь, пожалуй, немного больше, так как еще не начались спектакли.

   Хотите, я спрошу Немировича, когда Вам приезжать? Хотя знаю, что мне он ответит ни да ни нет. Пожалуй, лучше, если бы Вы сами запросили его. Не зная во всех подробностях Вашего разговора с ним, я буду ждать Вашего приказа, как мне поступить. Говорить с Немировичем или же лучше Вам самой писать?

   С 14-го начинаем Мольера с Бенуа 2. Он приезжает на несколько дней. Придется посвятить ему почти все время.

   Крепко жму Вашу ручку. Низко кланяюсь, благодарен.

   Шлю привет всей Вашей милой, избаловавшей меня семье.

   Будьте здоровы и не забывайте.

Сердечно преданный и благодарный

К. Алексеев

   1912. 12/IX.

   Беда! Надорвал письмо. Простите. Должен послать так, и даже не перечитывая. Замотали!

  

424*. В. В. Лужскому

14 сентября 1912

Москва

Дорогой Василий Васильевич!

   Вчера не мог ответить Вам, так как письмо Ваше пришло как раз в тот момент, когда приехал Бенуа. Отвечаю сегодня. Я очень благодарен за письмо. Всякое внимание и интерес, направленный к тому делу, которое я считаю важным для театра, мне очень дороги 1. Вы должны поверить, что я теперь дорос до того возраста в искусстве, который побеждает однажды и навсегда мелкое самолюбие и самомнение. Я становлюсь несносным и, как меня называют, чудаком или капризным, когда не могу убедить людей в том, что я считаю важным, нужным или опасным. Тогда я злюсь на себя -- за свое бессилие или на других -- за их косность.

   Теперь о деле. На мне лежат следующие обязанности по театру.

   1) Ввести Дувана и Чехова (ввел одного и ввожу другого) 2.

   2) Повторить "Гамлета". Исправить кое-что. Пока боюсь приниматься за это, чтоб не отвлекать актеров работой от "Пер Гюнта" и "Екатерины Ивановны"3 и других важных дел. Жду репертуарных назначений для "Гамлета" и очень боюсь, что эту работу назначат в последнюю минуту. Ведь "Гамлету" суждено еще играть важную роль в этом сезоне. Хотелось бы переменить Лаэрта (между нами), подправить и короля, и королеву, и Горацио и пр.

   3) Заменить Книппер. Кем? В труппе нет решительно никого. По собственной инициативе я потихоньку пробую сестру 4. Но... дебютировать в королеве сразу, без подготовки! Сидя на одном месте, пережить такую картину, как "В спальне", -- это очень и очень трудно для новичка. Быть может, даже невозможно, хотя бы потому, что голос еще недостаточно развит для тонких модуляций на большой сцене. Тем не менее и эта работа залажена -- на всякий случай. Итак, по "Гамлету":

   жду с нетерпением разрешения слегка изменить некоторые костюмы (короля и королевы);

   указания королевы;

   пробы с Берсеневым и Вырубовым в Лаэрте (пока потихоньку от Болеславского)5;

   репетиций с Качаловым;

   общих репетиций.

   4) Мольер. Но... до вчерашнего и нынешнего дня о нем нельзя было говорить. Тем не менее я два раза пробовал работать с Гзовской 6.

   5) Студия не была еще готова7. Театр занят. Пришлось перенести работы домой.

   Единственно, что мне оставалось делать по вечерам, -- залаживать студию. Мы торопились запастись какими-нибудь миниатюрами, но не для спектакля, а для упражнений. Их откладывать в долгий ящик не хочется, так как, если не начать их сейчас, не успеем дать к концу года какие-нибудь результаты. Взялись за Чехова только потому, что он больше всего дает материала, потому что он лучше всего знаком8. Это не значит, что мы стремимся дать чеховский спектакль в первую голову. Совершенно с Вами согласен, что именно Чехов меньше всего желателен в Художественном театре 9.

   Благодаря тому что мы воспользовались свободным временем от текущих дел, нам удалось выяснить многое, так как записи уже производятся; нам удалось заладить литературные поиски материала. Теперь уже в несколько рук готовят: а) Толстого, б) Щедрина, в) Банга, г) античных драматургов, д) Альтенберга 10.

   Вахтангов свободен. Сулер не будет все время занят. Часы, вечера будут выскакивать и у меня. Но подумайте, какой прилив энергии даст молодежи первый же сеанс практических упражнений. Это подымет энергию театра в самый нужный момент.

   Кажется, ответил на все вопросы.

Любящий и благодарный

К. Алексеев

   1912 14/IX

   Сейчас, однажды и навсегда, составляются такие списки. При "Пер Гюнте" (такой-то картине) -- в студии репетируют такие-то миниатюры, с такими-то лицами. При 1-м или 2-м, 3-м, 4-м действии "Екатерины Ивановны" -- такие-то миниатюры и пр.

   Все будут по этим спискам знать: что и когда может репетироваться в студии.

   Составление таких списков -- большая работа.

  

425*. В. В. Лужскому

  

Сентябрь--октябрь 1912

Москва

Дорогой Василий Васильевич,

   хорошо, -- не будем вводить дублеров.

   Я скажу Массалитинову, что переделать костюм нельзя.

   Мои предположения были вызваны словами Владимира Ивановича в Петербурге о том, что "Гамлет" в этом году нужен и что его следует привести к одному знаменателю, исправить и даже довести до конца идею Крэга -- о перемене декорации на глазах зрителей, без опускания занавеса.

   Мольер очень сильно подвинулся, и, пожалуй, даже все выяснено, кроме деталей.

   Бенуа оказался очаровательным. Он слушает, охотно идет на всякие пробы, переделки и, видно, хочет понять секреты сцены. Он прекрасный режиссер-психолог и великолепно и сразу схватил все наши приемы и увлекся ими1. Очень трудолюбив. Словом -- он театральный человек.

   Работы в студии временно остановились, так как лопнул котел отопления. Мы работаем в квартире милейшего Дувана.

   Всегда рады Вас видеть в студии, дома или где бы то ни было.

Ваш К. Алексеев