Альтернативный доклад правозащитных неправительственных организаций России в Комитет против пыток оон, май 2002 г

Вид материала

Доклад

Подобный материал:

• Благодарим Национальный Фонд в Поддержку Демократии (ned) за финансовую поддержку данной, 1281.75kb.
• Доклад российских неправительственных организаций по соблюдению Российской Федерацией, 2655.89kb.
• Альтернативный доклад Неправительственных организаций казахстана с комментариями, 2661.22kb.
• Выражение признательности, 1639.25kb.
• Виды профилактики преступлений против несовершеннолетних, 172.91kb.
• Информация Российской Федерации в связи с подготовленным экспертами Комитета против, 1449.9kb.
• Выводы и рекомендации Комитета ООН против пыток, Азербайджан, cat/C/CR/30/1, 14 мая, 69.97kb.
• Выводы и рекомендации Комитета ООН против пыток, Республика Молдова, cat/C/CR/30/7,, 51.02kb.
• Общероссийская Ассоциация, 161.2kb.
• Республикой Беларусь Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих, 3960.64kb.

Частью 2 статьи 23 Уголовно-исполнительного кодекса РФ предусмотрено осуществление общественного контроля мест лишения свободы, регламентировать порядок которого, призван специальный федеральный закон. Проект такого закона "Об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания и о содействии общественных организаций их деятельности" уже принимался Государственной Думой в 2000 году, но был отклонен Советом Федерации, а после согласования обоими палатами российского парламента не был принят из-за отрицательного отзыва Правительства России. Несмотря на компромиссный характер проекта, согласованного с правоохранительными ведомствами и поддержанного ими, отрицательный отзыв был обоснован "недопустимостью осуществления контроля государственных учреждений общественными организациями". 27 Таким образом, в России, в нарушение федерального законодательства, из-за противодействия Правительства общественный контроль отсутствует.

В соответствии с ведомственными инструкциями при проведении силовых операций специальными подразделениями (ОМОН) ГУИН МВД применяется порядок, при котором сотрудники подразделений действуют без опознавательных знаков (без личных, идентификационных номеров). В этой связи, при не спровоцированном применении силы и спецсредств (что чрезвычайно распространено на практике) установить их личность в качестве подозреваемых в совершении преступления не представляется возможным. Так, например, в деле по факту избиения осужденных к колонии АМ 244/9-11 Пермской области, Усольская прокуратура по надзору за соблюдением законности в местах лишения свободы не привлекла 7 виновных в избиении сотрудников спецназа “поскольку все они были в масках и ни одного из них потерпевшие опознать не могут”. 28

F . Несмотря на факт массовости применения пыток на территории Чечни, со стороны правоохранительных органов не только не предпринимаются меры по борьбе с этой практикой, но и не признается сам факт их применения. Так, например, в приказах Командующего объединенной группировкой войск (сил) на Северном Кавказе № 145 за 2001 г. и № 80 за 2002 г., направленных на предотвращение массовых нарушений прав человека, в приказе Генерального прокурора № 46 за 2001 г., среди прочих правонарушений и преступлений, – пытка не упомянута.

Нельзя исключить, что в порядке дисциплинарной ответственности, военнослужащие получили какое-либо взыскание за применение пыток и жестокое обращение с задержанными. 29 Однако такие взыскания применялись не в порядке наказания, а за «допущение утечки информации».

При отсутствии понятия запрета пыток в уставах, наставлениях и инструкциях, действующих в МВД, армии и иных силовых структурах, возможность и условия их применения проводится под видом "тактических приемов", усваиваемых "в рабочем порядке", в непосредственном общении с коллегами. Кроме того, в секретных и служебных инструкциях, регламентируется применение т. н. "форсированного допроса" – пыток, применяемых к захваченному в плен противнику в условиях боевых действий, прежде всего - на собственно контролируемой противником территории.

Подтверждением безнаказанности также может служить практика возвращения в Чечню (направление на новый срок службы) состава частей и спецподразделений, скомпрометировавших себя незаконными задержаниями и "исчезновениями" задержанных, тела которых впоследствии обнаруживались со следами пыток – например, Ханты-Мансийского ОМОНа.

Статья 12

A . В официальном докладе, представленном Российской Федерацией, отмечено, что действующее законодательство РФ устанавливает, что компетентные органы должны обеспечить быстрое и полное раскрытие преступлений, изобличение виновных и их справедливое наказание, а также недопущение привлечения к уголовной ответственности невиновных лиц. Согласно ст. 126 УПК РСФСР, расследование жалоб на применение пыток должностными лицами, в частности работниками правоохранительных органов, относится к компетенции прокуратуры. Это означает, что именно прокуратура обязана возбудить уголовное дело, провести предварительное следствие по данной жалобе, составить обвинительное заключение, направить дело на судебное рассмотрение и представлять обвинение в суде.

Однако, на практике, практически во всех случаях обращения граждан по факту применения пыток прокуратура отказывает в возбуждении дела или, возбуждая дело, прекращает по нему производство. Фактически всегда, за редким исключением, прокуратура стремится всеми возможными способами уклониться от обязанности проводить быстрое, беспристрастное и эффективное расследование по обоснованным жалобам на применение пыток. Чаще всего прокуратура, вместо возбуждения уголовного дела и проведения расследования по таким жалобам, проводит проверку в порядке ст. 109 УПК РСФСР. Эта проверка зачастую сводится к получению от органов милиции акта служебной проверки по предмету жалобы. Поскольку сотрудники милиции и их начальство не заинтересованы в прекращении практики пыток, служебная проверка в подавляющем большинстве случаев состоит из получения объяснений от обвиняемых в применении пыток сотрудников, которые, разумеется, утверждают, что никаких пыток они не применяли и применять не могли. К объяснениям прикладываются положительные характеристики на обвиняемых сотрудников. На основании этих материалов прокуратура обычно выносит постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.

В ряде случаев, особенно если жертва проявляет настойчивость и обжалует постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, прокуратура дело возбуждает. Возбуждение уголовного дела по жалобе на применение пыток является основанием проведения расследования по этой жалобе. Однако для проведения эффективного предварительного следствия необходимо осуществлять два вида деятельности: следственную работу и оперативно-розыскную деятельность (далее ОРД). Следственная работа проводится в рамках процессуальных действий, выполняемых следователем прокуратуры в соответствии с Уголовно процессуальным кодексом (далее УПК). А ОРД является комплексом оперативных мер, выполняемых оперативными сотрудниками (сотрудниками милиции, Федеральной службы безопасности, налоговой полиции, государственной охраны, пограничной службы, таможни, службы внешней разведки, министерства юстиции). В ходе ОРД добывается информация, которая сама по себе не всегда является доказательством, но дает повод для проведения следственного действия (например, обыска), в ходе которого эти доказательства могут быть получены. Например, в результате прослушивания телефонных переговоров сотрудника милиции может быть получена информация о том, что во время допроса он применяет пытки и что орудие пыток - прибор для пыток электрическим током – он хранит в пакете, находящимся в раздевалке.

Органы прокуратуры не имеют в своем штате сотрудников и технических средств для непосредственного осуществления ОРД. Ст. 119 УПК устанавливает, что необходимые для проведения расследования оперативно-розыскные мероприятия (ОРМ) выполняются оперативными сотрудниками выше перечисленных органов по отдельному поручению следователя, осуществляющего предварительное следствие.

Расследование по жалобе на применение пыток и жестокого обращения со стороны сотрудника милиции согласно ст. 126 УПК РСФСР, относится к компетенции органа прокуратуры того района, на территории которого находится отделение милиции, на сотрудника которого поступила жалоба. Законодательство разрешает следователю районной прокуратуры давать отдельные поручения о проведении ОРМ оперативным сотрудникам различных подразделений. Однако на практике поручения даются исключительно сотрудникам органа милиции того же района, где находится прокуратура, то есть, того самого подразделения милиции, на сотрудника которого поступила жалоба. Сослуживцы милиционера, обвиненного в применении пыток, вряд ли способны эффективно осуществлять ОРМ в отношении своего вчерашнего коллеги и товарища. Они оказываются в сложной этической ситуации, в которой их беспристрастность подвергается серьезнейшему испытанию. Этот эффект усугубляется тем, что пытки часто применяются именно оперативными сотрудниками милиции и рассматриваются ими как допустимая мера.

Следователь, осуществляющий предварительное расследование по жалобе на применение пыток, тоже далеко не всегда беспристрастен, поскольку в ходе своей работы по расследованию других преступлений он, возможно, неоднократно давал поручения именно тому милиционеру, в отношении которого в настоящее время ведется следствие. Как правило, в результате совместной работы у них сложились личные отношения. Таким образом, ОРД и следственные действия в отношении милиционера, обвиненного в применении пыток, производятся его бывшими товарищами по работе. Беспристрастность таких действий находится под сомнением.

Отсутствие беспристрастного расследования со стороны прокуратуры объясняется также ее особой ролью в системе государственных органов России. Согласно действующему законодательству 30, прокуратура осуществляет функцию надзора за законностью в ходе предварительного следствия (в том числе, за недопущением пыток в правоохранительных органах) и одновременно функцию поддержания государственного обвинения в судебных разбирательствах по уголовным делам. Таким образом, проводя расследование по фактам применения пыток в ходе дознания и предварительного следствия по уголовному делу, прокуратура фактически ослабляет позицию обвинения, подвергая сомнению законность добытых при помощи пыток доказательств вины и возможность их использования в суде.

Отсутствие беспристрастности расследования, требуемой ст. 12 Конвенции, негативно отражается на его эффективности. Эффективность в отношении расследования означает, что в результате его должны быть собраны все доказательства, свидетельствующие о виновности или невиновности сотрудника милиции, на которого поступила жалоба. То есть, должна быть восстановлена картина происшествия, послужившего основанием для подачи жалобы. Ст. 20 УПК РСФСР требует, чтобы в ходе следствия были приняты все законные меры для полного, объективного и всестороннего исследования обстоятельств дела. Принятие таких мер – волевое действие. Однако, как уже было рассмотрено выше, следователь, столкнувшийся с необходимостью расследовать жалобу о пытках, зачастую не имеет намерения таких действий совершать. Наоборот, приняв в свое производство «пыточное» дело следователь, как правило, нацелен на решение определенной задачи – помочь сотруднику милиции избежать уголовной ответственности. Один из следователей прокуратуры в доверительном разговоре с представителем НРОО «Комитет против пыток» так сформулировал свою позицию: «Все документы, представленные мне для приобщения к материалам дела будут приобщены, все ваши ходатайства разрешены в соответствии с законом, но не ждите от меня проявления инициативы, - я не желаю, чтобы руководство РУВД подумало, что я хочу «посадить» их сотрудника». Эта позиция достаточно типична.

Поэтому, даже в тех случаях, когда дело возбуждается, достаточных мер для эффективного расследования не предпринимается и дело закрывается при первой же возможности. Чаще всего, постановление о прекращении уголовного дела выносится в соответствии со ст. 5 п.1 УПК РФ “за отсутствием события преступления” или ст. 6 УПК РФ “вследствие изменения обстановки”. В последнем случае, постановление обосновывается тем, что обвиняемые были уволены или понижены в должности, и поэтому они более “не представляют общественной опасности” 31.

Формальными причинами оснований отказа в возбуждении уголовного дел наиболее часто становится:

• причинение телесных повреждений якобы при задержании заявителя,

• наличие у заявителя телесных повреждений до задержания или получение таких повреждений в камере,

• причинение заявителем телесных повреждений самому себе,

• отсутствие у заявителя видимых следов применения физической силы или оружия (как правило, из-за запоздалой экспертизы).

Проблема доказуемости факта пыток связана с затруднением для пострадавшего от пыток документировать физические повреждения, а также недоступность получения медицинских документов из травматологических пунктов, медицинских экспертных учреждений, в которых пострадавший был осмотрен. Известны случаи, когда после посещения медицинских учреждений представителями прокуратуры или милиции медицинские документы исчезали. Так, до настоящего времени не удается найти медицинскую карту Слюсарева В.Ю. из Института им. Гельмгольца, который был избит сотрудниками ОВД “Печатники” г. Москвы. Сотрудница Люблинской прокуратуры г. Москвы Р.А. Иванютина утверждает, что «отправила эти документы в институт, однако там их не получали». При отсутствии доказательств повреждений, прокурор Иванютина отказала в возбуждении уголовного дела по факту пыток Слюсарева. Привлечь к ответственности Иванютину Р.А. не удалось, так как она стала судьей.

В соответствии со ст. 239 1 , 239 2 Гражданско-процессуального Кодекса РСФСР от 11 июня 1964 г. и Законом РФ от 27 апреля 1993 г. № 4866-1 "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан", гражданин имеет право обжаловать действия и бездействия органов власти и должностных лиц, в связи с уголовным преследованием виновных в применении пыток. В соответствии с судебной практикой 32 дела об обжаловании действий и бездействия прокуратуры подлежат рассмотрению в рамках уголовного производства (в соответствии с нормами УПК). Вместе с тем, в уголовном процессе прокурор не признается в качестве ответчика, по этому, такие процессы проходят с заведомым нарушением принципа равенства сторон, а также не позволяют потерпевшему заявлять исковые требования по возмещению вреда.

Обжалование постановления прокуратуры в большинстве случаев приводит к возобновлению, а затем к вторичному прекращению уголовного дела. Повторение процессуальной процедуры возбуждения и прекращения уголовного дела, по настоянию потерпевшего может продолжаться многократно, без проведения реального расследования дела. 33

Нежелание следователей проводить беспристрастное и эффективное расследование по жалобе на применение пыток сотрудниками милиции сказывается также на сроках проведения такого расследования. Следователь часто стремиться всеми возможными законными и не законными средствами затянуть время следствия, чтобы вынудить потерпевшего отказаться от предоставленного ему законом права преследовать своих мучителей.

B. Особо откровенную пристрастность к расследованию фактов пыток и жестокого обращения проявляет в своем бездействии военная прокуратура. В силу корпоративных интересов (в т.ч. при назначении на должность), связанных с Министерством обороны военная прокуратура не способна обеспечить надлежащий надзор за исполнением законов, вести независимое расследование, основанное на тщательном расследовании фактов, и жалоб на пытки и жестокое обращение, особенно со стороны офицеров к военнослужащим срочной службы. Примером может служить уголовное дело, возбужденное в военной прокуратуре Нижегородского гарнизона по факту издевательств заместителя командира в/части по воспитательной работе майора Мерзлякова в 1999 году. Майор заставил солдата выпить бутылку технического спирта, а когда тот потерял над собой контроль, избил его сапогами. В результате солдат оказался в реанимации и военная прокуратура возбудила уголовное дело. Однако через некоторое время уголовное дело в прокуратуре было утеряно. После этого Комитет солдатских матерей ходатайствовал приобщить к этому делу иные факты издевательств обвиняемого над другими солдатами. На ходатайство прокуратурой был дан ответ, что «на основании материалов проверки гарнизонной военной прокуратурой в возбуждении уголовного дела отказано в соответствии со ст. 5, п.1 УПК РСФСР». 34

Что касается оценки деятельности военной прокуратуры в Чечне, то ее нельзя квалифицировать по иному, как преступный саботаж. Во всех случаях применения пыток военнослужащими дела либо не возбуждаются, либо после возбуждения прекращаются по надуманным предлогом.

C . Факт бездеятельности правоохранительных органов и неэффективности расследования случаев пыток является в России общеизвестным. В этой связи подавляющее большинство потерпевших от жестокого обращения и пыток предпочитают не обращаться с заявлениями, небезосновательно считая такие действия не только бесполезными, но и опасными. Анализ показывает, что подобные ситуации не единичны. Выборочный анонимный опрос, проведенный правозащитными организациями в Самарской области, показал следующее: Из 29 задержанных граждан в октябре-декабре 2000 года работниками милиции, физическому насилию (избиениям) подвергалось 23 человека, лишь один из них обратиться с жалобой в прокуратуру.

В течение последних трех лет в ходе проведения НРОО «Комитет против пыток» более семидесяти расследований по жалобам на пытки и жестокое обращение со стороны сотрудников милиции установлено, что быстрое и эффективное расследование было проведено только в одном случае. В остальных случаях имело место ярко выраженное нежелание следователей и должностных лиц органов прокуратуры проводить эффективное расследование. Даже когда доказательства были собраны и предоставлены следователю самим потерпевшим, следователь стремился сделать все возможное, чтобы уголовное дело по факту пыток или жестокого обращения было прекращено и не направлялось в суд. Чтобы достичь этого следователи использовали такие средства как:

1 Волокита, затягивание, а не редко и нарушение процессуальных сроков, необоснованное приостановление уголовного дела.

2 Не предоставление потерпевшему информации о прекращении дела либо об отказе в его возбуждении. Намеренная дезинформация потерпевшего о якобы ведущемся расследовании, препятствование в получении копии процессуального документа для последующего обжалования.

3 «Потеря» заявлений, ходатайств, заявленных пострадавшим в ходе следствия.

4 Отказ от приобщения к материалам дела документов, представленных гражданами и организациями. При этом граждане и организации не уведомлялись об отказе.

5 Оказание психологического давления на свидетелей, например в форме демонстрации своего отрицательного отношения к позиции потерпевшего.

6 Запугивание свидетелей возможностью мести со стороны сотрудников милиции.

7 Выборочное протоколирование свидетельских показаний. Искажение смысла сказанного свидетелем при протоколировании.

8 Затягивание времени при назначении экспертиз в ситуациях, когда следы пыток и жестокого обращения могут исчезнуть.

В результате таких действий только в четырех случаях из семидесяти в результате расследования прокуратура предъявила обвинение сотрудникам милиции, применявшим пытки, при этом по трем из указанных дел предварительное следствие продолжалось более двух лет. Около сорока потерпевших после одного- двух лет ведения следствия отказались от своего намерения добиться привлечения своих мучителей к уголовной ответственности. По двадцати семи делам следствие продолжается до настоящего времени, причем потерпевшие не оставляют своих попыток преимущественно по причине возможности получить бесплатную юридическую помощь, в том числе помощь адвоката, от НРОО «Комитет против пыток». До того, как у Комитета появилась возможность предоставлять такую помощь, подавляющее большинство потерпевших от применения пыток со стороны сотрудников милиции отказывались от своей жалобы в течение полугода с момента ее подачи, по причине невозможности оплачивать услуги адвокатов.

В 1999-2000 гг. Институт законодательства и сравнительной политики при Правительстве России провел социологическое исследование по теме "Сокращение числа лиц, содержащихся под стражей и количества арестов". На вопрос "Считаете ли Вы эффективной деятельность органов прокуратуры по проверке заявлений подсудимых о применении к ним незаконных методов следствия?", дали отрицательный ответ, из числа опрошенных:

адвокаты - 92%,

судьи - 88%,

прокуроры - 43%. 35

Отсутствие эффективного расследования подтверждается также представленными в официальном докладе РФ статистическими данными о количестве поданных и количестве удовлетворенных жалоб на незаконные методы проведения расследования 36 .

Таким образом, имеются все основания утверждать, что Россия не выполняет обязательство по обеспечению проведения быстрого и беспристрастного расследования в случаях, когда имеются достаточные основания полагать, что пытка была применена.

D . Как было отмечено в официальном докладе РФ, был разработан и принят новый УПК. Он вступит в силу с 1 июля 2002 года. Применение нового УПК может положительно повлиять на увеличении эффективности расследований по жалобам на применение пыток. Однако по нашему мнению эффективность нововведений возможна лишь в том случае, если будут предприняты дополнительные меры, такие как:

1 Изменение дисциплинарной практики в милиции. В настоящее время привлечение к уголовной ответственности сотрудника милиции ставится руководством МВД в вину всему подразделению, где работал такой сотрудник. Это негативно сказывается на продвижении по службе его непосредственных начальников и сослуживцев.

2 Передача расследования жалоб на применение пыток и жестокого обращения из компетенции территориальных органов прокуратуры в компетенцию вышестоящих органов прокуратуры, либо в компетенцию органов прокуратуры других районов.

3 Поручить «оперативное сопровождение» расследования дел, связанных с применением пыток сотрудниками милиции, специализированным структурам МВД 37 (таким как подразделения УСБ 38 и ОРБ 39 ) и ФСБ 40

4 Обязать вышестоящие органы прокуратуры осуществлять особый контроль за проведением расследования по делам, связанным с пытками.

E . О применении пыток и жестоком обращении заявляют практически все опрошенные жители Чечни, прошедшие "фильтрацию" либо содержавшиеся в тюрьмах, как официальных, так и нелегальных.

Согласно показаниям потерпевших, задержание проводится, как правило, во время т.н. «зачисток» – военной операции, не имеющей правовых оснований. Во время "зачистки" населенного пункта значительную часть мужчин помещают во "временный фильтрационный пункт" (чаще всего рядом с местом расположения штаба группировки, производящей "зачистку"). В одних случаях это поле (Серноводск, Ассиновская, июль 2001 г.), в других – сельскохозяйственные постройки (в с. старые Атаги – бывшая птицеферма, в с. Чири-Юрт - развалины цементного завода). Допросы обычно ведет смешанная бригада сотрудников различных силовых структур (спецслужб, правоохранительных органов), входящая в состав группировки, производящей "зачистки"). Кроме жестоких и изощренных избиений при "фильтрации", к задержанным обычно применялись пытки током (с помощью специальной аппаратуры). После чего, большинство задержанных на зачистке через какое-то время освобождают.

С осени 2001 г. в соответствии с приказами Командующего ОГВ (с) № 124 и Генерального прокурора № 46 на "зачистках" нередко присутствуют представители прокуратуры. Их присутствие не влияет на порядок и общий карательный характер операций. Вместе с тем, имелись отдельные случаи, когда вмешательство прокуратуры позволяло освобождать незаконно содержащихся в воинских частях (с. Автуры, декабрь 2001 г.) или пресечь убийства и «исчезновения» во временных фильтрационных пунктах (Аргун, январь 2002 г.).

Однако контроль прокуратуры, либо военной, либо территориальной, за постоянно действующими местами содержания в военных комендатурах и в воинских частях (законом не предусмотренными), практически не ведется и невозможен. Никакой систематический учет задержанных там не проводится а, следовательно, невозможно проверить, кто из в последующим "исчезнувших" задержанных там содержался. Между тем, люди, задержанные именно военными (армией, внутренними войсками, спецназом, армейской разведкой, спецслужбами – обычно точно установить это не удается) чаще всего становятся жертвами особо жестоких пыток и внесудебных казней. Точную принадлежность этих силовых структур установить, как правило, не удается.

Так, многие из задержанных в Урус- Мартановском районе и впоследствии исчезнувших какое-то время содержались на третьем этаже районной военной комендатуры, где расположен районный отдел ФСБ.

1 марта 2002 года в Урус-Мартане был задержан и "исчез" житель с. Алхан-Юрт Асуханов Гелани. Ранее, 12 февраля, он был задержан, и все это время содержался в ИВС, изоляторе временного содержания при Урус-Мартановском временном отделе внутренних дел - официальном месте содержания задержанных, подконтрольном прокуратуре. В конце дня 1 марта Асуханов был освобожден из ИВС. Когда вместе с родственниками и главой администрации села Алхан-Юрт он выезжал из Урус-Мартана, их машину задержали на блок- посту. Подъехавшие на автомобиле ВАЗ-2106 белого цвета люди в камуфляжной форме и в масках схватили Гелани Асуханова и увезли в сторону городской военной комендатуры. Он "исчез" - родственники обращались в различные официальные инстанции, однако никаких сведений о нем получить не смогли.

Некоторые из задержанных в Шалинском районе содержались в частях дивизии оперативного назначения внутренних войск (ДОН ВВ) МВД РФ. В Аргуне многие из задержанных и "пропавших" оказывались в расположении 34-й Шумиловской бригады (ОБРОН) ВВ МВД. Тела тех из них, кто был убит, при передаче в Аргун в марте 2002 г., имели следы жестоких пыток: с резаными ранами от штык- ножа, со сломанными конечностями и т.п.

2 марта 2002 г., около полудня военнослужащими, приехавшими на бронетехнике, были схвачены и увезены в неизвестном направлении четверо жителей Аргуна - Баргаев Апти, Бехаев Беслан, Идрисов Шамиль и Музаев Алихан. По словам родственников, троих из них схватили в домах, Идрисова на соседнем перекрестке, – задержаны были, по сути, первые попавшиеся, случайные люди. Уже через час родные обратились с письменными заявлениями в различные инстанции - в городскую администрацию, в военную комендатуру, в межрайонную прокуратуру, однако в течение двух дней никаких сведений о них получить не могли. Утром, в понедельник 4 марта в городской администрации случайно узнали, что во дворе военной комендатуры лежат четыре тела с множественными пулевыми ранениями. Родственники опознали в них задержанных и "исчезнувших" двумя днями ранее. По версии военных, это были боевики, погибшие в бою в ночь с воскресенья на понедельник, 3 марта. Свои последние часы эти люди были связаны, стояли на коленях, у всех на запястьях есть прижизненные следы проволоки, на теле - следы жестоких пыток. Причина смерти очередь из автомата в спину с близкого расстояния.

В другом случае, в январе 2002 г. в Шатойском районе бойцами спецназа главного разведывательного управления армии (ГРУ) было совершено жестокое убийство задержанных. 1 марта 2002 г. проходила "зачистка" в пригороде Грозного, в совхозе имени 60-летия Октября, в ходе которой были задержаны 19 человек. Двое из них "исчезли" – Муртазов Адам и Хабибулин Магарам. Другие люди, находившиеся на "фильтрапункте" слышали, как тех избивали, а потом по рации вызывали грузовик: "Одного придется грузить, второй сам подымется". Они были увезены армейской разведкой и также стали «исчезнувшими».

Несмотря на разнородность подразделений и структур, замешанных в "исчезновениях", пытках и внесудебных казнях, нельзя воспринимать их действия как отдельные акции – все операции проходят при едином командовании с центром в Ханкале, главной базе федеральных сил в Чечне. Именно туда доставлялись задержанные в различных районах и при разных обстоятельствах, именно там неоднократно были обнаружены трупы задержанных и "исчезнувших" людей (наиболее известные эпизоды - февраль и март 2001 г.).

Так, 1 марта 2002 года, на территории элеватора на юго-восточной окраине города было вскрыто захоронение, в котором обнаружены останки двадцати четырех человек. Одного из них удалось опознать по сломанной и неправильно сросшейся кости ноги - это Яшуркаев Абдул-Вахаб Сулимович, шестидесятилетний старик, житель Аргуна, задержанный в ходе "зачистки" 11-14 марта 2001 г., и затем "исчезнувший". Всего тогда "исчезли" после задержания 11 человек. Тогда же, 13 марта 2001 г., на территории Ханкалы, главной военной базы, было обнаружено захоронение, в котором находились тела четверых из 11-ти "пропавших" в Аргуне. По факту обнаружения тел с признаками насильственной смерти военной прокуратурой было возбуждено уголовное дело.

Оценить масштабы «исчезновений» задержанных в зоне вооруженного конфликта в Чеченской Республике за период 1999-2002 годы затруднительно. Сведения, представляемые официальными структурами о числе без вести пропавших , крайне противоречивы.

Так, в списке, который ведется в аппарате Специального представителя Президента РФ по соблюдению прав и свобод человека в ЧР В. Каламанова, содержатся сведения о 300 пропавших. Первоначально, в 2000 году, там значились около 900 человек. С тех пор их число в списке Каламанова постоянно сокращается – что, очевидно, связано с определенной целью засвидетельствовать прогресс в этой проблеме.

В списке МВД Чеченской Республики (структура МВД России) на начало 2002 года значились более 700 пропавших без вести – соответственно, по числу возбужденных розыскных дел. Очевидно, для возбуждения каждого такого дела родственники пропавшего должны были представить достаточно веские основания и убедительные документы.

В списке Комиссии по без вести пропавшим при Правительстве Чеченской Республики значатся более 1400 пропавших – очевидно, по числу поданных заявлений. Сравнение этих список показывает, что они дополняют друг друга – т. е. в каждом есть свеения о пропавших людях, отсутствующие в других списках. 41 Таким образом, данные официальных российских структур позволяют сделать вывод, что общее число без вести пропавших гражданских лиц в Чеченской Республике составляет ОТ ОДНОЙ ДО ДВУХ ТЫСЯЧ.

Правозащитный центр "Мемориал" работает в зоне конфликта с 1999 года и также составляет списки пропавших без вести. Информация «Мемориала» заведомо неполна – возможности по проверке и постоянной перепроверке сведений у "Мемориала", очевидно, существенно скромнее, чем у официальных структур. Кроме того, в списки «Мемориал» заносит только тех из пропавших без вести, о которых достоверно известно, что они были задержаны силовыми структурами Российской Федерации – военными, милицией и т.п.

На декабрь 2001 года было достоверно известно о более 300 таких случаях. За декабрь 2001 и первую половину января 2002 года стало известно о еще более 40 пропавших после задержания людях, и ни по одному из этих случаев прокуратура РФ не смогла дать никаких объяснений.

Система управления операции в Чечне проходит при взаимодействии военных и правоохранительных органов. Однако в ситуации военных действий общее управление осуществляется армией. В таких условиях практика военной разведки и спецназа, основанная на жестокости, применении силы и оружия без предупреждения, пыток для получения сведений от пленных, была успешно воспринята в Чечне подразделениями правоохранительных органов.

Все это стало возможно лишь в условиях бесконтрольности силовых структур, действующих в Чечне. Некоторые попытки прокуратуры установить контроль за проведением операций и за временными местами содержания задержанных наталкиваются на активное противодействие и остаются безрезультатными.

Статья 13

A . В докладе, представленном Российской Федерацией в Комитет против пыток, отмечено, что законодательство РФ предоставляет возможность обратиться с жалобой на применение пыток. Применение пыток должностными лицами является тяжким уголовным преступлением, подпадающим под действие ст. 286 (превышение должностных полномочий) или ст. 302 (принуждение к даче показаний). Ст. 108 и ст. 109 УПК РСФСР устанавливает, что прокурор, следователь, орган дознания (милиция, ФСБ, и т.п.), а также суд обязаны принимать заявления и сообщения о любом совершенном или готовящемся преступлении.

Констатируется, что жертва пыток может обратиться с жалобой в любой правоохранительный орган или в суд. Орган дознания (милиция, ФСБ, и т.п.) в течение трех, а в исключительном случае, десяти суток должен провести проверку поступившей жалобы и передать жалобу и проверочный материал в прокуратуру для решения вопроса о возбуждении уголовного дела. Если в ходе судебного процесса была заявлена жалоба на применение пыток, суд должен вынести в адрес прокуратуры частное определение о необходимости проведения проверки по данной жалобе.

Однако на практике этот порядок не соблюдается.

Органы прокуратуры при рассмотрении заявлений потерпевших о применении к ним пыток постоянно нарушают требования уголовно-процессуального законодательства о возбуждении уголовных дел и отказе в их возбуждении. В соответствии со ст. 112 УПК РСФСР при наличии повода и основания для возбуждения уголовного дела прокурор обязан возбудить уголовное дело, а в соответствии со ст. 108 УПК РСФСР одним из поводов являются заявления граждан, когда имеются достаточные данные, указывающие на признаки преступления. Поэтому в случаях, когда поступило заявление потерпевшего о его избиении и медицинские документы о наличии следов насилия, возбуждение уголовного дела является обязательным. Так органы прокуратуры и поступают, если потерпевший указывает, что его избил другой гражданин.

Однако если потерпевший утверждает, что следы насилия являются результатом применения пыток в милиции, то в подавляющем большинстве случаев уголовное дело не возбуждается, вместо него проводится проверка. Эта проверка, как правило, ограничивается получением объяснений от работников милиции, которые отрицают применение пыток, после чего прокуратура выносит постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. При этом никогда не проводятся необходимые следственные действия, в частности, осмотр кабинетов, в которых можно было бы обнаружить следы применения пыток (например, предметы, которыми избивали потерпевшего) и т. д. Это свидетельствует о том, что работники прокуратуры с самого начала не заинтересованы в установлении истины и ориентированы на то, чтобы в будущем отказать в возбуждении уголовного дела.

В новом УПК РФ (вступит в действие с 1 июля 2002 г.) дело обстоит еще хуже. В ст. 148 указано, что при вынесении постановления об отказе в возбуждении уголовного дела по подозрению конкретного лица в совершении преступления прокурор обязан рассмотреть вопрос о возбуждении уголовного дела за заведомо ложный донос в отношении лица, подавшего заявление о совершенном против него преступлении.

С точки зрения юридической это правильно. Но в российских условиях нетрудно предвидеть, к чему приведет реализация этого правила, когда заявление касается пыток в милиции. Прокурор вызовет потерпевшего, подавшего заявление, разъяснит ему содержание ст. 148 УПК РФ и объяснит, что доказательств применения пыток нет и, скорее всего не будет, в возбуждении дела будет отказано, в связи с чем, будет поставлен вопрос о привлечении потерпевшего к уголовной ответственности за ложный донос. Несомненно, что во многих случаях потерпевшие откажутся от своих заявлений, а прокуратура использует это как дополнительный повод отказать в возбуждении дела и проводить расследование.

Кроме того, нежелание принимать жалобы и заявления о совершенных преступлениях (тем более жалобы на применение пыток) напрямую связано с сомнением у сотрудников правоохранительных органов, что преступление будет раскрыто. Это обусловлено тем обстоятельством, что основным показателем эффективности работы этих органов является так называемая раскрываемость, то есть отношение количества раскрытых преступлений к общему количеству заявлений о преступлениях. Еще в советские времена сложилась практика, когда работники правоохранительных органов стремились повысить процент раскрываемости за счет отказа принимать заявления, возбуждать уголовные дела, если обстоятельства дела не гарантируют успешности его раскрытия. Необходимо отметить, что руководство МВД пыталось принимать меры для пресечения подобной практики. Однако никаких заметных результатов эти попытки не дали, поскольку основной критерий оценки эффективности работы правоохранительных органов – процент раскрываемости, остался неизменным.

B. Кроме того, жалоба на применение пыток сотрудниками правоохранительных органов вызывает у их коллег, к которым с такой жалобой обратились, острое желание защитить члена своей корпорации от обвинений. 42 Это в свою очередь, объясняется тем, что применение пыток в ходе следствия и дознания не воспринимаются сотрудниками правоохранительных органов как преступление. Напротив, такие методы работы многие из них считают допустимыми и оправданными, так как позволяют наиболее эффективно бороться с преступностью и повышать пресловутый процент раскрываемости преступлений.

В качестве типичного случая, подтверждающего практику корпоративной солидарности в применении практики пыток можно привести пример:

17 марта 2000 г. были арестованы по обвинению за многократные случаи применения пыток для получения признательных показаний заместитель начальника Варненского РОВД Челябинской области И. Сурайкин и весь состав отдела уголовного розыска, кроме его начальника. (Между тем начальник криминальной милиции сам активно участвовал в насилии над задержанными, а оперативники РОВД действовали с его одобрения и по прямому указанию).

Несколько ранее, в феврале 2000 г., было направлено дело в суд в отношении инспектора уголовного розыска этого же РОВД и его водителя по обвинению в избиении обвиняемого в хищении. По словам прокурора области Анатолия Брагина, неприглядной выглядит в этой истории позиция Варненского прокурора Александра Кураева. «Именно с его ведома заявления граждан об истязаниях просто «спускались на тормозах» – прокурор предпочитал не реагировать на творимый беспредел. Сам А. П. Кураев признает, что «большая часть раскрытий осуществлялась мордобоем». 43

В ответ на меры областных УВД и прокуратуры по обеспечению законности в Варненском РОВД 3 августа было проведено общее собрание его работников, которые от имени 60 членов коллектива предъявили ультиматум областному УВД и прокуратуре области, отказываясь выполнять свои служебные обязанности до тех пор, пока не прекратится применение «репрессивных мер» по отношению к нарушившим закон работникам Варненской милиции. Причем они оставляли за собой в случае невыполнения своих требований право «на применение более радикальных форм протеста», 38 из них подали рапорты об увольнении. Правосознание организаторов собрания было настолько деформировано, что они не мыслили возможности выполнения своих обязанностей без мордобоя, что привело их к обращению к населению района, шантажируя его возможностью совершения преступлений: «Фактически с 3 августа 2000 г. нашего РОВД больше нет, а потому все вы остались без нашей защиты. Вас могут избить, изнасиловать, совершать у вас кражи, но мы не можем задержать преступников без риска, что завтра кого-то из нас за это отправят за решетку». В ответ на это глава Варненского района Н. П. Сурков встретился с коллективом работников милиции и, не без гордости, сообщил о том, что 8 милиционеров забрали рапорты обратно, а 30 согласились работать «до выяснения обстоятельств дела». Следователь Варненской прокуратуры, А. Карасев, расследовавший дело о массовом применении пыток в Варненской милиции, под благовидным предлогом был уволен из прокуратуры. Однако, как заявил прокурор области А. Брагин, это увольнение не имело ничего общего с «милицейским делом».

Следствие установило 33 эпизода преступной деятельности Варненских милиционеров (доведение до самоубийства, принуждение к даче показаний, превышение должностных полномочий с применением насилия), потерпевшими признано 19 жителей Варненского района. 44

В тех случаях, когда жертва пыток находится под арестом и с ним (с ней) производятся следственные действия, у жертвы имеется возможность обратиться с устной жалобой (заявлением) к следователю, проводящему расследование. Однако, почти всегда это приводит к тому, что именно следователь дает оперативным сотрудникам указание вновь применить пытки к жалобщику для того, чтобы тот перестал жаловаться и подписал свидетельские показания. Сами следователи, как правило, в пытках участие не принимают. Среди множества имеющихся в нашем распоряжении примеров наиболее ярким является случай, произошедший с Алексеем Михеевым . 19 сентября 1998 в ходе проведения «оперативной беседы» сотрудники Ленинского РУВД г. Нижнего Новгорода неоднократно применили к Михееву пытку электротоком, принуждая его признаться в изнасиловании и убийстве несовершеннолетней девушки. Те же самые пытки они угрожали применить к товарищу Михеева, Илье Фролову, если он откажется дать показания против Михеева. В результате этих действий и Фролов, и Михеев под диктовку милиционеров написали явку с повинной. После этого каждого из них отвели в соседний кабинет, где все это время находился заместитель прокурора Нижегородской области Владимир Муравьев, осуществляя фактическое руководство деятельностью оперативно-следственной группы, сотрудники которой «беседовали» с Фроловым и Михеевым. И Фролов, и Михеев в разговоре с Муравьевым пытались пожаловаться на применение к ним угроз и насилия. В ответ на жалобу Фролова Муравьев ответил, что если Фролов не даст нужные показания, то Муравьев, пользуясь своим служебным положением, сделает так, что Фролов не доживет до суда, поскольку будет помещен в камеру с больными туберкулезом. На жалобу Михеева о том, что к нему применяют пытки электротоком, Муравьев отдал пытавшим Михеева милиционерам приказание увести его и продолжать работать.

Доведенный неоднократным применением пыток до состояния реактивного психоза, Михеев выпрыгнул из окна РУВД, что привело к травме позвоночника, сделавшей Михеева инвалидом-колясочником. Девушка, в изнасиловании и убийстве которой сознались Михеев и Фролов, вернулась домой 20 сентября 1998 г. Владимир Муравьев до сих пор является заместителем прокурора Нижегородской области, возглавляя следственное управление. Все участники пыток получили повышение в должности и звании.

C . Если жертва делает заявление о применении пыток уже в ходе судебного заседания, являясь подсудимым, то суд, расценивает такое заявление как попытку уйти от ответственности за совершенное преступление. При этом обычно судья спрашивает у подсудимого, почему он не обращался с такой жалобой в органы прокуратуры в то время, когда еще находился под следствием. При этом объяснения подсудимого о том, что он испытывал давление со стороны сотрудников милиции и боялся повторения пыток, судом оцениваются критически. Иногда в таких случаях суд выносит частное определение в адрес прокуратуры о проведении проверки по заявлению, сделанному подсудимым в процессе. Однако судебный процесс в этом случае не приостанавливается, и приговор выносится до окончания проверки. При этом показания, данные под пытками, рассматриваются как заслуживающее доверия доказательство. Прокурорская проверка по частному определению суда в таких случаях проводиться лишь формально. Неэффективность такой проверки отчасти обусловлена тем, что прокуратура представляет в суде позицию государственного обвинения. По этим причинам большинство адвокатов не рекомендуют подзащитным заявлять в судебном процессе жалобу на применение пыток при принуждении к даче показаний.

Проблема неэффективности и затягивания рассмотрения и расследования жалоб на пытки со стороны сотрудников правоохранительных органов подробно описана в разделе, посвященном соблюдению обязательств, вытекающих из ст. 12 Конвенции. Следует также отметить, что практически во всех случаях имеется нарушение сроков рассмотрения жалоб судом 45, что чаще всего объясняется перегруженностью суда.

Ст. 13 Конвенции требует принятия мер по защите истца и свидетелей от любых форм плохого обращения или запугивания в связи с его жалобой или любыми свидетельскими показаниями. Однако, законодательство Российской Федерации не предусматривает никакой защиты жертв, обращающихся с жалобой на применение пыток, а также свидетелей.

В тех случаях, когда пытки были применены дознавателем или следователем к лицу, заподозренному в совершении преступления, подозреваемый может испытывать сильное давление в связи с подачей жалобы со стороны сотрудников правоохранительных органов, осуществляющих уголовное преследование. От этих сотрудников зависит не только тяжесть обвинения, которое будет предъявлено против него по окончании следствия. От них в значительной степени зависят условия содержания в следственном изоляторе, возможность получения передач и свидания с родственниками. Поскольку следственные действия, как правило, производятся вне следственного изолятора, сохраняется и угроза повторного применения пыток. Эти обстоятельства удерживают большинство пострадавших от пыток во время проведения дознания и следствия от подачи жалоб.

В редких случаях находящейся под следствием жертве пыток при помощи родственников, друзей, правозащитных организаций и адвокатов удается добиться проведения расследования своей жалобы. В такой ситуации сотрудники правоохранительных органов, виновные в применении пыток, зачастую предлагают жертве сделку, обещая совершить ряд действий (как правило, незаконных) для полного или частичного освобождения жертвы от уголовной ответственности. В обмен они предлагают жертве отказаться от своей жалобы и изменить показания, касающиеся обстоятельств возникновения полученных жертвой травм. Информация, собранная НРОО «Комитет против пыток» в Нижегородской области, показывает, что в описанной выше ситуации на сделку идет около пяти процентов жертв.

В тех случаях, когда жертве пыток не угрожает уголовное преследование, она все равно не застрахована от неправомерного давления, имеющего целью заставить ее отказаться от жалобы. Факт подачи заявления о применении пыток сразу же становится известным подозреваемым в пытках сотрудникам правоохранительных органов. Это происходит потому, что при проведении доследственной проверки заявления практически никогда не применяются негласные оперативно-розыскные методы. Это, в свою очередь, объясняется тем, что в России отсутствуют специализированные оперативные подразделения, способные и уполномоченные осуществлять оперативно-розыскную деятельность в отношении сотрудников милиции. При проведении проверки по жалобе обычно используется только такой метод сбора информации, как опрос. Причем опрашивают, как правило, только должностных лиц, на которых указала жертва, и их непосредственных сослуживцев.

В такой ситуации, обвиняемые должностные лица, поставленные в известность о поданной на них жалобе, имеют возможность оказывать давление на жалобщика, используя, при этом, должностное положение. Нередко при этом используются запугивание (угрозы фабрикации уголовного дела против жалобщика и его близких, угрозы физической расправы), либо подкуп. Например, в 1997 г., сотрудниками Сормовского РУВД г. Нижнего Новгорода был незаконно задержан и избит гр. Черемных. В течение года, в результате усилий сотрудников Нижегородского общества прав человека, были собраны доказательства, достаточные для предъявления указанным сотрудникам милиции обвинения в заведомо незаконном задержании и превышении должностных полномочий. Узнав о том, что следствие по жалобе Черемных закончено и им грозит обвинение, сотрудники РУВД в течение одного вечера так обработали гр. Черемных и трех свидетелей обвинения, что те на следующий день приехали в прокуратуру и сделали заявления, что все даваемые им в течение года показания являются ложными. Несмотря на то, что по делу было собрано много других доказательств, подтверждающих вину сотрудников РУВД, в том числе, данные медицинской экспертизы, обвинение в превышении должностных полномочий было снято, а за заведомо незаконное задержание сотрудники милиции были наказаны путем переведения на другую должность.

D. Наиболее уязвимыми являются находящиеся в местах лишения свободы жертвы, пострадавшие от жестокого обращения со стороны сотрудников мест лишения свободы. Эти жертвы целиком и полностью находятся во власти администрации мест лишения свободы, которая может оказывать давление или мстить за жалобы как непосредственно, используя собственные властные полномочия, так и руками других заключенных. Так в 1999 г. Амурской области в рамках мониторинга нарушений прав человека был проведен опрос заключенных СИЗО г. Благовещенска. На вопрос, били ли вас в СИЗО, из 97 человек утвердительно ответили 86 (88,65%). 46

Решение о применение дисциплинарных наказаний к заключенным принимает, по закону, сама администрация мест лишения свободы. Отсутствие справедливого разбирательства по вопросу о применении дисциплинарного наказания, дает администрации широкие возможности оказывать давление на неугодного заключенного. В России условия содержания в местах лишения свободы, а особенно в следственных изоляторах, сами по себе являются пыточными. Таковыми их в частности назвал специальный докладчик ООН Найджел Родли. Соответственно, меры наказания, которые подразумевают дополнительное ухудшение условий содержания заключенного, делают его существование практически невыносимым. Например, в условиях крайней недостаточности и плохого качества питания, заключенных за незначительные провинности лишают возможности получать продуктовые передачи от родственников, а также возможности пользоваться тюремным ларьком. В качестве наказания заключенный может быть помещен в карцер, который, как правило, представляет собой голую бетонную камеру без отопления.

E . Проблема сохранения ситуации жестокости и насилия в армии в значительной степени зависит от неэффективности расследования таких случаев. Так, большинство дел, связанных с «дедовщиной», закрываются на стадии предварительного расследования и до суда не доходят. Одно из объяснений такого положения – круговая порука, когда свидетели преступления либо отказываются от дачи показаний, либо вообще их не дают, в то время как командование частей не заинтересовано в огласке случаев, а значит в эффективном расследовании. При этом потерпевшие военнослужащие находятся в абсолютной зависимости от командования и ничем не защищены от преследования сослуживцев, виновных в жестоком обращении.

Так, «в 1999 году по приказу командира в/части 61918 полковника Карамышева был закован в наручники и на 14 часов подвешен за них в дежурной части (пос. Тоцкое Оренбургской области) рядовой Юлдашев, житель Саратовской области. Он был наказан за то, что покинул часть из-за невыносимых условий обращения, был госпитализирован в военный госпиталь № 16 (пос. Шиханы) и прооперирован по поводу флегматозного аппендицита. С больничной койки представители в/части 61918, надев наручники, возили в течение 3 дней по поселкам области. Затем, срезав с одежды все пуговицы и приковав наручниками к верхней полке плацкартного вагона, привезли в пос. Тоцкое. На жалобу по поводу жестокого обращения, пом. военного прокурора майор юстиции Горохов признал, что факт имел место, но не счел его достаточным для возбуждения уголовного дела.

Из жалобы Дмитрия К., от 30.12.99 в/ч 5468: «…в 4 утра меня разбудил сержант Самошин, который начал избивать меня, от него пахло водкой… в результате нанесенных мне побоев я получил сотрясение головного мозга, открытый перелом костей спинки носа и многочисленные ссадины на лице и теле. Утром я был отправлен в госпиталь. Над сержантом Семошиным состоялся суд, и ему вынесли приговор: 1 год дисциплинарного батальона. После этого случая отношения ко мне в части ухудшились… На следующий день, когда все спали после ночной смены, я проснулся от удара в голову. Пока я приходил в себя он продолжал наносить удары ногами по голове и в туловище, требуя от меня денег.. Сержанты (перечисляются фамилии) сказали мне, что если я завтра не найду им денег, то сначала они изобьют меня, а потом изнасилуют…» 47

Предпринимаемые с 1997 года Главной военной прокуратурой меры, как например, широкомасштабные проверки, явно не достаточны. Эффективность расследования не может быть достигнута при сохраняющихся традициях терпимого отношения к жестокости и насилию и отсутствия гарантий защиты для жертв такого насилия.

F . Особую озабоченность вызывает ситуация в Чеченской Республике, где с 1999 года, в результате ведения военных действий на всей территории практически ликвидирована система правосудия и контроля за соблюдением прав граждан.

Предпринимаемые Правительством России меры по воссозданию правовой системы являются явно недостаточными и неэффективными.

Так, в Чеченской Республике в 2000 г. создано управление судебного департамента, выделены штатные единицы для Верховного суда ЧР и 15 районных судов. Однако до сих пор на территории Чеченской Республики суды окончательно не сформированы или находятся в недоступном удалении. К примеру, для того чтобы обратиться в суд жителю Старопромысловского района г. Грозного нужно отправиться за 120 км. в Надтеречный район, преодолев для этого с угрозой для жизни и безопасности более 20 федеральных блок- постов. Кроме того, суды практически не рассматривают жалобы на действие вооруженных сил, мотивируя, к примеру, необходимостью подачи иска по месту нахождения ответчика…

Так, 18 августа 2001 г. во время спецоперации военнослужащих в селе Гехи Урус- Мартановского района дом семьи Абаевых подвергся разграблению под командованием генерал-майора Гайдара Гаджиева. Семья Аабаевых обратилась в суд с жалобой. Судья Суптян Яндаров, принявший жалобы, сообщил, что рассматривать ее не будет, поскольку "имеется негласное указание не рассматривать жалобы граждан на действия военных". Таким образом, жители Чечни практически лишены доступа к правосудию. Это же обстоятельство создает ситуацию всеобщего и безусловного нарушения процессуальных норм при уголовном преследовании и содержании задержанных под стражей.

В то же время, суды в других субъектах РФ не принимают к рассмотрению жалобы на нарушение на территории Чечни законных прав жителей этой республики.

Отсутствие судебной защиты на протяжении всего периода проведения военной операции в Чеченской Республике стало причиной для непосредственного обращения жителей Чечни в Европейский суд по правам человека в Страсбурге.

Работу органов прокуратуры на территории Чечни можно характеризовать как пристрастную, направленную, прежде всего, на уголовное преследование подозреваемых в участии в боевых действиях против федеральных сил. Только по официальным данным за 2002 год возбуждено 321 уголовное дело в связи с «актами терроризма» и только 106 дел в отношении преступлений против мирного населения. Подавляющее большинство дел на федеральных военнослужащих и сотрудников МВД закрывается из-за отсутствия возможности найти подозреваемого.

В июне и июле 2000 г. в Чечне стала работать воссозданная коллегия адвокатов Чеченской Республики (председатель - У. Абдулкадыров, 39 адвокатов). Этот факт, безусловно, оказывает положительное влияние на ситуацию с правами человека на территории Чечни. Однако адвокатская помощь остается недоступной для абсолютного большинства нуждающихся в ней жителей Чечни. С одной стороны, пока количество работающих адвокатов явно недостаточно. С другой стороны, у большинства пострадавших людей, родственников задержанных и арестованных и т.п. нет денег для оплаты адвокатских услуг. Дополнительную сложность создает то, что единственный следственный изолятор в Чечне расположен в Чернокозово (Наурский район), а следственные бригады часто базируются в Моздоке (Северная Осетия).

Адвокатам, ведущим дела арестованных, приходится преодолевать значительные расстояния по дорогам Чечни и выезжать за ее пределы. Все это в нынешних условиях связано со значительными трудностями и даже опасностями. Адвокаты нередко не могут добиться встречи с сотрудниками прокуратуры или следственных бригад. 48

За период военных действий в Чечне правозащитными организациями выявлены и документированы сотни случаев применения пыток со стороны сотрудников правоохранительных органов и МВД в отношении гражданского населения и задержанных по подозрению в преступлениях. В подавляющем большинстве случаев, при обращении за возбуждением уголовного дела, военная прокуратура в Чечне отказывала в возбуждении уголовного дела.

На середину сентября 2000 г., по сведениям ПЦ “Мемориал” аппарат специального представителя президента РФ принял уже более 8000 обращений. Более 50 % всех обращений – по поводу отсутствия сведений о задержанных и пропавших родственниках, ограничениях при передвижениях, фактах насилия, жестокого обращения со стороны военнослужащих и сотрудников правоохранительных органов, произвольных задержаниях, избиениях и незаконном содержании под арестом. В приеме граждан принимал участие и военный прокурор. Однако за период июль – середина сентября органами прокуратуры было возбуждено лишь два новых уголовных дела по фактам преступлений против жителей Чечни. При этом из 16 подобных уголовных дел, возбужденных ранее, 4 были прекращены либо за отсутствием состава преступления, либо за невозможностью установить виновного. 49

Особую озабоченность вызывает система содержания под стражей задержанных в Чеченской Республики. Кроме СИЗО в Чернокозово, задержанные содержатся во временных местах содержания на блокпостах и в расположении воинских частей. Чаще всего это просто глубокие ямы; изоляторы временного содержания при создаваемых районных отделах милиции; крупные "фильтрационные пункты". Условия содержания в них бесчеловечны, процессуальный и гражданский контроль отсутствует.

В расположении воинских частей задержанных, как правило, содержат в глубоких (3-4 метра) ямах - такие же ямы используются как гауптвахты, где содержатся провинившиеся солдаты. Эти временные места содержания задержанных гражданских лиц совершенно незаконны.

В воинских частях ведутся первые допросы задержанных - происходит некое подобие дознания. Одно из таких мест - Ханкала, штаб Объединенной группировки федеральных сил. Люди, переведенные оттуда в другие места содержания (Толстой-Юрт, Чернокозово), утверждают, что именно на Ханкале обращение с задержанными и избиения в ходе допросов были особенно жестоки. 50 По заявлению сотрудников МВД, ведущих боевые действия в Чечне, они не признают возможность применения норм права в своих действиях. «А как действовать разведке, которая должна заниматься сбором информации о противнике? Добывается она, как правило, от захваченных в плен боевиков». 51

В ходе боевых действий обычная практика спецназа – уничтожение пленных после "форсированного допроса". Сами методы допроса, соответственно, отличаются крайней жестокостью (переправлять в вышестоящие штабы для дальнейших допросов предполагается только особо ценных пленных). Очевидно, что подобная практика подразумевает полную секретность и, во всяком случае, не предполагает фиксацию факта задержания в едином реестре.

В этом ее отличие от российской системы мест заключения, которая даже при тотальном засекречивании предполагает строгий учет движения заключенных, осуществляемый "спецчастью".

Статья 14

A. В соответствии со ст. 1069 Гражданского Кодекса РФ, любой гражданин, которому был нанесен ущерб незаконными действиями должностных лиц государства, имеет право на компенсацию. А ст. 1071 устанавливает, что такая компенсация выплачивается из бюджета Российской Федерации. Ст. 29 УПК РСФСР также устанавливает, что лицо, понесшее материальный ущерб от преступления вправе при производстве по уголовному делу предъявить к обвиняемому или лицам, несущим материальную ответственность за действия обвиняемого, гражданский иск. В официальном докладе РФ указано, что в проект Уголовно-процессуального кодекса РФ, принятого Государственной Думой в первом чтении, включена новая глава о производстве по возмещению вреда, причиненного незаконными действиями суда и органов, осуществляющих досудебное производство по уголовному делу.

В УПК РФ содержатся нормы, предусматривающие основания и условия возникновения права на возмещение вреда, порядок его возмещения. Однако данная глава касается лишь компенсации за судебную или следственную ошибку при лишении свободы, но не касается реабилитации в случаях пыток и жестокости в местах содержания под стражей. В п.2 ст.136 УПК также лишь констатируется, что «иски о компенсации за причиненный моральный вред в денежном выражении предъявляются в порядке гражданского судопроизводства».

Исковое производство подразумевает, что бремя доказывания возлагается на стороны. Это означает, что жертва пыток должна представить суду доказательства того, сотрудниками правоохранительных органов в отношении ее были совершены те или иные действия, что эти действия были противоправными и причинили жертве ущерб. В большинстве иных случаев рассмотрения исков по ст. 1069 ГК РФ, суд уделяет основное внимание разрешению вопроса о законности действий должностных лиц, поскольку сам факт совершения действий является очевидным и сторонами не оспаривается. Напротив, при рассмотрении «пыточного» дела незаконность действий, на которые жалуется истец, сомнения ни у кого, в том числе и ответчика, не вызывают. Более того, все признают, что такие действия являются тяжким преступлением против личности и государственных интересов. Однако сам факт совершения этих действий категорически отрицается ответчиком и именно это факт истец вынужден доказывать в судебном процессе. Собрать доказательства против работников правоохранительных органов жалобщик самостоятельно не может. Это объясняется тем, что у физического лица в России фактически отсутствуют возможности и правовые основания для запрашивания и получения информации из правоохранительных органов.

По этой причине успех рассмотрения заявленной истцом жалобы на пытки целиком и полностью зависит от того, насколько эффективно прокуратура провела предварительное расследование по данной жалобе и какие доказательства она собрала в ходе следствия. Как уже было отмечено, прокуратура проводит эффективное расследование по жалобе на пытки со стороны сотрудников правоохранительных органов в исключительно редких случаях. Из-за недобросовестного отношения прокуратуры к расследованию, жертва пыток лишается возможности обосновать свои требования о компенсации в суде.

В случае если предварительное следствие на момент предъявления гражданского иска не закончено, по сложившейся практике суд не рассматривает иск, ссылаясь на незавершенность предварительного следствия и отсутствие приговора суда, устанавливающего вину конкретных сотрудников правоохранительных органов. Как уже было отмечено выше, следствие по жалобе на пытки может продолжаться годами. Все это время жертва пыток получить компенсацию не может.

Когда вина конкретных сотрудников правоохранительных органов установлена в ходе следствия и им вынесен обвинительный приговор, гражданский иск удовлетворяется практически всегда. Однако при этом основным вопросом становится определение размера компенсации.

B . Российское законодательство и правоприменительная практика не имеют четкой системы определения размера компенсаций за незаконные действия должностных лиц.

Так, в статье 151 ГК РФ законодатель устанавливает принцип определения судом размера компенсации морального вреда и указывает ряд критериев, которые должны учитываться судом при определении размера компенсации: степени вины нарушителя, степени страданий, индивидуальные особенности потерпевшего и другие "заслуживающие внимание обстоятельства". В статье 1101 ГК РФ перечень критериев дополняется "учетом характера физических и нравственных страданий потерпевшего" и что "степень вины причинителя вреда должна учитываться только тогда, когда вина является основанием ответственности за причинение вреда, а также предписывается суду "исходить из требований разумности и справедливости".

Однако, ни в нормативных актах, ни в постановлениях Верховного суда РФ не устанавливается каких-либо правил применения этих критериев.

Проблема усугубляется тем, что Российская суды не имеют достаточной практики оценки морального вреда. Поэтому при определении размера компенсации суд обычно оценивает только размер имущественного ущерба и вред здоровью, практика оценки которого более известна. В настоящее время в России применяются большое количество методов пыток, которые причиняют невыносимые физические и моральные страдания, но не наносят жертве материального вреда.

Судья, принимающий решения о компенсации не имеет представления об обязательности компенсации и ее соразмерности причиненному ущербу. Сумма, назначаемая в качестве компенсации, чрезвычайно мала. Так, например судебным решение Первомайский районный суда г. Кирова от 5 июля 1999 г. было назначена сумма компенсации в размере 5 000 руб. по факту принуждения Покрышкина к даче показаний при помощи пыток. В 2001 году решением Нижегородского суда г. Н. Новгорода потерпевшему от пыток гр. Подсвирову также присуждена компенсация 5000 рублей ($165).

Заметим также, что существующая минимальная практика назначения компенсаций показывает, что определяемые судом размеры компенсации отличаются чрезвычайным разнообразием (на порядок) и не содержат никакой осмысленной оценки.

Так, например, в одном из случаев обращения в 1998 году за компенсацией морального вреда, нанесенного в результате неправомерного содержания под стражей, Верховный суд направил ответ на надзорную жалобу, в которой рекомендовал применять по аналогии Федеральный Закон "О реабилитации жертв политических репрессий". Согласно закону, судья должен был определить компенсацию за каждый месяц лишения свободы в размере 2/3 от минимального размера оплаты труда (МРОТ) (~ $15). В единственном случае судебным решением Черкесского городского суда от 17 марта 2000 г. в порядке реабилитации (признании невиновным) осужденного Алешникова И.А. была определена компенсация 52 в размере 450 тыс. руб. ($ 16,500). Однако 15.09.2000 Определением Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда РФ решение отменено (из-за чрезмерности суммы компенсации).

Кроме того, во всех известных нам фактах (таких не более 10) – обязанность выплаты компенсации суд возлагает на виновное лицо (осуждаемое за причинение пыток), а не на орган правопорядка, где жертва подвергалась насилию. Т.е. судебная система рассматривает вопрос компенсации исключительно в рамках гражданско-правовой ответственности, возникающей между гражданами по факту причинения вреда здоровью.

Отсутствие доступа к правосудию и бездеятельность прокуратуры при расследовании фактов применения пыток на территории Чеченской республики, не дает возможности получения компенсации потерпевшим. Ни в одном случае с 1995 года такая компенсация получена не была.

Статья 15

A . В России пытки и жестокое обращение стали одним из распространенных методов получения доказательств по уголовному делу. Профессиональный уровень сотрудников правоохранительных органов в России в последнее десятилетие значительно снизился. В то же время требования борьбы с преступностью возведены усилиями Правительства в России в ранг государственной кампании, где вопрос о методах достижения цели является не существенным. При этом основной показатель эффективности работы этих органов остался прежним – упомянутый выше процент раскрываемости. Таким образом, сотрудник правоохранительных органов должен обеспечить высокую раскрываемость преступлений, а с другой стороны не имеет навыков, а зачастую, и технических возможностей для сбора доказательств законными способами.

Пытки и жестокое обращение, чаще всего применяются к подозреваемому, обвиняемому, а иногда к свидетелям и потерпевшему от преступления с целью получения необходимых для дознания и следствия сведений. Эти сведения сами по себе не являются доказательствами по делу (как уже было отмечено, пытки чаще всего применяются оперативными работниками, которые собирают информацию, указывающую на источники доказательств) но дают, возможность такие доказательства получить. При этом сам процесс добывания доказательств может производиться в ходе вполне законных следственных действий.

Вместе с тем, достаточно часто пытки применяются и непосредственно при добывании доказательств, например, когда при помощи пытки получают признательные показания от подозреваемого или обвиняемого. Эти показания, как правило, оцениваются судом как допустимые и используются для обоснования обвинительных приговоров по уголовным делам.

Суд, не подвергая сомнению признательные показания и игнорируя заявления обвиняемых о применении к ним пыток, допускает вынесение обвинительного приговора невиновному.

«Одним из ярких примеров этого служит дело С. Михайлова, который 24 апреля 1995 г. был приговорен Архангельским областным судом к высшей мере наказания за изнасилование и убийство восьмилетней девочки. Верховный Суд РФ оставил этот приговор в силе. В основу обвинения легли признательные показания Михайлова, добытые с помощью пыток. Сотрудники милиции, причастные к следствию, получили высокие должности и звания. В 1996 г. в совершении этого преступления признался арестованный по другому делу некий Козлов. В декабре 1996 г. прокуратура Архангельской области вынуждена была начать расследование по вновь открывшимся обстоятельствам. Следствие тянулось несколько лет, потом Генеральная прокуратура передала его прокуратуре Вологодской области. В 1999  г. прокурор области В. Корнилаев подписал заключение, в котором сказано, что Михайлов не причастен к убийству. Все это время он находился в камере смертников». 53

Имея возможность оценить значительный объем судебных приговоров, мы можем констатировать, что во всех случаях , когда подсудимый или свидетель заявляют в ходе судебного процесса, что рассматриваемые судом показания были получены под пытками, суд не проверяет это заявление в ходе судебного следствия, хотя имеет на это право. При этом почти всегда заявление жертвы пыток игнорируется, а данные под пытками показания не исключаются из доказательной базы как неприемлемые. Это происходит даже в тех случаях, если суд поручает прокуратуре провести проверку по заявлению о применении пыток. Как уже было сказано выше, суд не дожидается результатов проверки.

Таким образом, нарушение требований ст. 15 Конвенции является явлением практически повсеместным. Абсолютность этой практики подтверждает тот факт, что в России не имеется ни одного случая возбуждения уголовного дела по фактам пыток на основании ходатайства, заявленного в судебном процессе обвиняемым.

B. Некоторые положительные тенденции внесли введение судов присяжных. Практика суда присяжных благотворно влияет на реализацию правила исключения доказательств, добытых незаконным путем, в том числе доказательств, добытых под пытками. Однако в настоящее время суд присяжных действует только в 9 регионах и рассматривает только некоторые категорий уголовных дел. Недавно принятый, но еще не вступивший в силу, УПК вводит суд присяжных во всех субъектах федерации с 2003 года. Вместе с тем, новый УПК значительно сужает круг дел, подлежащих рассмотрению судом присяжных, и вводит возможность отмены решения суда, не только по процессуальным нарушениям, но и по существу вердикта.

В ст. 75 принятого в 2002 году Уголовно-процессуального кодекса расширен перечень оснований признания доказательств недопустимыми, к которым отнесены также "показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде". Однако, в отсутствии эффективных механизмов контроля, такая норма, наряду с прочими, может остаться декларативной.

Статья 16

A . Отсутствие правового определения "пытки" и, как следствие – непонимание принципов ограничения насилия в правоприменительной практике приводит к чрезмерному применению различных форм жестокого обращения при обеспечении правопорядка в России.

Особенно негативные последствия имеет практика широкого использования усиленных подразделений органов правопорядка. Регламентация действий таких подразделений (ОМОН, спецназ) основывается на пресечении опасных преступлений в экстремальных условиях. Как, например, при предотвращении террористических актов, когда допускается применение оружие и не ограничено – силы.

Между тем, такие подразделения широко применяют в условиях отсутствия какой – либо вооруженной угрозы. Так, специальные подразделения использовались при плановых проверках паспортного режима, в местах лишения свободы (при проведении плановых обысков), при исполнении судебных решений, связанных с отчуждением имущества, при подозрении в совершении уголовного преступления.

Плановые проверки паспортного режима, под эгидой операции "Вихрь- антитеррор", как правило, проводились с 1999 г. в местах рыночной торговли и компактного проживания национальных меньшинств. Сотрудники спецподразделений задерживали граждан, условно отбирая их по национальным, возрастным и половым признакам. При этом не спровоцировано использовалась грубая физическая сила, спецсредства. Задержанных сгоняли в колонну, в шеренгу или скучено в толпу, применяя унижающие честь и достоинство приемы: на длительное время держали в неудобных позах (руки за головой, стоя на коленях, либо у стены – с широко раздвинутыми ногами). За попытку изменить позу, задержанных избивали.

При проникновении в помещения спец. подразделениями применяется методика активной агрессии: всех находящихся в помещении независимо от причастности к возможному преступлению заставляют лечь на пол, избивают ногами и оружием. Во время таких операций, направленных на пресечение уголовных преступлений, как подозреваемым, так и случайным людям наносятся значительные травмы.

Как новое явление, вызывающее чрезвычайную озабоченность можно рассматривать масштабную практику применения насилия при обеспечении правопорядка со стороны сотрудников органов, возвращающихся после участия в боевых действиях на территории Чечни.

Так, в мае 2000 г. сотрудники Чебоксарского отделения УБОП был задержан частный предприниматель из деревни Козловка Ядринского района Чувашии Ходяров А.Г. Все трое находились в состоянии алкогольного опьянения. Во время перевозки один из них стал душить задержанного удавкой, а двое начали избивать, говоря, что увезут к реке Сура и убьют. «Того, кто увидит, убьют тоже». А.Г. Ходярова в наручниках вывели к реке, вновь накинули на шею удавку и начали душить и избивать. «При этом они говорили, что едут с войны, и будут пытать его, как пытают «чехи» (чеченцы). После этого, приставили автомат к голове и в последний момент, чуть отодвинув его в сторону, выстрелили прямо возле уха. Пытали около 30 минут». 54

B . Вступившими в силу в 1997 году Уголовно-исполнительным кодексом Российской Федерации и Федеральным законом “О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений” были введены гуманизирующие нормы, направленные на улучшение условий содержания. Однако, на практике, в среднем на одного человека вместо введенной с 1 января 1998 г. федеральным законом нормы свободной площади в размере 4 м 2 приходится 1,73 м 2 , а в некоторых СИЗО – 0,4–0,65 м 2 . Заведомая невозможность выполнения данного норматива привело к ухудшению контроля за санитарными нормами содержания. В общей сложности 60% зданий находится в аварийном или неудовлетворительном состоянии, требующем срочного ремонта, 26 СИЗО и тюрем признаны полностью непригодными к эксплуатации 55.

С другой стороны, законом не определен предельный срок содержания обвиняемого в тяжком преступлении или преступлении средней тяжести в период судебного рассмотрения. И в том случае, когда у суда подходит к концу срок содержания под стражей обвиняемого, суд имеет возможность направить такое дело для производства дополнительного расследования, после чего истечение срока возобновляется. Это является наиболее существенной причиной того, что более 60 % от общего количества заключенных СИЗО “числятся за судами” 56. Известны случаи, когда подсудимые в течение шести – семи лет ждали вынесения приговора, находясь в СИЗО.

Усилия, которые предпринимает ГУИН Министерства юстиции РФ, по уменьшению числа задержанных зачастую не приносят действенных результатов. Согласно данным его руководства, ежегодно из СИЗО до суда освобождается 125 тыс. человек, т.е. каждый четвертый. В основном в связи с прекращением уголовных дел на стадии дознания и предварительного следствия, а также в связи с изменением меры пресечения. Государственные затраты на содержание в СИЗО лиц, незаконно или необоснованно взятых под стражу, составляют в среднем более 206 млн. руб. в год 57.

В мае 2000 г. была объявлена широкомасштабная амнистия, по которой было освобождено почти 250 тысяч человек. Но тюремное население России сократилось к началу 2001 года лишь на 136 тысяч, а к началу этого года снова увеличилось на 52 тысячи (см. таблицу).

Учреждения ГУИН МЮ РФ в 1995-2002 гг.*

	Годы	1996	1997	1998	1999	2000	2001	2002
1	Кол-во закл., тыс. чел.	1 017	1 052	1 010	1 014	1 060	924	976
2	На сто тысяч населения	689	715	688	693	729	637	677
3	Общее кол-во закл. в СИЗО, тыс. чел.	295,2	284,9	278,8	274,6	281,7	235,5	229
4	Кол-во мест в СИЗО, тыс.	177,4	181,4	182,6	184,6	186,4	148,6**	150,6
5	Переполненность СИЗО, %	166	157	153	149	141	158,5	152,2
6	Кол-во больных ТБ, тыс. чел.	54,1	75,2	82	98,3	96,8	84,4	88
7	Больные туберкулезом (ТБЦ) на 1000 закл.	53	71	82	97	91	91	90
8	Численность ВИЧ-инфицир., тыс. чел.	0,013	0,24	1,46	2,3	4,1	15,1	33
9	ВИЧ-инфицир. На 1000 закл.	0,013	0,23	1,44	2,3	3,9	16,3	33,8

«*» – сведения на начало года.

«**» – с 2001 г. кол-во мест в СИЗО стало подсчитываться по новым (увеличившимся) нормам жилой площади на человека.

Меры, предусмотренные Правительством России для улучшения условий содержания подследственных, не выполнены. В частности, запланированная государственная программа по строительству и реконструкции СИЗО исполнена только на 5%.

В течение 1998-2001 гг. Государственная Дума и Правительство России приняли ряд мер, направленных на уменьшение численности заключенных: через проведение значительных амнистий, более широкого использования условно- досрочного освобождения. 58 Однако эти изменения не затронули принципов правосудия, касающиеся чрезмерно суровых сроков наказания, широких критериев отнесения преступлений к числу тяжких и особо тяжких, неоправданно широкого применения меры пресечения в виде заключения под стражу. Россия продолжает занимать лидирующее место в мире по уровню заключенных. Решения, принимаемые для снижения численности заключенных, в большей степени являлись единовременными и не имели долгосрочных последствий.

Так, принятие изменений в УИК РФ, связанных с гуманизацией уголовного наказания, практически не повлияли на ситуацию. При снижении на 1/3 сроков на возможность досрочного освобождения осужденных, число досрочно освободившихся увеличилось незначительно. Это связано с тем, что принципы оценки осужденных сохранились неизменными и основываются на инквизиционных понятиях “становления на путь исправления”, не связанные с ресоциализацией осужденных.

В марте 2001 года в Уголовно - процессуальный Кодекс РСФСР были внесены дополнения в ст. 239, в соответствии с которыми обвиняемый в тяжком преступлении не мог содержаться за судом более 9 мес. Однако в принятый в 2002 г. Уголовно - процессуальный кодекс РФ, такая норма не включена; в то же время большая часть заключенных в СИЗО лиц числится не за предварительным следствием, а за судом.

Не введены в практику альтернативные меры наказания, предусмотрены в УК РФ, применение которых могло бы реально способствовать уменьшению чрезмерности применения лишения свободы (арест и ограничение свободы).

Число применяемых альтернативных мер наказания (за исключением условного осуждения) составляет не более 5% от общего числа приговоров и в целом не увеличивается (по штрафам с 1997 по 2000 г. – наблюдается даже снижение: с 79,8 тыс. (7,9%) до 53 тыс. (5,3%). 59 Крайне редко применяется такая предусмотренная законом мера пресечения, как передача несовершеннолетнего под присмотр родителей; практически не применяются меры пресечения в виде личного поручительства и поручительства общественных организаций. 60 По имеющимся у авторов доклада данным, с 1997 по 2002 года на 255 ходатайств об изменении меры пресечения под личное поручительство суды лишь в одном случае удовлетворили такие ходатайства.

В целом правоприменительная практика (например, в чрезмерной суровости судебных приговоров) сохранилась неизменной, что отразилось на возобновлении роста числа заключенных в СИЗО с конца 2001 г.

В связи с этим, проблема чрезвычайной переполненности следственных изоляторов и бесчеловечные условия содержания заключенных в них, осталось чрезвычайно актуальной. Таким образом, не выполнена рекомендация Комитета на 2-й периодический доклад России: "f) радикальным образом улучшить условия содержания в тюрьмах, в том числе, что касается размеров камер, оборудования тюрем, питания и санитарных условий".

«Процесс сокращения тюремного населения не может стать долговременным без кардинального изменения уголовной политики государства. Это хорошо понимает руководство ГУИН Минюста РФ, подготовившее еще в 1998 г. законопроект, который в случае его вступления в силу создавал возможности для постепенного (в течение двух лет) сокращения количества заключенных примерно на треть. Законопроект активно поддерживался правозащитниками и был принят Государственной Думой в январе 2001 года. Но из-за яростного сопротивления Генеральной прокуратуры закон был возвращен Советом Федерации в нижнюю палату парламента, а затем урезан настолько, что в своем окончательном виде смог лишь на время притормозить процесс безудержного роста тюремного населения.

Заметим также, что в марте 2001 года Уголовно - процессуальный Кодекс РСФСР был дополнен статьей 239, в соответствии с которой обвиняемый в тяжком преступлении не мог содержаться за судом более 9 мес. Из вновь принятого Уголовно - процессуального кодекса РФ, вступающего в силу 1 июля 2002 года, подобная норма исключена, в то же время большая часть заключенных в СИЗО лиц числится не за предварительным следствием, а за судом.

C . Наряду с не утратившей актуальностью проблемой переполненности российских тюрем, большую озабоченность вызывает проблема широкого распространения в местах лишения свободы инфекционных заболеваний, которая имеет непосредственную связь с проблемой переполненности.

Опасность распространения туберкулеза вызывает тревогу у всего мирового сообщества. Иностранные фонды и организации в последние четыре года активно оказывают помощь России в борьбе с тюремным туберкулезом. Кроме того, средства, выделяемые из федерального бюджета на уголовно-исполнительную систему (УИС), выросли в последние два года более, чем в два раза (с 14 млрд. руб. в 2000 г. до 30 млрд. в 2002), кардинально улучшилась ситуация с обеспечением тюрем и колоний противотуберкулезными препаратами. На питание одного заключенного ежедневно выделялось в 2001 г. около 17 руб. (осенью 1998 г. – 70 коп.). Эти совместные усилия позволили добиться определенных успехов: относительное (на 1000 заключенных) количество туберкулезников в местах лишения свободы снизилось: с 97 (1999 г.) до 90 (2002 г.). Одновременно в те же годы произошел фантастический рост численности ВИЧ-инфи­ци­ро­ван­ных заключенных. За два года их количество увеличилось в 8 раз (с 4,1 тыс. в начале 2000 г. до 33 тыс. в 2002 г.)». 61

Количество больных ТБ и ВИЧ-инфицированных
на 1000 заключенных в учреждениях ГУИН МЮ РФ в 1995-2002 гг.