Академия наук СССР галилео галилей избранные труды в двух томах

Вид материала

Документы

Содержание День второй Третий аргумент, почерпнутый из стрельбы из пушки 226 Диалог о двух главнейших системах мира День второй 227 КОТОРЫЙ не МОЖет ГОВОрИТЬ; а Я уверяю Вас, ЧТО буДЬ АрИСТОТеЛЬ Аристотель опро 230 Диалог о двух главнейших системах мира Аргумент, взятый Аргумент, почерп День второй 231 232 Диалог о двух главнейших системах мира

Подобный материал:

• Галилео галилей (Galilei), 238.2kb.
• Галилей галилео галилей галилео, 23.36kb.
• Жизнь и деятельность Галилео Галилея, 159.16kb.
• Галилео Галилей (1564-1642), 46.37kb.
• Отечества избранные психологические труды в 70-ти томах, 4620.69kb.
• Бенедикт спиноза избранные произведения в двух томах том, 8400.08kb.
• А. Н. Леонтьев Избранные психологические произведения, 6448.08kb.
• Вычислительного Центра Академии наук СССР (вц ан ссср) положило начало истории нашего, 230.29kb.
• А. Н. Леонтьев Избранные психологические произведения, 6931kb.
• Основание Петербургской академии наук, 49.85kb.

почетэпнутый из дви- r\ m

жения тела, подбро- РУ ОбМЛИ. 1 ОТ Ж6 аргумент ПОДКрвПЛЯЮТ ОПЫТОМ СО СНарЯДОМ,

шенного высоко вверх. выбрОШбННЫМ На ОГрОМНОв раССТОЯНИб ВВврХ. ПуСТЬ ЭТО буДбТ

ядро, выпущенное из артиллерийского орудия перпендикулярно к горизонту; на подъем и возвращение ядра затрачивается время.

ДЕНЬ ВТОРОЙ

225



за которое орудие и мы сами окажемся перемещенными Землею по нашей параллели на много миль к востоку; таким образом, ядро при падении не сможет вернуться в точности к пушке и должно будет упасть на таком расстоянии к западу от нее, на какое Земля продвинулась вперед. К этому присоединяют третий весьма убе­дительный опыт, а именно: если выстрелить из пушки ядром на восток, а затем произвести другой выстрел ядром того же веса и под тем же самым углом к горизонту на запад, то ядро, направ­ленное на запад, должно было бы полететь значительно дальше, чем направленное на восток, ибо пока ядро летит на запад, орудие, увлекаемое Землей, перемещается на восток и ядро должно будет упасть на Землю на расстоянии, равном сумме двух путей — одно­го, совершенного им самим к западу, и другого, совершенного пуш­кой, увлекаемой Землей к востоку; и наоборот, из пути, совершен­ного ядром при выстреле на восток, потребовалось бы вычесть путь, который совершило бы орудие, следуя за ним. Если, напри­мер, предположить, что путь ядра сам по себе составляет пять миль и что Земля на этой параллели за время полета ядра перемещается на три мили, то при выстреле на запад ядро должно было бы упасть на Землю на расстоянии восьми миль от пушки благодаря своему движению на запад на пять миль и движению пушки на восток на три мили; при выстреле же на восток ядро достигло бы всего лишь двух миль, потому что такова разница между дальностью его по­лета и движением пушки в ту же сторону. Однако опыт показы­вает, что дальность выстрелов одинакова, значит, орудие стоит недвижимо и, следовательно, недвижима и Земля. Выстрелы, на­правленные к югу и северу, не менее этого подтверждают непо­движность Земли, иначе никогда нельзя было бы попасть в пред­мет, избранный как цель, так как ядро всегда отклонялось бы в сто­рону к востоку (или к западу) вследствие перемещения к востоку Земли за то время, пока ядро находится в воздухе. И не только выстрелы, направленные по линиям меридиана, но даже и выстре­лы к востоку и западу не попадали бы в цель: восточные попадали бы выше, а западные ниже, хотя бы стреляли горизонтально. Действительно, поскольку путь ядра при обоих выстрелах совер­шается по касательной, т. е. по линии, параллельной горизонту, и поскольку при суточном движении, если бы оно было у Земли, горизонт на востоке всегда опускался бы, а на западе поднимался (отчего звезды на востоке кажутся нам восходящими, а на западе заходящими), то, следовательно, восточная цель опускалась бы ниже линии выстрела, отчего он оказывался бы слишком высоким, а поднятие западной цели делало бы выстрел на запад слишком

1⁵ Галилео Галилей, т. I

Третий аргумент, почерпнутый из стрельбы из пушки к востоку и к западу.

Подтверждение ар» гумента практикой выстрелов, направ­ленных к югу и к северу.

То же подтвержда­ется практикой вы­стрелов к востоку и к западу.

226 ДИАЛОГ О ДВУХ ГЛАВНЕЙШИХ СИСТЕМАХ МИРА

низким. Таким образом, ни в какую сторону нельзя было бы стре­лять без промаха; а так как опыт противоречит этому, то необхо­димо сказать, что Земля неподвижна.

Симпличио. О, это — действительно такие основания, против которых невозможно представить сколько-нибудь стоя­щих возражений.

Сальвиати. Для вас они являются как будто новыми?

Симпличио. Именно. И теперь я вижу, какими прекрас­ными опытами природа великодушно пожелала прийти нам на помощь в познании истины. Как прекрасно одна истина согласует­ся с другой и как все они объединяются, чтобы сделаться неопро­вержимыми!

С а г p e д о. Как жаль, что во времена Аристотеля артилле­рии еще не существовало; с ее помощью он сразил бы невежество и говорил бы о мировых явлениях без колебаний.

Сальвиати. Мне очень приятно, что эти соображения представляются для вас новыми и что вы, таким образом, не оста­нетесь при мнении большинства перипатетиков, будто, если кто отклоняется от учения Аристотеля, это происходит только оттого, что он не понял и не проникся как следует его доказательствами. Вы, наверно, услышите и другие новые вещи и услышите их от последователей новой системы, которые приводят против самих „, при- себя наблюдения, опыты и рассуждения гораздо большей силы, не- ^чем приводимые Аристотелем, Птолемеем и другими противни-знания доводов про- нами их выводов; таким образом, вы сможете убедиться, что не

тивоположной сто- ^r ' ^J '•

роки. по неведению и не по неопытности решились они следовать такому

мнению.

С а г.р е д о. По этому случаю мне хочется рассказать вам не­которые происшествия, случившиеся со мной вскоре после того, как я впервые услышал разговоры об этом учении. Когда я был еще совсем юным и только что окончил курс философии, которую ХристианВурстей- затем оставил для других занятий, случилось, что некий северя-п- ^{нин из} Ростока (кажется, имя его было Христиан Вурстейзен), е- ^послеД^{ователь} Коперника, приехал в наши края и прочел в одной цх? ^& академии две или три лекции на эту тему при большом стечении слушателей, вызванном, думается, более новизной предмета, не­жели чем-либо другим. Я туда не пошел в твердом убеждении, что подобные взгляды могут быть только отменной глупостью. Когда я затем расспрашивал некоторых из присутствовавших на лекции, то услышал лишь сплошные издевательства, и только один человек сказал, что предмет этот не заключает в себе ничего смешного. Так как я почитал его за человека умного и очень рас-

ДЕНЬ ВТОРОЙ 227

судительного, то мне стало очень жаль, что я не пошел на лекцию, и с этого времени, встречая каждый раз сторонника мнений Ко­перника, я выспрашивал его, всегда ли он придерживался такого воззрения, и скольким я ни предлагал этот вопрос, я не нашел ни одного, кто бы не сказал мне, что он долгое время придержи­вался противоположного мнения и перешел к теперешнему под влиянием силы доводов, его убедивших. Испытывая их затем одного за другим, чтобы посмотреть, насколько хорошо они зна­комы с доводами противной стороны, я убедился, что они владеют ими в совершенстве, так что поистине я не мог сказать, что они примкнули к этому мнению по невежеству, легкомыслию или, так сказать, умничая. Наоборот, скольких перипатетиков и сторонников Птолемея я ни спрашивал, изучили ли они книгу Коперника (а из любопытства я спрашивал об этом многих), я нашел лишь весьма немногих, поверхностно знакомых с ней, и, думаю, ни одного, кто бы понял ее как следует. И от последовате­лей учения перипатетиков я также старался узнать, придержи­вался ли кто-нибудь из них когда-либо иного мнения, и, равным образом, не нашел ни одного такого. Вот почему, принимая во внимание, что среди приверженцев мнения Коперника нет никого, кто раньше не придерживался бы мнения противоположного и кто не был бы отлично осведомлен о доводах Аристотеля и Птоле­мея, и что, наоборот, среди последователей Птолемея и Аристоте­ля нет никого, кто придерживался бы ранее мнения Коперника и оставил его, чтобы перейти на сторону Аристотеля, принимая, противоположных говорю я, это во внимание, я начал думать, что тот, кто оставляет мнение, впитанное с молоком матери и разделяемое множеством людей, для того, чтобы перейти к другому, отвергаемому всеми противного школами и разделяемому весьма немногими и кажущемуся по­истине величайшим парадоксом, тот необходимо побуждается и даже принуждается к этому достаточно сильными доводами. Поэтому, мне кажется, любопытно, как говорится, исчерпать это дело до дна, и я считаю большой для себя удачей встречу с вами обоими, так как от вас я без труда смогу узнать, все что было ска­зано, и, пожалуй, даже все, что может быть сказано на этот счет, и я уверен, что сила ваших рассуждений разрешит мои сомнения и даст мне уверенность.

Симпличио. Если только ожидания и надежды не обма­нут вас и вы не окажетесь в конечном счете еще более сбитым с толку, чем ранее.

Сагредо. Я уверен, что этого никоим образом не может случиться.

15*

228

Симпличио. А почему нет? Я са.м — хорошее тому под­тверждение: чем более мы подвигаемся, тем более я запутываюсь.

С а г p e д о. Это признак того, что те доводы, которые до сих пор казались вам убедительными и поддерживали в вас уверен­ность в истинности вашего мнения, начинают в вашем уме изме­нять свой вид, постепенно побуждая вас если не переходить, то по меньшей мере склоняться к противоположному. Но я, оста­вавшийся в этом вопросе индифферентным, весьма надеюсь на то, что обрету уверенность и покой; и вы сами не станете этого отри­цать, если захотите выслушать, что вселяет в меня такую надежду.

Симпличио. Охотно выслушаю, и мне было бы не менее желательно, чтобы это оказало такое же действие и на меня.

G а г p e д о. Благоволите же ответить на мои вопросы. Прежде всего, скажите мне, синьор Симпличио, не «заключается ли вопрос, разрешения которого мы ищем, в том, должны ли мы вместе с Ари­стотелем и Птолемеем считать, что одна Земля остается в центре вселенной, а все небесные тела движутся, или же при неподвижной звездной сфере с Солнцем в центре Земля находится вне этого цент­ра, и ей принадлежит то движение, которое кажется нам движе­нием Солнца и неподвижных звезд?

Симпличио. По этому вопросу и идет спор.

С а г p e д о. Не таковы ли эти два решения, что по необходи­мости одно из них должно быть истинным, а другое ложным?

Симпличио. Да, таковы; мы имеем дело с дилеммой, одна часть коей по необходимости должна быть истинной, а другая ложной, ибо между движением и покоем, которые противополож­ны, не может находиться ничего третьего, так что нельзя сказать: «Земля не движется и не стоит недвижимо; Солнце и звезды не дви­жутся и не стоят недвижимо».

С а г p e д о. Что за вещи в природе — Земля. Солнце и звез­ды? Ничтожные или, наоборот, значительные?

Симпличио. Это — тела наисущественнейшие, благород­нейшие, отдельные части вселенной, обширнейшие, значительней­шие.

движение и покой— Сагредо. А покой и движение, что за свойства природы? .^свойст~ Симпличио. Столь великие и существенные, что сама природа получает через них свое определение.

Сагредо. Таким образом, вечное движение и полная не­подвижность суть два весьма значительных состояния в природе, являющиеся признаками огромнейшего различия, в особенности, когда они приписываются наисущественнейшим телам вселенной и от них могут произойти лишь совершенно различные явления?

день второй 229

Симпличио. Бесспорно, это так.

С а г p e д о. Ответьте теперь на другой вопрос. Полагаете ли вы, что в диалектике, риторике, физике, метафизике, словом, во всех отраслях знания, существуют способы рассуждения, могущие доказать ложные выводы не менее убедительно, чем истинные?

Симпличио. Нет, синьор, наоборот, я считаю бесспорным и вполне убежден, что для доказательства истинного и необходи­мого ВЫВОДа В Природе ИМееТСЯ Не ТОЛЬКО ОДНО, НО МНОЖеСТВО МО- Ложное не может

гущественнейших доказательств и что по поводу его можно рас- 2£!а»Ггк»тшиадГ
суждать, делая тысячи сопоставлений и никогда не впадая в не­
сообразность, и что чем более какому-нибудь софисту захочется
затемнить его, тем более ясной станет его достоверность; и на- д_ля правильных no-
оборот, для того чтобы заставить ложное положение казаться хятсямноеш Не­
истинным И убеждать В ЭТОМ, неЛЬЗЯ ПрИВеСТИ НИЧеГО ИНОГО, Кроме дительные аргумен-

y -J ты' но не то по

ЛОЖНЫХ аргументов, СОФИЗМОВ, ПараЛОГИЗМОВ, ДВуСМЫСЛеННОСТеИ отношению к дока-

и пустых рассуждений, несостоятельных и изобилующих несо- ^еЛложых¹°^ложе~ образностями и противоречиями.

С а г p e д о. Итак, если вечное движение и вечный покой суть свойства, столь важные и столь различные в природе, что они мо­гут являться причиной лишь совершенно различных следствий, в особенности применительно к Солнцу и Земле — этим столь про­странным и замечательным телам вселенной, и если, кроме того, невозможно, чтобы из двух противоречивых предложений одно не было истинным, а другое ложным, и если для доказательства ложного предложения нельзя привести ничего, кроме ложных аргументов, тогда как в истинном можно убедиться доводами и доказательствами разного рода, то как вы хотите, чтобы тот из вас, кто будет защищать истинное положение, не смог убедить меня? Мне нужно быть слабым умом, шатким в суждениях, тупым в понимании, слепым в рассуждении, чтобы не отличить света от тьмы, алмаза от угля, истины от лжи.

Симпличио. Я говорю вам и говорил уже в других слу­чаях, что величайшим мастером, научившим распознавать софиз­мы, паралогизмы и другие ложные аргументы, был Аристотель, который в этом отношении не может ошибаться.

С а г p e д о. Однако вы ошибаетесь вместе с Аристотелем,

КОТОРЫЙ не МОЖет ГОВОрИТЬ; а Я уверяю Вас, ЧТО буДЬ АрИСТОТеЛЬ Аристотель опро-

здесь, он оказался бы убежденным нами или, разбив наши доводы тгшшков°гГшше-другими, лучшими, убедил бы нас. Но что же? Услыхав рассказ ^{нил бы} м™ мнение. об опытах с артиллерийскими орудиями, не восхитились ли вы ими и не признали ли их более убедительными, чем опыты Аристотеля? Вместе с тем я не вижу, чтобы синьор Сальвиати, который их

230 ДИАЛОГ О ДВУХ ГЛАВНЕЙШИХ СИСТЕМАХ МИРА

произвел, надежно исследовал и точнейшим образом, взвесил, приз­нал себя убежденным ими, равно как и другими, еще бол ее убеди­тельными, которые, по его словам, он мог бы нам привести. Не знаю, на каком основании вы собираетесь упрекать природу в том, будто она, впав вследствие долголетия в детство, разучилась про­изводить самостоятельно мыслящие умы и неспособна произво­дить иных, кроме тех, которые, делаясь рабами Аристотеля, могут мыслить только его умом и чувствовать его чувствами. Но выслу­шаем прочие доводы, благоприятствующие его мнению, чтобы перейти затем к их испытанию, опробованию и взвешиванию на весах пробирщика.

С а л ь в и а т и. Прежде < •; идти дальше, я должен сказать синьору Сагредо, что в lthm наших беседах я выступаю как ко-перниканец и разыгрываю его роль как актер, но не хочу, чтобы вы судили по моим речам о том, какое внутреннее действие произ­вели па меня те доводы, которые я как будто привожу в его поль­зу, пока мы находимся в разгаре представления пьесы; сделайте это потом, после того как я сниму свой наряд и вы найдете меня, быть может, отличным от того, каким видите меня на сцене. Но двинемся дальше. Птолемей и его последователи приводят другой Аргумент, взятый опыт, подобный опыту с ерошенными телами; они указывают на

из движения обла- ,- - г-, «

ков и птиц. такие предметы, которые, будучи разобщены с «землей, держатся

высоко в воздухе, как, например, облака и летающие птицы; и так как про них нельзя сказать, что они увлекаются Землей, по­скольку они с ней не соприкасаются, то представляется невозмож­ным, чтобы они могли сохранять ее скорость, и нам должно было бы казаться, что все они весьма быстро движутся к западу; если бы мы, несомые Землей, проходили нашу параллель в двад­цать четыре часа,— а это составляет по меньшей мере шестнад­цать тысяч миль,— как могли бы птицы поспевать за такого рода движением? Между тем на самом деле мы видим, что они ле­тят в любом направлении без малейшего ощутимого различия, как

Аргумент, взятый на восток, так и на запад. Кроме того, если, скача на коне, мы до-

«з опыта с возду­хом, который ка- ста точно живо ощущаем удары ветра в лицо, то какой же ветер

»^а?^резое Должны были бы мы чувствовать с востока, поскольку несемся

ОуЮщ,1лМ rtGtJVt ritt" ** ' */

встречу. столь быстрым движением навстречу воздуху? И, однако, никакого

такого действия не ощущается. Вот еще другой, гораздо более

Аргумент, почерп- остроумный аргумент, почерпнутый из одного опыта, а именно:

нутый из силы от-

брасывания и россе- круговое движение имеет способность отрывать, рассеивать и - ^{ОТталкива}ть от своего центра части движущегося тела, если дви-жение не слишком медленно или эти части не слишком прочно связаны друг с другом; так, если бы мы заставили весьма быстро

ДЕНЬ ВТОРОЙ 231

вертеться одно из тех больших колес, передвигаясь внутри ко­торых один или два человека перемещают большие тяжести, как то* массу больших камней для баллисты или барки, перетаски­ваемые волоком по земле из одной реки в другую,— то части этого быстро врашэзмого колеса разлетелись бы, если бы они не были прочно соединены, и надо очень прочно прикрепить к наружной поверхности колеса камни или другие тяжелые вещи, чтобы они могли противиться импульсу, который в противном случае отбро­сил бы их в разные стороны прочь от колеса, т.е. в направлении его от центра. Если бы Земля вращалась с подобной и еще гораздо большей скоростью, то какая тяжесть, какая прочность извести или спая удержала бы скалы, здания и целые города от того, что­бы столь стремительным движением они не были отброшены к не­бу? А люди и звери, которые никак не привязаны к Земле, как противостояли бы они столь великому импульсу? А между тем мы видим, что они, а также и значительно меньшие предметы — камешки, песок, листья — лежат на Земле в полном покое и при падении на нее возвращаются к ней, хотя и весьма медленным дви­жением. Таковы, синьор Симпличио, наиболее сильные аргументы, почерпнутые, так сказать, из земных явлений; остаются аргументы другого рода, т. е. те, которые имеют отношение к явлениям не­бесным, доводы, направленные, в сущности, более к тому, чтобы доказать нахождение Земли в центре вселенной и, следовательно, лишить ее того годового движения вокруг него, которое припи­сывает ей Коперник; поскольку эти доводы имеют характер со­вершенно отличный, их можно будет изложить после того, как мы испытаем силу тех доводов, которые до сих пор приведены ¹⁰.

G а г p e д о. Что скажете, синьор Симпличио? Не кажется ли вам, что синьор Сальвиати может и умеет разъяснять доводы Пто­лемея и Аристотеля? Думаете ли вы, что кто-нибудь из перипате­тиков в такой же мере владеет доказательствами Коперника? Симпличио. Если бы на основании бесед, которые мы вели до сих пор, я не составил столь высокого мнения о солидно­сти образования синьора Сальвиати и об остроте ума синьора Саг-редо, я предпочел бы с их благосклонного согласия уйти, не слу­шая ничего далее, поскольку мне кажется невозможным про­тивостоять столь осязательным опытам; я хотел бы, не слу­шая ничего другого, остаться при прежнем своем мнении, так как, по-моему, будь оно даже ложным, представляется извинительным и придерживаться его, раз оно опирается на столь правдоподоб­ные основания; если даже последние ошибочны, то какие даже истинные доказательства были когда-либо так прекрасны?

232 ДИАЛОГ О ДВУХ ГЛАВНЕЙШИХ СИСТЕМАХ МИРА

С а г p e д о. Однако послушаем ответы синьора Сальвиати; если они соответствуют истине, то должны быть еще более прекрас­ными и даже бесконечно более прекрасными, а прежние должны правда и красота оказаться безобразными и даже безобразнейшими, если возможно

идентичны, так же y.

как ложь и безобра- положение метафизики, что истинное и прекрасное — одно и то
^аие' же, так же как одно и то же ложное и безобразное. Поэтому,

синьор Сальвиати, не будем больше терять времени.

Сальвиати. Если память не изменяет мне, первый аргу­мент, приведенный синьором Симпличио, таков. Земля не может двигаться кругообразно, так как подобное движение было бы для нее насильственным, а потому не могло бы продолжаться вечно,* далее, объяснение, почему оно было бы насильственным, заклю­чалось в том, что, будь оно естественным, части Земли также есте­ственно вращались бы, что невозможно, так как этим частям по Возражение на пер- природе присуще прямолинейное движение вниз. На это отвечу

вый довод Аристо- *> а

теля. так: мне было бы желательно, чтобы Аристотель выразился точнее,

утверждая, что части Земли также двигались бы кругообразно; ведь это кругообразное движение можно понимать двояко: во-первых, так, что всякая частица, отделившаяся от своего целого, двигалась бы кругообразно вокруг собственного центра, описывая свои маленькие кружочки; во-вторых, так, что при вращении всего шара вокруг своего центра в двадцать четыре часа и части также вращались бы вокруг того же центра в двадцать четыре часа. Первое было бы несообразностью не меньшей, чем если бы кто ска­зал, что всякой части окружности круга надлежит быть кругом, или что, так как Земля сферична, всякой части Земли надобно быть шаром, ибо того требует аксиома eadem est ratio totius ex partium. Но если оно понимается во втором смысле, т. е. что части, подражая целому, естественно движутся вокруг центра всего шара в двадцать четыре часа, то я утверждаю, что они это и делают, и вам вместо Аристотеля надлежит доказать, что это­го нет.

Симпличио. Это доказано Аристотелем в том же месте, где он говорит, что для частей естественным является прямое движение к центру вселенной, почему круговое движение по при­роде уже не может быть им присуще.

Сальвиати. Но не видите ли вы, что в этих же словах заключается и опровержение такого утверждения?

Симпличио. Каким образом и где?

Сальвиати. Не говорит ли он, что круговое движение было бы для Земли насильственным и потому невечным? И что это было бы нелепостью, так как миропорядок вечен?

день второй 233