История правоохранительной деятельности полицейских служб России в отношении китайского населения в период с 1860 по 1917 гг. (на примере Восточной Сибири и русского Дальнего Востока)

Вид материала

Автореферат

Содержание Общая характеристика работы Степень научной разработанности темы Цели и задачи диссертационного исследования. Обзор привлеченных источников. Методологической основой исследования Научная новизна диссертационного исследования Территориальные рамки исследования Хронологические рамки исследования Теоретическая и практическая значимость Объектом исследования Предметом исследования Структура и основное содержание диссертации Первая глава «Права иностранцев в Российской империи. Особый статус китайцев» Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых изданиях, утвержденных ВАК Министерства образования и науки российской Федерации

Подобный материал:

• Новикова Татьяна Михайловна русская православная церковь и власть в годы гражданской, 485.27kb.
• Сибири Российской Федерации и Северо-Востока Китайской Народной Республики (19 20 мая, 150.86kb.
• Восточная Сибирь, 333.89kb.
• Iv семинар вузов Сибири и Дальнего Востока по теплофизике и теплоэнергетике, 271.95kb.
• Дальнего Востока России (нанайцев, негидальцев, орочей, ороков, удэгейцев, ульчей,, 620.19kb.
• Дальнего Востока России (нанайцев, негидальцев, орочей, ороков, удэгейцев, ульчей,, 625.06kb.
• Китайской Народной Республикой (на 2009-2012 гг.), разработана настоящая программа, 490.89kb.
• Китайской Народной Республикой (на 2009-2012 гг.), разработана настоящая программа, 499.47kb.
• Организация управления народами юго-восточной сибири в имперский период (1721-1917, 491.56kb.
• Пресс-служба ОАО «Таттелеком» Дайджест сми, 1439.79kb.

На правах рукописи




Коробченко Андрей Иванович


История правоохранительной деятельности полицейских служб России в отношении китайского населения в период с 1860 по 1917 гг. (на примере Восточной Сибири и русского Дальнего Востока)


Специальность 07.00.02 – Отечественная история


АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата исторических наук


Иркутск 2011

Работа выполнена на кафедре политологии и отечественной истории Иркутского государственного университета


Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор

Синиченко Владимир Викторович


Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

кафедры мировой истории и международных

отношений исторического факультета ИГУ

Дятлов Виктор Иннокентьевич


кандидат исторических наук, младший

научный сотрудник Бурятского научного

центра СО РАН

Башкуева Елена Юрьевна


Ведущая организация: Восточно-Сибирская государственная академия

образования


Защита диссертации состоится 16 июня 2011 г. в 10.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.074.05 при Иркутском государственном университете по адресу: 664003, г. Иркутск, ул. Карла Маркса, 1, каб. 410.


С диссертацией можно ознакомиться в региональной научной библиотеке Иркутского государственного университета (г. Иркутск, ул. Гагарина, 24) и на сайте университета isu.ru


Автореферат разослан «16 » мая 2011 г.


Ученый секретарь

диссертационного совета

кандидат исторических наук, доцент Г. В. Логунова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ


Актуальность темы диссертационного исследования. В настоящее время наблюдается определенное сходство дореволюционной и современной ситуаций в правоохранительной сфере. Так, на территории Дальнего Востока присутствует большое число иностранных граждан, происходит рост контрабанды, незаконной миграции.

Вместе с тем, в нашей стране, и в частности на Дальнем Востоке, был накоплен значительный положительный опыт деятельности правоохранительных органов в сложной экономической и политической обстановке и борьбы с преступностью. Одним из таких периодов является вторая половина XIX – начало ХХ вв.

Обращение к историческому опыту борьбы полицейских служб с преступлениями и правонарушениями подданных Цинской империи и республиканского Китая (с 1911 г.) на российском Дальнем Востоке и в Восточной Сибири во второй половине ХIХ – начале ХХ вв. представляется важным, поскольку позволяет на современном этапе организации противоборства преступным посягательствам, глубже понять причины возникновения противоправного поведения со стороны этнических преступных группировок, определить роль тех или иных силовых структур в борьбе с различными формами правонарушений. Обобщение этого исторического опыта актуально для подготовки и воспитания кадров силовых структур, призванных защищать национальную безопасность России.

Степень научной разработанности темы. Анализ юридической и исторической литературы показывает, что вопрос о правоохранительной деятельности полицейских служб по контролю за китайским населением напрямую не рассматривался в отечественной и зарубежной литературе.

В основном объектом исследования дореволюционных исследователей стали правонарушения, совершаемые китайцами на восточных окраинах Российской империи¹.

Общим для рассматриваемых работ, которые содержат несомненный богатый фактический материал, является их описательный характер. По своему социальному статусу авторы этих работ были не склонны анализировать результативность правоохранительной системы государства в регионе. Это не удивительно. В основном дореволюционные исследования принадлежат перу военных и гражданских чиновников, служивших на Дальнем Востоке и понимавших, что негативные заключения могут обозначать или их некомпетентность, или желание дурно отозваться о начальстве. А это могло отразиться на их карьере.

Весомый вклад в изучение деятельности правоохранительных органов в отношении иностранных подданных был внесен обобщающей работой чиновника Министерства иностранных дел В. В. Граве «Китайцы, корейцы и японцы в Приамурье» (СПб., 1912), выполненной в рамках Амурской экспедиции. Автор был независим в суждениях как по факту своей должностной задачи – комиссия прибыла «снимать» генерал-губернатора приамурского края П. Ф. Унтербергера, ни по ведомственным причинам – он не принадлежал к правоохранительной системе. Поэтому выводы, сделанные В. В. Граве в отношении эффективности деятельности правоохранительных органов в целом и полицейских служб в частности, были достаточно правдоподобны и резко контрастировали с ведомственной отчетностью.

По своей сущности работа В. В. Граве носила аналитико-рекомендательный характер и позволяла чиновнику рекомендовать модернизировать систему управления азиатскими обществами в крае и активизировать противодействия преступным посягательствам со стороны иностранцев.

Отметим, что в этом труде была проанализирована деятельность приамурской администрации по созданию паспортно-визовой системы в регионе, выделены причины неудач полицейского надзора за иностранным населением.

После Октябрьской революции 1917 г. исследование деятельности правоохранительных органов Российской империи в отношении китайского населения утратило свою актуальность. Среди работ историков отметим в советском периоде историографии труд Ф. В. Соловьева, в котором автор впервые дал анализ экономико-правового статуса китайцев в России. Однако автор уделил вопросам борьбы с правонарушениями китайцев лишь несколько страниц своего труда².

Постсоветский период знаменует собой важный этап в изучении истории мигрантов на российском Дальнем Востоке. Интерес историков к исследованию проблем иностранного населения многократно возрастает. Это было связано с активным развитием международных отношений на межгосударственном и межрегиональном уровнях, притоком мигрантов на российский Дальний Восток, открытием ранее недоступных для исследователей фондов архивов.

Прежде всего, на этом этапе отметим работы, посвященные структурно-функциональному анализу системы правоохранительных органов России в Восточной Сибири и на русском Дальнем Востоке³.

А. А. Кузнецову, А. М. Буякову, Е. В. Гамерману, В. А. Черномазу и другим удалось воссоздать стройную картину функционирования системы МВД в России и крае.

Им удалось выявить особенности государственного управления Восточной Сибири и Дальнего Востока в дореволюционный период, обусловленные всей совокупностью географических, социально – экономических, политических, демографических и иных факторов; проанализировать организационно-правовые основы деятельности общей полиции в крае; исследовать систему организации общей полиции, ее кадровое, финансовое и материальное обеспечение; охарактеризовать основные направления деятельности общей полиции региона и оценить ее эффективность; изучить правовые основы регулирования взаимодействия общей полиции с другими органами власти и управления.

В конце ХХ в. появляется целый ряд работ, посвященных изучению государственных служб по охране русско-китайской границе. Так, большой фактический материал о таможенной политике России в регионе в целом и структурных характеристиках российской таможни и пограничной охраны на Дальнем Востоке собрали В. Ф. Печерица и В. В. Писаренко. А. В. Попенко посвятил свои статьи анализу организационно-штатного расписания корчемной стражи и акцизного надзора, действовавшего как в России, так и на Дальнем Востоке⁴.

Вопросы таможенной политики России на Дальнем Востоке, виды таможенных правонарушений в крае были описаны в работах Н. А. Беляевой и И. Г. Матвиенко⁵.

В целом можно сказать, что история дальневосточной таможни, функционирования таможенных и пограничных служб получила достаточное освещение в исторической литературе. Однако за рамками внимания исследователей осталась тема взаимодействия государственных органов в деле противостояния таможенным и уголовным (в целом трансграничным) преступлениям. Одна статья И. Г. Матвиенко, в которой была только обозначена проблема, не способна решить весь комплекс вопросов связанных с темой⁶.

Таким образом, система взаимодействия полицейских служб осталась вне внимания историков, анализировавших структуру и функции правоохранительных органов.

Вопросы противоправного поведения подданных Цинской империи и республиканского Китая, противодействия полицейских служб экономической преступности иностранных подданных рассматривались в работах А. Г. Ларина, В. И. Дятлова, Т. Н. Сорокиной, А. В. Алепко, Т. З. Позняк, В. В. Синиченко, Е. Ю. Башкуевой, О. В. Залесской, Ю. Н. Ланцовой и др.⁷

В этих исследованиях описаны случаи налоговых и трансграничных правонарушений иностранцев на востоке страны, факты межведомственного взаимодействия по выработке правовых норм противодействия контрабанде на русско-китайской границе, случаи контрабанды китайцами золота и спирта в Россию в конце ХIХ – начале ХХ вв.

Вопрос участия китайцев в контрабанде освещался и в статьях М. В. Кротовой и Н. А. Макуха⁸. Но наиболее полно и развернуто вопросы контрабанды на Дальнем Востоке России в конце ХIХ – начале ХХ вв. получили освещение в последние годы.

Много нового материала введено в научный оборот исследователем С. Н. Ляпустиным⁹. По мнению автора, основными причинами массовой контрабанды китайцами природных ресурсов на Дальнем Востоке России в конце XIX – начале ХХ вв. были: слаборазвитая промышленность и экстенсивное использование природных ресурсов; слабая защищенность государственной и таможенной границы России на Дальнем Востоке; широкий размах незаконной, хищнической промысловой деятельности иностранцев на территории и в прибрежных водах Дальнего Востока Российской империи; влияние и последствия проводимой политики беспошлинной торговли¹⁰.

Большой фактический материал был собран авторским коллективом дальневосточных исследователей, в который вошли Н. А. Беляева, Л. А. Лаврик, С. Н. Ляпустин, А. В. Попенко, Н. А. Шабельникова, Е. М. Щербина.
В их работе «Дальневосточная контрабанда как историческое явление (Борьба с контрабандой на Дальнем Востоке России во второй половине XIX – первой трети ХХ века)» описываются многочисленные случаи контрабандных операций, осуществляемых китайцами на сухопутной и морской границе Российской империи¹¹.

Вопрос контрабандного провоза товаров в Восточную Сибирь с китайской территории в конце XIX – начале XX вв. нашел отражение и в работах В. Г. Дацышена, В. В. Синиченко, И. А. Решетнева, П. П. Худякова. В них рассматривались формы и методы контрабанды, анализировались объемы нелегально провозимых товаров, характеризовались меры по борьбе с этим явлением. В целом исследователи придерживаются единого подхода в освещении контрабанды как одной из особенностей дальневосточной экономики в начале XX в. и отмечают наличие тесного взаимодействия русского и китайского населения в процессе нелегального провоза товаров¹².

Проблема уголовных правонарушений, совершаемых китайцами, освещалась в работах Г. А. Сухачевой, В. Г. Дацышена, В. В. Синиченко, И. А. Решетнева и др.¹³ Следует отметить, что общим подходом для всех исследований данного направления является признание обусловленности криминогенных факторов несовершенством управления и правового регулирования в отношении китайского населения.

Подводя итог историографическому анализу, отметим, что вопрос борьбы полицейских служб с правонарушениями, совершаемыми в Российской империи китайцами, достаточно подробно рассмотрен в исторической литературе. Вместе с тем практически нет исследований, посвященных изучению практики взаимодействия полицейских служб различных ведомств в отношении контрабандных и уголовных преступлений совершаемых подданными других государств на востоке Российской империи во второй половине ХХ – начале ХХ вв.

В зарубежной научной литературе правоохранительная деятельность полицейских служб в отношении китайского населения в дореволюционной России также не стала предметом специального исследования.

Мы можем выделить только обобщающие работы описывающие пребывание иностранцев в русских дальневосточных и сибирских пределах¹⁴.

В произведении Г. Морзе «Международные отношения в Китайской империи»¹⁵ рассматривается сюжет, связанный с особым правовым статусом китайцев «Зазейского района». Л. Томас описывал историю китайского коммерческого проникновения на русский Дальний Восток. Однако им исследуются в основном ограничительные положения российского дореволюционного законодательства, и изложенный в работе материал, как и у Г. Морзе, не является новым для отечественной историографии¹⁶.

В целом в историографии имеется солидное количество работ, посвященных истории правонарушений иностранцев в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке России в дореволюционный период. Исследователи разработали различные стороны проблемы, провели глубокий научный анализ аспектов экономической и бытовой преступности среди иностранного населения и соответствующего правового реагирования со стороны российских властей. Однако собственно история правоохранительной деятельности полицейских служб в отношении китайцев так и не стала предметом специального обобщающего исследования.

Цели и задачи диссертационного исследования. Целью настоящей работы является исследование правоохранительной деятельности полицейских служб России в отношении китайского населения в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке Российской империи (1860–1917 гг.).

Задачи работы заключаются: во-первых, в анализе миграционного законодательства Российской империи, с целью определения ее провинциальной специфики, в рамках которой действовали правоохранительные органы.

Во-вторых, в выявлении роли полицейских служб Российской империи, действовавших на территории Восточной Сибири и русского Дальнего Востока во второй половине XIX – начале XX вв., в реализации политики царизма в отношении китайского населения.

В-третьих, в изучении правоохранительной практики полицейских служб в отношении китайского населения, анализе их взаимодействия по противодействию правонарушениям со стороны китайцев.

Обзор привлеченных источников. Для решения поставленных в диссертации задач использован широкий круг источников.

К опубликованным источникам относятся:

1.  Законодательные акты и акты систематизации законодательств Российской империи: узаконения, вошедшие в Полное собрание законов Российской Империи (1–3 собрания), Свод законов Российской Империи (изд. 1832, 1842, 1857 гг., Т. 1–15), Продолжения Свода законов Российской империи, Собрание узаконений и распоряжений правительства, Свод военных постановлений (Т. 1–15), а также различного рода сборники узаконений, изданные государственными органами и частными лицами¹⁷.
   

Анализ этих нормативно-правовых актов позволил выделить особые права китайцев в режиме пребывания на территории России, в праве на владение и распоряжение имуществом, в семейном праве (праве на брак в России и получение российского подданства).

2. Международные документы: трактаты, конвенции, договоры и соглашения, заключенные Россией с другими государствами (о высылке и выдаче иностранцев, о торговом мореплавании и судоходстве, о границах, по отдельным вопросам гражданского судопроизводства и др.)¹⁸. Анализ этих нормативно-правовых актов позволил выделить особые юридические права китайского населения на территории России в 1861–1882 гг. в сфере уголовного судопроизводства (выдворение, для отбытия наказания, из России в Цинскую империю).

3.  Ведомственные нормативные акты Российской империи: циркуляры и разъяснения различных ведомств (Министерства внутренних и иностранных дел, финансов, департамента торговли и мануфактур, таможенных сборов, хозяйственного департамента, Главного штаба, генерал-губернатора) – позволили уяснить более точный смысл законов Российской империи, описывающих права и обязанности иностранных подданных на востоке страны¹⁹.
   
4.  Документы органов местного самоуправления. Отметим, что в компетенции городских дум была возможность влиять на поведение мигрантов посредством налогообложения. Поэтому в этих документах также отражено обсуждение местными властями проблем применения норм имперского законодательства и находятся акты, вводящие специальные налоговые сборы для китайцев за ту или иную промысловую деятельность²⁰.
   
5.  Периодическая печать. В процессе изучения темы исследованы публикации в столичных и провинциальных журналах и газетах: «Далекая окраина», «Вестник Азии», «Известия Сибирского отделения Императорского российского географического общества», «Вопросы колонизации», «Современник», «Русский вестник», «Русское богатство», «Сибирские вопросы», «Сибирь», «Вестник Европы», «Военный сборник», «Вестник Азии», «Золото и платина»²¹. В этих источниках содержались сведения о противоправном поведении китайцев, о видах полицейских акций проводимых российской администрацией. Приводятся и сведения об успехах и провалах региональной администрации по противодействию трансграничной преступности.
   
6.  Мемуары и воспоминания современников: мемуары представителей центральной, столичной администрации и общественности, посетивших край и оставивших свои воспоминания²². Мемуары и воспоминания – это дополнительный источник информации, который содержит массу дополняющих и корректирующих сведений о положении китайцев в России и политики российского государства в отношении китайского присутствия.
   
7.  Другим дополнительным источником информации являются статистические источники и справочники, изданные различными ведомствами. Из документов таможенного ведомства можно получить информацию об объемах контрабанды. Из документов судебной системы о структуре правонарушений в крае²³.
   

Неопубликованные источники представлены документами из центральных и местного архивов.

Прежде всего, при написании работы использовались документы Архива внешней политики Российской империи Министерства иностранных дел Российской империи (АВПРИ). Здесь изучены фонды, в которых содержатся сведения о деятельности китайских подданных на реке Амур, китайских промысловиков в Приморье в конце ХIХ – начале ХХ вв.

Материалы о переговорах провинциальных российских и китайских властей по вопросу взаимодействия вдоль границы находятся в фонде 143 (Китайский стол). Сведения о функционировании судебной системы России в крае и деятельности полицейских служб по контролю за китайскими правонарушителями собраны в фонде 148 (Тихоокеанский стол).

Наибольшее значение для исследования темы имеют документы, хранящиеся в Ф. 148 «Тихоокеанский стол». Они позволили в полной мере реконструировать историю девиантного поведения населения приграничной зоны.

В фонде 1573 (Войсковое правление Амурского казачьего войска) Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА) находятся сведения о пребывании иностранцев в зоне управления Амурского казачьего войска. Здесь почерпнуты материалы о контрабанде по русско-китайской границе, об участии в контрабандных операциях местного населения. В фонде 1558 (Приамурский военный округ. 1884–1917) хранятся материалы об эксплуатации иностранного труда и случаях противоправного поведения азиатских рабочих, а в фонде 2000 (Главное управление Генерального штаба) – проекты по регулированию правового статуса пребывания иностранцев в крае.

Кроме того, в фондах РГВИА почерпнуты сведения о борьбе военных и казачьих органов с иностранными правонарушителями.

Материалы Российского государственного исторического архива (РГИА РФ) помогли как при анализе оценки российскими властями миграционной ситуации на Дальнем Востоке (Ф. 1315 – Комиссия для обозрения состояния Приамурского края), так и проектов МВД по паспортно-визовому надзору (Ф. 1284 – Департамент общих дел МВД).

Большинство архивных материалов использованных в настоящем исследовании, было взято из фондов Государственного архива Иркутской области (ГАИО).

Фонды 24 (Главное управление Восточной Сибири) и 25 (Канцелярия Иркутского генерал-губернатора) дали возможность оценить эффективность деятельности местной администрации по управлению китайским населением. Ф. 153 (Иркутская таможня) позволил, во-первых, ввести в научный оборот ряд ранее не использованных исследователями источников, а во-вторых, изучить историю борьбы ведомственных полицейских служб с контрабандными операциями. Из фонда 91 (Иркутское полицейское управление) в работе использованы материалы, посвященные административной практике управления китайским населением на территории Восточно-Сибирского и Иркутского генерал-губернаторств.

Много материалов взято из Ф. 245 – «Прокурор Иркутской судебной палаты». Так, ежегодно прокурорами окружных судов Иркутского судебного округа (который простирался от Иркутска до Владивостока) направлялись отчеты о правонарушениях со стороны китайцев по строго установленным формам прокурору Иркутской судебной палаты. Затем в положенный срок просмотренный отчет направлялся Министру юстиции, который контролировал деятельность подчиненных.

Так, в январе 1914 г. прокурором Иркутской судебной палаты был направлен в адрес I Департамента МЮ отчет. В нем отражена статистика формальных дознаний по преступлениям иностранцев в каждом из окружных судов палаты за 1909–1910 гг., а также количество формальных дознаний, переданных с 1909 по 1913 гг. судебным следователям для производства предварительного следствия по делам иностранных подданных. Кроме того, дано заключение о том, как успешно эти дознания осуществляются офицерами отдельного корпуса жандармов и целесообразность возложения производства предварительных расследований по государственным преступлениям на судебных следователей, а розыска – на чинов общей полиции²⁴.

В Ф. 32 «Иркутское губернское управление», Ф. 245 «Министерство Юстиции. Прокурор Иркутской области», Ф. 243«Министерство Юстиции. г. Иркутск. Иркутская губерния. 1897–1918 гг.», Ф. 246 «Министерство Юстиции. Иркутская судебная палата», Ф. 600 «Иркутское губернское жандармское управление» содержатся многочисленные материалы, описывающие правовую практику противодействия органов власти Российской империи правонарушениям среди подданных Цинской империи, а с 1911 г. республиканского Китая.

Методологической основой исследования являются принципы диалектики и историзма, научности и объективности. Применение принципов диалектики и историзма позволило исследовать исторический процесс формирования и модернизации правоохранительной деятельности полицейских служб на русско-китайской границе в динамике, проследить происходившие явления в конкретно-историческом контексте. Объективность и научность исследования проявились в критическом анализе используемых источников, формулировании итоговых положений и выводов на основе фактической источниковой базы с позиций объективного изучения факторов, обусловивших правоохранительную практическую деятельность полицейских служб России в отношении китайского населения на Дальнем Востоке России в исследуемый период.

При проведении исследования широко использовался структурно-функциональный подход, позволивший проанализировать объект исследования как единое целое. Так, с точки зрения функциональности, одним из регуляторов системы правоохранительной деятельности выступает правовое положение мигрантов на российском Дальнем Востоке. Структурность потребовала анализа институтов правоохранительных органов Российской империи, действовавших в отношении китайцев.

Одним из приемов изучения архивного материала в работе является использование законов и принципов формальной логики (дедукция, индукция, анализ, синтез, гипотеза и т. д.). Для выявления отдельных закономерностей использовались частнонаучные методы: сравнительно-правовой, системно-структурный, статистический и т. д.

Научная новизна диссертационного исследования обусловлена как выбором темы, так и подходом к ее исследованию. Она состоит в том, что в диссертации впервые описана не только совокупность полицейских служб, чьей задачей было противодействие правонарушениям со стороны китайских подданных, но и проанализированы результаты деятельности полицейских служб по противодействию правонарушениям со стороны китайцев на востоке страны с 1860 по 1917 гг.

Новизна диссертации состоит также в том, что в процессе исследования в отдельной работе было обобщено значительное количество законодательных актов, касающихся сферы ответственности полиции в отношении китайского населения.

Кроме того, впервые в научный оборот вводятся архивные материалы всех полицейских служб, дислоцировавшихся на территории приграничных с Китаем генерал-губернаторств.

Территориальные рамки исследования представлены регионом, занимаемым в настоящее время Иркутской, Амурской областями, Приморским, Хабаровским, Забайкальским, Камчатским краями и республикой Бурятия. В изучаемый период эти территории восточной части России наиболее активно осваивались иностранным капиталом и трудом. Административно они входили в состав Восточно-Сибирского генерал-губернаторства (далее ВСГГ), образованного в 1822 г. и просуществовавшего до 1884 г. С 1884 г. из ВСГГ было выделено Приамурское генерал-губернаторство, в состав которого и был передан изучаемый регион, за исключением Иркутской губернии, которая осталась разделенной в правовом отношении: ее западная часть попала в зону таможенного досмотра, а восточная – безтаможенного режима. В 1906 г. Забайкальский край был передан в ведение Иркутского генерал-губернаторства (куда входила Иркутская губерния) с сохранением, однако, для него (равно как и для восточной части Иркутского генерал-губернаторства) особого правового режима для иностранных подданных. Другие вышеназванные территории находились в ведении Приамурского генерал-губернатора до конца исследуемого периода.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1860 по 1917 гг. Выбор нижней хронологической рамки исследования обусловлен тем, что в 1860 г. были приняты законы по изменению правового статуса иностранцев в Российской империи, направленные на уравнивание прав иностранцев и россиян. Одновременно с изменениями правового положения иностранцев в Российской империи происходило и изменение правового статуса иностранных подданных в регионе. В 1860 г. на востоке России в Приморье свои особые права получили купцы (беспошлинная торговля вдоль русско-китайской границы), а китайское сельское население («зазейские манзы») приобрело даже юридический иммунитет в России. В 1917 г. после Февральской и особенно Октябрьской революций, в связи с ликвидацией старых институтов власти и отмены ранее сложившихся норм права, правоохранительная деятельность новых властей на востоке страны радикально изменилась.

Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в том, что оно, восполняя пробел в изучении истории Российского государства и истории его органов внутренних дел, является вкладом в углубление знаний о структуре, правовых основах организации и правоохранительной деятельности полицейских служб на востоке России в отношении китайского населения, может явиться основой дальнейшего исследования развития российской государственности второй половины XIX – начала XX вв.

Материалы диссертации могут быть использованы при написании обобщающих трудов по истории полицейских служб Российской империи, а также в учебном процессе, при чтении курсов лекций по истории России.

Объектом исследования является система полицейских служб Российской империи, обеспечивавшая реализацию уголовных и административных правовых норм в отношении подданных Цинского и республиканского Китая в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке России во второй половине ХIХ – начале ХХ вв.

Предметом исследования является деятельность полицейских служб Российской империи по правоприменению сложившегося законодательства в отношении подданных Цинской империи и республиканского Китая.

Апробация работы. По теме диссертации опубликовано 11 работ, в том числе статьи в реферируемых журналах по списку ВАК: «Восток. Афро-азиатские общества», «Вестник ИрГТУ». Полученные в ходе работы результаты исследования были апробированы на научных международных и научно-практических конференциях, в Иркутском государственном университете, в Восточно-Сибирском институте МВД России, Байкальском государственном университете экономики и права, Иркутском государственном университете путей сообщения, Восточно-Сибирской государственной академии образования.


СТРУКТУРА И ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Работа состоит из введения, основной части, заключения и списка источников и литературы.

Во введении обосновывается актуальность темы, анализируется степень ее разработанности, дается характеристика источников, ставятся конкретные цели и задачи исследования, определяются хронологические и территориальные рамки, научная новизна, практическая значимость, приводятся данные об апробации и публикациях, отражающих содержание диссертации.

Основная часть работы состоит из трех глав и семи параграфов. Первая глава «Права иностранцев в Российской империи. Особый статус китайцев» – состоит из трех параграфов.

В первом параграфе «Административный режим пребывания и натурализации: общеимперские нормы и региональные особенности»-отмечается, что китайцы получили по Пекинскому дополнительному договору России и Китая 1860 г. и русско-китайским правилам сухопутной торговли 1862, 1865, 1869 гг. право свободно передвигаться по территории приграничной 100-верстной зоны при условии наличия национального паспорта. Но так как китайцы стали проникать в край без паспорта, нелегально, для них в 80-х гг. ХIХ в. вводилась особая паспортная система. Пребывание китайцев и корейцев в крае стало возможным только при условии приобретения русского вида (билета) на жительство. Особое место китайского населения в административной политике российских властей определяется и процедурой принятия их в русское подданство. В отличие от других подданных и граждан, которым можно было получить российское подданство через пять лет пребывания в России, массы китайского и корейского населения принимались МВД в русское подданство ускоренным процессом при условии принятия азиатскими выходцами православия.

Во втором параграфе «Экономические права иностранцев в России и на востоке империи во второй половине ХIХ – начале ХХ вв.» отмечается, что региональная специфика законодательного регулирования деятельности иностранцев в регионе состояла первоначально (в 60–80-х гг. ХIХ в.) в создании режима благоприятствования в торговле, промысловых работах, на транспорте. Так, для китайцев, в нарушение общеимперской практики, были разрешены промысловые работы в приграничной зоне, каботаж и пр. Эти шаги были обусловлены малочисленностью российских предпринимателей и недостатком капиталов, а также необходимостью скорейшего заселения региона и создания экономической основы для дальнейшей российской колонизации. По мере хозяйственного освоения Дальнего Востока начался переход к протекционистской политике. Одновременно были введены некоторые ограничения для иностранного и особенно китайского предпринимательства и труда (дополнительное налогообложение).

В третьем параграфе «Уголовная и административная ответственность подданных Цинской империи и республиканского Китая в России» отмечается, что первоначально российские власти пошли на то, чтобы возложить правоохранительные функции на китайское самоуправление. Но китайцы совершали большое число правонарушений, что вызвало ужесточение криминальной политики в отношении азиатского населения. С 1882 г. китайцы за совершение уголовных преступлений (убийство, грабеж, разбой, кража) несут ответственность наравне с российскими подданными, а с 1889 г. вводятся новые административные наказания (штрафы, конфискации) за нарушения административных правил. В начале ХХ в. в связи с ослаблением позиций России на Дальнем Востоке власти усиливают карательную составляющую политики в отношении иностранного населения. Они вводят в крае режим военного положения, ужесточают с 1912 г. ответственность за шпионаж, а в 1913–1916 гг. – за контрабанду.

Во второй главе «Органы власти России, реализующие правоохранительную политику в отношении иностранного населения на востоке империи во второй половине XIX и начале XX вв.» дается анализ структуры полицейских служб Российской империи, в задачи которых входило противодействие правонарушениям со стороны китайского населения. В первом параграфе «Административный механизм формирования правоохранительной политики России в отношении иностранного населения» отмечается, что в Восточной Сибири и на русском Дальнем Востоке законодательная база, определявшая функции полицейских служб, создавалась с учетом специфики края. Определенный вид правонарушений, который процветал в крае, вел к созданию отдельной полицейской службы. Поэтому институциональной особенностью правоохранительной деятельности в крае стало то, что миграционными проблемами, контролем за деятельностью иностранных подданных и борьбой с правонарушениями иностранцев занимались различные ведомства – Министерство внутренних дел, Министерство юстиции, Министерство иностранных дел, Министерство финансов, Военное министерство, Министерство торговли и промышленности.

Во втором параграфе «Роль региональных подразделений общих (полиция и жандармерия) и специальных полицейских служб (Министерства Финансов, Военного министерства) в реализации правоохранительной политики» отмечается, что система полицейских учреждений в восточных провинциях Российской империи сложилась в 1867 г. и представляла собой систему общегосударственных и ведомственных подразделений. Государственная полиция состояла из общей (уголовная) и политической (жандармерия) и имела двойное подчинение – генерал-губернатору края и столичным департаментам министерств. Ведомственная полиция (горно-полицейская стража, портовая, акцизный надзор), имела узкую специализацию – противодействие конкретным правонарушениям. В отличие от ведомственной полиции дорожная полиция (жандармско-полицейские управления МВД России) отвечало за предупреждение не конкретного вида правонарушений, а, так же как и губернская полиция, за борьбу с преступлениями на определенной территории – в зоне железной дороги. Подобное инструктирование полиции создавало определенные трудности для полицейских служб, поскольку отсутствие четкой градации территориальности и подведомственности тех или иных правонарушений порождали противоречия между полицейскими службами.

Однако российские власти, несмотря на имевшийся негативный опыт, продолжали придерживаться принципа децентрализации. Так, начиная с 1903г. по Уголовному уложению право заниматься расследованием преступлений иностранцев в сфере экономики получили также полицейские подразделения Министерства Финансов – корчемная стража и таможня. Причем функции противодействия экономическим преступлениям были возложены и на общую полицию. Отметим к тому же, что борьба с таким видом экономических правонарушений, как контрабанда, в приграничной зоне была возложена и на казачьи команды, которые также находились в двойном подчинении – генерал-губернатору и военному ведомству. В результате вместо позитивной конкуренции ведомства порой препятствовали друг другу в осуществлении своих функций.

Таким образом, правоохранительная система, действовавшая на территории восточных окраин Российской империи, представляла собой конгломерат полицейских подразделений различных ведомств: МВД, Министерства Юстиции, Министерства Финансов, Военного министерства. Мы можем отметить отсутствие единоначалия в правоохранительной деятельности полицейских служб (двойное подчинение) и отсутствие четкого разграничения сферы ответственности полицейских служб.

В третьей главе «Правоохранительная практика в деятельности полицейских служб по контролю за подданными Цинского и республиканского Китая» рассматривается координация деятельности полицейских служб и оценивается эффективность ее борьбы с правонарушениями, совершавшимися подданными Цинской империи и гражданами Китайской республики в период с 1860 по 1917 гг.

В первом параграфе ««Контрабандные» правонарушения китайцев в России как сфера совместной ответственности полицейских служб» анализируются правонарушения, совершаемые в сфере внешнеэкономической деятельности на востоке России в конце ХIХ – начале ХХ вв. Изучение темы позволяет автору сделать вывод о доминировании в структуре контрабанды на русско-китайской границе золота, опия и спирта. Исследование показывает, что в немалой степени нормальной охране границы в регионе мешала ведомственная неразбериха. Долгое время не было общих документов, указывающих зону ответственности той или иной полицейской службы. В результате введения общей ответственности реальной охраны границы от контрабанды не было.

Так, таможенники Иркутского округа зачастую были соучастниками контрабанды китайского чая. Попустительство таможенных чиновников было обусловлено как низкими заработками, так и отсутствием уголовного наказания за совершение контрабандных операций и содействие таковым. Не отставали от таможенников и казаки, которые, как в Забайкалье, так и на Амуре, или принимали прямое участие в контрабанде, или преступно бездействовали.

Дублирование функций таможни также постоянно приводило к возникновению столкновений с корчемной стражей. Министерству финансов даже пришлось издавать специальную инструкцию, чтобы ввести зону действия корчемников от 2 до 50 верст от границы.

Если полицейские подразделения Министерства Финансов не могли долгое время договориться между собой, то еще хуже обстояло дело во взаимоотношениях между полицейскими службами Министерства Финансов и Министерства внутренних дел. Представители уголовного розыска и общей полиции зачастую отпускали китайских контрабандистов. Это неоднократно вызывало ведомственную переписку и скандалы между МВД и Министерством Финансов.

При этом, отметим, полицейские службы МВД – общая полиция, Департамент полиции часто обвиняли в преступном бездействии другие подразделения МВД, призванные бороться с правонарушениями на границе, например пограничных комиссаров и их аппарат.

Во многом подобное поведение чинов МВД обуславливалось несовершенством законодательной базы Российской империи в отношении контрабандных операций и коррупционностью самой структуры.

Долгое время контрабанда спирта, золота, пушнины и опиума каралась по русским законам только штрафом и конфискацией. Административные постановления российских властей, направленные на борьбу с контрабандой, не достигали успеха. Низшие чины полиции, а порой и полицмейстеры (владивостокский, хабаровский, иркутский) саботировали борьбу с административными правонарушениями, пользуясь недостатками процессуального законодательства, отпускали контрабандистов. Лишь в 1914–1915 гг. появилась законодательная база, позволявшая привлекать контрабандистов и их пособников к уголовной ответственности. Однако нарастание революционных процессов и уничтожение российской государственности в 1917 г. не позволило реализоваться тенденции к исправлению ситуации с экономической «этнопреступностью» в крае.

Во втором параграфе «Полицейское противодействие уголовным преступлениям среди китайцев: результаты межведомственного взаимодействия» отмечается, что уголовные преступления, совершаемые китайцами, имели характерные особенности. Почти все они совершались с целью покушения на жизнь и были направлены против личной неприкосновенности. Жертвами преступлений в основном становились китайцы и казаки, и только в исключительных случаях представители российской администрации.

Первоначально российские власти по традиции пытались использовать казаков для проведения карательных экспедиций против китайских бандитов – хунхузов. Но вскоре выяснилось, что российские власти не могли справиться с китайской преступностью лишь силовыми методами. Результатом проведения воинских операций стало лишь ожесточенное сопротивление хунхузов, убийство казаков в приграничной зоне.

Поэтому было решено передать борьбу с хунхузами в руки общей полиции, которой разрешалось по мере необходимости привлекать воинские команды. Практика противодействия китайским преступникам со стороны полиции и судебных органов заключалась в слушании дела задержанных по подозрению в совершении уголовного преступления китайцев, в упрощенном варианте без присутствия прокурорского надзора и без защитника. Кроме того, устанавливался жандармский обход с патрулем пассажирских и товарно-пассажирских поездов для задержания подозрительных лиц. Нанимались агенты – сыщики из китайцев для пресечения действий хунхузов. Однако, как показала практика, китайцы-сыщики были для мирного китайского населения чуть ли не большим несчастьем, чем сами бандиты. Они обирали и запугивали китайское население, которое и являлось основным объектом преступных посягательств хунхузов.

Поэтому защиту от хунхузов было решено организовать установленным в законе надзором штатной полиции. Ежегодно определенное количество китайцев арестовывалось полицией и осуждалось русским судом по уголовным делам. Но значительная часть китайских преступников избежала наказания, так как скрылась от следствия или была оправдана из-за недостатка улик. Сказывалась и недостаточная техническая оснащенность русской полиции.

Часто китайские бандиты были связаны с представителями иностранных разведок – японской и германской. Но попытки иностранных держав использовать хунхузов для проведения диверсий в годы соответственно русско-японской (1904–1905 гг.) и Первой мировой войны (1914–1918 гг.) войн не увенчались значительным успехом из-за успешного противодействия полицейских служб. Это положительно характеризует совместную деятельность контрразведчиков, жандармов и работу полиции с профессиональной стороны, несмотря на имевшие место отдельные случаи межведомственных трений.

В заключении подводятся итоги исследования, которое показало, во-первых, то, что законодательство Российской империи учитывало как специфику экономического потенциала восточных окраин, так и особенности поведения проживавших здесь этносоциальных групп. Так, «особые права» китайцев в регионе заключались (в противоречии с общеимперским законодательством) в разрешении им эксплуатации природных ресурсов в пограничной зоне и каботажа в российских территориальных водах, возможности упрощенного вступления в российское подданство. Вместе с привилегиями китайское население в регионе имело и свои «ограничения». Так, китайцы были вынуждены платить дополнительный паспортный сбор, и подвергались специальному административному контролю. Особый правовой статус китайцев на восточных окраинах Российской империи и сформировал свой комплекс правонарушений, которые пресекались полицейскими подразделениями Российской империи. Целый ряд введенных административных ограничений породил большой ряд административных правонарушений, совершаемых китайцами на востоке Российской империи. Кроме того, экономические привилегии китайцев на востоке страны использовались преступными синдикатами для вовлечения китайцев в противоправную экономическую деятельность (контрабанду) на русско-китайской границе.

Во-вторых, необходимо отметить, что в помощь общей полиции МВД Российской империи в деле борьбы с правонарушениями в среде китайцев, проживавших в восточной Сибири и на русском Дальнем Востоке оказывали как вспомогательные формирования («вольные дружины народной охраны», «комитеты самозащиты», «китайская полиция»), так и ведомственные подразделения (казаки, корчемная стража Министерства Финансов Российской империи и пр.)

В-третьих, как свидетельствуют архивные материалы, значительную часть проблем в борьбе с экономическими правонарушениями среди китайцев (относившихся к административной ответственности) принесло отсутствие точных сфер ответственности и даже единоначалия в деятельности подразделений, нацеленных на противодействие правонарушениям со стороны иностранных подданных. Более того борьба с контрабандой китайцев на русско-китайской границе, породила целый кластер коррупционных преступлений со стороны различных полицейских служб и органов местного сословного самоуправления (казаков).

Итак, развитие контрабанды с участием китайских подданных в конце XIX — начале XX вв. во многом явилось следствием правовых особенностей и институциональной неразберихи.

В-четвертых, собранный материал свидетельствует, что более эффективная работа была налажена между ведомствами по противодействию уголовным правонарушениям среди китайского населения. Первоначально российские власти использовали против китайских бандитов воинские подразделения, но после того как китайцы поселились в российских городах, основали там китайские кварталы, было решено передать борьбу с хунхузами в руки общей полиции, которой разрешалось по мере необходимости привлекать другие полицейские службы к проведению мероприятий правоохранительного характера. Отнесение сферы уголовных преступлений совершаемых китайцами только к сфере ответственности общей полиции, и подчинение им в этом отношении других полицейских служб, благотворно сказалось на противодействии этим преступлениям. Значительно увеличилось число регистрируемых дел и степень их раскрываемости.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях:

Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых изданиях, утвержденных ВАК Министерства образования и науки российской Федерации:

1. Синиченко В. В., Коробченко А. И. Паспортно-визовые правила и правовое положение иностранцев на Дальнем Востоке России в конце XIX – начале XX вв. // ВОСТОК: Афро-азиатские общества. 2009. № 6. C. 52–58.
   
2. Коробченко А. И. «Китайский фактор» в формировании коррупционного поведения российской полиции в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке России в начале ХХ в. // Вестн. ИрГТУ. Иркутск, 2011. № 5(52). С. 231–234.
   

Статьи в журналах и сборниках:

3. Коробченко А. И. Правовой статус иностранцев-предпринимателей в Забайкалье во второй половине ХIХ в. // Проблемы социальной и административной консолидации : материалы всерос. науч.-теорет. конф. Иркутск : Оттиск, 2008. С. 133–138.

4. Коробченко А. И. Паспортизация как мера регулирования миграционных потоков в международных договорах России и внутреннем российском законодательстве XIX–XX вв. // Вестн. ИрГТУ. Иркутск, 2009. № 2. C. 199–201.

5. Коробченко А. И. Политика российских властей в отношении предпринимателей враждебных держав на Востоке страны в годы Первой мировой войны // Иркутский историко-экономический ежегодник. Иркутск : БГУЭП, 2010. C. 165–168.

6. Коробченко А. И. Христианизация китайского населения Сибири в начале ХХ в. // Европа – Россия – Азия: диалог континентальных культур : cб. материалов всерос. науч.-практ. конф. Иркутск : ИрГТУ, 2010. C. 107–111.

7. Синиченко В. В., Коробченко А. И. К истории формирования Иркутской таможни // Иркутский историко-экономический ежегодник. Иркутск : БГУЭП, 2010. C. 210–215.

8. Синиченко В. В., Коробченко А. И. Иркутская таможня и проблемы ее функционирования во второй половине ХIХ века // Изв. Иркут. гос. ун-та. Сер.: Политология. Религиоведение. Иркутск : ГОУ ВПО ИГУ, 2010. № 1(4). C. 87–96.

9. Коробченко А. И. Несовершенство арендных правил в российском законодательстве и правонарушения трудовых мигрантов в дореволюционной России // Правовые и социально-экономические проблемы России : материалы 12-й науч.-практ. конф. Иркутск : ОУИФАТ и СО, 2010. C. 96–99.

10. Коробченко А. И. Полицейское противодействие уголовной преступности среди китайцев: Результаты межведомственного взаимодействия // Силовые структуры: история и современность : сб. науч. ст. / под ред.
А. В. Чернова. Иркутск : ВСИ МВД России, 2011. С. 51–71.

11. Коробченко А. И., Синиченко В. В. Особые экономические права иностранцев на востоке Российской империи во второй половине XIX – начале XX вв. // Иркутский историко-экономический ежегодник. Иркутск : БГУЭП, 2011. С. 137–140.


Научное издание

Коробченко Андрей Иванович