Дальнего Востока России (нанайцев, негидальцев, орочей, ороков, удэгейцев, ульчей, эвенков и эвенов). Актуальность проблемы исследование

Вид материала

Исследование

Содержание Основное содержание диссертации Похоронно-поминальные обряды Публикации автора по теме диссертации Мезенцева С.В. Мезенцева С.В. Мациевский И.В Мезенцева С.В. Соломонова Н.А Карабанова С.Ф.

Подобный материал:

• Дальнего Востока России (нанайцев, негидальцев, орочей, ороков, удэгейцев, ульчей,, 625.06kb.
• Программа девятой международной научно-практической конференции Проблемы транспорта, 140.57kb.
• Проблемы Дальнего Востока. 2003. № Волнова Л. Подряд на землю в китайской деревне:, 84.08kb.
• Развитие легкой промышленности на юге дальнего востока СССР ( середина 1940-х середина, 447.72kb.
• Этнокультурные особенности одежды негидальцев (вторая половина XIX начало XXI вв.), 421.78kb.
• А. И. Алексеев Изучение Дальнего Востока и Русской Америки в XIX веке, 247.73kb.
• Iv семинар вузов Сибири и Дальнего Востока по теплофизике и теплоэнергетике, 271.95kb.
• Дальнего Востока Мы в ответе за тех, кого приручили, 49.06kb.
• Тема: «Хозяйство Дальнего Востока», 81kb.
• История Российского Дальнего Востока XVII -xx вв.: учебное пособие, 227.61kb.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ПРОФСОЮЗОВ

__________________________________________________________


На правах рукописи


МЕЗЕНЦЕВА

СВЕТЛАНА ВЛАДИМИРОВНА


ЖАНРОВАЯ ТИПОЛОГИЯ ИНСТРУМЕНТАЛЬНОЙ МУЗЫКИ ОБРЯДОВОЙ КУЛЬТУРЫ ТУНГУСО – МАНЬЧЖУРОВ

ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА РОССИИ


Специальность 17.00.09.

«Теория и история искусства»


АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата искусствоведения


Санкт-Петербург

2006


Общая характеристика работы


Диссертация посвящена исследованию инструментальной музыки обрядовой культуры тунгусо-маньчжурских народов Дальнего Востока России (нанайцев, негидальцев, орочей, ороков, удэгейцев, ульчей, эвенков и эвенов).

Актуальность проблемы. Исследование музыкального фольклора аборигенов Дальнего Востока - одна из актуальных задач этномузыковедения. Традиционная музыкальная культура дальневосточного региона долгое время находилась на периферии научного познания. В связи со сложностью ее восприятия, фиксации, научного транскрибирования систематическое изучение музыкальной культуры дальневосточного региона началось лишь в XX в. Исследование актуально и в силу того, что в настоящее время исчезают целые пласты традиционной музыкальной культуры: тотемные праздники, обрядовые речитации, шаманские камлания, отдельные виды инструментального и вокального интонирования и т.д. Уходят последние знатоки и носители традиционной культуры и национальных языков. В свете сказанного обретает особую актуальность обращение к полевым материалам, которые становится все сложнее обнаружить в исчезающих культурах.

Степень разработанности темы. Жанровая систематизация традиционной инструментальной музыки относится к сложнейшим вопросам этномузыковедения. Проблема типологии инструментальных жанров народной музыки наименее разработана в науке, так как в инструментальной музыке достаточно сложно выявить структурные и функциональные признаки, на основе которых группируется материал.

Общая классификация фольклорных жанров в разных аспектах освещена в филологической, исторической и музыковедческой литературе¹. Многие исследователи определяют признак жанра по фактам жизненного предназначения фольклорного произведения, так как народное творчество неразрывно связано с жизнью и бытом этноса. Многие фольклорные произведения несут на себе отпечаток производственных, бытовых действий. Но не все жанры имеют прикладное значение. К неприкладным жанрам А.Н. Сохор относит лирические и исторические песни, былины, сказки¹. И.И. Земцовский, В. Пименов каждую жанровую систему определяют как результат длительного исторического развития, как генетически взаимосвязанный комплекс². И.И. Земцовский ввел новое понятие – «фольклорный комплекс», состоящий из таких компонентов, как социально-историческая среда, бытовая функция, содержание, музыкальная образность, исполнительский стиль и способы бытования³.

В.Я. Пропп отмечает, что любая классификация основывается на выделении и установлении какого-либо одного признака и предлагает варианты классификаций (по наличию или отсутствию одного и того же признака, по разновидностям одного признака, по исключающим друг друга признакам). При этом в пределах одной рубрики (класс, род, вид) допустим только один прием (например, обрядовая и необрядовая песенная поэзия)⁴.

Одна из последних наиболее полных жанровых классификаций инструментального фольклора предложена И.В. Мациевским. Опираясь на положения Е.В. Гиппиуса, исследователь подразделяет все известные сегодня функционально-структурные образования традиционной русской инструментальной музыки по наиболее общим признакам на шесть фундаментальных жанровых сфер: звукотворчество при общении человека с природой, детское звукотворчество, музыкальная коммуникация в процессе труда и обряда, жанры музыки ритуального действа, сфера приуроченных жанров и инструментальная музыка художественной направленности⁵.

Общая классификация жанров музыкального фольклора аборигенов Дальнего Востока России (по методике Е.В. Гиппиуса) впервые была сделана Н.А. Соломоновой⁶. Исследователь выделяет две группы:

I. Жанры, к которым относятся речитации, песни и инструментальные наигрыши, исполняемые только в определенное время и при определенных обстоятельствах (приуроченные);

II. Жанры, исполняемые в любое время и при любых обстоятельствах (неприуроченные).

Инструментальные жанры обеих групп исследователь разделяет на несущие промысловую, коммуникативную, сакральную и художественно-эстетическую функции.

Дальнейшим этапом изучения и осмысления музыкальной культуры аборигенов Дальнего Востока России, на наш взгляд, является составление более детальной типологии жанров музыкального фольклора, что и предлагается в данной работе. Автор диссертации выбирает одну из малоизученных областей музыкальной культуры тунгусо-маньчжуров – инструментальную музыку обрядовой культуры.

Цель диссертационной работы – изучение традиционных музыкальных инструментов, инструментальных жанров музыкального фольклора коренных малочисленных народностей юга Дальнего Востока России и создание типологии жанров инструментальной музыки обрядовой культуры тунгусо-маньчжуров.

Задачи исследования сводятся к следующему:

- произвести научную дескрипцию музыкальных инструментов народов тунгусо-маньчжурской группы Дальнего Востока России;

- обозначить основные жанры инструментальной музыки обрядовой культуры тунгусо-маньчжуров и составить их классификацию;

- выявить специфику музыкального инструментария у отдельных народов тунгусо-маньчжурской группы и особенности их функционирования в обрядах;

- определить особенности бытования музыкальных инструментов аборигенов в современной фольклорной практике.

Объектом настоящего исследования стала традиционная музыкальная культура тунгусо-маньчжуров Дальнего Востока России. Территориально настоящая работа охватывает ареалы расселения тунгусо-маньчжурских народов в России, условно называемые в работе югом Дальнего Востока России. Хронологическими рамками диссертационного исследования является период конца XIX - XX вв.

Предмет исследования - традиционные музыкальные инструменты и инструментальная музыка обрядовой культуры тунгусо-маньчжуров дальневосточного региона.

Методология исследования. Главной методологической базой диссертации послужили идеи, раскрывающие сущность проблемы исследования. В этом ключе многое дают работы Б.В. Асафьева, Е.В. Гиппиуса, К.В. Квитки, Ф.М. Колессы, В.Я. Проппа, Е.В. Назайкинского, И.И. Земцовского, И.В. Мациевского и др.

Методы исследования вытекают из основных положений современной этномузыкологии. В основе исследования собственно музыкальных инструментов лежит историко-морфологический метод, основывающийся на изучении народных инструментов, их конструкции, материала и способа изготовления, акустико-технических параметров, характера функционирования и практического использования.

Методологической основой предлагаемой в диссертации жанровой типологии инструментальной музыки обрядовой культуры тунгусо-маньчжуров является положение классика этномузыкознания XX века Е.В. Гиппиуса о жанре как реализации функции в структуре и о процессе жанрообразования как типизации структуры под воздействием общественной функции. Основным принципом классификации инструментальных жанров в настоящей работе является структурно-типологический метод, принципы которого впервые были сформулированы этим ученым¹. По отношению к народной инструментальной музыке это означает и учет особенностей самого музыкального инструмента: строя, акустико-выразительных возможностей, тембродинамической палитры, способа изготовления, сферы применения, исполнительской техники (И.В. Мациевский).

Структурно-типологический метод изучения произведений народной музыки признается наиболее адекватным в отечественном музыкознании, отвечающим природе изучаемого объекта: «Особенности народного музыкального мышления, опирающегося на типовые ритмические и звуковысотные модели, определили пути современного подхода к изучению музыкально-фольклорных текстов. <...> Последовательность аналитических операций структурного метода предполагает сначала выявление корпуса текстов, обнаруживающих сходство по ряду признаков, затем – построение обобщенной структурной модели, отражающей глубинные основы организации этих текстов и допускающей множество своих конкретных реализаций. Вторым компонентом структурно-типологического метода является типология, то есть систематизация и упорядоченное описание множества различных групп объектов на основе их моделей (типов)»².


Источники исследования. Основой данного исследования послужили полевые материалы, собранные автором в течение 2003-2006 гг. в отдаленных районах проживания коренных народностей Дальнего Востока России в Хабаровском крае в селениях: Сикачи-Алян, Троицкое, Джари, Найхин, Гвасюги, Даерга. Автор использовал в работе аудиоматериалы комплексной экспедиции в Ульчский район Хабаровского края СО АН СССР (г. Новосибирск) и ДВНЦ АН СССР (г. Владивосток) 1985 г., неопубликованные полевые материалы Н.А. Соломоновой 1992 г. (негидальские, эвенские песни и наигрыши), неопубликованные аудиозаписи негидальского и эвенского музыкального фольклора из архива дальневосточного композитора Н.Н. Менцера. В ходе исследования автором были использованы аудиозаписи камланий известных нанайских шаманов: Бельды Канзы Семеновны (аудиозапись от 28.04.1984 г., с. Джари Нанайского района Хабаровского края), Гейкер (Оненко) Гары Кисовны (аудиозапись от 7.02.1983 г., с. Даерга Нанайского района Хабаровского края), Заксор Гаймы (аудиозапись от 11.04.1988 г., с. Джари Нанайского района Хабаровского края)¹; аудиозаписи наигрышей на нанайских музыкальных инструментах (пиокиан, дёпа, капян, дучиэкэ, унгхун) и песен, хранящиеся в краеведческом музее с. Троицкое Нанайского района Хабаровского края (конец 1980-х гг.). Диссертант использовал для сравнительного анализа записи вокальных, инструментальных и вокально-инструментальных образцов музыкального фольклора коренных народов палеоазиатской группы Дальнего Востока (ительменов, нивхов, коряков и др.)².

В работе использованы материалы, хранящиеся в Государственном Архиве Хабаровского края. Автор использует фондовые материалы и материалы экспозиции Российского этнографического музея (г. Санкт-Петербург), Государственного музея Дальнего Востока им. Н.И. Гродекова (г. Хабаровск), Приморского краеведческого музея им. В.К. Арсеньева (г. Владивосток), Богородского народного краеведческого музея (с. Богородское Ульчского района Хабаровского края), Троицкого художественного музея (с. Троицкое Нанайского района Хабаровского края), Школьного музея «Мир Сикачи-Аляна» пос. Сикачи-Алян Хабаровского района Хабаровского края, архивные материалы Дальневосточной государственной академии искусств (г. Владивосток) и Новосибирской государственной консерватории (академии) им. М.И. Глинки (г. Новосибирск) по музыкальному фольклору ульчей, нанайцев, нивхов и орочей.

В целом, комплекс привлеченных источников как опубликованных, так и не опубликованных, дал возможность решить поставленные в ходе исследования задачи. Все представленные в работе материалы помогли познать объект и изучить предмет исследования. Благодаря им появилась возможность уточнить многие вопросы, связанные с функционированием музыкальных инструментов в обрядовой культуре тунгусо-маньчжуров региона.

Научная новизна настоящей работы определяется тем, что автор впервые поставил и изучил проблему функционирования народных музыкальных инструментов в обрядовой культуре тунгусо-маньчжуров. В настоящей работе впервые составлена жанровая типология инструментальной музыки обрядовой культуры аборигенов региона.

Практическое значение диссертации заключается в следующем:

- содержащиеся в работе материалы включены в курс лекций по дисциплинам «История музыки Дальнего Востока» и «История современной отечественной музыки», читаемых автором в Хабаровском государственном институте искусств и культуры на протяжении шести лет;

- нотные образцы, приведенные в диссертации, а также не вошедшие в работу, включены в курс сольфеджио, преподаваемый автором в Хабаровском Государственном институте искусств и культуры на протяжении шести лет;

- автор сотрудничает с дальневосточными профессиональными композиторами, пропагандируя мелодии коренных народов Дальнего Востока (в том числе собственные полевые материалы) для творческого переосмысления, а также анализируя ранее созданные произведения композиторов на основе традиционного музыкального интонирования;

- автор проводит лекции-концерты, посвященные музыкальным инструментам и инструментальной музыке коренных народов Дальнего Востока России в Дальневосточной государственной научной библиотеке и детских школах искусств г. Хабаровска;

- по теме диссертации автор читает лекции в Краевом научно-образовательном творческом объединении культуры (КНОТОК, г. Хабаровск) для руководителей фольклорных ансамблей коренных малочисленных народов Севера Дальнего Востока о традиционной музыкальной культуре дальневосточного региона.


Апробация исследования. Основные положения диссертации автор представлял в докладах на Международных научных конференциях «Культура Дальнего Востока России и стран АТР: Восток – Запад» (28-29 апреля 2005 г. и 17-18 мая 2006 г., Дальневосточная государственная академия искусств, г. Владивосток); на Международной научно-практической конференции «Реальность этноса. Роль образования в формировании этнической и гражданской идентичности» (4-7 апреля 2006 г., Российский государственный гуманитарный университет им. А.И. Герцена, г. Санкт-Петербург), на Международной инструментоведческой конференции, посвященной 100-летию со дня рождения К.А. Верткова (4-6 декабря 2006 г., Российский институт истории искусств, г. Санкт-Петербург), а также в ряде статей в журналах и научных сборниках.

Диссертация обсуждалась на кафедре теории и истории музыки Хабаровского государственного института искусств и культуры (июнь 2006 г.) и кафедре звукорежиссуры Санкт-Петербургского гуманитарного университета профсоюзов (сентябрь 2006 г.).

На защиту выносятся следующие положения:

- выявление особого значения идиофонов и мембранофонов в обрядовой практике тунгусо-маньчжурских народов региона;

- введение в научный оборот понятия «ударные обрядовые инструменты», отражающее их специфику и область применения;

- выделение двух жанровых групп: а) со стабильной моноформульной структурой (корпус музыкальных текстов медвежьего праздника, культа близнецов, а также инструментальные наигрыши на монохорде) и б) с нестабильной, полиформульной структурой (корпус музыкальных текстов шаманского обряда) в инструментальной музыке обрядовой культуры тунгусо-маньчжуров региона;

- возможность определения особенностей историко-культурных связей народов тунгусо-маньчжурской группы по данным их традиционного музыкального инструментария и типам инструментального интонирования обрядовой культуры;

- утрата обрядовой функции традиционными музыкальными инструментами и изменение их функционирования в современной фольклорной практике.

Структура работы. Работа состоит из Введения, двух глав, Заключения, Списка использованной литературы и источников (всего 170 источников на русском, немецком, английском, французском языках), шести Приложений (принятые в работе сокращения, список информантов, таблица размещения тунгусо-маньчжурских народов по территориям преимущественного проживания коренных малочисленных народов на 2002 г., аудио- и видеография, фотографии инструментов, нотные примеры (41 образец)). Общий объем диссертации – 191 страница.


ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ


Во Введении дается обоснование исследования, определяются его цель и задачи, актуальность, новизна и практическая значимость, степень изученности проблемы, в общей форме анализируется литература по теме исследования¹. Акцент делается, прежде всего, на работы В.Л. Стешенко-Куфтиной, А.М. Айзенштадта, И.А. Бродского (Богданова), Н.А. Соломоновой, Ю.И. Шейкина, Т.Д. Булгаковой, Н.А. Мамчевой, А.В. Сиськовой и др. Кроме того, привлекаются работы по этнографии, культурологи, фольклористике¹. Здесь же дается описание основных экспедиционных материалов автора, архивных источников и музейных коллекций.

В Первой главе «Музыкальный инструментарий тунгусо-маньчжуров» рассматривается конструкция, материалы и способы изготовления традиционных музыкальных инструментов, их акустические возможности, исполнительские качества, способы бытования и ареалы распространения. Известно, что в особенностях акустико-морфологических параметров музыкального инструмента, его изготовления, выбора, распространения, заимствования отражаются стилевые закономерности народной музыки и, в конечном счете, проявляется этническая специфика (И.В. Мациевский).

В данном разделе работы отмечается важность и необходимость изучения музыкальных инструментов в тесной связи с исполняемой на них музыкой, жанровой спецификой, на что указывают многие исследователи (К.В. Квитка, Э. Эмсгаймер, И.В. Мациевский и др.): «Для народной инструментальной практики (особенно ее архаичных форм) характерна приуроченность тех или иных инструментов к определенным жанрам фольклора. Естественна и обратная связь: от жанра к инструменту. Один из факторов приуроченности – жанровая специализация инструментов и исполнителей. Они как бы отмечены печатью жанра, являясь его атрибутами или носителями. <…> Особенности инструмента прямо сказываются на музыкальных параметрах жанра. Формируется инструментально-стилевая специфика жанра»². Ученые отмечают необходимость раскрытия традиционного стиля народного инструментального творчества с учетом целостного охвата всех его сторон³.

Существует особая проблема определения музыкальных инструментов в народной культуре. С точки зрения музыкальной акустики музыкальный инструмент можно рассматривать как «механико-акустический преобразователь, в котором под действием внешних сил происходят вибрации упругих тел и излучение звука в окружающее пространство»¹. В народной культуре под музыкальными инструментами подразумеваются «традиционные звуковые орудия»: генетически простейшие народные музыкальные инструменты – «… это части тела человека (ударное или духовое звучание производится щелканьем пальцев, хлопаньем в ладоши, свистом и т.п.), предметы природного происхождения (листья, стебли, кости, раковины и т.д.), в том числе те, которые естественно создают физическое и биологическое звучание <…>, предметы быта (топор, подкова, пила и т.д.)»².

В музыкальной культуре народов тунгусо-маньчжурской группы известны музыкальные инструменты, связанные с охотничьим промыслом, магическими обрядами, играми детей и другими формами жизни аборигенов. К музыкальным инструментам народов тунгусо-маньчжурской группы мы относим «звуковое бревно», варганы (деревянный пластинчатый, металлический дугообразный), шаманский бубен с колотушкой, пояс шамана с подвесками, металлические бубенчики, диски, различные погремушки (из рыбьей кожи, рыбьего пузыря), сухожильную струну-нитку, музыкальный (играющий) лук, однострунный смычковый хордофон, лютни с 1-2-3 струнами, коробчатую двенадцатиструнную цитру, охотничьи манки, дудочки и т.п.

Структура главы подчиняется общей классификации музыкальных инструментов Э. Хорнбостеля и К. Закса и состоит из четырех основных разделов: идиофоны, мембранофоны, хордофоны и аэрофоны³. В данном разделе работы подчеркивается особое значение идиофонов и мембранофонов в обрядовой практике аборигенов. Думается, что выбор музыкального инструментария для исполнения различных обрядов был неслучаен. Большинство инструментов, которые связаны с обрядовой культурой тунгусо-маньчжуров – ударные (идиофоны и мембранофоны), в связи с чем мы предлагаем их обозначить «ударными обрядовыми инструментами»¹.

Последний раздел главы посвящен исследованию традиционных музыкальных инструментов тунгусо-маньчжуров в современной фольклорной практике и освещает функционирование музыкальных инструментов в наши дни. Изменения исторических и социальных условий существования аборигенов Дальнего Востока, урбанизация оказали большое влияние на формирование и развитие нового содержания традиционных жанров музыкального фольклора, а также инициировали рождение новых музыкальных инструментов², жанров и типов интонирования. В наши дни музыкальный фольклор коренного населения российского Дальнего Востока сконцентрировался в национальных фольклорных коллективах, где музыкальные инструменты получили в некотором смысле второе рождение. В настоящее время на территории Хабаровского края действуют фольклорные ансамбли, хранящие и пропагандирующие традиционную культуру коренных народностей региона. В ХХ веке возникают ансамбли традиционных инструментов, хотя известно, что в прошлом ансамблевая игра у аборигенов Дальнего Востока не практиковалась. Традиционные музыкальные инструменты все реже функционируют в качестве обрядовых атрибутов. Одним из «альтернативных» путей функционирования музыкальных инструментов аборигенов в наши дни является профессиональное композиторское творчество, в произведениях которых используются колоритные тембры традиционных инструментов.

Во Второй главе «Стилевая специфика инструментального интонирования в обрядовой практике тунгусо-маньчжуров и проблемы жанровой типологии» автор анализирует особенности функционирования музыкальных инструментов в обрядовой практике тунгусо-маньчжуров Дальнего Востока России, рассматривает основные типы инструментального интонирования в контексте обрядовой культуры и разрабатывает жанровую типологию инструментальной музыки тунгусо-маньчжурских народов. Сложность проблемы анализа обусловлена почти полным исчезновением обрядовой культуры из фольклорной практики.

Обрядовая культура аборигенов дальневосточного региона основана на анимистических представлениях, что и обусловило ее специфику. К основным обрядам тунгусо-маньчжурских этносов, в которых применяется интонирование на музыкальных инструментах, относятся:


1. Шаманские обряды с интонированием на бубне, поясе с металлическими трубоконусными подвесками, погремушках, бубенчиках, колокольчиках и т.п.;

2. Обряды медвежьего праздника с интонированием на звуковом бревне, ударами посохом-палкой о землю во время пения «таежной женщины», танцами с погремушками из рыбьей кожи;

3. Обряды, связанные с культом близнецов (у ульчей) с интонированием на звуковом бревне, ударами палками-посохами о землю;

4. Похоронно-поминальные обряды с интонированием на монохорде.


Структура главы соответственно разделяется на четыре параграфа.

Первый параграф Второй главы - «Музыкально-стилевые особенности шаманского обряда». Шаманизму в жизни и культуре тунгусо-маньчжуров принадлежала особая роль. Среди структурных компонентов музыкально-стилевого комплекса шаманского пантеона выделяются шаманские мифопоэтические жанры и специальные камлания. Последние имели следующие основные функции:

- излечение больного от многочисленных недугов;

- восстановление жизненной силы человека;

- содействие в успехе охотничьего или рыболовного промысла;

- сопровождение души умершего в «нижний мир»;

- поминовение души умершего через семь дней и через год после похорон;

- исполнение благопожеланий¹.

Наибольшее распространение у всех тунгусо-маньчжурских народностей получили шаманские врачевальные камлания. Они обычно состояли из нескольких основных частей:

1. Призыв шаманом духов-помощников

2. Поиск украденной души.

3. Борьба со злыми духами, похитившими душу больного.

4. Возвращение назад.

Чаще всего наиболее продолжительной частью камлания являлся поиск украденной души. Момент борьбы со злыми духами мог быть как долгим, так и стремительным. Очень быстро шаман должен был вернуться с душой, «отвоёванной» у злых духов.

В данном разделе работы анализируется структура и музыкально-стилевые особенности шаманских камланий. Особо ценным представляется расшифровка и анализ аудиозаписей. Так, в работе приводятся тексты камланий известных нанайских шаманов: Гары Кисовны Гейкер, Минго Гейкер; приводится расшифровка уникального ульчского шаманского заговора Софьи Яковлевны Анга над бесплодной женщиной¹. Автором был зафиксирован удэгейский шаманский обряд суда над медведем («Мафава байтасити» - медведя судят)².

Автор сравнивает обрядовое и бытовое, «необрядовое» интонирование на бубне. Так, записанный нами образец удэгейского «бытового» интонирования на бубне имеет четкую структуру, четырехдольную метрику, относительно ровную динамику (в основном смена динамики обусловлена сменой типа звукоизвлечения – удары колотушкой по мембране объективно звучат громче ударов пальцами левой руки по внутренней стороне мембраны). По словам исполнительницы, этот ритм мог исполнять любой человек в свое удовольствие или для демонстрации мастерства³.

Для шаманских напевов и наигрышей, входивших в обряд камлания, была типична нарочито резкая динамизация, подчеркнутая «необычность» звучания, а при достижении шаманом экстатического состояния движения его не подчинялись какому либо ритму, на что указывали многие ученые. Импровизационность – исток свободных, сквозных структур. В шаманских напевах и наигрышах преобладает контрастная динамика, частая смена темпов (многие нюансы вокального и инструментального исполнения невозможно зафиксировать в нотописи). Как отмечает С.Ф. Карабанова, форма сольной импровизационной пляски «позволяла шаману подбирать движения и жесты в соответствии с реакцией присутствующих, что, в свою очередь, заставляло их живо и искренне воспринимать содержание»⁴. Вероятно, «текучая», свободная структура не только шаманских напевов и наигрышей, но также и хореографической композиции была продиктована «профессиональными требованиями». Подобная зависимость композиционных структур народных музыкальных произведений от самых разнообразных факторов, и чуткая реакция на них отмечалась многими исследователями музыкального фольклора разных народов.

Второй параграф Второй главы – «Музыкально-стилевые особенности медвежьего праздника». Значительное место в жизни коренных народов занимали ритуальные празднества, вскрывающие архаичные пласты культуры. В основе тотемных праздников аборигенов региона находится священное животное, тотем, божественный предок (у тунгусо-маньчжуров - это медведь, тигр, касатка, у народов Северо-Востока – кит, морж). Основой тотемической идеологии является вера в родовую связь с животным или растением и поклонение тотему, как сородичу, прародителю, который обитает в лесу и может стать человеком. Душа тотема способна уходить в потусторонний мир и, возвращаясь обратно на землю в облике медведя или человека, влиять на жизнь и быт людей. По мнению аборигена, у каждого рода есть свой родовой «горный человек» (сородич, погибший от медведя), который покровительствует и помогает своему роду.

Глубоко символичным было проведение у многих народностей Приамурья и Сахалина медвежьего праздника (особого размаха это ритуальное действо достигло у нивхов), достаточно широко описанного в этнографической литературе. По случаю убиения специально выкормленного или ненамеренно убитого на охоте медведя проводился большой праздник. Среди тунгусо-маньчжурских этносов звуковое бревно наибольшее распространение получило у ульчей, орочей и негидальцев.

Ритуальные наигрыши на звуковом бревне тунгусо-маньчжурских народностей представляют собой остинатное повторение ритмической формулы и опираются на устойчивые ритмомодели. Следует отметить, что устойчивость сохранения традиционных ритмических рисунков, а порой и идентичность образцов, записанные исследователями в разные периоды (в том числе и наши материалы), свидетельствует о консервативности «медвежьих мелодий». Звуковое бревно было широко распространено и у нивхов, поэтому в данном разделе работы мы нашли необходимым сделать сравнительный анализ нивхских и тунгусо-маньчжурских «медвежьих мелодий». Автор приходит к выводу о наличии сходных черт в интонировании на звуковом бревне ульчей, орочей и нивхов, это:

- опора на дву- четырехдольные ритмомодели,

- ускоренные темпы,

- акцентирование сильных долей.

Третий параграф Второй главы – «Музыкально-стилевые особенности культа близнецов». У многих дальневосточных народов существует культ близнецов. Среди тунгусо-маньчжурских народов этот культ ярче всего выражен у ульчей¹, у которых интонирование на звуковом бревне и палках-посохах сопровождала рождение и похороны близнецов, похороны матери близнецов. Этот культ был связан с верой в то, что мать близнецов – «таежная женщина», жена медведя. Очевидно, по этой причине в обрядах, связанных с культом близнецов и празднике медведя, применялись идентичные ритуальные инструменты – звуковое бревно и посох-палка.

Так же, как и на медвежьем празднике, при похоронах «таежной женщины» и самих близнецов ульчи отстукивали ритуальные ритмы посохами-палками по земле и интонировали на звуковом бревне. По нашим материалам, во время пения на медвежьем празднике «таежная женщина» стучала одной палкой-посохом, а при похоронах близнецов или их матери не пели, а только стучали по земле двумя палками-посохами (этот же ритм дублировался на звуковом бревне).

Таким образом, жанры медвежьего праздника и жанры культа близнецов у ульчей тесно взаимосвязаны, что подтверждается использованием идентичных музыкальных инструментов и ритмов, исполняемых на них.

Четвертый параграф Второй главы «Музыкально-стилевые особенности похоронно-поминального интонирования на монохорде». Исследователями музыкальной культуры аборигенов региона выявлены две функции хордофонов – бытовая (сольная импровизация) и обрядовая. В настоящее время обрядовая функция утрачена, в связи с чем в данном разделе работы мы вынуждены ограничиваться крайне немногочисленными записями и описаниями исследователей. Культовые наигрыши на монохорде в прошлом были связаны с похоронно-поминальной обрядностью. О связи с похоронно-поминальной обрядностью свидетельствуют и собранные исследователями легенды о происхождении этого инструмента, которые повествуют о том, что монохорд заменял человеку голос, чтобы выразить свое горе от потери сородичей. У коренных народностей Амура и Сахалина существовал обычай, согласно которому, если кто-либо в семье оставался одиноким – изготовлял себе смычковый монохорд. Необходимо отметить тот факт, что жанр «оплакивания сородичей» продолжает существовать, несмотря на то, что обрядовая функция его в настоящее время утрачена.

Тем не менее, большой проблемой на настоящий момент является отсутствие достаточного количества зафиксированных аудио- и нотных образцов. В исследованиях чаще всего указывается не на особенности структуры, ладовых закономерностей и т.п., а на образность, характер наигрышей («печальный», «заунывный», «горестный»). Судить о структуре наигрышей мы можем лишь по крайне немногочисленным исследованиям¹. В частности Ю.И. Шейкин, анализируя нанайские и удэгейские инструментальные наигрыши на монохорде (дуучиэкэ и дзюлянки), приходит к следующему выводу: «У удэ и нанайцев в современной фольклорной практике зафиксирован моноформульный тип инструментальной пьесы, объясняемый монопрограммностью. У нивхов – полиформульный с разнопрограммным замыслом. Удэйские пьесы на дзюлянки имеют неизменную программу-легенду и сложились как ранний тип жанра наигрыша с закрепленной программностью». Исследователь приходит к выводу о происхождении как удэгейских, так и нанайских наигрышей от единой интонационной модели, которая получила разную интерпретацию в этих культурах.

Таким образом, проанализировав музыкально-стилистические особенности инструментального интонирования обрядовой культуры, мы приходим к выводу о наличии жанровых групп двух структурных типов наигрышей, которые мы предлагаем условно обозначить как:

I. Стабильные, моноформульные;

II. Нестабильные, полиформульные.

К первому типу инструментальных обрядовых жанров со «стабильной, моноформульной» структурой наигрышей, мы относим корпус музыкальных текстов медвежьего праздника, культа близнецов, а также инструментальные наигрыши на монохорде. В них мы выделяем устойчивые ритмомелодические модели, на основе которых рождается множество «конкретных реализаций». Анализ образцов обрядовых ритмов на звуковом бревне из различных источников позволяет сделать вывод о наличии ритмических формул (моделей), лежащих в основе всего музыкального оформления медвежьего праздника тунгусо-маньчжурских народностей. Для них характерна дву- четырехдольность, скорый темп, наличие акцента и форшлага на сильную долю. Также выявлены ритмические формулы, лежащие в основе развития наигрышей на монохорде.

Ко второму типу инструментальных обрядовых жанров с «нестабильной, полиформульной» структурой мы относим корпус музыкальных текстов шаманского обряда. Музыкально-стилевые особенности наигрышей данного типа обусловлены импровизационной природой самого жанра шаманского камлания. В инструментальных наигрышах этого типа можно отметить элементы рефренности и репризности.

В Заключении подводится общий итог исследования. Формулируются задачи и проблемы для дальнейшего изучения дальневосточного музыкального фольклора. В результате проведенного исследования нами была выявлена исключительная важность идиофонов и мембранофонов в обрядовой практике тунгусо-маньчжуров Дальнего Востока России. Такие идиофоны, как звуковое бревно и шаманский пояс с металлическими подвесками, являются неотъемлемой частью важнейших культовых праздников: тотемного «медвежьего праздника», культа близнецов и шаманского обряда. Мембранофоны тунгусо-маньчжурских этносов (бубен с колотушкой и погремушки) в основном функционировали в обрядовой практике в качестве магических инструментов. Их роль заключалась в посредничестве общения человека с миром духов: отпугивание злых духов (металлические подвески, бубенчики, колокольчики, диски и т.п., подвески-погремушки над детской колыбелью), иллюстрирование пути духа убитого медведя в мир «таежных людей» (звуковое бревно, посох-палка), имитация голосов животных и птиц в процессе шаманского камлания (варган). Обрядовые функции мембранофонов реализовались в шаманских мистериях (шаманский бубен, погремушки) и на медвежьем празднике (погремушки).

Аэрофоны были распространены повсеместно у тунгусо-маньчжурских народностей дальневосточного региона. Их функции реализовались в охотничьей практике (так называемые аэрофоны-«манки») и бытовых наигрышах. Обрядовая функция наиболее распространенного в регионе хордофона – монохорда – в настоящее время утрачена. На нем исполняют бытовые наигрыши.

В результате исследования собственно музыкальных инструментов, их органологии, способов бытования и интонирования автор приходит к выводу о том, что выбор музыкального инструментария для исполнения различных обрядов был неслучаен. Большинство инструментов, которые связаны с обрядовой культурой тунгусо-маньчжуров по тембру, характеру звучания, природе звукообразования наиболее далеки от человеческого тембра и типа интонирования. Бубен с колотушкой, пояс с подвесками, погремушки, звуковое бревно, посох-палка – ударные (идиофоны и мембранофоны), в связи с чем автор предлагает ввести в научный оборот понятие «ударные обрядовые инструменты», которое отражает специфику и область их применения.

В будущем необходимо обратить внимание на этот важный аспект изучения традиционных музыкальных инструментов и инструментальной музыки разных народов и продолжать исследовать связь инструментария с типом исполняемой на нем музыки, особенности воздействия тембра, метроритма, типа интонирования и т.п. на человека с привлечением данных смежных наук.

Важной особенностью инструментальной музыки тунгусо-маньчжуров дальневосточного региона является в основном сольное исполнение (на хордофонах, аэрофонах, шаманском бубне, варгане); несколько исполнителей одновременно исполняли наигрыши на звуковом бревне и погремушках. При этом исполнялся синхронно один наигрыш. Не практиковалась ансамблевая игра, особенно на разных инструментах.

В процессе анализа инструментальных обрядовых наигрышей медвежьего праздника, культа близнецов, шаманского и похоронно-поминального обрядов мы пришли к определенным выводам. Так, жанры медвежьего праздника и жанры культа близнецов тесно взаимосвязаны, что подтверждается использованием идентичных музыкальных инструментов (звуковое бревно, палка-посох) и ритмов, исполняемых на них. В наигрышах этих культов нами отмечены устойчивые дву-четырех дольные ритмические формулы в скорых темпах с акцентированием сильных долей. В наигрышах на монохорде исследователями также были выявлены интервально-ладовые и ритмические формулы. Для шаманских напевов и наигрышей, входивших в обряд камлания, типичны контрастная динамика, частая смена темпов, метроритма, свободные, сквозные, «текучие» структуры, как следствие импровизационности.

Итогом исследования инструментальных наигрышей обрядовой практики в представленной диссертации является составленная нами жанровая типология инструментальной музыки обрядовой культуры тунгусо-маньчжуров Дальнего Востока России. В данной классификации на основе анализа имеющихся образцов инструментальной музыкальной культуры аборигенов (как опубликованных источников, так и собственных полевыех материалов) мы условно выделяем две большие жанровые группы:

1. Со стабильной моноформульной структурой;

2. С нестабильной, полиформульной структурой.

Следующим этапом научного осмысления инструментальной музыкальной культуры тунгусо-маньчжуров, на наш взгляд, должно стать составление жанровой типологии всей инструментальной музыки аборигенов (несущей промысловую, коммуникативную, сакральную и художественно-эстетическую функции). Наше обращение к обрядовой инструментальной музыке является лишь первым шагом в этом направлении. Необходимо продолжать дальнейший сбор и анализ образцов аборигенной музыкальной культуры.

Изучение традиционного музыкального инструментария и типов его функционирования в культуре помогает более глубокому проникновению в процессы развития не только музыкального искусства: сравнительный анализ терминологии, способов звукоизвлечения, конструкции, ареала распространения традиционных инструментов разных народов позволяет выйти на проблемы этногенеза и этнических контактов древних племен.

Сравнительный анализ музыкального инструментария народов мира приводит к определенным выводам. Так, в различных конструкциях бытовали у многих народов земного шара примитивные хордофоны, варганы, шаманские бубны, звуковое бревно и другие инструменты. Ареал распространения традиционных музыкальных инструментов, близких по морфологии, тембру, особенностям звукоизвлечения охватывает огромную территорию, населенную различными народами мира. На этом основании возможно предположить тесные этнические контакты древних этносов, а также определить особенности историко-культурных связей народов по данным их музыкального инструментария и типам инструментального интонирования. Будущим исследователям необходимо продолжать поиски в данном направлении.

В XX веке традиционные музыкальные инструменты все реже функционируют в качестве обрядовых атрибутов. В основном они применяются для сопровождения танцев и реже песен, для ансамблевых номеров на сцене художественной самодеятельности, а также для игр детей. Одним из путей функционирования музыкальных инструментов аборигенов в наши дни является профессиональное композиторское творчество, в произведениях которых используются наигрыши на традиционных инструментах аборигенов. Современным профессиональным композиторам следует активнее претворять в своем творчестве неиссякаемые богатства музыкального фольклора аборигенов Дальнего Востока.

В дальнейшем представляется интересным и изучение современных модификаций традиционных тунгусо-маньчжурских музыкальных инструментов: в наше время некоторые традиционные музыкальные инструменты были реконструированы и обрели «вторую жизнь». Изменение традиционных конструкций инструментов, манеры исполнения, репертуара во многом было обусловлено влиянием русской культуры.

Для развития музыкальной культуры аборигенов в целом и их музыкального инструментария в частности, требуется всесторонняя заинтересованная поддержка жизни и творчества коренных народов. Необходима пропаганда в кругах молодежи музыкального творчества дальневосточных этносов, а также методическая помощь для клубов и центров национальной культуры. Автор считает важным введение специальных дисциплин (или разделов в смежные предметы) на всех ступенях обучения (общеобразовательная и музыкальная школы, школы искусств, заведения среднего и высшего профессионального образования), посвященных изучению быта и культуры коренных народов Дальнего Востока России, а также знакомство с произведениями профессиональных композиторов, основанных на темах музыкального фольклора дальневосточных этносов. Необходимо на уроках пения в средних школах национальных районов изучать традиционные национальные песни, а также освещать особенности строения и звучания национальных музыкальных инструментов.

В настоящее время истинных носителей традиционной аборигенной культуры во всем мире остается все меньше, а с ними уходит и музыкальный фольклор. Необходимо по крупицам собирать и сохранять то немногое, что еще осталось в памяти носителей фольклорной традиции и в памятниках материальной культуры. Успеть зафиксировать, изучить, осознать и сохранить бесценные образцы фольклора – вот основная задача современной науки.


Публикации автора по теме диссертации:

1. Мезенцева С.В. Звуковые атрибуты шаманского обряда тунгусо-маньчжуров Дальнего Востока России // Культура & общество [Электронный ресурс]: Интернет-журнал МГУКИ – Электрон. журнал. – М.: МГУКИ, 2006 – . – № гос. регистрации 0420600016. – Режим доступа: ссылка скрыта, свободный – Загл. с экрана.
   
2. Мезенцева С.В. «Звуковое бревно» в обрядовой культуре тунгусо-маньчжуров Дальнего Востока России (к вопросу этнических контактов древних племен) // Культура Дальнего Востока России и стран АТР: Восток – Запад: Материалы научных конференций 22-23 апреля 2004, 28-29 апреля 2005 гг./ ДВГАИ. – Вып. 11, 12. – Владивосток: Изд-во ТГЭУ, 2005. – С. 144-147.
   
3. Мезенцева С.В. Легенда о рождении варгана // Словесница искусств. – Хабаровск, 2006. № 17. – С. 56-57.
   
4. Мезенцева С.В. Монохорд в музыкальной культуре тунгусо-маньчжурских народностей Дальнего Востока России (о бытовании инструмента в прошлом и настоящем) // Записки гродековского музея. Вып. 12. – Хабаровск: Хабаровский краевой краеведческий музей им. Н.И. Гродекова, 2005. – С. 115-122.
   
5. Мезенцева С.В. Нивхское звуковое бревно в «Дальневосточных импрессиях» А. Вольф // Культура Дальнего Востока России и стран АТР: Восток – Запад: Материалы научной конференции 17-18 мая 2006 г./ ДВГАИ. – Вып. 13. – Владивосток, 2006 (в печати).
   
6. Мезенцева С.В. О некоторых особенностях изготовления нанайского шаманского бубна // Культура Дальнего Востока России и стран АТР: Восток – Запад: Материалы научных конференций 22-23 апреля 2004, 28-29 апреля 2005 гг./ ДВГАИ. – Вып. 11, 12. – Владивосток: Изд-во ТГЭУ, 2005. – С. 147-149.
   
7. Мезенцева С.В. Погремушки из рыбьей кожи. Секреты изготовления нанайских музыкальных инструментов // Словесница искусств. – Хабаровск, 2005. № 16. – С. 68-70.
   
8. Мезенцева С.В. «Ударные обрядовые музыкальные инструменты» тунгусо-маньчжуров Дальнего Востока России (к постановке проблемы) // Реальность этноса. Роль образования в формировании этнической и гражданской идентичности: Материалы Международной научно-практической конференции 4-7 апреля 2006 г. / РГПУ им. А.И. Герцена. – СПб.: РГПУ им. А.И. Герцена. – 2006. – С. 526-528.
   

9. Мезенцева С.В. Ульчский «духорд» (современные модификации традиционного музыкального инструмента) // Материалы Международной инструментоведческой конференции, посвященной 100-летию со дня рождения К.А. Верткова, 4-6 декабря 2006 г. / РИИИ. – СПб.: РИИИ. – 2006 (в печати).
   

В изданиях ВАК

10. Музыкальный инструментарий тунгусо-маньчжуров в современной фольклорной практике // Известия РГПУ им. А.И. Герцена. Аспирантские тетради: Научный журнал. – СПб., 2007. – № 19. – 0,4 п.л.