Владимир Щербединский анхиз и афродита

Вид материала

Документы

Содержание Конец 1 акта.

Подобный материал:

• Сергеймогилевце в ловушк а комедия, 417.95kb.
• В. Щербединский три поросёнка, или сон в кошмарную ночь, 249.25kb.
• Конкурс "Знай и люби родной Владимир" «владимир и владимирцы в великой отечественной, 41.68kb.
• Владимир Маканин. Голоса, 855.51kb.
• Особенности рисования голов некоторых античных скульптур. Антиной, Диадумен, Сократ,, 50.19kb.
• В. И. Вернадский – книги и статьи Вернадский, Владимир Иванович. Дневники, 77.32kb.
• Константинов Владимир Андреевич, 59.72kb.
• Г. С. Батыгин лекции по методологии социологических исследований учебник, 3965.19kb.
• Г. С. Батыгин лекции по методологии социологических исследований учебник, 4007.03kb.
• Г. С. Батыгин лекции по методологии социологических исследований учебник, 2024.49kb.

Владимир Щербединский


АНХИЗ И АФРОДИТА,

ИЛИ

ВЕЧНЫЕ МЕТАМОРФОЗЫ СУДЬБЫ

Древнегреческая сказочка для взрослых

в 2-х актах


Молите башню вражье задержать копьё.

При чём тут боги?

(Эсхил «Семеро против Фив»)


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Афродита.

Гефест.

Зевс.

Гера.

Гермес.

Ирида – богиня радуги.

Анхиз – пастух.

Кайета – кормилица Энея, сына Афродиты и Анхиза.

Клеотера и Меропа – дочери милетянина Пандара, воспитанницы Геры.

Хор девушек, корифей хора, полненькая девушка-хоревт, музыканты, слуги, стражники.


АКТ I

ПРОЛОГ

Обеденный зал в Золотом дворце Зевса на горе Олимп. – Клеотера и Меропа, забрав посуду, оставшуюся после дворцового завтрака, кланяются Гере и уходят. Та, кивнув им, задумчиво застывает. Появляется Зевс. Волосы взъерошены, борода всклокочена. Он в тяжёлом состоянии духа, морщится и трёт виски.


ГЕРА.

Мрачнее тучи наш «тучегонитель». (Услужливо подставляет ему трон. Зевс плюхается в него, кряхтя и ощупывая голову.)

Не выспался, наверное…

ЗЕВС. Уйми-ись.

Охота вот терзать меня и мучить?

Ещё успеешь, день весь впереди.

ГЕРА.

Ты выйди на дворцовую террасу

И мутным оком небо обозри.

Увидишь колесницу бога Солнца

Как раз над «многомудрой» головой.

ЗЕВС.

Неужто полдень?!

ГЕРА. Полдень, дорогой.

ЗЕВС.

Вот это храпанул так храпану-ул,

Как будто сонным зельем опоили.

Не ты ли так подстроила вчера,

Чтоб нынче хворью сделать мне похмелье

И всех гостей спровадить к чёрту вон?

Где гости-то?!

ГЕРА. Теперь уж на Парнасе

И нежатся в Кастальском роднике,

Головушки дурные охлаждая,

Безумством изнурённые тела.

ЗЕВС.

Я так и знал, без пакостей твоих

Со мной не приключилось бы такого!..

ГЕРА.

Какого?! Охладись, буян, опомнись!

При чём тут я, когда ты сам напился,

Как самый отвратительный сапожник?!

ЗЕВС.

Полегче, «златотронная» богиня,

Придерживай-ка гнев-то свой, покуда

«Сапожник» твой и впрямь не осерчал

И по примеру братии сапожной

Не «наследил» в сердцах-то сапогами

На чреслах ваших гладких и холёных.

Соскучилась по мужниным пинкам?

По мужниным пощёчинам, по плётке?!

Изволь, уважу, милая сестрёнка.

Ох, виноват, язык ошибся, – жёнка.

ГЕРА.

Меня уже ничем не удивишь,

Мой братец похотливый и суровый.

Ох, виновата, – царственный супруг!

Все гадости и мерзости, какие

Возможны на земле и в небесах,

Я повидала… вам благодаря.

ЗЕВС.

Скажи спасибо, что не повидала

Ты гадостей подземных, ангел мой.

ГЕРА.

Спасибо, так приятно обнадёжил!

Но как всегда ничуть не удивил.

ЗЕВС.

И не пытался.

ГЕРА. Ясно – упредил.

Но сам ведь первым начал придираться.

ЗЕВС (схватив её за платье, рывком притягивает к себе).

А ты закончишь первой. (Гера побледнела, молча буравит мужа взглядом.) Или нет?!!

(Гера промолчала, опустила глаза; Зевс, ухмыльнувшись, разжал лапищу.)

Продолжим завтра вечную войну,

Что все супруги яростно ведут

С тех пор уже, как Гея и Уран

В экстазе брачном сладостно спряглись.

ГЕРА (отступив на безопасное расстояние).

Гораздо предпочтительней войны

Семейный мир и доброе согласье,

Доверье и взаимная любовь…

ЗЕВС (с усмешкой).

Иди-ка ты!.. К себе. Я сыт по горло

Семейным нашим миром и согласьем,

Доверьем, вулканической любовью,

Испепелить вокруг способной всё!

ГЕРА.

И выгореть дотла! На пепелище

Растут потом лишь злоба да вражда.

ЗЕВС (нервически посмеиваясь).

Не можешь не ввернуть своё словечко

И молча восвояси удалиться.

Ты – не жена, ты – тридцать три несчастья,

Потоп, холера… заморозки… мор…

ГЕРА.

Придумаешь, пришлёшь за мной во двор.

В беседке нашей буду находиться.

ЗЕВС.

Ступа-ай.

ГЕРА (повернувшись к дверям). Меропа, девочки! Пора.

(Меропа с Клеотерой вносят снедь и вино.)

МЕРОПА (с поклоном ставит кувшин на стол).

Да здравствует великий Зевс.

КЛЕОТЕРА (кланяясь). Да здра…

(Совсем перепугавшись, она торопливо ставит на стол то, что принесла, и снова кланяется.)

ЗЕВС.

А-а, племя воровское!

ГЕРА. Прекрати-и.

Перед тобой они не виноваты

Ни в чём! (Девицам.) Спасибо, можете идти.

ЗЕВС (грохнув ладонью об стол).

Нет, не идти! Им следует… ползти. (Зевс наливает себе вина и с жадностью пьёт; Гера и девушки с недоумением и страхом следят за ним.)

ЗЕВС (с отрыжкой утирая усы и бороду).

Змеёй прополз в святилище их папик,

Обчистил, осквернил, наглец, его

Коварно, гнусно, подло и цинично.

Змеёнышам положено ползти!

Вы слышите меня, отродье змея?!

Я вам велю ползти!! (Меропа с Клеотерой бросаются на пол и ползут к выходу.)

ГЕРА. Ну, как, доволен?!

ЗЕВС.

Гремучим гадам следует шипеть! (Сёстры с усердием зашипели.)

Руками не грести, не крокодилы!

Они хоть тоже гады, но не прут

Псов золотых из зевсовых святилищ. (Опять наливает себе вина.)

Лядвеями виляйте больше!.. Класс!

Совсем другое дело! (Пьёт.)

ГЕРА. Прекрати!

ЗЕВС (показывает ей фигу).

На, выкуси.

ГЕРА (девушкам). А ну, вставайте быстро!

Вставайте же!

ЗЕВС. Лежать!

ГЕРА. Бегите прочь!

Бегите же, сказала, и не бойтесь! (Подталкивает их в спины к выходу, и те убегают.)

ЗЕВС (громогласно хохоча).

Негодницы, назад! Испепелю!!

ГЕРА.

Эх ты, палач, мучитель, издеватель,

Когда же злобный, мстительный твой нрав

Пресытится смертями и злодейством?

Что, крови их родителей всё мало,

По горло жажду мщенья утолить?!

ЗЕВС.

Накал-то поубавь в очах немного,

А то, боюсь, мне бороду спалишь!

Брось хмуриться, сурово морщить лобик,

Морщины старят даже вечно юных.

Сирот твоих, не бойся, я не трону.

Коль любы так, пускай живут… пока.

Иди себе в беседку, отдыхай. (Гера направилась к выходу.)

И Ганимеда, сделай милость, кликни!

Вина пусть принесёт того, покрепче,

Что в дар привёз с собой мне Дионис.

ГЕРА.

Его вчера вы выпили до капли

На мерзком, непотребном карнавале,

Который ваш с Семелой сын-гуляка

С ватагой на ночь глядя учинил.

А Ганимед ушёл со всеми утром.

ЗЕВС.

Кто отпустил?!

ГЕРА. Ты сам и отпустил.

Забыл, как повелел ему вчера

Тоску унять в компании менад,

Одной рукой менаду обнимая,

Другою – уминая… парню зад?

ЗЕВС.

Ни слова больше! Сплюнь и позабудь.

ГЕРА.

Я сплюну, милый, много раз плевалась.

Но ведь слюною брызжет и молва.

ЗЕВС.

Уже болтают?

ГЕРА. Ну а ты как думал?

Бессовестный, ведь он праправнук твой…

ЗЕВС.

Не зли меня.

ГЕРА. Ушла. (Направилась к выходу.)

ЗЕВС. А ну, постой!

Пришли тогда назад сирот-сестрёнок.

Да не волнуйся, только прислужить!

Клянусь, и пальцем ни одну не трону.

ГЕРА.

О сёстрах, «братец», можешь позабыть,

Отправлю их сегодня же в Милет.

Лебёдушек пора уж отпустить.

На родину! Им в клетке золотой

Небезопасно стало.

ЗЕВС. Пёс с тобой.

Поди-ка прочь.

ГЕРА. Ушла! (Уходит.)

ЗЕВС. Ну и прекрасно! (Наливает вино, пьёт, закусывает.)

Как любят лицемерки эти – жёны

Перед мужьями святость показать,

В обличии страдальческом представ,

Нас в грязь втоптать и вывалять в грехах

И преисполнясь благостью отчалить,

Считая нас мерзавцами, скотами,

Забыв былые гадости свои,

Враньё, измены…Даже злодеянья!

Жалеет вон пандаровых сирот,

А сына, уродившегося слабым

И некрасивым, с ножками хромыми,

Как гадкого щенка, в порыве гнева

Швырнула в море с кручи олимпийской,

О состраданье, жалости забыв!

По счастью Эвринома и Фетида

Гефеста и спасли и воспитали.

А стерва им «спасибо!» не сказала,

Зато теперь чуть что, к нему бежит,

Ища защиты, помощи, заботы!

А где, спросить, у праведной дремал

Инстинкт её хвалёный материнский,

Когда в припадке бешенства Геракл,

От порчи подлой бабы обезумев,

Детей родных, Мегарою рождённых,

За ножки взяв, головками бил оземь?!

Всё видела, всё слышала мерзавка,

Как женщина молила о пощаде

И как визжали в ужасе малютки,

Когда их сумасшедший убивал.

Не содрогнулась, не предотвратила.

Позволила злодейству совершиться,

Прекрасно сознавая, что Геракл

И мать его красавица Алкмена

Ни капли не повинны в той проказе,

Что я в обличье глупом муженька

Амфитриона-рохли учинил.

Но к радости и удовлетворенью

Алкмена родила, супруг в восторге,

Папашей став великого Геракла,

А мне-то как приятно сознавать,

Что пакость обернулась добрым делом.

Кто спорит, этот грех на мне-е… И всё же…

Сомнительно, чтоб умница Алкмена

Могла не заподозрить той подмены,

Ведь муж её сложением и ростом,

И как мужик пожиже Зевса будет.

Наверняка смекнула. Ах, плутовка!

Царя богов сумела провести!

Ну, женщины, хитрющие созданья,

Всегда сумеют нас, ослов, надуть,

А нам внушить, что мы их обманули.

Все бабы от лукавого лукавы! (Смеясь, выпил, заел грибочком.)

О, промыслитель Зевс, где был твой разум,

Когда ты лез к сестре своей родной,

Эгоистичной, мстительной, спесивой,

К тому же старшей ровно на три века?.. (Допивает остатки вина из чаши.)

У молодых известно, где теснятся

И логика и разум – между ног! (Ржёт как жеребец.)


ЭПИСОДИЙ 1

Входит Ирида.


ИРИДА.

Приветствую тебя, Зевс «многомудрый»,

И смертных, и бессмертных повелитель,

Туч «воздыматель», маршал «громоносный»

И «всевершитель» гордый Кронион! (Застывает в реверансе.)

ЗЕВС.

Привет богине радуги и лести,

И всех сорок пронырливых, горластых,

Что все на свете вести, бабьи сплетни

Нам на хвостах несут своих цветастых!

Что принесла ты нынче на хвосте?

ИРИДА.

Твой Дионис с компанией своей

Резвится на Парнасе.

ЗЕВС. Знаю. Дальше.

ИРИДА.

К компании примкнул и Ганимед.

ЗЕВС.

Примкнул и слава богу! Я велел

Развеяться слегка и покутить.

ИРИДА.

Святое дело!

ЗЕВС. Ты не увлекайся,

А делом занимайся!.. Продолжай.

ИРИДА.

Жена твоя пандаровых сирот

В дорогу собирает…

ЗЕВС. Тоже знаю.

ИРИДА.

А знаешь, что огромную поклажу

Приданого им щедро выделяет?!

Каменья, злато-серебро, меха,

Китайский шелк, индийскую парчу…

ЗЕВС.

Я опись больше слушать не хочу!

Повеселей бы сказку, позабавней,

А то уж, право слово, заскучал.

ИРИДА.

Курьёзный бой: кабанчик – Артемида!

ЗЕВС.

Курьёзный, говоришь? Ну что ж, давай.

ИРИДА.

Так вот…

ЗЕВС. Постой-ка! Может, ты присядешь?

ИРИДА.

Всё думала, предложишь или нет.

ЗЕВС.

Я похмелился, пьяненький немного,

Прощеньеца за промах свой прошу.

Садись поближе! (Ирида садится за стол.) Чарочку не примешь?

ИРИДА.

Как не принять, всё в горле пересохло,

Пока гонялась в поисках курьёзов.

ЗЕВС (налив вина в свою чашу, подаёт ей).

Тогда немедля жажду утоли!

ИРИДА (с жадностью выпив чашу до дна).

Винцо отменное!

ЗЕВС. Не хочешь повторить?

ИРИДА.

Мне так неловко… Впрочем, повторю!

От жажды вся душонка запеклась.

ЗЕВС (наполнив чашу доверху).

Да пей, не церемонься, не в гостях.

А голодна – вот окорок, грибочки,

Вот яблоки из сада Гесперид.

Амброзия!.. Прости, застыла вся.

ИРИДА.

Благодарю, но… выпью я сначала.

ЗЕВС.

Ну-ну.

ИРИДА (снова выпив всё до донышка). Какое славное вино!

Да славится хозяин его славный,

Преславная хозяюшка его!..

ЗЕВС.

Поешь-ка, славословная, пока не захмелела,

А то с винца-то славного все вести переврёшь.

ИРИДА.

Уж в голову ударило, признаться откровенно!

Поесть необходимо мне, ты мудро говоришь.

Скоромное, чтоб талия не портилась, не буду.

Пожалуйста, амброзию, поближе пододвинь,

Я, грешница, амброзию до страсти обожаю!

ЗЕВС (пододвинув ей горшочек и лепёшки).

Бери тогда лепёшечки в амброзию макать,

Она, поди, с утра стоит, как патока застыла.

ИРИДА.

Спасибо. (Макнув лепёшку, убеждается, что амброзия сильно

загустела.) Вот те здравствуйте, придётся ведь лизать.

(Обмакнув палец, с наслаждением его облизывает.)

У-у, сладость несравнимая! Ни с фруктами, ни с мёдом,

Ни с тортом, ни с мороженым и даже ни с вином!

ЗЕВС.

Лижи давай, не сравнивай, чай для тебя уж Зевс-то

Достанет всё, что хочешь… гм, чтоб сладко полизать!

ИРИДА (оглядевшись по сторонам, укоризненно качает головой).

Всё шуточки тебе аристофановы… (Зевс взрывается от хохота.)


ЭПИСОДИЙ 2

В зал впорхнула Афродита.


АФРОДИТА.

На зависть весел мой король Олимпа,

Жестокосердный бог и государь

Богов, людей, титанов и кентавров.

Привет. (Целует его в щёку.) Опять в загул пустился ты?


ЗЕВС.

Целую ручки деве красоты,

Прекраснейшей из всех земных красоток,

Первейшей из прекраснейших богинь! (Целует ей руки, потом – в обе щечки и в лобик.)

АФРОДИТА.

В веселье ваше вторглась я некстати? (Кланяется Ириде, та – ей в ответ.)

ЗЕВС.

И вовремя и кстати, мой малыш!

Но вот серьёзна очень уж некстати.

Садись скорей сюда! (Усаживает к себе на колено.) Не голодна?!

АФРОДИТА.

Обедала и чаю напилась…

ЗЕВС.

Так значит слушать новости пора.

Повеселимся?!

АФРОДИТА. Я пришла по делу.

ЗЕВС.

Проси, что хочешь, с радостью исполню!

Дела девичьи махом разгребу!

АФРОДИТА.

Ты пьян, mon cher, проспишься и не вспомнишь,

Сошлёшься на безумие хмельное.

ЗЕВС.

Чего болтаешь, дочка, мне такое,

Как будто Зевс никчёмный алкоголик?!

Ты где и с кем толкуешь, оглянись.

(Взяв её за подбородок, медленно поворачивает лицом к себе.)

В ком усомнилась, девочка моя? (Чмокнул её в носик.)

Всё, что по силам Зевсу-громовержцу,

Всё сделаю, что только ни попросишь,

Отдам, что только душенька захочет.

Клянусь тебе! (Гладит её по головке.) Ну, ты чего молчишь?

АФРОДИТА.

Не говори как с маленькой ей-богу,

И «дочкой» не зови по-стариковски.

В устах крутого видного мужчины,

Что не пропустит мимо ни одной

И мало-мальски юбки симпатичной,

Такое обращение – насмешка,

Издёвка, униженье для меня,

Давным-давно успевшей повзрослеть.

Годишься мне по возрасту в отцы,

Но всё же – не отец, увы, прости.

ЗЕВС.

Ты, девочка, росла ведь без отца,

Доверить Зевсу эту роль не хочешь?

Клянусь, я как увидел у Дионы

Богинечку малышку-златовласку

Впервые – минул год тогда тебе,

Так сразу полюбил… как дочь родную!

АФРОДИТА.

Поверь, и мне, когда ты временами

К нам заезжал с подарками гостить,

Играл со мной, рассказывал легенды,

Ласкал и обнимал, и даже шлёпал,

Ужасный Зевс казался очень близким,

Воспринимался… «как» родной отец.

Все дети – фантазёры, чудаки –

Объятия готовы распахнуть

Любому с добрым взглядом молодцу,

Коль нет отца. Тоскуют по отцу.

Нет матери – все помыслы о ней.

Без матери ребёнок обречён

На муки, одиночество и боль,

И, даже если выживет, на гибель

В нём доброты и совести и чести.

И мне, рождённой пеною морской,

Родителей лишённой волей рока,

Не удалось бы выжить без любви

И без заботы ласковой Дионы.

Она мне стала матерью родной,

А я ей – дочкой… и без оговорок.

ЗЕВС (подмигнув Ириде).

Чудесная история, скажи,

Из пены народившейся девчушки,

«Успевшей повзрослеть давным-давно»?

ИРИДА.

Чудес на свете этаких полно-о!

И в небе, и в земле, и в океане

«Сокрыто…», уж поверьте, «…много больше,

Чем снилось вашей мудрости», мой Зевс.

Мы все ей-ей – рождённые из пены:

Кто – из морской, а кто-то там – из… пенной. (Зевс расхохотался.)

АФРОДИТА (вскакивает с колена Зевса).

Ах, как смешно! Одна сказала пошлость –

Как скверный мальчик тешится другой.

ЗЕВС.

Куда ты?!

АФРОДИТА. Посижу пока в сторонке,

Чтоб не мешать вам гадости вкушать. (Берёт яблоко и садится поодаль на скамью.)

Закончите, быть может, уделите

Просительнице времени немного?

ИРИДА (Зевсу).

Пойду, пожалуй, если не нужна?

ЗЕВС.

Посто-ой. Пока просительница наша,

Съев яблочко, немного поостынет,

Успеешь рассказать мне о людишках.

Давненько их не видел, не слыхал.

Как смертный наш народ-то поживает?

ИРИДА.

Народ живёт по-прежнему. Рабам бы – лишь бы выжить.

Надсмотрщики – бдят как псы, третируют и бьют.

Ремесленник с крестьянином – всё мастерят да пашут,

Немного заработают, да тут же и пропьют.

Торговцы – спекулируют и прибыль укрывают,

А мытари, как водится, – налоги собирают

И тех, кто не откупится, к судейским волокут.

Судейских – не «подмажете», казнят немилосердно.

Чиновники – без взятки вас до нитки обберут,

Ведь всё регламентируют, командуют и учат,

И всюду клювик хищный свой без промаха суют.

Жрецы – священнодействуют меж трапезами рьяно,

И с каждым годом благость их всё зримей и полней.

Культурные – по кухням всё за бедный люд радеют,

Правителей, закон хулят… не все – кто посмелей.

Кто помудрей – философы, творят кумиров новых

И тонко философствуют по поводу любому,

Отстаивают принципы, теории возводят,

Как должно обустраивать отечество царям.

А те, усердно царствуя, жируют и пируют

В кругу придворной братии, молоденьких наложниц,

Измучившись от праздности, балуются охотой,

Спустив на ветер всю казну, спасаются войной.

Построившись колоннами, солдатики отважно

Идут на супротивника в соседние уделы,

Чтоб «…за царя, за родину, за веру» (спела)

Геройски буйну голову сложить.

Как жили люди, так и будут жить.

Эдем – властям, народу же – проформа:

Суть всех формаций, цель любой реформы.

ЗЕВС.

Не зря вопят античные поэты,

Что правды на земле несчастной нету.

АФРОДИТА.

Так не было и нет её и выше.

ЗЕВС.

Сей камушек-то в зевсов огород?

АФРОДИТА.

А в чей ещё? Довольно странно слышать,

Страдает за народ Зевс людофоб.

Что может быть неискренней, фальшивей?

ЗЕВС.

А ну, прикрой-ка ротик свой паршивый!

Как смеешь поносить меня столь нагло?

Мы не на равных, ты не зарывайся.

Всерьёз коль рассержусь, не посмотрю,

Что перси стали круглы и высоки,

Вмиг высечь прикажу, хоть и люблю,

Чтоб помнила всегда, кто я такой.

АФРОДИТА.

И кто же, просвети?!

ЗЕВС. Я – Царь и Бог!

Имею право высшее решать,

Что делать, кто виновен, чем дышать,

Верёвки вить из всех и соки жать,

Покуда Власть и Сила у меня!..

А если обессилеть доведётся,

И новый хват ухватит Власть мою,

Отправлюсь в Тартар вслед за папой Кроном.

Небытиё с папашей примирит,

Когда не будет яблока раздора,

Не будет сил, амбиций и задора.

Но этот день ещё не наступил.

Я во дворце пока ещё, на троне

И в состоянье дерзостных девчонок

Немного уваженью поучить!

ИРИДА (выскочив из-за стола).

Для дел таких я, право, бесталанна!

За сим визит позвольте завершить.

Желаю благ великому тирану,

Красавице – быть сдержанней чуть-чуть

И помнить, лишь шажок – ничтожный путь,

Что разделяет ненависть с любовью.

Желаю на прощание обоим

В сердцах в объятья злобы не шагнуть.

Один шажок, – казалось бы, несложно,

Но возвратиться будет невозможно. (Кланяется и направляется к выходу.)

ЗЕВС.

Жду завтра!

ИРИДА. Непременно!

ЗЕВС. Стой!.. Там кликни…

(Ирида с тревогой, Афродита, побледнев, ожидают приказания Зевса.)

Мой хор. Скучища, спасу нет!

ИРИДА. Извольте. (Быстренько ретируется.)

ЗЕВС (Афродите).

Мы что-то посмурневши, побледневши.

Богинечка, чего это с тобой?!

Неужто было яблочко несвежим?

Возьми другое, выбери получше.

Амброзию с лепёшками покушай.

АФРОДИТА.

Я не хочу.

ЗЕВС. Обиделась никак?

АФРОДИТА.

Обиделась.

ЗЕВС. И вроде напужалась?

АФРОДИТА.

Ты можешь быть доволен, «напужал»!

Ещё одна великая победа

Великого и грозного царя!

ЗЕВС.

Кривляешься и ёрничаешь зря-а,

Сама, как говорится, напросилась.

Не будешь впредь в присутствии чужом

Дерзить и щеголять перед… царём,

Заумными словцами похваляться,

Придумками поэтов обзываться,

Что мнят, дано им право будто б свыше

Клеймить, ниспровергать царей, богов.

Чтоб я не слышал больше этих слов:

«Жестокосердный бог» и «людофоб!»,

И прочие изыски стихоплётов.

К чему скрывать, не жалую людей.

Они слабы, ничтожны и порочны,

В своих молитвах лбы разбить готовы,

Когда им страшно, голодно и больно,

Но стоит отлежаться и отъесться,

Насытить тело негою любовной,

Сейчас же начинают строить планы,

Как фауну вокруг благоустроить,

Могучую природу подчинять,

Чтоб больше брать богатств её земных,

И про богов забыв, и про молитвы,

Утратив разум напрочь в самомненье!

Приходится на землю возвращать,

Как говорится, в землю носом тыкать,

Указывать их место в этом мире,

Карая, разрушая и казня,

Как должно поступать любым владыкам,

«Отцам народов», высшим божествам.


ЭПИСОДИЙ 3

Входят девушки-хоревты, их корифей и группа музыкантов.


ЗЕВС.

Ну, наконец-то! Где же черти вас носили?!

Тоска зелёная под ручку с серой скукой

Уже гуляют по-хозяйски во дворце.

Он превратился в заунывный жалкий склеп,

Пока беспечно прохлаждаетесь, лентяи!

А ну, немедленно за дело принимайтесь!

Вернуть мне быстренько вчерашнее веселье,

Чтоб гостья милая счастливо улыбалась

От дивной музыки и сладостного пенья,

Чтоб Зевса, тяжко приболевшего с похмелья,

От вокализов-экзерсисов не стошнило!

Готовы, что ль?! Мы как один – глаза и уши.

И руки-ноги, может быть, коль вам удастся

Вдохнуть в нас силы и желанье поплясать. (Афродите на её вопрошающий взгляд.)

Да не смотри ты так печально и уныло,

Раз обещал решить дела твои – решу! (По команде корифея музыканты с неистовством ударили по струнам кифар и стали дуть в свои дудки и свирели.)

КОРИФЕЙ (запевает).

С утра, проснувшись, услыхал

У Пирифоя шум, скандал,

Копыта конские стучат,

Истошно девушки вопят:

ДЕВУШКИ-ХОРЕВТЫ (подхватывают припев).

«Спасите!

Нас от кентавров защитите!

Спасите!

Они похитить нас хотят!

Спасите!

Нас от позора сохраните!

Спасите

От этих пьяных жеребят!»

КОРИФЕЙ.

И ужаснулся Пирифой:

«Какой погром, какой разбой!»

Кентавры пьяные храпят,

Истошно матери вопят:

ДЕВУШКИ-ХОРЕВТЫ.

«Спасите!

Лапифских девушек спасите!

Спасите!

Их умыкают, как ягнят!

Спасите!

Чудовищ мерзких задержите!

Убейте

Всех этих подлых жеребят!» (Зевс вытаскивает Афродиту в круг танцующих девушек, и вся компания слаженно начинает отплясывать разухабистый рок-н-ролл и петь.)

Спасите!

Нас от кентавров защитите!

Спасите!

Нас умыкают, как ягнят!

Спасите!

Нас от позора сохраните!

Убейте

Всех этих мерзких жеребят!


ЭПИСОДИЙ 4

В зале появляется Гефест со своим изобретением в руках. Заметно прихрамывая, он направляется к тяжело отдувающейся после пляски компании.


ГЕФЕСТ (с усмешкой).

Взопрели, будто молотом махали!

Так надорвётесь с праведных трудов.

Опомнитесь, здоровье подорвёте,

Ведь чахнуть вечно вам тогда придётся

И кланяться всю жизнь на докторов, –

Ох, доля незавидная, поверьте.

Привет, отец. (Подаёт руку.)

ЗЕВС. Здорово! (Жмёт в ответ.) Что за штука?

Ещё один перпетуум?!

ГЕФЕСТ. Прости,

Чуть позже объясню и покажу.

День добрый, Афродита. (Подаёт руку ей.)

АФРОДИТА. Добрый день. (Смущаясь, пожали друг другу руки.)

ГЕФЕСТ.

Я рад вас видеть. Вы всё расцветаете…

АФРОДИТА.

Я тоже рада видеть вас, Гефест…

Спасибо за приятный комплимент!

ГЕФЕСТ.

Пожалуйста… Гм… Как вы поживаете?

АФРОДИТА.

Благодарю, живём – не унываем.

А вы-то – как?..

ГЕФЕСТ. Да-а… в общем, всё в порядке.

АФРОДИТА.

По-прежнему, смотрю, изобретаете?

ГЕФЕСТ.

Бывает… вот…

ЗЕВС (обхватив Афродиту за плечи). А мы «вот» изнываем!

Нутро горит и это – непорядок!

Идёмте-ка за стол, мои ребятки,

Здороваться удобней за столом. (Увлекает Гефеста и Афродиту за стол, усаживается сам.)

ЗЕВС (хору и музыкантам).

Чего стоим? На кухню, за вином!..

Куда весь табор?! Хватит и хоревток.

Садитесь, ну!.. Рассаживайтесь смело,

Обед вы заработали!

КОРИФЕЙ. Уже…

ЗЕВС.

Чего – «уже»?!

КОРИФЕЙ. П-попили и-и… поели…

ЗЕВС.

Ах, да-а, я ж нынче припозднился.

Ну-у, выпьете винца, потом споёте.

КОРИФЕЙ.

И п-пить, и-и… петь с рассвета дотемна

Способны мы. А если не уснёте,

П-продолжим, хоть до самого рассвета!

ЗЕВС.

Вы просто настоящие герои!

ГЕФЕСТ.

Питейно-музыкального труда. (Зевсу.)

А, может, учредить для них медаль,

Для этаких отчаянных Орфеев?

Хоть завтра отчеканю образцы.

ЗЕВС.

Ты шутишь, парень? Только ордена!

Я самолично буду награждать,

Кто больше выпьет, лучше угодит

И дольше всех сумеет продержаться! (Зевс хохочет, а девушки-хоревты быстро расставляют на столе посуду, закуски, вино, хлеб. Одна из них, самая полненькая, наливает в чашу вина и подносит Зевсу.)

Ай, умница, и как ты догадалась,

Что Зевс от жажды шмякнется вот-вот?! (Пьёт взахлёб.)

ПОЛНЕНЬКАЯ.

Мы, женщины, всё сердцем нашим видим

И слушаем, что нам оно подскажет.

ЗЕВС.

А где у женщин сердце? Где животик?!..

Под спинкой, может?! (Укоризненный взгляд Афродиты

вынудил его убрать руки.) Гм. Ну, ладно, ладно,

Благодарю, иди пока к своим.

(Полненькая низко поклонилась Зевсу, слегка – Гефесту, кивнула Афродите и отошла.)

АФРОДИТА (Зевсу).

Я чувствую гулянка – на неделю.

Когда ж мы, наконец, поговорим?

ЗЕВС.

Застолье – не помеха, детка, делу!

Наоборот, способствует решенью

И геополитических проблем,

И личных неурядиц и прошений.

Еда с вином, веселья атмосфера

И девы несравненной красоты

Как солнышко способны растопить

Льды дела зоны вечной мерзлоты!

АФРОДИТА.

Спасибо за приём, за обещанье

Вмиг «махом» разрешить мои дела.

Я – не в упрёк! Я просто поняла,

Не для визитов – день, и зря пришла.

Прости, но не останусь. До свиданья. (Чмокнула его в щёку, встала.)

ГЕФЕСТ (вскочив).

Я провожу вас!

ЗЕВС (помрачнев). Ну-ка, оба сядьте…

Не ясен древнегреческий-то мой?

Изволь-ка сесть, богинечка. (Сыну.) Ты – тоже. (Афродита с Гефестом подчинились и сели.)

ЗЕВС (хору и музыкантам).

Захлопнуть рты, убрать глаза и рожи! (Все дружно отворачиваются и застывают.)

ЗЕВС (Афродите).

Не обессудьте, леди, не сердитесь,

За то, что так навязчиво пытался

Уловками пустыми удержать вас.

Я сожалею, фокус не удался,

Факир был пьян. И вы вольны сейчас же

На все четыре стороны уйти,

Но по причине данного мной слова

Проблемы ваши «махом разгрести»

Прошу ещё немного задержаться.

Внимательно вас выслушать готов

И скрупулёзно в деле разобраться.

Что предпочтёте, дело – распрощаться?

АФРОДИТА.

Сегодня я не стану и пытаться

Вести недобрый разговор не в добрый час.

ЗЕВС.

Во что ты вляпалась, глупышка, в этот раз,

Коль Зевса начинаешь опасаться?

АФРОДИТА.

Пришла я с просьбой матери несчастной,

Родного сына умоляющей спасти.

Её рыданья, стоны, причитанья

Пронзили душу, страшно потрясли.

Я слушала, слезами умываясь,

Всем сердцем сокрушаясь и боля,

Подробности неслыханных терзаний,

Расстроивших, разгневавших меня.

На дыбе сын – мать корчится от боли,

И пытка длится несколько веков!

И сколько этот ад ещё продлится?!

Никто не знает!.. Как не заступиться?

Я не смогла бедняжке отказать

И пламенно в сердцах ей поклялась

Добиться справедливости и правды.

ЗЕВС.

Фемидой звать страдалицу-то, дочка? (Афродита кивнула в ответ.)

Не слышу!

АФРОДИТА. Да!

ЗЕВС. А имечко сыночка

Предатель? Заговорщик, Интриган?!

Злодей, Клятвопреступник и Смутьян?!!

АФРОДИТА.

Винишь несправедливо Прометея,

Он род людской от гибели спасал.

ЗЕВС.

Ах, он – спаситель! Бо-оже правый. Нда-а,

Любой другой скажи мне это имя,

Я б разорвал немедля наглеца.

Разумный выбор сделала Фемида,

Кому потоки слёз ей изливать.

С чего бы это япетова гнида

Тебя послала сына защищать?

АФРОДИТА.

Ну и меня … и что уж тут такого?

Могла… Гефеста!..

ЗЕВС. Вряд ли.

АФРОДИТА. Да она!..

ЗЕВС.

Забыли, всё! Ты выудила слово,

А я, раскиснув…

АФРОДИТА. С кислого вина!

ЗЕВС (с усмешкой).

У вас, у баб, у старых и у малых,

Всегда вино! – всему причина бедствий,

А сами вроде как бы ни при чём.

АФРОДИТА.

Не я же за язык тебя тянула.

Наоборот, пыталась образумить,

Когда посулы начал раздавать

И сходу царским словом заверять.

Но это пусть тебя не беспокоит,

Себе я не позволю никогда

Ловить тебя на данном спьяну слове,

Презрев твои и к маме и ко мне

И доброту, и главное – доверье.

Интриги и коварство мне претят.

Я ухожу. Приду через недельку,

Когда ты норму, форму обретёшь,

Но не молить прощенье Прометею,

А убеждать, что он не враг тебе,

Что, людям помогая, не стремился

Восстановить их против нас, богов, –

Нелепая и глупая задача.

Мы знаем все, как каждый смертный жаждет,

Чтоб рядом были боги, берегли,

Хранили бы мирок его убогий,

Спасали от болезни и беды

И плоть его животную и душу,

Родню и скот, любимых и друзей,

Чтоб отвели на веки вечные они

Тюрьму, суму, позор, войну, разруху,

Тревогу, страх, «боль презренной любви»,

Не взыскивали строго за пороки,

Прощали даже смертные грехи,

По-матерински гладя по головке

И по-отцовски шлёпая по попке…

Нет смысла продолжать, всё очевидно:

Без нас не выжить людям, все погибнут.

ГЕФЕСТ.

Я не согласен с вами, Афродита,

Не выжить им без веры в идеал.

Важней всего для них – святая вера!

Не станет нас – других найдут святых.

ЗЕВС.

Эх ты