Бгажноков Б. Х
| Вид материала | Документы |
Содержание5.3. Социализация разумности 5.4. Нравственное понимание - ЗЭХЭЩIЫКI |
5.3. Социализация разумности
Как возникает разумность? Что является ее источником, движущей силой, питательной средой? Адыгская этика дает свои, довольно оригинальные ответы на эти вопросы, что позволяет говорить о достаточно продуманной и развернутой концепции. Отправная точка этой концепции - самопроизводство разума, ср.: Акъылыр ящэркъым, къащэхуркъым - зэхалъхьэ - "Разум не продают, не покупают, его внедряют в себя". Таким образом, снова выдвигается принцип самостроительства личности. Человек должен сам позаботиться о том, чтобы его ум был достаточно глубоким, гибким, нравственно полноценным.
Первое, что для этого нужно, - овладеть знаниями, в которых запечатлен нравственно-интеллектуальный опыт многих поколений. Рекомендуется добывать их в ходе встреч и контактов с людьми, в гуще общественных связей. По адыгским понятиям, "находиться среди людей", внимательно отслеживая и перенимая опыт разумного поведения, - уже само по себе проявление ума. Рассуждая на эту тему, обычно говорят: ЦIыхум хэхьэн хуейщ. Ар акъылщ. Акъылыр псалъэ зэрыз-тIурытIущ зэрызэхуахьэсыр - "Надо выходить в общество. Это источник разумности. Разум "собирают", осваивая по крупицам одно суждение за другим".
Можно считать эти процессы подключением и приобщением к коллективному разуму или к надындивидуальному интеллекту, то есть к культуре. В итоге человек становится в той или иной мере частью мыслящего целого, живым воплощением культуры. Общению принадлежит здесь решающая роль. Существует мнение, что ограничение социальных контактов притупляет ум, у общительного человека он, напротив, развивается, становится более острым, проницательным, живым, ср.: Унэрысыр мэусэпы. Хасэ кIорэр мэкIэжьы - "Домосед покрывается пылью, посещающий собрания возрождается, молодеет": Зы цIыфым зы цIыфыр ищхэпс - "Человек для человека что бальзам"; ЦIыху цIыху щIыжщ - "Человек творит (реанимирует, воссоздает) другого человека". Словом, люди испытывают на себе постоянное и в целом благотворное влияние окружающих. На этом, подчеркивает Ю. М. Лотман, построен "весь механизм культуры, делающий одну индивидуальность необходимой для другой" (Лотман 1978:17).
Нужен, следовательно, сознательный поиск контактов, в которых можно обогатить знания, выработать правильный взгляд на жизнь. В числе самых ценных черт личности не зря называют любознательность, умение общаться и привычку советоваться с мудрыми. Говорят: Акъылым и лъапсэр чэнджэщщ - "Источник разума - совет". Не вполне благоразумным, даже несчастным считают человека, пренебрегающего данным правилом. Отсюда известное проклятие: "Дай Бог, чтобы ты не знал, что делать, и не хотел бы ни с кем посоветоваться" - ПщIэнур умыщIэжу, учэнджэщэныуи уи щхьэ тумылъхьэу алыхьым укъигъанэ" (Броневский 1823: 132).
Таковы в самом общем виде непосредственно связанные с системой адыгства внешние условия и координаты социализации разумности. Но знания, полученные в ходе контактов с людьми, не гарантируют полного и глубокого освоения морального опыта: многознание уму не научает. Поэтому важное, едва ли не решающее значение придают мысленной переработке и селекции этических знаний, способности правильно, этически грамотно соотносить и оценивать факты и отношения социальной жизни. Iофым уегупшысэмэ, пшысэ хэохы,- говорят по этому поводу, что означает: "Размышляя, из всякого дела (события) можно извлечь урок". Постоянно подчеркивается, что необдуманные действия, поступки, слова бьют мимо цели, ср.: Уемыгупсысу упсалъэри, тумыгъэпсыхьу ууэри зыщ - "Не подумав сказать - равно что не прицелившись выстрелить"; Гупсыси псалъэ, зыплъыхьи тIыс - "Подумай и скажи, осмотрись и садись".
В конечном итоге все сводится к тому, что мысль является основой разума, ср.: Акъылым и лъапсэр гупсысэщ - "Мать разума - мысль". Приучая себя к анализу проблемных ситуаций, человек дисциплинирует ум, вырабатывает рассудительность, прозорливость и другие качества, обеспечивающие точность нравственных оценок.
Опыт показывает, что этот процесс активно протекает в начальный период жизни и продолжается до глубокой старости. Разумность приходит с годами. Поэтому о детях обычно говорят: сабий Iущ цIыкIущ, сабий губзыгъэ цIыкIущ - "умненький, смышленый ребенок", но никогда не скажут: сабий акъылыфIэщ - "разумный (благоразумный) ребенок". Считается, что обычно разум вступает в свои права в 15-16 лет у девушек и в 17-18 лет у юношей. На этой почве возник термин акъыл-балигъ букв.: "оформившийся, совершеннолетний разум". Дополняют эту картину высказывания, фиксирующие динамику процессов формирования разума: и акъыл къакIуакъым - букв.: "его разум не пришел"; и акъыл зэрыубыдыпакъым -"его разум не вполне оформился"; и акъыл зэрыубыдащ - "его разум оформился"; и акъыл тIысащ - "его разум устоялся".
Показательно, что первые проблески нравственного ума связывают с пробудившейся способностью отличать добро от зла. Бытует выражение: емрэ фIымрэ зэрызэхэсщIыкI лъандэрэ - "с тех пор, как стал отличать добро от зла". Это рубеж, за которым человек начинает воспринимать элементы окружения с пониманием, давая им этическую оценку.
5.4. Нравственное понимание - ЗЭХЭЩIЫКI
Слово зэхэщIыкI - букв.: "различение", "разграничение" наиболее полно и точно отображает понятие "аналитический ум", способность проникнуть в сущностные свойства объекта познания. Вместе с тем и гораздо чаще оно используется в значении "нравственное или эмпатическое понимание", как категория, выражающая необходимость этической рационализации мира - точного определения и разграничения добра и зла. О людях с ярко выраженной социальной, духовно-нравственной ориентацией ума говорят: Ери фIыри ищIэу, акъылышхуэ зыбгъэдэлъ цIыхущ - "Имеющий понятие о добре и зле, высокоразумный человек". Одним словом, разумным считают человека лишь в том случае, если он обладает способностью нравственного понимания, ср.: Акъыл зиIэм, зэхэщIыкI иIэщ. В представлении адыгов, "понять" - значит "овладеть" объектом восприятия настолько, чтобы придать ему адекватное этическое значение. В свою очередь, этические значения определяются путем выявления внутри конкретной жизненной ситуации всех нюансов доброго и злого. Человеку, пытающемуся разобраться в каком-либо сложном и запутанном деле, советуют: Ери фIыри зэхэгъэкI - "Разберись, где добро и где зло".
Таким образом, "зэхэщIыкI" - это развитая способность суждения, анализа. Но вместе с тем и установка на сочувственное или эмпатическое познание, являющееся основой или источником добрых деяний.
Уместно сказать, что толкование разумности в терминах морали имеет давнюю традицию, уходящую своими корнями в древнегреческую философию. Еще Платон в числе наиболее важных признаков разумности выделял "знание добра и зла" (Платон 1986: 248). Аналогичным образом высказывался Гегель (1988: 335), многие другие мыслители. В системе адыгской этики умение различить добро и зло квалифицируют как главный признак или критерий нравственной зрелости человека. Когда говорят, что человек "обладает способностью понимания", под этим подразумевают, что он умен, проницателен и одновременно добр, готов протянуть руку помощи. В сфере человеческих отношений понимание ассоциируется с умением и готовностью вникнуть в проблемы другой личности, принимая их близко к сердцу, проявляя чуткость, деликатность, доброжелательность. Это анализ жизненных ситуаций с установкой на человеколюбие, сопереживание.
Отсюда образ человека с пониманием: зэхэщIыкI зиIэ цIыху - интеллигентного и добропорядочного, надежного и предсказуемого. Отсутствие этих качеств оценивают как серьезный недостаток умственной и нравственной культуры, ср.: ЗэхэщIыкI лъэпкъ иIэркъым.- "Не обладает и малой долей понимания"; Ери-фIыри ищIэркъым - "Не знает (не различает) ни зла, ни добра". На людей этого типа нельзя положиться в каком-либо серьезном деле, с ними трудно поддерживать контакт. Непонимание воздвигает непреодолимые психологические барьеры. В отличие от этого, понимание психологически сближает людей, создает уверенность в том, что каждый человек находится в социальной среде, готовой с вниманием и сочувствием отнестись к его запросам, чаяниям. В этом смысле зэхэщIыкI сродни категории "амае" в японской этике (См.: Doi 1962) и является выражением вполне обоснованных ожиданий личности на позитивное отношение людей. Так же, как и японцы, адыги действуют, рассчитывая на то, что окружающие поймут их нужды и цели, если понадобится - помогут, уступят, простят.
Остается сказать, что понимание имеет свою нишу в общем процессе эмпатического познания. Рассмотренные в третьей главе процессы этического внимания и воспоминания (гулъытэ, гукъэкI) являются только первыми, малоосознанными импульсами доброты. Понимание подхватывает этот процесс, доводит его до логического завершения, тем самым подготавливая почву для хорошо продуманного, этически выверенного нравственного действия. Таким образом, полный цикл эмпатии имеет два этапа: подготовительный - гулъытэ, гукъэкI и заключительный - зэхэщIыкI или - фазу предпонимания и понимания. Обычно только на втором этапе эмпатии принимается окончательное решение о том, что следует делать в данной ситуации - вплоть до отмены итогов предпонимания. Нравственное понимание - сложный, порой драматичный процесс, в ходе которого мы осознаем, к примеру, что существует помощь во благо и помощь во вред; бывают ведь случаи, когда нравственное понимание подавляет импульсы нравственного предпонимания как ложные, этически несостоятельные. Отсюда проблема правильного и неправильного понимания. В этике она решается иначе, чем в логике: правильным считается такое понимание, которое согласуется с фундаментальными моральными принципами, с долгом чести.
Все это имеет выход и на проблему так называемой "эмпатической точности" взаимодействия (См.: Berlo 1960:134-135). При прочих равных условиях ее уровень возрастает по мере возрастания глубины нравственного понимания.