Geum.ru

Материал взят из книги Ф. И. Кулешова «Л. Н. Толстой»

Вид материалаДокументы

Содержание


Пьер безухов
Наташа ростова.
Героико-патриотический пафос «Войны и мира» со­единен с пафосом обличения.
Подобный материал:
1   2   3
ПЬЕР БЕЗУХОВ

В непрестанных поисках смысла жизни и своего места в ней находится и Пьер Безухов — друг князя Андрея, столь близкий ему и столь на него не похожий, но неиз­менно высоко им ценимый. Их роднит то, что оба они — люди больших нравственных запросов, постоянно неудов­летворенные собой, своей жизнью, тем окружением, в ко­тором они живут не по своей воле, а вследствие обстоя­тельств их рождения и сословной принадлежности. Оба они — каждый разными путями и в зависимости от свойств своего характера — ищут возможности выйти за пределы устоявшихся норм праздного, бессмысленного пу­стого быта и фальшивых условностей кастовой морали. Они заняты поисками ответа на вопрос, для чего живут, как и что надо сделать, чтобы в душе не было ощущения пустоты, подавленности и тоски среди беззаботного ве­селья других людей их круга. И у обоих эти непрерывные поиски оказываются бесплодными до тех пор, пока каж­дый из них, будучи занят исканием смысла своего бытия, остается в сфере жизни аристократического общества, оторванного от народных основ, презираемого ими и все-таки имеющего над ними свою власть. И лишь тогда они обретают известное душевное равновесие и ощущают твердую почву под собой, когда, приблизившись к на­роду, постигают суть народного миропонимания, народ­ного взгляда на жизнь и осознают свою необходимость людям.

Сказанное в особенности справедливо в отношении Пьера Безухова. Именно в нем сильно желание сблизить себя с людьми вне зависимости от их сословной принад­лежности, постоянное стремление найти пути своего согла­сия и единения с народом России и всем человечеством. По крови он является «незаконнорожденным» сыном гра­фа Безухова, и эта подробность из его родословной заключает также и переносный смысл: в своем внутреннем ка­честве Пьер — «незаконный» сын аристократического света, где к нему относятся с добродушной ироничностью, и принадлежность к которому его самого безотчетно тя­готит.

Пьера отличает мягкая человечность, доброта и наив­ная доверчивость; он благодушно рассеян и как-то по-детски сосредоточен и серьезен. В его характере явно преоб­ладают чуждые дворянскому аристократу простота и скромность, искренность и непосредственность в чувствах, суждениях и поступках. Это те черты и качества, которых не было у князя Андрея и которые психологически, нрав­ственно роднят Пьера с простым народом. Это народное начало духовного мира Пьера Безухова определило на­правленность его моральных поисков, привело к пости­жению им мужицкой правды и житейской мудрости Пла­тона Каратаева.

Пьер Безухов — сквозной герой «Войны и мира»: он появляется в самом начале романа-эпопеи, и рассказом о нем завершается повествование Толстого. Пьер проведен через последовательный ряд увлечений, ошибок и разоча­рований, неизбежных заблуждений в жизни и высоких порывов к идеалу. Вначале у него нет твердой нравствен­ной опоры, и он бесцельно - в кутежах и нелепых продел­ках - расходует избыток молодых жизненных сил. Но этот образ жизни ему надоедает. Его волнуют общие во­просы бытия, интересует все, что совершается вокруг не­го - в России и за границей. В его высказываниях и суж­дениях видна независимость взглядов, свобода мысли. В аристократическом салоне он горячо защищает идею вечного мира, проект которого выдвинул аббат Морио, верит в возможность осуществления такого мира и мечта­ет о нем. На этой почве между ним и Болконским возни­кает полемика: «По-моему, вечный мир возможен»,— утверждает Пьер, на что Болконский с обычной катего­ричностью отвечает, что «все это бредни» и что «этого никогда не будет».

С Пьером тоже частично связана «наполеоновская те­ма»: ведь он, как и Болконский, вначале считал Наполео­на «величайшим человеком в мире». Однако Пьер в отли­чие от своего друга не завидует славе Наполеона и не хочет участвовать в войне, на которую рвется князь Анд­рей. В беседе с Болконским он сказал, что «ежели б это была война за свободу», то он бы «первый поступил в во­енную службу».

Духовную и бытовую жизнь этого наиболее любимого им героя Толстой воссоздает во всей ее сложности, проти­воречиях и запутанности. О Пьере Безухове в конце ро­мана-эпопеи говорится: «Он долго в своей жизни искал с разных сторон <...> успокоения, согласия с самим со­бою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении,— он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве».

Итогом явился духовный разрыв Пьера Безухова с высшей аристократией. Оставаясь человеком дворянского круга, он стал к народу гораздо ближе, чем князь Андрей. Пьер обрел твердую веру в необходимость вместе со все­ми честными людьми России работать для уничтожения зла и утверждения добра, правды и справедливых отно­шений в обществе.

Пьер недоволен и возмущен тем, что «в судах воров­ство, в армии одна палка: шагистика, поселения,— мучат народ», губят и давят все, «что молодо, честно». Он видит и понимает, что ныне в России «дела идут так скверно, что это нельзя так оставить». Он пред­чувствует возможность переворота: «Все слишком натяну­то и непременно лопнет». Ему ненавистны аракчеевщи­на, деспотизм, и вместе с тем он опасается возможности появления нового Пугачева. Надо, следовательно, проти­востоять обеим крайностям — деспотизму и революции. Надо, чтобы все честные люди объединились против лю­дей порочных и встали под знамя просвещения народа и воспитания общества на высоких принципах социальной морали. Эта мысль ему самому кажется простой, ясной и реально осуществимой: «...я говорю: возьмитесь рука с рукою те, которые любят добро, и пусть будет одно зна­мя — деятельная добродетель».

Пьер Безухов высказывает убеждение в том, что он «призван дать новое направление всему русскому обществу и всему миру». В эпилоге Пьер предстает искренним и страстным поборником общечеловеческих идеалов.

Толстой вплотную приблизил этого своего героя к тому историческому моменту, с которого в реальной действи­тельности России началась революционная деятельность лучших людей из дворян — декабристов. Многозначителен сам факт принадлежности Пьера к тайному обществу. В сущности, Пьер Безухов внутренне подготовлен к повто­рению драматической судьбы Пьера Лабазова, о котором писатель намеревался поведать в романе «Декабристы» . В еще большей мере и с еще большей отчетливостью про­ступают героические черты будущих дворянских револю­ционеров — «людей, словно кованных из железа и ста­ли»,— в облике Николеньки Болконского, который воспринимается как духовный наследник и своего покой­ного отца, и свято чтимого им Пьера Безухова.

НАТАША РОСТОВА.

Наиболее счастливые, светлые и радостные минуты в жизни Андрея Болконского и Пьера Безухова — это те, что связаны с Наташей Ростовой, образ которой находит­ся в самом центре романного сюжета «Войны и мира». Частная, интимно-личная жизнь как князя Андрея, так и Пьера, человеческая судьба каждого из них, все их глу­боко субъективные переживания, мечты и тревоги, на­дежды и разочарования — все то, без чего немыслимо реальное бытие человека, раскрывается через запутанно-сложные взаимоотношения этих героев именно с нею, На­ташей Ростовой.

Она вернула к жизни мрачно настроенного Болконско­го, явившись ему, когда он мысленно уже навсегда похо­ронил себя. Болконский с первого мгновения встречи с Наташей был поражен непосредственностью и полнотою жизненных сил, которые в ней бурлили, почувствовал присутствие в этой девушке совершенно «особенного мира, преисполненного каких-то неизвестных радостей». Порывистая, нетерпеливо-страстная и часто пере­менчивая в настроениях, но всегда и во всем предельно искренняя, Наташа покоряла своей душевной открыто­стью, поэтичностью и красотой своих мечтаний, избыт­ком и стойкостью жизнелюбия, силой и богатством духов­ной, нравственной энергии. Наташа была первой и един­ственной любовью Болконского, радостной и мучительной. Романтически целомудренной любовью любил ее и Пьер Безухов — с первого дня знакомства с нею и в про­должение всей своей жизни, когда она стала его женою, сделав его самым счастливым мужем, отцом, семьянином. Наташу Ростову любят все — не только родные, но и строгая Ахросимова, и добродушный дядюшка, и дворо­вые, знакомые и вовсе незнакомые, впервые повстречав­шие ее крестьяне. Любят не за внешнюю красоту, кото­рой, в сущности, нет в Наташе, а потому, что она непо­вторимо обаятельна, прелестна, добра ко всем, чутко от­зывчива на радости и огорчения других людей, каждого человека. Наташа, как никто, «умела понять все то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке».

Наташа Ростова, несомненно, является художествен­ным воплощением толстовского идеала русской женщины. Для автора «Войны и мира» она— олицетворение жен­ственности и материнства, возвышенный образ матери и жены, преданной мужу и ревниво любящей его, обретаю­щей свое счастье в счастливой любви к нему и детям, в спокойной семейной жизни. Образ этот, пронизанный ли­ризмом, наиболее полно выражает в «Войне и мире» ту всегда важную для Толстого «мысль семейную», которую он пытался раскрыть уже в романе «Семейное счастье» и которую он будет страстно любить в «Анне Карениной». Очевиден и полемический смысл этого образа. Толстой намеренно акцентирует в облике своей героини те жен­ские и человеческие качества, которые резко отличают ее от так называемых эмансипированных женщин или ниги­листок, явно сочувственно изображавшихся во многих по­вестях и романах 60-х годов. Открыто полемичной являет­ся авторская характеристика Наташи в дни ее замужест­ва: «Толки и рассуждения о правах женщин, об отношениях супругов, о свободе и правах их, хотя и не назывались еще, как теперь, вопросами, были тогда точно какие же, как и теперь; но эти вопросы не только не интересовали Наташу, но она решительно не понимала их». В статье, написанной в 1868 году, Тол­стой скажет, что «достоинство женщины состоит в том, чтобы понять свое призвание», а несомненное призвание женщины — «воспроизведение рода», т. е. быть матерью и женой, кормилицей своих детей.

И, несмотря на это, в личности Наташи Ростовой, в ее нравственном облике писатель на протяжении всего рас­сказа о ней любовно выделяет, как несомненно положи­тельные, такие духовные качества, которые делают ее во­площением национального русского характера. Образ На­таши, как и другие любимые Толстым герои, является эстетической реализаций все той же возвышенной «мы­сли народной», главенствующей в «Войне и мире» и опре­деляющей пафос всего произведения.


Выдвигавшиеся русской исторической действительно­стью начала века важнейшие проблемы человеческой жиз­ни — общенародные и частные, военные и бытовые, эти­ческие и религиозные, политические и социальные — ши­роко ставятся Толстым по мере развертывания индиви­дуальных судеб множества других действующих лиц, так или иначе связанных с драматическими событиями Оте­чественной войны и активно движущих сюжетно-фабульное развитие романа-эпопеи. Это — и Марья Болконская, и старый князь Болконский, и граф Илья Ростов, и Нико­лай Ростов, и Марья Дмитриевна Ахросимова. У каждого из них есть четкий жизненный профиль, неповторимое лицо и характер, свой особый, только им присущий мир страстей, интересов, печалей и радостей, своя трудная че­ловеческая жизнь. Все они у Толстого живут во времени, в данную эпоху, и те исторические процессы, что совер­шались на их глазах и участниками которых они показа­ны в «Войне и мире», находят свое отражение в их пси­хологии и в поворотах их судеб, изображенных в связи с судьбой всего народа.

Человеческое достоинство каждого из них — будь то Кутузов или Наташа Ростова, Пьер или Марья Болкон­ская — определяется степенью их «народности», т. е. ме­рой их близости к народу, и чистотой их нравственного чувства. Эти качества Толстой в пору создания «Войны и мира» искал и обнаруживал преимущественно в представителях поместного дворянства. Они стояли ближе к на­роду, чем дворянско-аристократические верхи, и лучше их понимали народные нужды. Симпатии писателя — на сто­роне лучших, наиболее гуманных людей из среды дворян­ского сословия, любящих русскую землю и не порываю­щих своей духовной и реально жизненной связи с дерев­ней, крестьянством, трудовой Россией. В этом проявились демократическая основа миропонимания Толстого и орга­ническая народность художественно-философской концеп­ции его романа-эпопеи.

Героико-патриотический пафос «Войны и мира» со­единен с пафосом обличения. Возвеличивая народ, его му­жество и патриотическую активность в войне, его мораль­ную силу и стойкость духа, Толстой подверг страстной и часто до беспощадности резкой критике все то, что чуждо и враждебно народным интересам и национальному до­стоинству русского человека, народному пониманию доб­ра, правды и справедливости.

Объектом авторских обличений и сатирического изо­бражения являются не только Наполеон, русский само­держец и самодовольно-тупые военные теоретики, но и разного рода честолюбцы, карьеристы, эгоисты и лицеме­ры, в моральном смысле нечистоплотные люди. Они со­ставляют верхушечный слой общества, связаны с правя­щими кругами или всеми силами стремятся войти в круг избранных. Им чужды патриотические чувства, они равно­душны к судьбе России и ее народа, зато проявляют не­обыкновенную изворотливость в корыстных исканиях по­честей, наград, материальных выгод.

Этого сорта люди теснятся в придворном кружке фрей­лины Шерер. О постоянных посетителях этого салона Тол­стой говорит с сарказмом: «...все люди этой партии ловили рубли, кресты, чины, и в этом ловлении следили только за направлением флюгера царской милости...». Таков, в частности, князь Василий Курагин. Весь интерес его жизни состоял в заботе о собственных выгодах, ради которых он всегда старался сблизиться только с нужными ему, влиятельными и потому полезными лицами: «Что-то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми».

В аристократическом салоне превосходно чувствует себя дочь князя Василия — красивая, элегантная Элен, о которой Наполеон метко сказал, что «это — прекрасное животное». Частые посетители салона — сы­новья князя Василия: «спокойный дурак» Ипполит, при­строенный на дипломатическую должность, и беспокой­ный, распутный Анатоль, непоколебимо убежденный в том, что «как утка сотворена так, что она всегда должна жить в воде, так и он сотворен богом так, что должен жить в тридцать тысяч дохода и занимать всегда высшее поло­жение в обществе».

Туда, в придворный великосветский круг, сумел про­никнуть и завоевать доверие Борис Друбецкой; карье­рист, удачливый искатель орденов и богатств, Друбецкой, подобно князю Василию, сближался и искал знакомства «только с людьми, которые были выше его, и потому мог­ли быть ему полезны». Определившись на военную служ­бу, он очень быстро понял, что для успешного продвиже­ния вверх нужно только одно — «уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу,— и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого». Друбецкой и в ма­сонское братство вступил с единственной целью — сбли­зиться с высокопоставленными лицами. Из соображений имущественных выгод и корыстного расчета он женится на нелюбимой и некрасивой Жюли Карагиной, потому что у нее огромные имения в Пензенской и Нижегородской губерниях.

Соображениями служебной карьеры и корыстной выго­ды руководствуются и адъютант Жерков, недалекий, лег­комысленный и пустой, и педантичный обрусевший немец Альфонс Карлович Берг — этот маленький, потенциально возможный Бонапарт, изображенный, как и реально исто­рический Наполеон, приемом и средствами сатиры. Тол­стой развенчивает хвастливый патриотизм Растопчина и Долохова, показывает отсутствие чувств любви к своей родине и к народу у тех, кто, на словах проклиная «без­божного Бонапарта», самоустранился от участия в народ­ной войне за освобождение России, обнажает внутреннюю пустоту, аморализм и фальшь людей из аристократиче­ских верхов.

Как правило, отрицательные персонажи показаны Тол­стым в статике. Они предстают в романе-эпопее в неиз­менности их характера, без авторского проникновения в диалектику души. Эти образы совершенно лишены своего внутреннего развития, и в этом смысле они «недиалектич­ны». Духовный, нравственный мир подобных людей, ли­шенных психологической сложности, интеллектуального богатства и моральной привлекательности, мало интересен писателю. Так в способе группировки действующих лиц и приемах их изображения четко разграничиваются симпа­тии и антипатии Толстого, полно выявляется его социаль­ная и нравственная точка зрения на людей и события изображаемой им эпохи.

Критический пафос, пронизывающий многие страни­цы «Войны и мира», с годами усилится в творчестве Тол­стого и станет доминирующим в его произведениях конца столетия.

«Есть великие поэмы, великие творения, имеющие все­мирное значение, - вечные песни, завещаемые из века в век; нет сколько-нибудь образованного человека, который бы не знал их, не читал их, не прожил их...» К числу та­ких великих творений принадлежит «Война и мир». Это - самое монументальное создание Толстого, занявшее совер­шенно особое место как в его творчестве, так и в истории русской и мировой литературы, в развитии художествен­ной культуры всего человечества.

Произведение это примечательно своим «величествен­ным, глубоким и всесторонним содержанием». Все, чем живет человек и что характеризует его частную и общественную жизнь, все его земное бытие: рождение и смерть, высокие порывы его души и низменные побуж­дения, героизм и предательство, любовь и ненависть, ра­дости и страдания, ум и глупость, быт и нравы людей в определенную историческую эпоху — все это и многое другое воссоздано Толстым с огромной силой художествен­ной правды, с неопровержимой реалистической достовер­ностью. Захватившая Толстого идея народа как творца истории и подлинного героя освободительно-патриотиче­ской войны 1812 года нашла в романе-эпопее свое исчерпывающе полное эстетическое осуществление — в системе образов, в смене сотен сцен, эпизодов, батальных и жан­ровых картин, в характерно живых диалогах и в много­численных авторских отступлениях и рассуждениях исто­рико-философского характера.

Мыслью народной одухотворены картины военной бит­вы и мирного труда, окровавленного поля сражений и вы­сокого неба, тишины в природе и стонов умирающих от ран. Вот предельно сжатое описание бородинского поля после сражения: «Несколько десятков тысяч человек ле­жало мертвыми в разных положениях и мундирах на по­лях и лугах <...>, на которых сотни лет одновременно собирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Боро­дина, Горок, Шевардина и Семеновского». В одной только фразе, содержащей описание последствий битвы под Бородино, в самой структуре авторского выска­зывания, в конструкции предложения, заключающего па­раллелизм образов, раскрыта трагическая взаимосвязь войны и мира, противопоставлены друг другу смерть и жизнь. Фраза, предложение — этот микроэлемент повест­вования и описаний — вместила идею двух нравственно несовместимых действий и поведения людей, обнажила диалектику человеческих деяний, исторических событий.

Масштабность эпических картин соединена в романе-эпопее с тончайшим исследованием человеческой психики. Именно здесь Толстой сумел столь органично соединить широту, размах эпического повествования с исключитель­ной глубиной психологического проникновения в сложный мир человека. Взаимопроникновение этих двух начал — эпического и психологического — составляет определяю­щую художественную особенность «Войны и мира». Та­кого соединения «большого эпического дыхания с беско­нечно малыми величинами анализа» не знала до того ни одна из литератур мира.

Современники были поражены громадностью создан­ного Толстым художественного мира, богатого событиями исторического прошлого и частной жизни и населенного огромным количеством живых человеческих лиц. В «Вой­не и мире» 559 персонажей, и каждый из них предстает рельефно и всесторонне очерченным, выступает в свете определенного нравственно-эстетического идеала Толстого.

«Войну и мир» высоко оценил Тургенев. К первым пуб­ликациям романа-эпопеи он, правда, отнесся с большой долей критичности, но после выхода «Войны и мира» отдельным изданием он обратил внимание и на обширность и глубину содержания, и на жанровую синтетичность, и новизну приемов композиционного построения, и на художественную силу и оригинальность этого произведения, «соединяющего в себе эпопею, исторический роман и очерк нравов». Оценка, подобная той, которую дал Тургенев, преобладала в современной Толстому литературной крити­ке и уже давно стала общепризнанной. Гончаров после появления «Войны и мира» назвал Толстого «львом рус­ской литературы». Величайшим произведением мировой литературы признавал «Войну и мир» В. И. Ленин.

Толстого как творца «Войны и мира» справедливо со­поставляют с Гомером. Немецкий писатель Томас Манн сказал в 1928 году: «Мир, возможно, не знал другого ху­дожника, в ком вечно-эпическое, гомеровское начало было бы так же сильно, как у Толстого». Действительно, тол­стовская «Война и мир» явилась «Илиадой» XIX столетия. Небезынтересно отметить, что и сам Толстой, беседуя с Горьким о «Войне и мире», однажды сказал: «Без лож­ной скромности — это как Илиада...»

«Война и мир» — вершина эпического творчества Тол­стого. Великий художник слова синтезировал здесь соб­ственный творческий опыт предшествующего десятилетия и одновременно открыл новую эпоху в своей писательской биографии. Эта «вечная книга» положила начало всеевро­пейской славы Толстого, принесла ему едва ли не повсе­местное мировое признание как гениального писателя-реалиста.