Особенности обоснования процесса укрупнения российских регионов

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Спикер ярославской думы Андрей Крутиков считает выгодным объединение Ярославской, 710.78kb.
• Математическое моделирование процесса разработки градостроительного обоснования коротун, 152.25kb.
• Обоснований перспектив развития регионов, 100.08kb.
• Судьбы резидентов, 42.25kb.
• Игра по новым правилам геннадий Аралов, 113.76kb.
• Дставление об основных тенденциях в развитии внешнеэкономической деятельности и приграничного, 10.28kb.
• Городские системы поддержки социализации молодежи, 330.37kb.
• Роль персонального функционального питания в современных программах медицины антистарения, 38.62kb.
• Темы курсовых работ по дисциплине «Стратегический и инновационный менеджмент» Особенности, 20.29kb.
• И. Е. Кириллов, А. Г. Олейник, 149.76kb.

А.А.Климов,

Депутат Государственной Думы,

Председатель подкомитета

по вопросам региональной политики

и межрегиональных отношений,

кандидат эконом. наук


ОСОБЕННОСТИ ОБОСНОВАНИЯ ПРОЦЕССА УКРУПНЕНИЯ РОССИЙСКИХ РЕГИОНОВ


( доклад на Всероссийской научно-практической конференции «Методы обоснования перспектив развития регионов», М., 27-28/05/2004)


26 марта 2004 года вступил в силу Федеральный конституционный закон «Об образовании в составе Российской Федерации нового субъекта Российской Федерации в результате объединения Пермской области и Коми-Пермяцкого автономного округа». Тем самым, по существу, было положено начало практической реализации идеи укрупнения российских регионов, а если быть более точным – реформирования административно-территориального устройства (АТУ) нашего федеративного государства.


В основе этого процесса лежит еще один федеральный конституционный закон (ФКЗ) – «О порядке принятия в Российскую Федерацию и образовании в ее составе нового субъекта Российской Федерации». Он был одобрен парламентом двумя годами ранее. Именно этот нормативный акт предписывал в качестве обязательного условия для начала объединительного процесса представление Президенту страны обоснования создания нового субъекта Федерации, а также «прогноз социально-экономических и иных последствий», связанных с его образованием (ст.10, п.2).


Автору довелось быть непосредственным участником процесса подготовки всех основных документов, положенных в основу создания Пермского края. И в этом качестве участвовать в непростом переговорном процессе на региональном и федеральном уровнях. Первое, с чем столкнулись инициаторы образования нового субъекта Федерации – отсутствие каких-либо специальных нормативных документов, регламентирующих способ обоснования подобного процесса и методику прогнозирования «социально-экономических и иных последствий».


В месте с тем, сам тема объединения области и округа на момент принятия названного ФКЗ имела уже двенадцатилетнюю историю. Точнее, речь в Прикамьи шла не об объединении двух разных субъектов, а об их воссоединении.


Коми-Пермяцкий округ был образован в 1925 году на территории традиционного проживания коми-пермяков составлявших тогда и сейчас основную часть ее населения (свыше 60% к 2000 г.) В период образования округ получил статус «национального», став одним из первых в СССР образований такого рода. С тех пор границы КПО оставались неизменными, как и его площадь – 32,77 тыс. кв. км. Первоначально округ входил в состав Уральской области, а после ее разукрупнения (1938) в состав Пермской области. В 1977 году, с принятием очередной советской конституции КПО получил статус автономного. А с 1991 года, в период начала процесса ельцинской «суверенизации» его руководство провозгласило фактический выход территории из бюджетного пространства Пермской области и прямого подчинения органам областной власти. Данный процесс был закреплен Конституцией 1993 года, когда КПАО стал полноправным субъектом Российской Федерации. С того же времени Пермская область пополнила число так называемых сложносоставных регионов.


Однако правовые преобразования не приводили, и не могли автоматически привести к изменению объективных экономических (и не только экономических!) диспропорций и противоречий. Главное из них заключалось в сырьевом, монопрофильном характере окружной экономики, неразвитостью ее инфраструтуры, высокой степенью рассредоточенности окружного населения.


Практически на протяжении всего этого периода основу экономики КПАО составляла заготовка древесины. Причем именно заготовка, а не переработка. Около 90% объемов заготовленного леса перерабатывалась главным образом на предприятиях Пермской области. Сама древесина сплавлялась к местам переработки по многочисленным рекам. Это был самый дешевый способ транспортировки, но именно он и оказался главным сдерживающим фактором в развитии сети дорог. В результате до начала 90-х годов 20-го века округ имел слаборазвитую сеть автомобильных дорог (особенно с твердым покрытием) и не имел на своей территории железной дороги (за исключением небольших узкоколейных трасс леспромхозов, имевших технологическое значение). Тем временем, к концу 80-х годов объемы заготовок леса достигли рекордной величины – около 5 млн. куб. м. в год.


Определенные попытки развить на территории КПАО иные отрасли экономики предпринимались. Так, здесь занимались сельским хозяйством (животноводство, овощеводство), но суровые климатические условия не способствовали эффективному развитию этой отрасли. Появлялись и деревоперерабатывающие предприятия, но их мощности даже в лучшие годы позволяли обрабатывать лишь двадцатую часть заготовляемого леса. Кроме того, качество продукции местных деревообрабатывающих предприятий было невысоким. Сопутствующие промышленные предприятия (машиностроительный и ремонтные заводы) были ориентированы на обеспечение потребностей местных лесозаготовителей в соответствующем техническом обслуживании их машин и механизмов, т.е. имели преимущественно местное значение и не могли составить экономической альтернативы лесозаготовкам.


Попытка открыть в столице округа – Кудымкаре приборостроительное предприятие (филиал пермского Приборостроительного завода) была предпринята без всестороннего обоснования и учета всех необходимых условий. Поэтому, через некоторое время оно было фактически закрыто, вызвав резкий рост безработицы.


Энергоснабжение и связь в КПАО обеспечивали пермские предприятия. Из Пермской области, по единственной асфальтовой магистрали Пермь - Кудымкар в округ доставлялись практически все необходимые товары широкого потребления.


Таким образом, на протяжении многих десятилетий КПАО не имел самостоятельной экономики (практически все лесозаготовительные предприятия округа также входили в состав головных пермских организаций), являлся по существу лесосырьевой базой Пермской области, не имел развитой инфраструктуры и был абсолютно зависим от состояния дел в лесозаготовительной отрасли. Кроме того, все учреждения социальной сферы также, в конечном счете, замыкались на пермские вышестоящие организации. В Перми велась подготовка большинства специалистов для КПАО. Дотации из областного бюджета позволяли поддерживать и, в какой-то степени развивать, социальную сферу КПАО.


В начале 90-х годов, когда в России разразился глубочайший социально-экономический кризис, среди его первых жертв оказались жители Коми-округа.

Во-первых, запрет молевого сплава леса сделал (из-за транспортных издержек) их древесину не конкурентоспособной.

Во-вторых, Пермская область, в условиях кризиса, уже не могла компенсировать округу все необходимые расходы на поддержание его социальных объектов.

В-третьих, даже те товары (включая лес), которые округу удавалось реализовать, продавались, как правило, ниже уровня себестоимости. Вскоре это привел к неминуемому развалу былой системы лесозаготовок. Ее объемы упали в 5 раз.

Последнее обстоятельство предопределило кризис во всех сопутствующих отраслях. Отсутствие доходов предприятий неминуемо вело к снижению поступлений в окружной и местные бюджеты. Бюджетный дефицит территории стремительно возрастал. Уровень жизни людей в округе оказался одним из самых низких в России.

В результате - огромный разрыв в уровнях социально-экономического развития области и округа. Глубокий системный кризис 90-х годов еще более углубил пропасть между количественными и качественными показателями, характеризующими условия жизни на двух соседних территориях. Пермская область с середины 90-х годов считается одним из наиболее мощных, динамично развивающихся регионов, входящих в первую российскую десятку. В то же время КПАО последнее десятилетие слывет одной из наиболее проблемных территорий, замыкающих список субъектов Российской федерации по уровню социально-экономического развития.

Не случайно, что требования о «воссоединении», «объединении» двух территорий становились все громче. Начиная с 1997 года, они стали включаться в программные документы большинства кандидатов на выборные политические должности. Анализ этих документов и результатов голосований убедительно показывает, что только те, кто заявлял о необходимости усиления интеграционных процессов, получали шанс на избрание в органы власти. Социологические опросы, проводимые в период 1999 – 2000 годов также подтверждали – большинство жителей округа склонно к объединению с Пермской областью. Однако реализовать данные политические устремления можно было лишь после декабря 2001 года. Именно тогда и был принят федеральный конституционный закон, устанавливающий порядок образования в составе России нового субъекта Федерации, путем объединения уже имеющихся регионов.


При видимой очевидности необходимости слияния экономически развитой Пермской области и глубоко депрессивного Коми-Пермяцкого автономного округа, в процессе детального обсуждения возникло немало вопросов.


Например, не будет ли более выгодным для автономии развиваться на основе прямого выхода на федеральный уровень? Данный тезис аргументировался тем, что округ ранее был в составе Пермской области и тогда (до 1990) финансировался по остаточному принципу, превратился в «сырьевой придаток» областных предприятий.

Переход под прямую опеку федерального центра позволил данной территории обеспечить один из наиболее высоких уровней бюджетной обеспеченности в стране. Правда, одновременно с этим в округе нарастало иждивенчество, увеличивалась дотационность автономии, продолжался спад промышленного производства. То есть прямой выход на Москву не стал стимулирующим фактором роста собственной экономической базы. Это обстоятельство, в конечном счете, означало, что переход области и округа в единое бюджетное пространство может привести к тому, что нынешняя область не сможет без существенных потерь для других своих территорий, обеспечить сложившийся уровень бюджетной обеспеченности в округе. Последнее, в свою очередь, существенно скажется на снижении достигнутого уровня жизни населения объединяемых регионов.


Отсюда возникла потребность пролонгации в течение нескольких лет после объединения, федерального финансирования территории упраздняемой автономии по нормативам, сложившимся на момент объединения.


Естественно, как и в любом ином обосновании, особое значение имеет отбор критериев. Важнейший из них был прямо закреплен в ФКЗ о создании Пермского края: «ускорение социально-экономического развития» заинтересованных регионов (ст.1, п.2). Но в этом случае резоны федерального центра, санкционировавшего процесс объединения, оказываются как бы выведенными за скобки. Вместе с тем, без значительных финансовых вложений Федерации реализовать намеченное (без социальных издержек) не представлялось возможным.


Разумеется, «объединительные» резоны центра существовали:

Во-первых, даже в переходный период область должна была начать помогать своему слабому соседу наряду с Федерацией.

Во-вторых, после переходного периода федеральный центр не намерен продолжать прямую поддержку округу в его текущих нуждах.

В-третьих, суммы единовременных затрат, направляемых в переходный период из федерального бюджета для ускоренного развития окружной инфраструктуры оказывались соизмеримыми с грядущей экономией, получаемой центром от последующего прекращения текущего финансирования округа.


Вместе с тем, названные резоны не нашли прямого отражения ни в законе об образовании Пермского края, ни в указе Президента, принятом накануне референдума об образовании края, ни в иных документах, официально представленных главе государства инициаторами объединения. Хотя все вышеизложенное не только подразумевалось, но и активно обсуждалось в процессе самих переговоров. Фактически в данном аспекте стороны принимали решение «по умолчанию».


Не меньше вопросов вызывала структура официального обоснования и прилагаемого к нему прогноза. Поскольку процесс создания Пермского края носил пионерный характер, то указанные документы составлялись по методу аналогий, причем иногда достаточно далеких от предмета и объекта обоснования.


Так, обоснования, как такового вообще не разрабатывалось в качестве специального документа. А предписанное законом положение о том, что предложение об объединении «должно быть обосновано», угадывалось в нескольких фразах, содержащихся в тексте сопроводительного письма и приложенных письму соглашениях между областью и округом по поводу объединительного процесса.


Разумеется, обоснование как таковое было и было достаточно основательным, но из-за отсутствия специальных регламентирующих документов, оно оказалось размытым. Сторонний наблюдатель вообще не имел бы возможности вникнуть в суть дела без специальной поисково-аналитической работы. А это в подобных процессах большой минус, так как все действия по объединению субъектов предполагают, в конечном счете, общественную экспертизу и референдум, на котором выносится народный вотум идее конкретного слияния регионов.


Немало трудностей и вопросов, как уже отмечалось, вызвал сам текст прогноза. Он представлял собой несколько страниц описательного характера и четыре таблицы (не слишком объемные). Если подойти к данному прогнозу с позиций современных достижений в области социально-экономического моделирования, то документ окажется, на наш взгляд, не самым удачным. Это тем более печально, что прогнозы последствий объединения по существу были, и они свидетельствовали главным образом в поддержку интеграционных процессов.


Разумеется, можно сказать, что авторы соответствующих документов, с одной стороны, двигались по никем не проторенной дороге, а, с другой, находились в определенном цейтноте, вызванном необходимостью вписаться в различные сроки, детерминированные выборными циклами. Вместе с тем, уже неоднократно заявлялось о том, что за Пермским краем в обозримом будущем последуют другие регионы. Причем само объединение может носить гораздо более масштабный характер. Кроме того, в обществе не раз артикулировались идеи таких «укрупнений», которые даже на уровне предварительного анализа выглядели спорными, даже опасными для последующего развития России. В подобных условиях жизненно необходимо свести к минимуму так называемый субъективный фактор.


Сказанное, на наш взгляд, убедительно свидетельствует в пользу необходимости скорейшей и детальной разработки методики обоснования процессов создания новых субъектов Федерации, а также составления соответствующих прогнозов социально-экономических и иных последствий такого рода процессов.

При этом методика такого рода должна быть, во-первых, достаточно универсальной, подходящей ко всем основным моделям объединения. Во-вторых, она должна быть общепризнанной, утвержденной как нормативный документ (например, постановлением Правительства РФ). В-третьих, подобная методика должна быть доступной для практического применения, базироваться главным образом на уже отработанном инструментарии и стандартных информационных массивах.


В методике, по нашему мнению, следует обосновывать не только саму необходимость слияния соответствующих территорий, но ее последовательность, темпы, продолжительность переходного периода. Здесь же должны указываться основные социально-экономические характеристики, достижение которых предполагается на каждой из стадий процесса. Очевидно, что эти характеристики необходимо сопровождать постоянным сопоставлением с аналогичными расчетными величинами, исчисленными при условии отсутствия объединительного процесса.


Важно найти четкую формулировку того, что следует считать итоговым выражением, конечной эффективностью предполагаемой интеграции. При этом следует иметь ввиду, как результативность перемен на каждой из объединяемых территорий, так и так и общесистемный эффект, в том числе на федеральном уровне. Разумеется не обязательно, что эффект может носить лишь сугубо экономический характер, хотя желательно всегда иметь полное представление об экономико-финансовом выражении последствий предполагаемых перемен.


Современная экономическая наука уже давно отработала базовый инструментарий, необходимый для расчета экономического обоснования того или иного процесса. Есть и серьезные проработки в отношении того, что может стать критерием эффективности тех или иных преобразований. Поэтому наша задача состоит главным образом в правильном использовании уже существующих приемов и методов, с учетом специфического характера самих процессов.


В печати периодически появляются предложения о необходимости некой единовременной реформе территориального устройства страны. В частности, предлагается путем общероссийского референдума закрепить новые административные границы, в которых будет существовать не 89, а, скажем 28 субъектов Федерации. Не вступая в полемику с авторами столь радикального изменения государственного устройства России. Заметим, что наряду с необходимостью обоснования данного процесса в целом, и его протяженности во времени в частности, авторам необходимо, на наш взгляд, предложить обоснованность каждого из элементов (субъектов) будущего укрупнения. Для этого тоже необходима методика. Наконец, процесс реформирования административного устройства по единомоментному сценарию не исключает последующей коррекции. И в этом случае нам нужна методика обоснования такого рода изменений.


В 2003 г. под эгидой ГНПУ «Совет по изучению производительных сил» (СОПС) вышла монография – «Государственно-территориальное устройство России» (Под редакцией акад. РАН А.Г.Гранберга и д.э.н. В.В. Кистанова). Этот фундаментальный труд подводил итог многолетней работе большого авторского коллектива. Цель работы – найти оптимальную организацию территориального устройства России. Для чего в книге дается анализ структурных экономико-статистических и расчетных показателей для выделения экономических районов, а также экономико-математическое моделирование.


По существу это и есть один из вариантов обоснования изменений АТУ, правда не путем отдельных, индивидуальных преобразований, а как бы в целом. Этот путь в практической жизни нашего федеративного государства представляется не самым реальным. На его пути, например, многие положения российской Конституции и действующие федеральные законы. В том числе конституционный закон, определяющий порядок создания новых субъектов Федерации путем объединения существующих. Но в теоретическом плане подобный концептуальный подход имеет право на жизнь (при максимальном абстрагировании от правовых и политических ограничений). Что же выделяют авторы названного труда в качестве критериев предлагаемых ими преобразований?


Среди первых инструментов для предполагаемой интеграции (группировки), авторы называют: общий индекс региональной специализации (коэффициент взаимосвязи эффективности и уровня специализации), коэффициент сходства отраслевой структуры регионов, индекс сравнительной характеристики регионов. Кроме того, по мнению авторов, представляет интерес выявление территориальной дифференциации показателей, отражающих суммарно эффективность всего хозяйства. При обоснованности выделения новых районов рассматривались:

(1) исходное состояние;

(2) состав народнохозяйственного комплекса с точки зрения решения основных проблем районов;

(3) размещение промышленных узлов и центров, их взаимное тяготение, тенденции основных производственно-экономических связей;

(4) соответствие размеров отдельных районов общему масштабу экономического районирования.


Сказанное позволяет получить общее представление о данном подходе. Этот подход (от примененного в случае создания Пермского края) выгодно отличает большая научность, системность. Безусловно проведенное авторами исследование является огромным вкладом в дело совершенствования управления Россией. Вместе с тем, сам подход входит в определенное противоречие (хотя и не антагонистического свойства), связанного с заявительным характером объединительного процесса, который далеко не всегда адекватен теоретическим представлениям об оптимальности тех или иных новаций. Однако именно этот подход пока является единственно возможным в условиях Российской Федерации.


Однако, само по себе существование представления о неком идеальном АТУ России, имеющим серьезное научное обоснование, есть благо. По крайней мере, теперь, если принять предложенное вышеназванными авторами за некий эталон, можно иметь один из первичных критериев обоснованности предлагаемых преобразований частного характера.

Например, заявили два или три субъекта Федерации о намерении объединится, а мы уже видим, насколько это заявление укладывается в эталонную модель. И степень адекватности предложений избранному идеальному образу уже может являться одним из слагаемых обоснованности. В этой связи, разумеется, особые требования следует предъявить и к самому эталону, его максимальной корректности и обоснованности во всех (или практически во всех значимых отношениях).


Но, полагаю, ясно, что одна лишь степень соответствия эталону не может быть исчерпывающей характеристикой обоснованности конкретных предложений.

Во-первых, нет гарантии, что сам эталон в идеален на 100%.

Во-вторых, этот эталон рассчитывался в конкретных условиях, которые могут существенно изменится еще до того, как пройдут преобразования в большинстве субъектов Федерации. Не будем забывать, что скептики предрекают остановку интеграционных процессов либо на создании Пермского края, либо (в «лучшем случае») после объединения еще 2-3 регионов.

В-третьих, эталон не может смоделировать всех ситуаций, которые будут сопровождать конкретный интеграционный процесс. На этом перечень возможных оговорок не исчерпывается.

Сказанное отнюдь не умаляет сделанное СОПСом. Мы лишь показываем необходимость дополнения уже сделанного ими, иными методами. Методами, ориентированными на существующие возможности конкретных объединительных процессов.


Выше уже излагались общие подходы к подобным методам. В этом контексте, думается, уместно было бы обратить внимание на возможные ошибки при создании прикладной методики обоснования региональных интеграционных проектов.


Одна из первых ошибок такого рода – попытка свести все преобразования к сокращению штатов региональных чиновников и расходов на их содержание. Это старая ошибка. Но живучая. Ее активно реанимируют и политики и СМИ. Конечно оптимизация расходов на управление регионами вещь заманчивая, но именно оптимизация, а не банальное сокращение.

Достаточно сказать, что в немалом числе развитых стран доля чиновников в числе трудоспособных граждан превосходит российскую. При этом их заработная плата на порядок выше. Значит и затраты на содержание бюрократических структур многих цивилизованных стран больше (при том, что территории их меньше чем у России, ниже и степень территориальных асимметрий).

Далее, доведя требования минимизации аппарата управления региональных властей до минимума, мы рискуем вообще потерять управляемость. Ведь чиновник, в конце концов, должен общаться не с роботами, а с гражданами. Часто по довольно сложным и весьма острым темам. Одно это обстоятельство требует осторожного отношения к желанию поставить критерий экономии расходов на содержание аппарата в качестве главного (тем боле единственного) критерия эффективности намечаемых преобразований. Кроме того, само по себе сокращение управленческих расходов данного типа в условиях слияния двух и более субъектов Федерации может, при определенных обстоятельствах вызвать цепную реакцию роста безработицы и падения доходов населения.

Так, «простая» ликвидация (без компенсационных мер) органов власти Коми-Пермяцкого автономного округа привела бы к появлению в маленьком городе Кудымкаре одномоментно нескольких тысяч безработных! Последнее могло бы вызвать настоящую социальную катастрофу местного масштаба. Сказанное не исчерпывает проблем, которые могут быть порождены желанием свести эффект от интеграции регионов к простому сокращению госаппарата и экономии расходов на его содержание.


Другая ошибка – зацикленность на макроэкономических параметрах. Тем более на одном из них. В частности то и дело предлагается воспользоваться таким интегральным показателем, как валовой региональный продукт и его производными (ВРП на душу населения и т.п.). Прежде всего, не будем забывать, что объем ВРП в значительной степени зависит от уровня цен и структуры производства. Можно иметь высокий показатель ВРП и низкие доходы регионального бюджета.

Например, если основной объем производства обеспечивается филиалами и дочерними кампаниями всероссийских и международных корпораций, которые на данной территории «оптимизируют» налогообложение. Причем, если данные компании – главные производители ВРП имеют производства с малой трудоемкостью (например, нефтепереработка, электроэнергетика), то регион не только может быть лишен значительной доли налоговых поступлений, но и большинство его жителей оказываются отлученными от источника получения части этого ВРП виде заработной платы. Следовательно, при высоком уровне ВРП вполне может наблюдаться низкий уровень жизни.

Так, сравнительный анализ показывает, что при высоком уровне ВРП на душу населения в Пермской области (более 44,4 тыс. руб. – 2000 г.), чем в Коми-Пермяцком автономном округе (13,6 тыс. руб.), показатели жизни самого населения области не столь разняться со средними по бедствующему округу. Так, среднедушевая начисленная заработная плата в автономии отстает от развитого соседа лишь вдвое, а коэффициент смертности и ожидаемая продолжительность жизни вообще близки. Более того, если исключить из среднеобластных показателей влияние города Перми, Березников и Соликамска, где сконцентрировано большинство предприятий, то уровень социального развития двух соседних территорий вообще окажется одинаков. Зачем же тогда объединять их?! Именно этот аргумент приводили противники создания Пермского края.

Не вступая здесь с ними в заочную полемику по существу объединительного процесса в Прикамьи, отметим, что их доводы лишний раз помогают убедится в ограниченности методик, основанных лишь на одном - двух «интегральных» показателях.


Третья ошибка – избыточная детализация обоснования. Это по существу другая крайность. Когда исследователи пытаются сопоставить и спрогнозировать чуть ли не все многообразие мира, начиная от природных ископаемых, состояния флоры и фауны, и заканчивая процентом отличников в общеобразовательных школах. Важно из всего (по-сути бесконечного) многообразия параметров выбрать те, которые существенным (по крайней мере заметным) образом корреспондируют с интеграционными процессами. При этом не следует абсолютизировать значение простого изменения схем администрирования. Тем более, что российское законодательство, требования рыночного типа экономики, демократизация направлены на снятие барьеров административного характера, ограничение вмешательства власти в бизнес, на свободный переток капиталов и рабочей силы. Вот почему, простое слияние административных единиц или более значимых территориальных образований отнюдь не тождественно их эффективной интеграции. Более того, вполне допустимы и возможны ситуации, когда административно разобщенные территории более интегрированы, чем формально объединенные. Особенно заметно это в странах с развитой рыночной экономикой и давними демократическими традициями. Не случайно в таком федеративном государстве. как США границы штатов часто проведены буквально по линейке, без учета природного рельефа и расположения разнообразных населенных пунктов.


Даже приведенные примеры возможных ошибок (а здесь перечислены далеко не все варианты) показывают, сколь много соблазнов оказывается на пути у тех, кто попытается «быстренько обосновать» объединение двух или трех административных районов, не говоря уже о субъектах Российской Федерации.


Избежать подобных соблазнов и создать действительно взвешенную методику, способную решать практические задачи в имеющемся правовом и конституционном поле и есть одна из неотложных задач современной экономической теории и практики.