Б. В. Томашевский

Вид материала

Документы

Содержание 2. Силлабическая система

Подобный материал:

• К. Л. Томашевский обучение студентов в юридической клинике практическим навыкам работы, 1515.24kb.
• С. Б. Томашевский влияние упругопластических деформаций на результаты решения контактных, 118.32kb.

2. СИЛЛАБИЧЕСКАЯ СИСТЕМА

В эпоху средних веков, когда латинский язык перестал быть живым языком, будучи вытеснен из народного обращения романскими диалектами, из которых развились современные южно-европейские языки, и, сохранившись только в церковных и ученых кругах, утратил свои свойства долготности слогов, различие в длине слогов было забыто, и ритмической мерой стала длина всякого слога. Речитативное чтение свелось к равновременному (изохронному) произношению всех слогов, причем в конце речевого колона делалась каденция, сопровождавшаяся изменением высоты тона и длительности (каденция, не нарушавшая изохронности, иногда делалась и в начале колона).

О характере средневекового речитатива мы можем судить по церковному чтению. Церковь, как православная, так и католическая, сохранила в обиходе культурные пережитки, бытовавшие около 1000 лет тому назад. Облачения, утварь, живопись – все это свидетельствует о давно минувшей культуре. Ритуальный язык (латинский, церковно-славянский) перестал жить около тысячелетия тому назад. Точно так же и церковный речитатив сохраняет манеру речитатива эпохи возникновения силлабического стихосложения. Вот образец архаического церковного речитатива:





Или:





Здесь ясно: 1) выравнивание слогов (каждый длится одну мору) и 2) каденцирование в конце колона на последнем ударении (in tentatiónem, истины), выражающееся в удлинении слога и перемене тона. Из такого речитатива выросла силлабическая система стихосложения.

Взяв подобную рецитационную форму, поэты выровняли колоны, сделав их равными по времени, а так как время измерялось морами, а каждая мора длилась один слог, то это свелось к тому, что равенство стихов определялось равенством числа слогов от начального до последнего ударного.

Таким образом, например, шестисложный стих составлялся из пяти неударных слогов, за которыми следовал ударный (после ударного могло больше и не быть слогов, но могли следовать еще неударные слоги, которые в ритмический счет не входили). Пример – итальянские стихи:


Brillano Ie pupille

Di vivaci scintille.


Французские стихи:





В основе силлабической системы лежит счет слогов. Этот счет регулируется традицией. Так, например, во французском стихосложении соблюдаются следующие правила в счете слогов: все «е немые» произносятся и считаются, кроме «е немых», следующих за гласной (prierai – только два слога: prie-rai, но «racine» – три слога: ra-ci-ne).

Дифтонги «oi» (ya), «ui», «ie» и др. считаются за один слог, например, «oisivete» – 4 слога: «oi-si-ve-te», «lui» – один слог, «pied» – один слог. (Замечу, что иногда «ui» – не дифтонг; например, в слове «ruine» три слога: «ru-i-ne».)

Зияние во французском классическом стихе запрещено (с середины XVII в.), т.е. нельзя сопоставить два слова, из которых одно оканчивается на гласную, другое начинается на гласную.

Впрочем, если первое слово оканчивается на «е немое», то происходит элизия, т.е. это «е немое» не произносится и не считается. В сочетании «paraitre ensemble» пять слогов: «pa-raîtr'-en-sem-ble»; «parle encor», 3 слога, «elle arma» – 3 слога.

Любопытно, что при условии элизии «е немого» допускалось и зияние, например: «Sophie est bonne» (Sophie est), «trompee et triste» (trompéet). Несмотря на зияния, эти сочетания законны в стихах, вероятно, потому, что гласный звук, после которого элидировалось «е немое», получал слабый пазвук вроде нашего «и», разделявший сталкивавшиеся гласные.


Наиболее старым размером во французской поэзии является восьмисложный (octosyllabe) и семисложный. Стихи эти сочетались в цепи, причем каденция каждого стиха отмечалась ассонансом, т.е. совпадением ударной гласной; вот пример стиховой цепи семисложных стихов с ассонансом на «i» (первая половина XIII в.):





Подобные ассонансы существовали в испанской поэзии. Этот ассонанс был впоследствии вытеснен рифмой, т.е. полным созвучием между конечными словами стихов (начиная с ударения до конца слова).

Вот пример старых рифмованных восьмисложных стихов:





Что касается шестисложных стихов, то они по своей краткости сочетались попарно в один двенадцатисложный стих. Раздел между шестисложными полустишиями именовался цезурой. Так как слоги после последнего ударения не считались, то в старинном французском двенадцатисложнике иногда первое полустишие оканчивалось неударными, не входившими в счет слогами (цезурная гиперкаталектика), например:





С XVI в. подобные формы были запрещены, и двенадцатисложник превратился в стих с ударениями на шестом и двенадцатом слоге и словоразделом между шестым и седьмым слогом:







Этот стих получил название александрийского (alexandrin) и сыграл большую роль как во французской поэзии, так и в литературах, испытавших влияние французского классицизма.

Подобным же образом создался стих в 10 слогов с цезурой после 4-го слога (decasyllabe):



* В последнем стихе – эллизия через цезуру: «fletri' embellit».

** Отливы зелени старайся замечать,

Чтоб лучше цвет к цветам, тень к тени подбирать.

Учись тому тогда, как осень увядает

И томною рукой венок свой украшает:

Какой богатый вид, величие и свет!

Оранжевый, златой, багряный, алый цвет

Льют велелепный блеск с сенистой древ вершины;

Но, ах, сей яркий блеск предтеча их кончины.

(Перев. Воейкова.)

*** Я не рожден святыню славословить,

Мой слабый глас не взыдет до небес,

Но должен я вас ныне приготовить

К услышанью Йоанниных чудес.

(Перев. Пушкина.)


В итальянском языке развилось, как и в остальных южно-романских, силлабическое стихосложение, несколько отличное от французского. Так, в итальянском стихе иные правила элизии. Там если сталкиваются две гласные на словоразделе, то они образуют дифтонг, считающийся за один слог, например:





Иногда даже образовывался трифтонг (три гласных в одном слоге):





Наиболее распространенным стихом являлся стих в 11 слогов с ударением на 10-м слоге (endecasillabo). В противоположность французскому стиху итальянский не имеет цезуры. Например:





В эпохи влияния французской литературы проникал в Италию и александрийский стих (под названием «мартельянского» стиха). Но так как в итальянском языке мало слов, оканчивающихся на ударение, то соблюдение правил французской цезуры было бы затруднительно, так как требовало бы постоянной элизии через цезуру. Поэтому итальянский мартельянский стих строится как старофранцузский, с допущением неметрических слогов в конце первого полустишия.





В итальянском языке допускаются как рифмованные, так и нерифмованные (белые) стихи.

От французского силлабического стиха итальянский отличается несколько большей правильностью в расстановке ударений (обычно через слог). Впрочем, эта тенденция к правильности не мешает свободно ставить ударения на любом слоге стиха.

В силлабическом стихе преобладают рифмованные стихотворения (на французском языке рифма обязательна).

Рифмой именуется совпадение звуков двух слов, начиная с ударной гласной. Рифмы делятся на следующие:

1) Рифмы, оканчивающиеся на ударение (мужские):





2) Рифмы, оканчивающиеся на один неударный слог, т.е. с ударением на втором от конца слоге (женские):





(в качестве женских считаются и рифмы типа enfoncee–amassee, prairie– cherie, хотя это «е немое» не считалось бы внутри стиха и должно было бы обязательно элидироваться; без элизии эти слова внутрь стиха не допускаются);

итальянск.: segno–sdegno, sorte–morte (в качестве женских употребляются и рифмы типа «poi–suoi, via–dia, хотя внутри стиха все эти слова односложны).*

* Причина этого лежит в том, что конец стиха каденцируется. Т.е. условия произношения конечного слога отличаются от условий произношения внутренних слогов. Ср. церковные речитативы, приведенные выше.


3) Рифмы с ударением на третьем от конца слоге (дактилические):

русск.: чудная–трудная, разовый–рассказывай;

итальянск.: amabile–interminabile (обычно в итальянской поэзии дактилические стихи не рифмуют);

французские дактилические рифмы невозможны.

4) Рифмы с ударением далее третьего слога (гипердактилические}:

русск.: покрякивает–вскакивает, агатовая–захватывая.

Во французском языке употребляются рифмы мужские и женские, причем обязательно правило чередования, т.е. рядом стоящие два стиха одного рода окончания обязательно должны рифмовать между собою; два соседних стиха, не рифмующие между собою, должны быть разных родов окончания. Правило это соблюдается также в большинстве русских классических стихотворений (XIX в.).

В итальянском языке употребляется преимущественно женская рифма (т.е. все стихи одного произведения имеют женское окончание), и правило чередования не соблюдается.

Кроме романских языков, силлабическая система применяется также в польском языке. В польском языке нет элизии; следовательно, каждый слог в стихах считается за отдельный.** Например:




** Дифтонги образуются только при соединении «i» со следующим гласным. Так, слово «nie» – односложно.

*** Пьют, курят, едят, веселятся:

Не пир – разливанное море!

Чуть стены корчмы не валятся...

«Ай жги да гуляй, мое горе!»

Пашой подбоченясь, Твардовский

В корчме за столом заседает,

Гарцует и чарой бесовской

Туману в глаза напускает.

(Перев. М е я.)


Так как польские слова имеют ударение на предпоследнем слоге, то польские стихи имеют преимущественно женские окончания. Для образования мужской рифмы необходимо поставить в конце стиха односложное слово, например:





Александрийский стих проник из Франции и в польское стихосложение. Но и здесь, как и для итальянского языка, представилось затруднение – мужская цезура при общем женском окончании польских слов. Польский стих не пошел по пути итальянского александрийского стиха, т.е. не допустил гиперкаталектики на цезуре. Чтобы сохранить ударение на шестом слоге, он передвинул цезурный словораздел на один слог вперед, т.е. поставил его между седьмым и восьмым слогами, поделив стих на два полустишия.

Пример:





Вот сравнительная схема французского, итальянского и польского александрийского стиха:





Чтобы сделать яснее различие трех систем, приведу несколько искусственно составленных русских стихов, осуществляющих эти три системы.

1) Система французская:





2) Итальянская система:





3) Польская система:




* Стихи эти, за нескладность которых прошу извинения у читателей, являются видоизменением русских александрийских стихов Жуковского-Бернета:

Ужель не смеем мы, в замену долгих бед,

Грядущих лучших дней приветствовать рассвет?

Мой сын, ты будешь ли от горьких нужд избавлен,

Железною пятой насилья не раздавлен?


Из Польшы силлабическое стихосложение проникло в Россию, где продержалось до половины XVIII в.

Эпический размер (подобный александрийскому стиху) – тринадцатисложник – был воспринят и в России, где он являлся главным размером больших произведений. Из польских правил были усвоены: женская рифма (т.е. ударение на 12-м слоге), от которой отступали весьма редко, и словораздел (цезура) после 7-го слога. Однако правило об ударении 6-го слога было отброшено. В польском языке оно являлось механическим следствием словораздела после 7-го слога, так как по-польски слова имеют ударение на предпоследнем слоге. В русском же языке ударения свободны. Отсюда проистекло то, что вместо двух неподвижных ударений русский тринадцатисложник имел только одно, при этом довольно часто ударение перед цезурой приходилось на последний седьмой слог, что создавало резкое ритмическое неравенство полустиший. Например:




* Сохраняю в орфографии букву «Ђ». Под южно-русским влиянием она произносилась как «и», отсюда рифмы: «миру–вЂвру», «сию–тл-Ђю», «б-Ђдно–стадно (стыдно)».


В. Тредиаковский, произведший реформу русского силлабического стиха, в начале своей деятельности пользовался той же системой, что и Феофан Прокопович. Вот пример из «Элегии не смерть Петра Великого».


Что за печаль повсюду | слышится ужасно?

Ах! знать Россия плачет | в многолюдстве гласно!

Где ж повседневных торжеств | радостей громады!

Слышь, не токмо едина: | плачют уж и чады!

(1725г.)


Но в 1735 г. он издал руководство к стихосложению, где предложил ставить на 7-м слоге обязательное ударение. Антиох Кантемир, его современник, принял это правило, допустив, однако же, свободу ставить последнее ударение полустишия на 5-м или 7-м слоге. И в том, и в другом случае мы видим явное отклонение от польской традиции.

Вот образцы стихов Кантемира:


Тот в сей жизни лишь блажен, | кто малым доволен

В тишине знает прожить, | от суетных волен

Мыслей, что мучат других, | и топчет надежну

Стезю добродетели | к концу неизбежну.

Небольшой дом, на своем | построенный поле,

Дает нужное моей | умеренной воле,

Не скудной, не лишней корм | и средню забаву,

Где б с другом честным я мог |, по моему нраву

Выбранным, в лишны часы | прогнать скуки бремя,

Где б от шуму отдален | прочее всё время

Провождать меж мертвыми | греки и латины,

Исследуя всех вешей | действа и причины.

(Сатира VI. 1738 г.) *

* В более ранних произведениях Кантемир допускал женскую цезуру, напр.:

Брани того, кто просит | с пустыми руками...

Ной в ковчеге с собою | спас себе всё равных...


Эта реформа превратила польский симметричный стих в несимметричный русский и тем самым дала толчок к дальнейшему развитию русского стихосложения.

Впрочем, уже в 40-х годах XVIII в. силлабическая система исчезла из русской практики.

Силлабический стих в значительно большей степени, чем античный, в своем современном виде является говорным, т.е. не требует чтения, резко отличного от чтения прозы. Декламация есть лишь выравненное и повышенно-отчетливое чтение. К пению она нисколько не приближается. Стихи пишутся не на музыкальную мелодию. В этом отношении любопытно, что вокальная музыка (романсы) современности обычно нарушает размер, присущий стихотворному тексту. Современное пение не проявляет, а искажает (за немногими исключениями) стихотворный ритм.