Леонид Фокич Бурлачук, Александр Суренович Кочарян, Максим Евгеньевич Жидко Психотерапия учебник
| Вид материала | Учебник |
- Леонид Фокич Бурлачук, Александр Суренович Кочарян, Максим Евгеньевич Жидко Психотерапия, 9469.82kb.
- Леонид Фокич Бурлачук, Александр Суренович Кочарян, Максим Евгеньевич Жидко Психотерапия, 9469.52kb.
- Литература по курсу "основы психотерапии", 100.53kb.
- Жидко максим Евгеньевич психотерапия в особых состояниях сознания, 11441.4kb.
- Л. Ф. Бурлачук психодиагностика учебник, 9569.33kb.
- Учебное пособие Харьков «хаи» 2005 министерство образования и науки украины, 7746.27kb.
- Описание судов, маршруты круизов, справочная информация, 761.52kb.
- Андреев Леонид Николаевич. Иуда Искариот Андреев Леонид Николаевич. Кусака. Блок Александр, 263.64kb.
- Курс "Оптические и фотоэлектрические свойства полупроводников", 9.84kb.
- История дипломатии, 248.06kb.
Теория психотерапии в индивидуальной психологии
Теория индивидуальной психотерапии основывается на положении, что психотерапия представляет собой своего рода процесс переобучения, включающий в себя одного или более терапевта и одного или более пациента, сотрудничающих друг с другом. Психотерапевтический процесс преследует следующие цели: 1) стимулирование социального интереса; 2) уменьшение чувства неполноценности и преодоление уныния, а также осознание и использование собственных ресурсов; 3) изменения в стиле жизни личности, т. е. восприятия и целей; 4) изменение ошибочной мотивации, даже если она лежит в основе приемлемого поведения или изменение ценностей; 5) осознание индивидом равенства среди своих коллег и товарищей; 6) помощь в становлении человеческим существом, делающим вклад в общее дело. При этом у клиента всегда должна сохраняться возможность выбора: «в любых обстоятельствах клиент должен иметь абсолютную свободу. Он может двинуться в сторону изменения или отказаться от него, это как ему заблагорассудится» (Ansbacher, p. 341).
Как и в любом другом направлении психотерапии динамической ориентации, начальный этап индивидуальной психотерапии по Адлеру состоит в сборе данных о личности пациента. Адлер называл пять относительно достоверных источников:
1) самые ранние детские воспоминания;
2) сновидения и грезы;
3) порядок рождения ребенка в семье;
4) трудности детства;
5) характер экзогенного фактора, обусловившего данное нарушение или болезнь. [«Когда Адлера спрашивали, чем можно объяснить его диагностические удачи даже в тех областях, в которых он не специализировался, он отвечал с лукавинкой в глазах: "Может быть, тем, что мне удается за болезнью заметить пациента"» (Bottome, p. 146).]
Если воспоминания и сновидения продуцируются самой личностью, то три остальных источника являются внешними по отношению к ней. В связи с этим работа адлерианского психотерапевта строиться в движении от внешних источников к внутренним.
Первичное интервью
Адлер считал, что начинать изучение личности пациента можно с чего угодно. «Мы не можем окончательно определить значение какого-либо одного признака, прежде чем не увидим его места в структуре целого; но каждый признак говорит нам то же самое, каждый признак подталкивает нас к решению... Мы всегда должны слушать целое. Мы должны собирать намеки из множества малых признаков: из того, как человек входит в комнату, как он здоровается с нами и пожимает руку, как он улыбается, как он ходит. В какой-то момент мы можем сбиться с пути, но тут явятся другие признаки, которые помогут нам исправить ошибку или утвердиться в решении» (цит. по: Сидоренко, с. 63).
Кроме того, он постоянно подчеркивал относительность «внешних данных». «Несчастливым переживаниям детства могут быть даны совершенно противоположные значения... Именно здесь индивидуальная психология прорывается через теорию детерминизма. Никакие пережитые события не являются причиной успеха или неудачи. Мы не страдаем от шока, случившегося с нами — так называемых травм, — но творим из них то, что соответствует нашим целям. Мы самоопределяемся теми значениями, которые придаем происходящему с нами» (там же).
Для исследования психологических проблем детства и прояснения событий, предшествовавших обращению к психотерапевту, Адлер составил схемы детского и взрослого первичных интервью.
Первичное интервью со взрослыми пациентами
1. На что вы жалуетесь?
2. В каком состоянии вы находились, когда впервые заметили ваши симптомы?
3. Каково сейчас ваше состояние?
4. Кто вы по профессии?
5. Опишите ваших родителей — их характер, состояние здоровья. Если они уже умерли, то какая болезнь послужила тому причиной? Каковы были ваши отношения?
6. Сколько у вас братьев и сестер? В какой последовательности вы родились? Каково их отношение к вам? Как складывается их жизнь? Болеют ли они чем-нибудь?
7. Кто был любимцем вашего отца или матери? Какого рода воспитание вы получили?
8. Есть ли у вас признаки избаловывающего воздействия в детстве: застенчивость, стеснительность, трудности в развитии дружеских связей, неаккуратность?
9. Чем вы болели в детстве и каково было ваше отношение к этим болезням?
10. Каковы ваши самые ранние детские воспоминания?
11. Чего вы боитесь или чего вы боялись больше всего?
12. Каково ваше отношение к противоположному полу? Каким оно было в детстве и в последующие годы?
13. Какая профессия интересовала вас больше всего, и если вы не выбрали ее, то почему?
14. Является ли пациент честолюбивым, сензитивным, склонным к вспышкам гнева, педантичным, доминирующим, застенчивым или нетерпеливым? [Этот пункт отражает наблюдения консультанта.]
15. Какие люди окружают вас в настоящее время? Являются ли они нетерпеливыми, раздражительными, любящими?
16. Как вы спите?
17. Какие у вас бывают сны? О падении, полете, повторяющиеся сны, пророческие сны, про экзамены, про то, как вы опаздываете на поезд?
18. Какие болезни были в вашем роду?
Первичное интервью с детьми
Предлагая схему первичного интервью для детей, Адлер считал, что она может помочь в определении жизненного стиля ребенка, в установлении тех влияний, которые действовали на него в процессе его формирования, и в обнаружении внешних проявлений жизненного стиля в решении задач жизни. Схема эта не формальна, и не обязательно жестко ей следовать. Помимо всего прочего, замечал Адлер, она может послужить проверкой и обобщением понимания принципов индивидуальной психологии.
1. Расстройства
а) С каких пор появились причины для жалоб?
В каком состоянии, объективно и психологически, находился ребенок, когда впервые были отмечены расстройства?
(Психотерапевту следует обращать пристальное внимание на следующие причины: 1) изменение среды; 2) начало обучения в школе; 3) смена школы; 4) смена учителя; 5) рождение брата или сестры; 6) неудачи в школе; 7) новые друзья; 8) болезни самого ребенка или его родителей; 9) развод, повторный брак или смерть родителей.)
б) Обращало ли что-нибудь на себя внимание в ребенке в его ранние годы?
Были ли это ментальная или физическая слабость, трусость, легкомыслие, скрытность, неуклюжесть, ревность, зависимость от других при еде, одевании, умывании, отходе ко сну?
Боялся ли ребенок оставаться один? Боялся ли он темноты?
Понимал ли он свою половую принадлежность, первичные, вторичные и третичные половые признаки?
Как он относился к противоположному полу?
Насколько он был осведомлен о своей половой роли?
Не является ли он пасынком или падчерицей, незаконнорожденным, отданным кому-либо на воспитание или сиротой? Как относились к нему те люди, которые его воспитывали? По-прежнему ли он в контакте с ними?
Вовремя ли он научился ходить и говорить? Не было ли трудностей?
Нормально ли появлялись зубы?
Были ли какие-нибудь особые трудности в обучении письму, рисованию, арифметике, пению или плаванию?
Был ли он особенно привязан к какому-либо определенному лицу?
Кто это был: отец, мать, бабушка, дедушка или няня?
(Психотерапевту следует обращать внимание на: 1) любую враждебность по отношению к жизни; 2) причины, способные пробудить ощущения недостаточности; 3) тенденции отгораживаться от трудностей и от людей; 4) такие черты, как эгоизм, сензитивность, терпеливость, повышенная эмоциональность, активность, жадность и осторожность.)
в) Много ли трудностей было с ребенком?
Чего и кого он больше всего боялся?
Вскрикивал ли он по ночам?
Мочился ли он в постель?
Доминирует ли он? По отношению к более слабым детям или также и по отношению к более сильным?
Выказывал ли он сильное желание лежать в постели с одним из родителей?
Был ли он умным и сообразительным?
Часто ли его дразнили и смеялись над ним?
Гордится ли он своей внешностью — волосами, одеждой, обувью?
Ковыряет ли он в носу и грызет ли ногти?
Жаден ли он до еды?
Доводилось ли ему украсть что-нибудь?
Были ли у него трудности с дефекацией?
(С помощью этих вопросов психотерапевт пытается выяснить, насколько активно ребенок стремится к превосходству и не помешала ли адаптации его первичных потребностей к культуре непокорность.)
2. Социальные отношения
а) Легко ли он начинал дружить? Или он был склонен к ссоре, мучил людей и животных? Были ли у него привязанности к мальчикам и девочкам старше или младше его?
Любит ли он быть лидером или склонен изолировать себя?
Коллекционирует ли он что-нибудь?
Является ли он скупым или жадным в отношении денег?
(Эти вопросы отражают способность ребенка вступать в контакт и степень утраты им смелости и уверенности.)
б) Каков он сейчас во всех этих отношениях? Как он ведет себя в школе? Нравится ли ему туда ходить? Не опаздывает ли он?
Возбужден ли он перед школой и стремится ли туда?
Случается ли, что он теряет свои книги или портфель?
Волнуется ли он по поводу домашних заданий и экзаменов?
Случается ли, что он забывает или отказывается выполнять заданное на дом?
Тратит ли он время попусту?
Можно ли его назвать ленивым или праздным?
Бывает ли ему трудно или вообще невозможно сосредоточиться?
Бывают ли у него поведенческие проблемы в классе?
Как он относится к учителю? Он критичен, высокомерен или индифферентен по отношению к нему?
Просит ли он других помочь ему с уроками или ждет, пока помощь будет ему предложена?
Честолюбив ли он в каком-либо виде спорта? Не считает ли он себя совершенно неспособным или неспособным к чему-то конкретно?
Много ли он читает? Какого типа литературу он предпочитает?
Можно ли сказать, что он плохо успевает по всем предметам?
(Эти вопросы раскрывают степень готовности ребенка к школе, особенности его школьной жизни и его отношение к возникающим проблемам.)
б) Нужна точная информация о домашних условиях, заболеваниях в семье, алкоголизме, криминальных наклонностях, неврозах, дебильности, сифилисе, эпилепсии, уровне жизни, случаях смерти в семье — с указанием возраста ребенка в это время.
Не сирота ли он?
Кто доминирует в семье?
Является ли воспитание строгим, придирчивым или избаловывающим?
Не боится ли ребенок жизни? Какой надзор за ним осуществляется? Может быть, у ребенка есть мачеха или отчим?
(Благодаря этим вопросам психотерапевт может оценить семейную ситуацию ребенка и специфику тех впечатлений, которые он оттуда выносит.)
в) Каково место ребенка в последовательности рождения братьев и сестер? Является ли он старшим, младшим, единственным ребенком, единственным мальчиком из всех, единственной девочкой из всех?
Отмечались ли ревность, частый плач, злобный смех, склонность к глухому протесту по отношению к остальным детям?
(Ответы на эти вопросы значимы для понимания характера ребенка и его отношения к людям вообще.)
3. Интересы
а) Какие мысли были у ребенка по поводу выбора профессии?
Каковы профессии членов его семьи?
Удачен ли брак его родителей? Что он думает о супружестве?
(Эти вопросы позволяют психотерапевту сделать заключение о том, насколько смело и уверенно ребенок относится к будущему.)
б) Какие у него любимые игры, литературные произведения, исторические и литературные герои?
Нравится ли ему портить игру других детей?
Уходит ли он в фантазии? Или у него холодная голова и он отвергает фантазии?
(Эти вопросы позволяют установить, имеются ли у ребенка модели превосходства.)
4. Воспоминания и сновидения
а) Каковы ранние воспоминания ребенка?
Каковы его повторяющиеся или значимые для него сновидения?
Это сны о падении, полете, беспомощности, опоздании на поезд, погоне; о том, что он в плену или в заточении, или это страшные сны?
(Эти данные помогают обнаружить склонность к изоляции, внутренний призыв к осторожности, честолюбивые импульсы, тенденции к пассивности и предпочтению определенных людей.)
5. Поведение, свидетельствующее об утрате смелости и уверенности
а) По отношению к чему ребенок потерял воодушевление?
Чувствует ли он себя пренебрегаемым?
Реагирует ли он на внимание, похвалы?
Есть ли у него какие-либо суеверия?
Старается ли он избегать трудностей?
Пытается ли он пробовать свои силы в разных областях только для того, чтобы потом все бросить?
Можно ли сказать, что он не уверен в своем будущем?
Верит ли он в дурное влияние наследственности?
Можно ли сказать, что среда систематически лишала его смелости и воодушевления?
Является ли его взгляд на жизнь пессимистическим?
(Ответы на эти вопросы позволяют получить данные о том, потерял ли ребенок уверенность в себе и не ищет ли выхода в ошибочном направлении.)
б) Есть ли у ребенка какие-либо вредные привычки?
Гримасничает ли он?
Ведет ли он себя глупо, по-детски или смешно?
(Ответы на эти вопросы говорят о попытках ребенка привлечь к себе внимание.)
6. Недостаточность органов
а) Наблюдаются ли у ребенка нарушения речи?
Является ли он безобразным, неловким, косолапым? Может быть, ноги у него кривые или Х-образные, с вывернутыми вовнутрь коленями?
Был ли у него рахит?
Может быть, он плохо развит?
Является ли он слишком приземистым, высоким или маленьким?
Есть ли у него недостатки зрения или слуха?
Не является ли он умственно отсталым?
Не левша ли он?
Храпит ли он по ночам?
Может быть, он отличается особой красотой?
(Эти вопросы затрагивают жизненные трудности, которые обычно переоцениваются ребенком. Из-за них он может надолго лишиться смелости. Аналогичное неправильное развитие можно видеть и у очень красивых детей. Они приходят к убеждению, что должны получать от других все без всяких усилий, и таким образом упускают шанс правильно подготовиться к жизни.)
7. Комплекс (симптом) недостаточности
а) Говорит ли ребенок открыто об отсутствии у себя способностей, «отсутствии таланта» к учебе в школе? К работе? Или к жизни?
Бывают ли у него мысли о самоубийстве?
Есть ли какая-либо связь во времени между его неудачами и возникновением нарушений поведения (своеволие, вступление в асоциальную группу)?
Не переоценивает ли он внешний успех?
Является ли он покорным, нетерпимым или бунтарем?
(Ответы на эти вопросы позволяют определить формы выражения утраты смелости и уверенности в разных областях. Такие признаки часто появляются после того, как попытки ребенка пробиться вперед привели к разочарованию. Произойти это может не только из-за его собственной несостоятельности, но и по причине недостаточного понимания со стороны окружающих.)
8. Ценные качества
а) Назовите те области, в которых ваш ребенок является успешным.
(Очень важно, чтобы психотерапевт правильно понял ответ на этот вопрос, так как не исключено, что интересы, склонности и подготовка ребенка указывают направление, противоположное направлению его нынешнего развития.)
Можно заметить, что система опроса, предложенная Адлером, представляет собой некое подобие спирали, в которой психотерапевт, как минимум дважды, возвращается к одним и тем же фактам и сторонам жизни ребенка, рассматривая их всякий раз под разным углом зрения.
Отметим, что в адлерианской психотерапии для обследования детей применяются также специальные опросники изучения личностного стиля ребенка. Кроме того, для изучения «органической семейной конституции» и жизненного стиля ребенка применяются рисуночные и игровые методики, например методики метафорического общения с детьми.
Методики метафорического общения с детьми
Методики метафорического общения с детьми, или техники взаимного рассказывания историй, традиционно применяются в психодинамически ориентированной детской психотерапии. По мнению Р. Гарднера, это эффективные техники для детей пяти лет и старше, особенно если они достаточно вербально развиты.
Суть этих техник состоит в том, что ребенку предлагают самому придумать и рассказать какую-нибудь историю с началом, серединой и концом. Слушая историю, психотерапевт анализирует используемые метафоры и их психологическое значение для ребенка. После того как ребенок закончит свою историю, психотерапевт рассказывает ему в ответ другую историю, с теми же персонажами и сходным сюжетом, но с более конструктивным разрешением конфликта в конце истории. Благодаря тому что в пересказе консультанта персонажи разрешают свои проблемы и конфликты более адаптированным образом, ребенок в метафорической форме получает новые альтернативные способы овладения жизнью и миром. Естественно, что для того, чтобы консультант мог понять метафоры ребенка и эффективно использовать их в своем пересказе, ему необходимо посвятить достаточно времени и усилий тому, чтобы узнать ребенка и наладить с ним доверительные отношения. Использование методики метафорического общения с детьми в адлерианской психотерапии описано Т. Коттман и К. Стайлз. В использовании техники они основываются на концепции Р. Дрейкурса о четырех целях «плохого» поведения детей: внимании, силе, мести и неадекватности. Методика взаимного рассказывания историй в адлерианской терапии основывается на следующих положениях:
1) история, рассказанная или разыгранная с помощью игрушек и кукол, в метафорической форме отражает цели ребенка и средства их достижения;
2) психотерапевт может понять эти цели и увидеть способы их достижения;
3) своим пересказом психотерапевт может помочь ребенку осознать его ошибочные цели. Процесс осознания в методике метафорического общения с детьми проходит несколько фаз:
а) ребенок начинает понимать связь между целью своего поведения, своим реальным поведением и его последствиями;
б) ребенок учится «ловить себя» на том или ином поведении;
в) ребенок начинает предвидеть свое поведение в определенных ситуациях и заранее вырабатывать более подходящие альтернативы;
4) психотерапевт помогает ребенку найти конструктивные альтернативы поведения, способствующие достижению им ощущения собственной значимости и причастности.
Те дети, чьей целью является внимание, уверены, что они становятся «причастными к этому миру», только когда их замечают. В психотерапевтической сессии такие дети зачастую специально ведут себя так, чтобы тем или иным способом вынудить психотерапевта постоянно быть поблизости. Репертуар такого поведения очень широк. Это громкие крики, быстрая и непонятная речь, агрессия, негативизм по отношению к предложениям психотерапевта и т. д. Одним из контртрансферентных показателей такого детского поведения является постепенно возникающее у психотерапевта чувство раздражения. Если такая реакция возникает, психотерапевт может попробовать подтвердить свою гипотезу через обыгрывание вопроса: «Может быть, ты чувствуешь себя значимым только тогда, когда я постоянно обращаю на тебя внимание?».
Дети, чья цель — достижение силы, обычно ведут себя так, как будто они чувствуют свою причастность к окружающему миру только тогда, когда отказываются сделать то, о чем их просят. В психотерапевтических сессиях такие дети часто «тестируют реальность», постоянно проверяя рамки, установленные психотерапевтом относительно их взаимодействия в процессе работы. Они «экспериментируют» с игрушками и вещами в игровой комнате, ведут себя агрессивно по отношению к психотерапевту или тем объектам, которые могут его символизировать, проявляют упрямство, переживают приступы гнева и т. п. Типичная контртрансферентная реакция психотерапевта на эти особенности поведения — гнев. Для проигрывания проблемы силы он может обсудить с ребенком следующий вопрос: «Может быть, ты чувствуешь себя чего-то стоящим только тогда, когда командуешь?»
Дети, нацеленные на месть, уверены, что какой-то человек или какое-то обстоятельство очень сильно испортило им всю последующую жизнь. Поэтому единственный способом почувствовать собственную значимость является месть. В психотерапевтической сессии они будут сосредоточены на том, чтобы нанести психологический и даже физический вред психотерапевту, родителям или другим детям. Они могут высмеивать, пугать, рассуждать на темы мести, оскорблять, повреждать вещи, делать колкие выпады и т. п., вызывая контртрансферентное чувство того, что их задели, и желание отплатить тем же. Для обыгрывания этой проблемы терапевту необходимо поставить в фокус взаимодействия с ребенком следующий вопрос: «Может быть, ты чувствуешь себя чего-то стоящим только тогда, когда причиняешь вред мне и другим людям?» или «Может быть, тебе кажется, что кто-то навредил тебе, и тебе хочется отомстить за это?».
Дети с целью неадекватности убеждены, что они не способны что-либо делать. Они глубоко переживают собственную незначительность и обычно ведут себя так, как если бы чувство причастности возникало у них в тех случаях, когда от них ничего не ждут. В ходе психотерапевтической сессии они провоцируют ситуации собственной несостоятельности, неспособности нести ответственность. Так, они могут просить психотерапевта сделать что-то за них или вообще не выражают желания хоть что-то делать и как-то взаимодействовать с терапевтом (они могут просто сидеть, стоять или лежать на одном и том же месте безо всякого стремления что-либо предпринять). Чаще всего эта манера поведения вызывает у психотерапевта контртрансферентные чувства беспомощности, растерянности и обескураженности. Чтобы разыграть эту проблемную тематику, психотерапевту необходимо поднять вопросы: «Может, ты боишься сам попробовать это сделать, потому что тебе кажется, что ты не справишься?» или «Может быть, тебе хочется, чтобы я перестал с тобой разговаривать и просто оставил тебя в покое?».
И все же самым главным методом исследования личности Адлер считал анализ ранних воспоминаний. Он писал: «Я бы не стал исследовать личность, не спрашивая о первом воспоминании» (цит. по: Сидоренко, с. 71).