Ромео и джульетта нет повести печальнее…

Вид материалаДокументы

Содержание


Наталья Огудина
Юрий Хмельницкий
Подобный материал:
РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТА


Нет повести печальнее…

Глеб Дроздов решил поставить спектакль о любви, историю Ромео и Джульетты захотел противопоставить нашему времени – конфликтному и жестокому. <…> Так полюбившиеся Глебы Дроздову в последних работах маски-шуты, разыгрывающие свое жутковато-карнавальное действо, здесь занимают особенное место. Им как будто задана определенная роль – пантомимой рассказать о том, что случиться в следующей сцене с героями. Там будет трагедия – здесь шутовство. Но маски такой ролью не довольствуются. Они оказываются везде: в храме изображают святых, на балу – лучших людей Вероны. Порок тешиться, прикрывая разнузданность благопристойностью. Но открывает и собственное бесстыдство в сцене, где Меркуцио и Бенволио развлекаются с гулящими девками.

Шутов изображают студенты театрального курса, которым руководит Глеб Дроздов. Можно объяснить состав массовки желанием мастера занять своих учеников. Но юные, почти детские лица и фигуры придают непристойности трагедийное звучание. Здесь тоже смерть. Юные с виду умерли душой. Остались маски, личины. <…>

Наталья Огудина

Культура (Самара) № 7 3-9 марта 1997 г.


Вражда и примирение ценою жизни

<…> Шекспир не знал итальянского языка, как не знал и современного английского. Он писал на староанглийском, который нынешнему англичанину так же малопонятен, как русскому старославянский. Таким образом. Сегодняшний Шекспир на русской сцене является двойным переводом, в котором мало что осталось от сочного, грубого, часто непристойного языка подлинников великого англичанина. Взятый театром перевод Щепкиной-Куперник был сделан в условиях пуританской цензуры,. Так же как и переводы Жуковского, Пастернака и всех других.

Постановщик прекрасно знал об этом, стараясь компенсировать рафинированность текста атмосферой на сцене, приблизить ее максимально к балагану, к жизни средневековых улиц и площадей Вероны. Костюмы, маски, шум и дурачества молодой толпы вводят нас в этот мир. Предчувствие любви и смерти разлито в знойном воздухе, в криках и перебранке слуг враждующих фамилий, в мгновенно вспыхивающих ссорах, в шутках Меркуцио и Бенволио, в смехе девушек и беспрерывном движении фигур и лиц.<…>

Театр Глеба Дроздова всегда отличила разумная пропорция двух составляющих начал – режиссерского и актерского. В «Ромео и Джульетте» мы вновь наблюдаем это сочетание. В спектакле присутствует особый хореографический рисунок, заслуга В. Ананьева. Можно сказать, что весь спектакль – это непрерывный потаенный танец под музыку А. Пономарева на тему балета С. Прокофьева. <…>

Юрий Хмельницкий

Самарские известия 26 февраля 1997 г.


Роман старшеклассников

Сценический вариант «Ромео и Джульетты» Глеба Дроздова выстроен более по законам кинематографа, чем театра – это то, что называется «экшкен» и подразумевает необходимость удержать внимание зрителя посредством минимума слов и максимума действия. Отсюда и отсутствие пауз в спектакле – постоянное движение. И «крупный план» любовных сцен – без намеков, в лоб. В этом же ряду и массовка – юный хоровод в пестро-рваных одеяниях, присутствующий и при буйных забавах компании Ромео, и в обители брата Лоренцио.

Ольга Солодова

Культура. Приложение «контекст». 15 января 1998 г.