Geum.ru

Существует ли единство цели педагогических коллективов и Церкви в создании новой «школы»?

Вид материалаДоклад
Подобный материал:
Существует ли единство цели педагогических коллективов и Церкви в создании новой «школы»?

Проект доклада иерея Сергия Бернацкого на VII Серафимовских чтениях.

г. Дмитров 5 мая 2011 года


Всечестные отцы, уважаемые педагоги, дорогие братия и сестры!

Своеобразным эпиграфом к моему выступлению хочу привести выдержку из выступления эксминистра образования Российской Федерации Владимира Филиппова на IX Международных Рождественских Образовательных Чтениях в 2001 году: «Сколько бы трудов ни было бы приложимо нами в ходе проводимой реформы, чтобы превратить школу в храм знаний, все эти труды не принесут столь необходимых нашему Отечеству результатов, если не удастся воздвигнуть храм знаний одновременно и как храм духа. Отсюда и следует, органическая общность задач школы и Церкви, единство целей развития образования и идеалов Православия».

Также хотелось бы привести прозвучавшее на этих же Чтениях высказывание министра труда и социального развития Российской Федерации Александра Починка: «Государство, разрабатывая, осуществляя социальные программы, только учится тому, что делает Церковь на протяжении сотен и тысяч лет».

Довольно сложно говорить о единстве цели современной Российской педагогики и Церкви, т.к. речь идет о совершенно разных по своему уровню задачах, хотя и имеющих, порой, одинаковые названия. В документе, именующемся «Концепция федеральных государственных образовательных стандартов общего образования», говорится, что «Развитие личности – смысл и цель современного образования». Высшей целью образования, в соответствии с «Концепцией духовно-нравственного развития и воспитания личности гражданина России» является Национальный воспитательный идеал, т.е. усвоение и принятие обучающимся таких базовых национальных ценностей, как патриотизм, социальная солидарность, гражданственность, семья, труд и творчество, наука, традиционные российские религии, искусство и литература, природа, человечество.

Это вполне согласно и с педагогической целью Церкви. Несколько месяцев назад Синодальным отделом по взаимоотношениям Церкви и общества  был разработан перечень вечных Российских ценностей, который во многом совпадает с перечисленным выше списком. Но, к сожалению, при всем кажущемся согласии и единомыслии, изложенном в основополагающих документах, между Церковью и светской педагогикой лежит почти что пропасть. Это связано с коренными противоречиями, лежащими в основе секулярного, светского понимания этих ценностей, и христианского взгляда на них. В христианском понимании, любая человеческая, земная ценность должна быть лишь отражением и ступенью, ведущей к высшей, главной ценности всего бытия – к Богу. В таком контексте все ценности выстраиваются в один гармоничный, стройный ряд. При отсутствии этого связующего и фундаментального начала любая ценность теряет свою непреложность, и ставится в зависимость от целесообразности конкретного момента. Наша педагогика во многом является исполнительницей социального или даже государственного заказа. Учитывая, что современная Российская государственность не имеет сложившейся идеологии, но лишь стремится её обрести, балансируя между русской традицией и прогрессивным Западом, от которого пытается не отставать, складываются стандарты, в том числе и образовательные, которые ориентированы на момент современности, а не на вечные идеалы. Покойный Патриарх Алексий II говорил: «Может ли истинная система ценностей основываться на приоритете пользы и равнодушии к духовным истинам?».

Взять, например, такую ситуацию: в «Концепции духовно-нравственного развития и воспитания личности гражданина России» читаем: «Современный национальный воспитательный идеал — это высоконравственный, творческий, компетентный гражданин России, принимающий судьбу Отечества как свою личную, осознающий ответственность за настоящее и будущее своей страны, укоренённый в духовных и культурных традициях многонационального народа Российской Федерации». А в то же время родительские комитеты с ужасом бьют тревогу по поводу сокращения преподавания в школах часов русского языка и литературы, которые являются одним из основных инструментов воспитания национального самосознания и национальной культуры. Здесь мы видим явное несоответствие теоретической концепции и практического исполнения образовательной задачи.

Это же видно и по ситуации с введением преподавания курса ОПК в общеобразовательных учреждениях, которая длилась несколько лет и сейчас, слава Богу, вроде бы разрешается. Данная ситуация, практически конфликтная, свидетельствует о коренном различии видения цели образования. Больших трудов со стороны священноначалия Русской Православной Церкви и православной общественности стоило ее разрешение. Курс ОПК пытались или совсем не допустить, или заменить суррогатным курсом Основ светской культуры и этики. Митрополит Калужский и Боровский Климент в своем докладе «Православные ценности и современное образование» на XVI Международных Рождественских образовательных чтениях в 2008 году писал об этом: «Идея единого для всех школьников учебного курса по духовно-нравственной культуре, как некоторые предлагают, для нас неприемлема. И на это есть ряд оснований, каждого из которых по отдельности достаточно, чтобы говорить о его невозможности. Он не может представлять единую систему духовно-нравственной культуры всех религий, ибо религиозные ценности у нас разные, у нас разное понимание вопросов веры и духовности и смысла жизни. Если этот курс будет обходить все отличия каждой религии и будет рассказывать об их исторических фактах, внешних традициях и искусстве, то это будет просто энциклопедией о российских религиях и не сможет решать поставленной задачи духовно-нравственного воспитания школьников. А в действительности следствием такой мировоззренческой «всеядности» может оказаться развитие у ребенка индифферентности к вопросам духовной жизни и нравственного релятивизма, относительности всех норм морали. <…> Речь идет не о привнесении в школу каких-то религиозных атрибутов, а о сохранении культурных традиций российского общества, о возрождении отечественной педагогики в образовании, которое даже в самые трудные времена воспитывало патриотов своей Отчизны, о духовно-нравственном измерении российского образования. Не следует забывать и о том, что основными действующими лицами в отношении выбора содержания образования являются родители (если учащиеся несовершеннолетние). В соответствии с ныне действующим законодательством ни одно учреждение, организация или ведомство не может предписать родителям нормы, которые надлежит прививать их детям. В конечном же счёте, школа призвана выполнять образовательный заказ родителей. Большинство же родителей однозначно исповедуют себя православными. Более того, основная масса детей, приходящих в школу, являются православными по факту своего крещения. В большинстве субъектов Российской Федерации не менее трех четвертей жителей крещены в Православной Церкви. Крещение по самому смыслу своего совершения означает вступление в Церковь и готовность жить в соответствии с ее учением и моральными нормами».

Андрей Брониславович Рогозянский — православный публицист, психолог; автор книг, посвящённых проблемам семьи и церковного воспитания, в статье «Церковь и школа» писал: «В педагогическом или тем более в духовном смысле школа была и остается проблемной реальностью. По своему идейному генезису это – осколок типично просвещенческой секулярной утопии; в практическом содержании – продукт современных пропаганды и управления. Ребенок обучается, как велят политика и бюджет, законы рынка и соображения оперирования большими ученическими группами, а отнюдь не педагогическая необходимость и цели развития личности. Необходимо трезво смотреть на вещи. Церкви и школе объективно сложно прийти к согласию интересов, вступить в тесное и открытое взаимодействие. И это – несмотря на кажущиеся единство занятий и культурно-просветительской проблематики, работу в образовательной сфере значительного числа верующих педагогов.

Одно из первейших условий составляет правильная оценка создавшегося положения: школа и Церковь объективно исходят из разных позиций, они не являются дополняющими сторонами в общем деле воспитания и развития, но отстаивают принципиально различные взгляды на содержание образовательного процесса. Затянувшееся ожидание заинтересованных шагов со стороны светского образования – это не случайность или неблагоприятное стечение обстоятельств, но результат фактического перерождения природы массовой школы.

По инерции продвижение темы церковно-государственных отношений в России движется руслом институциональных переговоров и согласований, хотя возможности институционального сотрудничества сегодня весьма ограничены. Кампания за введение в школах "Основ православной культуры" (ОПК) дает наглядный пример этого. Она ценна, прежде всего, в аспекте борьбы с бюрократией – за признание права Церкви и общества участвовать в образовании детей. Началом преподавания ОПК Церковью создается исключительный прецедент, за которым могут последовать и другие инициативы. Школе крайне важно перестать быть автоматически действующим механизмом, вотчиной отдельных чиновников, но восстанавливать внутри себя подлинно просветительский дух, впитывать со стороны начала живого и нравственного педагогического участия. В то же время, формат массового образования слишком далек от того, чтобы в целом отвечать просветительской и воспитательной пользе. Школа, по словам академика РАО Е.Белозерцева, стоит "в ситуации тройного отчуждения: образования от государства и общества, а учащегося от учащего; она потеряла ориентиры своего развития и не соответствует историческим, духовным, культурным, социально-экономическим потребностям и интересам, находится на пределе своих возможностей".

Подобное положение не может соответствовать высокому педагогическому настрою христианства. По большому счету, Церковь и образовательная система продолжают оставаться идейными антагонистами. Первой будет весьма сложно принять требование массовости и механическую, поставленную вне зависимости от целостного развития и воспитания передачу обезличенной информации. Вторая же, светская школа, объективно никогда не признает мировоззренческого и нравственного руководства религии, христианских принципов педагогического служения, жертвы, учительского примера, характерного понимания Церковью проблем человеческого достоинства, свободы, гражданского и патриотического долга.

Современное состояние образовательной системы делает ее крайне неподатливой к любым качественным изменениям, снижает значение локальных усовершенствований. Внимания, уделяемого одному, пускай даже крупному и важному направлению, недостаточно. Церковному сообществу придется сложить объемное, развернутое видение проблем школы и учиться входить в нее не только заручившись официальным статусом. Массовое образование сегодня – это классическая территория миссии, объект церковного попечения, причем в разных своих звеньях, от ученической среды до административного корпуса. Миссионерство же, в отличие от институционального партнерства, имеет упрощенную, не формализованную форму и совершается без предварительных условий. Классное руководство, внеурочные мероприятия, родительское общение, создание на базе школы детских и молодежных объединений, организация досуга, выездов, соревнований, проведение профессиональных конференций и семинаров, ориентированных на аудиторию работников образования, – все это при желании может быть наполнено позитивным содержанием и компенсировать, насколько возможно, недостаток взаимопонимания, слабую организацию школьной работы. Увы, если введение ОПК дает пример относительной последовательности и согласованности действий, то в оставшихся случаях ярко проявляет себя недостаток обсуждения, церковной поддержки, обмена опытом. Православные в школе ощущают себя в одиночестве. Они не имеют твердого представления о том, что должны делать. Не только повлиять в лучшую сторону на обстановку в школьном классе, но защититься самим от агрессивного давления, настоять на уважительном отношении к религиозному чувству – даже и к этому бывает нелегко прийти конкретным православным ученику, родителю, педагогу».

Выступая на Архиерейском Соборе 2 февраля 2011 года, Святейший Патриарх Кирилл выразил озабоченность в связи с разработкой новой редакции федерального закона «Об образовании», которая затрагивает коренные интересы Русской Православной Церкви. «Имеет смысл ставить вопрос о введении в закон положений, посвященных религиозному образованию. Они, в частности, должны урегулировать практику взаимодействия государства, органов местного самоуправления и религиозных организаций в преподавании знаний о религиозной культуре воспитании учащихся в дошкольных учреждениях, средней школе, светских вузах», — подчеркнул Святейший Патриарх Кирилл.

«Недопустимо закрепление в законодательстве антирелигиозной идеологии, противопоставляющей так называемые ”общечеловеческие ценности” и ”светский гуманизм” религиозному мировоззрению. Нам еще предстоит выработать механизмы взаимодействия в образовательной сфере церковных учреждений с органами власти и местного самоуправления, научными и образовательными учреждениями, родительским сообществом. Подобные механизмы существуют во многих странах и успешно работают», — сказал Святейший Владыка и предложил создать специальную рабочую группу для разработки Образовательной концепции Русской Православной Церкви, которая развивала бы положения Основ социальной концепции в данной сфере.

Педагогическая наука, а вслед за ней и образовательное законодательство, несмотря на частое упоминание духовности и необходимость ориентирования на традиционные религиозные ценности, уходит все дальше и дальше от христианского идеала. Доктор педагогических наук, профессор Е.Е. Вяземский пишет: «Концепция разработки государственных образовательных стандартов второго поколения включает ряд принципиально новых стратегических целевых ориентиров. Образование является важнейшим, системообразующим ресурсом социокультурной модернизации российского общества, социально-экономического развития государства. В начале ХХI в. важнейшим условием эффективности системы образования является способность гибко реагировать на запросы личности, изменение потребности экономики и нового общественного устройства».

Профессор же протоиерей Глеб Каледа утверждает обратное: «Слово образование происходит от слова образ. Некогда задачей образования было образовать в человеке образ Божий, помочь ему стать подобным этому образу, видеть отблески образа Божиего в Его чудесах, в творениях, в Его законе любви. Человек образованный считался носителем определенных нравственных и этических принципов. Образование имело самодовлеющую ценность независимо от того, что оно приносило человеку материально. А то, что мы теперь называем образованием, принципиально отличается от первоначального значения этого понятия и, по существу, требует и иного термина. Наше современное образование - это передача обучаемым некой совокупности знаний, навыков для практической деятельности, для достижения материального благополучия и для карьеры.

Поэтому неудивительно, что среди людей, имеющих высокий образовательный ценз, ученые степени и звания, стали часто встречаться пошлость, грубость, цинизм и беспринципность как в жизни, так и в профессиональной деятельности. В светских кругах говорят: "Уходят... не остается интеллигентных людей", но при этом не видят глубинных причин этого процесса, которые заложены в дехристианизации общества, в перенесении центра устремлений с духовных ценностей на материальные, со служения истине и людям - на собственную карьеру и материальное положение».

В таких непростых условиях современности предстоит продолжать сотрудничество Церкви и педагогическим коллективам, среди которых большое число замечательных учителей, искренне стремящихся своим примером и педагогической деятельностью передать непреложные ценности Православия своим ученикам. Церковь не сможет отступиться от этой важнейшей задачи воспитания юного поколения россиян и всегда будет вести диалог с педагогами, на плечи которых возложен этот тяжкий груз. Православие несет в себе столько мудрости и истины, что даже лишь ознакомление с этим сокровищем (речь не идет о прозелитизме и воцерковлении) является само по себе величайшей ценностью, способствующей человеку в создании верных жизненных ориентиров и нравственного совершенствования.

Необходимо отметить еще такой важный аспект. Случаи религиозной безграмотности педагогических коллективов порой являются причиной распространения в школах разного рода псевдорелигиозных систем. Андрей Рогозянский отмечает, что «современность тяготеет к внерассудочной вере, к твердому убеждению, чувству общности. Новые типы маркетинговых и пропагандистских структур, основанные на учениях, близких к религиозным, умело используют это. Одни из таких сообществ проявляют интерес к образовательной тематике, формируют собственные педагогические воззрения (муниты, мормоны, свидетели Иеговы, движение сайентологов, "Живой Этики", некоторые оккультные течения), другие прямо специализируются на продвижении методико-практических систем (педагогика New Age и вальдорфская школа Р.Штайнера). Широкий охват детско-подростковой аудитории, слабая защищенность гуманитарного контекста, представляемого централизованной школьной системой, с высокой вероятностью, ведут к инфильтрации по официальным и скрытым каналам сектантских учений и групп внутрь массового образования.

Постепенно, но верно в научно-педагогическом слое размывается прежний рационалистический образ мировосприятия, не бывший, впрочем, никогда целостным, но секулярным – усеченным от религиозного и произвольно противопоставленным ему. На замену ему, по замечанию академика Б. Раушенбаха, придет и уже приходит "довольно значительная прослойка, которая признает, что существует Нечто, что устройство этого мира не исчерпывается законами материи, но в церковь при этом не ходит и не становится верующей в общепризнанном значении". Ее-то специфическим настроением и создается запрос на "новое глобальное вероучение". Научно-популярная периодика, разного рода дискуссионная литература наводнены рассуждениями по поводу "космогенеза", "паранауки", "информационно-энергетических моделей вселенной", "магии как системы на стыке науки и искусства". Не стоит подробно говорить, что техницизм и конвейерный, инструктивный стиль работы делают весьма вероятным проникновение внутрь школы самых сомнительных веяний; типового же работника просвещения, вопреки его званию, преобразуют в идеального пропагандиста очередных утопий, естествоиспытателя "технологий рационального веросозидания". <…> Итак, вопрос уже не в том, быть ли школе религиозной или материалистической. Решается, какого качества быть религиозности, воспринятой школой? Христианству необходимо спешно войти в образование, иначе его захлестнет волна околонаучных и околорелигиозных концепций. Остро стоит проблема не просто проектирования отдельного религиоведческого курса, но ознакомления школы как целого с доселе закрытой обширной областью религиозного знания, характерными предметом и методом метафизики, обращения к выверенной богословской и нравственной систематике, компетентной экспертизе, педагогической и управленческой доподготовке кадров к новым реалиям».

Итак, формулируя сегодня главную цель отечественной педагогики и общественного воспитания, мы должны понимать, что школа призвана в первую очередь воспитывать в ребенке человека как носителя образа Божьего, обладающего высокими духовными, нравственными, культурными качествами, который был бы достойным представителем Великой России.


Благодарю за внимание