Geum.ru

Задачи (слайд №3) : расширить знания о жизни и особенностях творчества М. Цветаевой; помочь учащимся постичь глубину и яркость душевных переживаний поэтессы

Вид материалаДокументы

Содержание


Оформление зала
Ход вечера
Но, пожалуй, самым характерным для нее были ее движения, походка – легкая, неслышная.
В пятнадцать лет“
Мне нравились поэтические образы ее юной фантазии и хотелось лучше понять душу поэта.
С.Э. Я с вызовом ношу его кольцо!
Моим стихам“
Стихи к Блоку“
Живу, никому не показываюсь… Не за кого держаться“.
Е.Евтушенко “Елабужский гвоздь“
А. Ахматова «Поздний ответ»
Памяти Марины Цветаевой“
Подобный материал:

ГОРОДСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ ОБРАЗОВАНИЯ

Городское методическое объединение
учителей русского языка и литературы

Общеобразовательная І-ІІІ ступеней школа №5


ЛИТЕРАТУРНАЯ ГОСТИНАЯ


«Красною кистью рябина зажглась…»
(по творчеству Марины Цветаевой)


Подготовила:

учитель-методист
русского языка и литературы Терентьева Светлана Алексеевна


Константиновка – 2010

ЗАДАЧИ (слайд №3):
  • расширить знания о жизни и особенностях творчества М. Цветаевой;
  • помочь учащимся постичь глубину и яркость душевных переживаний поэтессы;
  • развивать умения декламировать и анализировать поэтический текст;
  • воспитывать эстетический вкус, понимание красоты поэтического слова.

ОФОРМЛЕНИЕ ЗАЛА:
  • портрет М. Цветаевой;
  • выставка рефератов, рисунков учащихся; литературы о творчестве поэтессы, сборники произведений;
  • свечи, ваза с рябиновыми кистями, осенними листьями.

МУЗЫКАЛЬНОЕ ОФОРМЛЕНИЕ (песни):
  • “Красною кистью…“;
  • “Блоку“;
  • “Под лаской плюшевого пледа“;
  • “Идешь на меня похожий…“;
  • “У меня в Москве купола горят“;
  • “Мой милый, что тебе я сделала?“

Эпиграф: «Если душа родилась крылатой»

ХОД ВЕЧЕРА
  1. Слово учителя.

Сегодня у нас произойдет необычная встреча.

Встреча с поэтом. Поэтом, для творчества которого характерен романтический порыв, страстный протест против всего "нечеловеческого", гордость и незащищенность, жертвенность и женственность.

С поэтом, судьба которого романтична и трагична.

С поэтом, для которого главным в жизни было – писать, и не успех, а – успеть.

Встреча с Мариной Ивановной Цветаевой.

И я приглашаю всех вас настроиться на тональность цветаевской лирики, постичь глубину и яркость ее душевных переживаний.
  1. Ведущие, чтецы.

В декабре 1920 года в заснеженной Москве, в переполненном зале Политехнического музея проходил “Вечер поэтесс“. Одна за другой на сцене появлялись представительницы московской богемы, читали свои стихотворения. Публика заметно скучала.

Как вдруг… Словно из темноты студеной ночи, явилась взору настороженно притихшего зала женщина в черном, похожем на облачение монахини, платье, в стоптанных валенках, с военной сумкой через плечо. Коротко остриженные волосы делали ее лицо вызывающе независимым. И вся она дышала каким-то внутренним протестом, внутренним напором. Она прочитала, чеканя каждое слово (слайд №4) (выходит девушка в роли М. Цветаевой):

Я расскажу тебе – про великий обман:

Я расскажу тебе, как ниспадает туман

На молодые деревья, на старые пни.

Я расскажу тебе, как погасают огни…

Это была Марина Цветаева.

В истории русской поэзии ее имя стоит рядом с именами таких поэтов как В.Маяковский, А.Ахматова, Б.Пастернак, О.Мандельштам…

Судьба Марины Ивановны, как и судьбы многих ее соратников по перу, необычна и трагична.

Если внимательно прочитать стихотворения Цветаевой 1918-1921 годов, то нельзя не заметить, что она находилась в духовной оппозиции новой власти, не хотела, да и не могла смириться с насилием, террором, которые были роковым знамением времени, не желала быть молчаливым свидетелем взаимоуничтожения, разгула, ненависти, ужасов гражданской войны, обрушившейся “громом на голову с саблей наголо“.

И не на то мне пара крыл прекрасных

Дана, чтоб на сердце держать пуды.

Спеленатых, безглазых и безгласных

Я не умножу жалкой слободы.

Дух непокорности, протеста, напористости в достижении поставленной цели был присущ Марине Ивановне с детства.

Родилась она 26 сентября (8 октября по новому стилю) 1892 года в Москве, в интеллигентной дворянской семье (слайд №5).

(Запись песни “Красною кистью…“)

Отец, Цветаев Иван Владимирович, – известный в России профессор Московского университета, основатель Музея изящных искусств (ныне Музей изобразительных искусств имени А.С.Пушкина).

Он познакомил Марину с историей и культурой Эллады, ее мифами и легендами, поэзией Гомера, Софокла, Сапфо. Античный мир постепенно становился неотъемлемой частью духовного мира будущей поэтессы.

Сюжеты и образы греческого эпоса, созвучные ее мировоззрению, встречаются в самых различных цветаевских произведениях.

Не самозванка – я пришла домой,

И не служанка – мне не надо хлеба.

Я страсть твоя, воскресший отдых твой,

Твой день седьмой, твое седьмое небо.

Там на земле мне подавали грош

И жерновов навешали на шею.

– Возлюбленный! – Ужель не узнаешь?

Я ласточка твоя – Психея.

(“Психея“, 1918 год)

Мать – Мария Александровна Мейн, прекрасная пианистка, “которая на рояле могла все“, привила дочери любовь к Шуману, Бетховену, Чайковскому, Моцарту, Верди, Чайковскому, Шопену…

Марина вспоминала: “Когда вместо желанного сына родилась всего только я, мать сказала: “По крайней мере будет музыкантшей“. И тут же принялась учить меня музыке. Можно сказать, я родилась не в жизнь, а в музыку, …которая обернулась Лирикой“. Она с благодарностью вспоминала о музыкальных вечерах в родительском доме, игру матери на рояле, ее пение под гитару удивительных по красоте романсов.

С детства Цветаева была очень самостоятельной, диковатой и резкой, застенчивой и конфликтной. Она не уживалась в гимназиях, меняя их: за пять лет – три.

Вот что вспоминает о гимназических годах ее одноклассница Т.Астапова (слайд №6):

“В нашей гимназии Цветаева проучилась два года. Вернее было сказать: пробыла два года. Это была ученица особого склада. Не шла к ней ни гимназическая форма, ни тесная школьная парта. Она была как экзотическая птица, случайно залетевшая в стайку пернатых северного леса.

Из ее внешнего облика мне особенно запечатлелся нежный, “жемчужный“ цвет лица, взгляд близоруких глаз с золотистым отблеском сквозь прищуренные ресницы. Короткие русые волосы мягко ложатся вокруг головы и округлых щек.

Но, пожалуй, самым характерным для нее были ее движения, походка – легкая, неслышная.

В гимназию Цветаева приходила с перерывами: походит несколько дней, и опять ее нет. А потом смотришь, вот снова сидит на самой последней парте и, склонив голову, читает книгу. Только изредка вдруг приподнимет голову, заслышав что-то стоящее внимания, иногда сделает какое-нибудь замечание и снова погрузится в чтение“.

Марина очень любила книги, жила жизнью героев. В возрасте 16 лет совершает поездку в Париж, где в Сорбонне прослушала курс лекций по истории французской литературы.

(Стихотворение “В Париже“)

Она уже писала стихи и рассказы, вела свой дневник.

И она собрала стопку своих стихов , исповедь души за последние два года, отнесла в издательство и за собственные деньги напечатала первый сборник “Вечерний альбом“. Было тогда Цветаевой 18 лет.

“ В пятнадцать лет“

Звенят, поют, забвению мешая,

В моей душе слова “Пятнадцать лет“.

О, для чего я выросла большая?

Спасенья нет!

Еще вчера в зеленые березки

Я убегала, вольная, с утра.

Еще вчера шалила без прически,

Еще вчера!

Весенний звон с далеких колоколен

Мне говорил: “Побегай и приляг!“

И каждый крик шалунье был позволен,

И каждый шаг!

Что впереди? Какая неудача?

Во всем обман и, ах, на всем запрет!

– Так с милым детством я прощалась, плача,

В пятнадцать лет.

Из воспоминаний Т. Астаповой:

Будучи гимназистками 8-го класса, мы держали в руках ее первый сборник стихов, и нам вспоминались брошенные вскользь Мариной слова: “Вскоре я вас всех удивлю“. Я читала и перечитывала стихи из “Вечернего альбома“ и вышедшего вслед за ним “Волшебного фонаря“.

Мне нравились поэтические образы ее юной фантазии и хотелось лучше понять душу поэта.

В декабре на заре было счастье,

Длилось – миг!

Настоящее, первое счастье,

Не из книг.

В январе на заре было горе,

Длилось – час.

Настоящее, горькое горе,

В первый раз!

Цветаева не окончила гимназию и в 1911 году уехала в Крым, где жила в Коктебеле у поэта Волошина, старшего и верного друга.

Там же она встретила и своего будущего мужа Сергея Эфрона
(слайд №7). Он был круглый сирота, сын революционных деятелей, близких к народническим кругам.

Их встреча была и случайной, и предопределенной судьбой. Однажды, гуляя по берегу моря, рассматривая ракушки и отшлифованные морскими волнами камни, она заметила идущего ей навстречу, высокого, красивого юношу и загадала: “Если подойдет и заговорит – выйду за него замуж“. Он подошел и заговорил…

Эфрон вспоминал:

"Я был очарован ею. Необыкновенно красивая – золотистая от загара, с сияющими глазами, развивающимися кудрями…– она была похожа на нимфу. И сердце, забившись гулко, сказало: "Это – судьба!" Я влюбился в Марину мгновенно и навсегда. Только любовь и полное доверие друг к другу. И невозможность существовать врозь".

Именно ему, любимому мужу и верному другу, посвятила поэтесса свои лучшие стихи:

С.Э.

Я с вызовом ношу его кольцо!

– Да, в Вечности – жена, не на бумаге.–

его чрезмерно узкое лицо

Подобно шпаге.

Безмолвен рот его, углами вниз,

Мучительно-великолепны брови.

В его лице трагически слились

Две древних крови.

Он тонок первой тонкостью ветвей.

Его глаза – прекрасно-бесполезны! –

Под крыльями раскинутых бровей –

Две бездны.

В его лице я рыцарству верна,

– Всем вам, кто жил и умирал без страху! –

Такие – в роковые времена –

Слагают стансы – и идут на плаху.

Семейная жизнь Марины и Сергея складывалась счастливо.

Рождение дочери Ариадны, множество встреч, взаимопонимание с мужем, его сестрами – все это вдохновляло Цветаеву радостью бытия. Ее стихи стали более четкими, появилась энергия и ритмы, она с нетерпением ждала своего звездного часа.

“ Моим стихам“

Моим стихам, написанным так рано,

Что и не знала я, что я поэт,

Сорвавшимся, как брызги из фонтана,

Как искры из ракет,

Ворвавшимся, как маленькие черти,

В святилище, где сон и фимиам,

Моим стихам о юности и смерти

– Нечитаным стихам!–

Разбросанным в пыли по магазинам

(Где их никто не брал и не берет!)

Моим стихам , как драгоценным винам,

Настанет свой черед.

Многие стихотворения 1915-1916 годов Марина Ивановна посвятила своим товарищам по перу.

Стремительно и властно в жизнь будущей поэтессы еще в детстве вошел А.С.Пушкин и стал постоянной духовной опорой этой гордой, тонкой и мятежной души. Великому русскому поэту Цветаева посвятила цикл стихотворений “Стихи Пушкину“ и эссе “Мой Пушкин“, “Пушкин и Пугачев“.

Особые отношения связывали ее с Александром Блоком (слайд №8): глубокое уважение, преклонение перед его талантом, восхищение.

“ Стихи к Блоку“

Имя твое – птица в руке,

Имя твое – льдинка на языке,

Одно – единственное движенье губ.

Имя твое – пять букв.

Мячик, пойманный на лету,

Серебряный бубенец во рту.

Камень, кинутый в тихий пруд,

Всхлипнет так, как тебя зовут.

В легком щелканье ночных копыт

Громкое имя твое гремит.

И назовет его нам в висок

Звонко щелкающий курок.

Имя твое – ах, нельзя!–

Имя твое – поцелуй в глаза,

В нежную стужу недвижных век,

Имя твое – поцелуй в снег.

Ключевой, ледяной, голубой глоток.

С именем твоим – сон глубок.

(Запись песни “У меня в Москве купола горят“)

А. Ахматовой (слайд №9)

О муза плача, прекраснейшая из муз!

О ты, шальное исчадие ночи белой!

Ты черную насылаешь метель на Русь,

И вопли твои вонзаются в нас, как стрелы.

И мы шарахаемся, и глухое: ох! –

Стотысячное – тебе присягнет, – Анна

Ахматова! Это имя – огромный вздох,

И в глубь он падает, которая безымянна.

Мы коронованы тем, что одну с тобой

Мы землю топчем, что небо над нами – то же!

И тот, кто ранен смертельной твоей судьбой,

Уже бессмертным на смертное сходит ложе.

В певучем граде моем купола горят,

И Спаса светлого славит слепец бродячий…

– И я дарю тебе свой колокольный град,

Ахматова – и сердце свое в придачу.

С весны 1917 года для Цветаевой наступает трудный период. Она хотела жить исключительно частной, личной жизнью, а время неустанно вторгалось в ее судьбу.

В апреле она родила вторую дочь. Собиралась назвать ее в честь Ахматовой Анной, но потом передумала: “Ведь судьбы не повторяются“, – и назвала ее Ириной.

В этом же году началась и личная драма Марины: долгая разлука с мужем, белым офицером армии Корнилова (слайд №10). Он превратился для нее в мечту, в прекрасного “белого лебедя“, героического и обреченного.

На кортике своем: Марина –

Ты начертал, встав за Отчизну.

Была я первой и единой

В твоей великолепной жизни.

Я помню ночь и лик пресветлый

В аду солдатского вагона.

Я волосы гоню по ветру,

А в ларчике храню погоны.

Ее духовное одиночество становится невыносимым: “Все истрепала, изорвала, – только и осталось, что два крыла“.

Осенью 1919 года – в самое тяжелое, голодное время – Марина Ивановна отдала своих девочек, Алю и Ирину (слайд №11), в подмосковный приют, надеясь там сохранить их от голодной смерти. Вскоре забирает оттуда тяжело заболевшую Алю, а в феврале 1920 года потеряла маленькую Ирину, погибшую в приюте от истощения и тоски. Она даже не смогла присутствовать на похоронах дочери, так как боялась оставить больную дочь одну дома.

Это было настоящей трагедией – человеческой и материнской.

Две руки, легко опущенные,

На младенческую голову!

Были – по одной на каждую –

Две головки мне дарованы.

Но обеими – зажатыми –

Яростными – как могла!

Старшую из тьмы выхватывая –

Младшей не уберегла.

Две руки – ласкать – разглаживать

Нежные головки пышные.

Две руки – и вот одна из них

За ночь оказалась лишняя.

Светлая – на шейке тоненькой –

Одуванчик на стебле!

Мной еще совсем не понято,

Что дитя мое в земле.

Зато как много она писала в этот время! За три года она создала более 300 стихотворений, поэму-сказку “Царь-девица“, шесть романтических пьес, множество записей-эссе. И дело даже не в количестве, а в чуде многообразия, в поразительном расцвете творческих сил.

И вот – финал “Вечера поэтесс в Политехническом…“

Пригвождена к позорному столбу

Славянской совести старинной.

С змеею в сердце и с клеймом на лбу,

Я утверждаю, что – невинна.

Я утверждаю, что во мне покой

Причастницы перед причастьем,

Что не моя вина, что я с рукой

По площадям стою – за счастьем.

Пересмотрите все мое добро,

Скажите –или я ослепла?

Где золото мое? Где серебро?

В моей руке лишь горстка пепла!

И это все, что лестью и мольбой

Я выпросила у счастливых.

И это все, что я возьму с собой

В край целований молчаливых.

Политехнический музей негодовал, не соглашался, молча сочувствовал… и преклонялся перед силой духа и таланта поэтессы.

Событие, перевернувшее всю последующую жизнь Цветаевой, произошло 14 апреля 1921 года. В этот день она получила первое за четыре с лишним года письмо из-за границы от мужа, где он находился после разгрома белого движения. И она принимает мгновенно и бесповоротно решение ехать к Сергею Яковлевичу. Без него она не мыслит своего существования.

И в мае 1922 года вместе с дочерью покидает Россию .

Вначале был Берлин. Здесь она встретилась, наконец, с мужем. Здесь же произошли и другие, не менее примечательные встречи: с Есениным, Андреем Белым, Борисом Пастернаком.

Позже семья приезжает в Чехию, где Эфрон учился в университете. Здесь Марина Цветаева выросла в поэта, который в наши дни причислен к великим. Ее поэзия говорила о бессмертном творческом духе; заветной темой становится щемящая тоска по Родине (слайд №12).

“Русской ржи от меня поклон…“

Русской ржи от меня поклон,

Ниве, где баба застится

Друг! Дожди за моим окном,

Беды и блажи на сердце…

Ты, в погудке дождей и бед –

То ж, что Гомер - в гекзаметре

Дай мне руку – на весь тот свет.

Здесь – мои обе заняты.

Тема, которая проходит через все ее творчество, – это философия и психология любви (слайд №13).

Любовь, любовь! И в судорогах, и в гробе

Насторожусь – прельщусь- смущусь – рванусь.

О, милый! Ни в гробовом сугробе ,

Ни в облачном с тобою не прощусь.

Поэтесса требовала достоинства в любви и достоинства при расставании, гордо загоняя свой женский вопль внутрь и лишь иногда его не удерживая.

(Исполнение песни “Мой милый, что тебе я сделала…“)

Во многих стихотворениях звучат романсовые ритмы, передавая всю сложную, порой трагическую гамму чувств любящей женщины.

(Запись песни “Под лаской плюшевого пледа“)

В феврале 1925 г. у Цветаевой родился давно желанный сын Георгий, в семье его будут называть Мур (слайд №14). А осенью семья переехала во Францию, где ей суждено было пробыть 13 с половиной лет.

Она заявила о себе быстро и энергично. Через полгода после приезда состоялся ее литературный вечер, принесший ей триумф и одновременно зависть и нелюбовь некоторых бывших ее соотечественников, в первую очередь Мережковского и Гиппиус. Но она держала себя независимо и уверенно.

Владимир Сосинский, друг Цветаевой в воспоминаниях писал:

“Огромная, прекрасная победа Марины Ивановны! К девяти часам зал был полон – публика же продолжала прибывать…Растерянные, смятые публикой контролеры, сбившиеся с ног распорядители – картина грандиозная!“

Марина Ивановна не может пройти к своей кафедре. Мертвая, неподвижная пробка людей затерла ее. Поэтесса каким-то чудом пробивается к кафедре, восходит на сцену.

Черное блестящее платье с замечательной бабочкой сбоку, взятое напрокат у знакомых, очень шло к лицу. Читала она прекрасно, как никогда! Публика устала хлопать, многие знали ее стихотворения наизусть.

Шквалом аплодисментов было встречено стихотворение из цикла «Лебединый стан», в котором воспевала героизм и патриотизм белогвардейского движения.

Белая гвардия, путь твой высок:

Черному дулу – грудь и висок.

Божье да белое твое дело:

Белое тело твое – в песок.

Не лебедей это в небе стая:

Белогвардейская рать святая

Белым видением в небе тает, тает…

Старого мира последний сон:

Молодость – Доблесть – Вандея – Дон.

Время шло. Жизнь постепенно налаживалась. Но Сергей Яковлевич и дочь Ариадна рвались на родину, в Советский Союз. Марина Ивановна этому противилась. Ее родные упрекали в политической слепоте. Но она-то как раз оказалась самой зрячей из семьи, чувствовала внутреннюю тревогу, протест против возвращения в страну, где разрушен храм Христа Спасителя, уничтожается цвет интеллигенции, царит тотальная слежка.

В марте 1937 г. Ариадна уехала в Москву, а осенью по политическим мотивам (он был тайным агентом НКВД) Сергей Эфрон вынужден был срочно покинуть Францию.

Таким образом, отъезд Цветаевой с сыном был предрешен
(слайд №15).

В июле 1939 г. муж и дочь ждали ее в подмосковном поселке Болшево на даче. За дачей следили. И спустя три месяца после возвращения Марины Ивановны ночью арестовали дочь Алю. А через два месяца – в октябре 1939‍ года – и Сергея Яковлевича.

Оставшись с сыном без крова, средств к существованию, Цветаева не теряла головы. Она готовит передачи родным, добивается выдачи багажа из Франции, даже готовит книгу стихов для издательства.

Ее не арестовали, но казнили медленно и жестоко – незамечанием, нищетой, непечатанием. В дневнике она писала:

“ Живу, никому не показываюсь… Не за кого держаться“.

Война застала поэтессу в Москве за переводом Гарсия Лорки. Ее с несколькими писателями отправили в эвакуацию в камский город Елабугу. Их провожал Борис Пастернак. Он принес веревку, чтобы перевязать чемодан. Хвалил ее прочность, шутил, что “она все выдержит, хоть вешайся“. Ему впоследствии передали, что Марина Ивановна повесилась именно на этой веревке, и он не мог простить себе эту роковую шутку.

В Елабуге (слайд №16) навис ужас остаться без работы и средств на жизнь. И она написала заявление с просьбой принять ее судомойкою в столовую в Чистополе, соседнем городке.

В союзе писателей Татарии сохранилось ее отчаянное письмо, где она предлагала свои услуги по переводу с татарского в обмен на махорку. Ей тогда не ответили.

По свидетельству хозяев дома, где жила Марина Ивановна с сыном, ее подкармливала местная милиционерша, которой та помогала при стирке.

Жить было очень сложно. Нет никаких известий от дочери и мужа (а он был уже расстрелян), чувство забытости и покинутости ее угнетало. И постоянное ощущение чьего-то пристального, сверлящего взгляда…

И вот то роковое воскресенье (слайд №17), 31 августа 1941 года. Все ушли из дому по делам: хозяйка с Муром на работу, хозяин с внуком – на рыбалку. Марина Ивановна осталась одна. С утра она была в фартуке, как обычно, когда занималась домашними делами.

Вернувшись, сын и хозяева нашли ее висящей в сенях на крюке (слайд №18). Притронуться к ней боялись. Кто-то побежал в милицию, кто-то к врачу. Из петли ее вынул прохожий. Накрыли простыней и увезли в усыпальницу.

Сделали обыск в комнатушке за перегородкой. Нашли три записки, написанные второпях (слайд №19).

Сыну: “Мурлыга, прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але – если увидишь – что любила их до последней минуты и объясни, что я попала в тупик“.

Друзьям: “Дорогие товарищи! Не оставьте Мура. Я хочу, чтобы он жил и учился. Со мною он пропадет .Не похороните живой, хорошенько проверьте. А меня простите – не вынесла».

Из морга ее в казенном гробу повезли на кладбище. Могила затерялась.

(Запись песни “Идешь на меня похожий“)

И все-таки, почему 31 августа? Отчего такие торопливые записки?

И вообще, он как будто очень спешила… Свидетелей нет.

В 1992 г. в газете “Аргументы и факты“ появилась публикация:

“По свидетельству высокопоставленного чиновника Министерства безопасности Российской федерации, в архивах хранится документ, свидетельствующий, что кто-то из чекистов посетил Марину Ивановну буквально за день до ее смерти. Тот же чиновник уверяет, что сам факт разговора и его содержание были сознательно задуманы таким образом, чтобы великая поэтесса приняла единственное решение – самоубийство“.

Зачем? Кому она мешала?

Дело в том, что Цветаева была опасным для НКВД свидетелем по делу Эфрона и парижского отделения “Союза возвращения на Родину“, проэнкаведистской организации. Скорее всего, ее шантажировали сыном, ее любимцем. И она сдалась.

Марина Ивановна ушла из жизни, когда в ней погасли остатки последней энергии. Жизнь задувала этот огонь со всех сторон…

Е.Евтушенко “Елабужский гвоздь“

Помнишь, гераневая Елабуга,

Ту, городскую,что полвека назад

Горько курила, курила, как плакала,

Свой разъедающий самосад?

Бога просила молитвенно, ранено,

Чтобы ей дали белье постирать.

Вы мне позвольте , Марина Ивановна,

Там, где Вы жили , чуть-чуть постоять.

Бабка открыла калитку зыбучую:

«Пытка под старость, не знамо за что,

Ходют и ходют, ну прямо замучили.

Дом бы продать,так не купит никто

Помню: была она крупная, строгая.

Не подходила ей стирка белья.

Не управлялась она с самокрутками.

Я их крутила, веревку – не я».

Сирые сени, слепые. Те самые,

Где оказалась пенька хороша,

Где напослед леденящею Камою

Губы пришлось ей смочить из ковша.

Гвоздь, а не крюк. Он граненый, увесистый,

Для хомутов, для рыбацких снастей.

Слишком здесь просто: взять и повеситься.

Вот удавиться – оно попростей.

Ну а старушка, что выжила впроголодь,

Мне говорит, будто важный я гость:

«Ну, а с гвоздем что? Все ходят и трогают,

Может, возьмете себе этот гвоздь?»

Бабушка, я Вас прошу, как о милости,

Только не спрашивайте опять:

А отчего она самоубилась – то,

Вы ведь ученый, Вам легче понять.

Бабушка, страшно мне в сенцах и в комнате,

Мне бы поплакать на Вашем плече.

Есть лишь убийства на свете, запомните.

Сомоубийств не бывает вообще!

Марина Ивановна – неоплатная наша вина, но и любовь наша вечная.

А. Ахматова «Поздний ответ»

Невидимка, двойник, пересмешник…

Что ты прячешься в черных кустах?

То забьешься в дырявый скворешник,

То блеснешь на погибших крестах,

То кричишь из Маринкиной башни:

« Я сегодня вернулась домой,

Полюбуйтесь, любимые пашни,

Что за это случилось со мной:.

Поглотила любимых пучина

И разграблен родительский дом»

Мы сегодня с тобою, Марина,

По столице полночной идем,

А за нами таких миллионы,

И безмолвнее шествия нет…

А вокруг погребальные звоны

Да московские хриплые стоны

Вьюги, наш заметающей след

Но если поэт, как человек, может быть бездомным, то стихи его – никогда! (слайд №20)

“ Памяти Марины Цветаевой“

Открою книгу я в тяжелом переплете,

А с фотографии – знакомые черты.

И буковки, все в золотом налете, гласят:

Цветаевой Марины здесь мечты».

За переплетом тем знакомые мотивы:

Тоска по родине и первые мечты.

За переплетом тем любимые картины

И образ Пушкина, его узнаешь ты.

Так пусть земля ей будет мягкою постелью,

Пусть слезы грусти застилают вновь глаза,

Порыв души нашел свое стремленье –

В стихах живет ее душа.

Цветаевой не будет повторенья.

И пусть стремительно покинула наш мир,

Но не найдет стихи ее забвенье,

Они продлятся, как и жизни пир!

(Запись песни “Красною кистью…“) (слайды №21-24)