Geum.ru

Н. И. Казакова кандидат филологических наук

Вид материалаДокументы
Подобный материал:




Н.И. Казакова

кандидат филологических наук,

доцент кафедры филологического образования

Института развития образования Сахалинской области

г.Южно-Сахалинск


Христианские традиции русской литературы в свете Православия


После многих десятилетий государственного атеизма возвращение к христианству стало знаковым явлением современной России. Сегодня трудно отрицать, что русское книжное слово возникло как слово христианское, что отечественная культура рождена Православием.

В годы социалистического реализма только древнерусскую литературу полагалось относить к духовной культуре. Классическая же русская литература стояла вне религии. Она рассматривалась, прежде всего, как выразитель всесторонней критики существующего строя, т.е. воспринималась как литература критического реализма. Эта же идеологическая установка нашла отражение в формах и методах преподавания литературы в XX веке в школах и вузах. При этом, нравственно-формирующий потенциал русской поэзии и прозы оставался в тени.

В то же время замалчивался тот факт, что почти все население дореволюционной России было причастно к церковной стороне жизни: к крещению, венчанию, исповеди, отпеванию. Эта биографическая реальность не требует доказательств в неразрывной связи русской классики и христианской традиции. По словам И.А. Ильина, «И если мы пройдем мыслью от Пушкина к Лермонтову, Гоголю, Тютчеву, Л.Н. Толстому, А.К. Толстому, Достоевскому, Тургеневу, Лескову, Чехову - то мы увидим цветение русского духа из корней Православия, но не под руководством Церкви»[1].

Сегодня в нашу действительность и в литературу возвращается понимание того, что культура немыслима без своего религиозного основания. Но, имея христианские корни, русская классическая литература является частью не церковной, а светской культуры. Принимая веру от Византии, Русь приобщалась к её культуре, которая в свою очередь впитала в себя культурные традиции греческого мира, латинского Запада, Ближнего Востока. Братья солунские, святые равноапостольные Кирилл и Мефодий, заложили основу той культуры, которая в своём развитии дала русскую классику. Они дали славянам и Руси Священное писание и богослужебную литературу в таком совершенном переводе, что это было почти равносильно передаче им подлинника. «Пушкин во имя красоты, гибкости и чуткости русского языка снял с него некоторую оскомину церковно-славянского, но не вывел из храма и умел настроить свою лиру на молитвенный лад»[2].

Это позволяет рассматривать классическую литературу как часть русской христианской культуры. Насильственный отрыв от неё после революционных событий начала ХХ века оказался губительным настолько, что его последствия ощущаем и поныне.

К началу 90-х годов относятся первые исследования художественного мира русских поэтов и прозаиков ХIХ века, свободные от идеологического влияния и не искажённые атеизмом. Появилась возможность нового прочтения художественных текстов с позиций духовности в ее религиозном понимании. А вместе с ней и опасность переоценки христианского мировосприятия в поэзии А.С.Пушкина («Пророк», «Странник», « Таврида»), Ф.И. Тютчева (« Осенний вечер», « Сон на море», «Странник»), в романах Ф.М. Достоевского («Братья Карамазовы», «Преступление и наказание»). Обновленное представление о религиозности Н.В. Гоголя периода 1830, 1840-х годов и позднего Л.Н. Толстого – это результат развития новейшего литературоведения в изучении христианских аспектов русской литературы.

Но главное при этом – избежать полярности суждений о творчестве гениальных прозаиков и поэтов золотого века, которые являются достоянием не только России, но и мировой культуры. Тем более, что противники новой исследовательской тенденции рассматривают ее как конъюнктурный отклик на растущий сегодня в обществе интерес к Православию. Но христианство нельзя сравнивать с модным приходящим явлением. Вера, скрытая в глубине души, создает тот строй личности, который проявляется в человеке помимо его воли. И это подтвердили русские поэты и прозаики от Сергея Есенина и Михаила Шолохова до Николая Рубцова и Виктора Астафьева, которые и в годы атеизма оставались в литературе носителями христианских начал, которые были не формальными, а глубоко личными. Они не стали писателями социального заказа, сохраняли своё православное миропонимание, и это не мешало, а, возможно даже, помогало в творческом сопротивлении официальной идеологии создавать свои лучшие произведения.

Перестроечные времена вернули русской культуре имена и книги писателей русского зарубежья. Среди них автобиографическая проза Б. Зайцева «Путешествие Глеба», роман «Золотой узор», житие «Преподобный Сергий Радонежский». Главные эмигрантские произведения И.Шмелёва «Богомолье» и «Лето Господне» - о русском простонародном христианском укладе. Эти православные писатели открыли для нас прошлое страны в забытых сегодня изначальных традициях милосердия и благодарения.

Для нашего общества, и особенно для молодых современников важно духовное осознание преемственности эпох и поколений. Оно необходимо, чтобы не оторвать искусственно от отечественной культуры литературу советского периода нашей истории и русского зарубежья, культурный процесс – это всегда целостное явление.

В современной прозе второй половины, и особенно 90-х годов, ХХ века стала актуальной тема славянского братства и межнационального единения как отражение политических реалий того времени. Она нашла литературное отражение в романах и повестях Д. Балашова, Ю.Бондарева, Ч. Айтматова, С. Залыгина, В. Распутина и других писателей.

Развитие этой темы в контексте духовного единения и художественного воплощения её как идеи соборности получило в творчестве В.Крупина. Но он не сводит её к богословскому понятию как к единству и целостности Церкви, а раскрывает нравственную составляющую соборности и ее общечеловеческое содержание. Именно Крупину принадлежит афоризм «Русский стиль – дело соборное». Соборность как основа Православия определяет стиль, т.е. образ мышления, национальный характер и уклад жизни. По глубокому убеждению писателя, русский стиль создавала сама история, а христианство его одухотворяло.

Идейное и этическое кредо писателя – надежда и деятельная вера в духовное возрождение страны. И он делает всё, что отвечает его призванию. Литература, по его мнению, должна «служить национальной и мировой культуре, в то же время она есть средство и цель приведения заблудшего (и себя самого) к свету Христову»[3].

Соборность как художественное знаковое явление характерно и для творчества таких самобытных мастеров слова как В. Белов, В. Распутин, В. Астафьев, Ф. Абрамов, В. Шукшин. Их объединяет постижение в своём художественном мире христианской сущности человека и христианской картины мира. Герои их произведений любили ближнего, больше жалели, чем наказывали порок. Мотив прощения, милосердия и неозлобленности за трудно прожитую жизнь проходит через «Плотницкие рассказы» В.Белова, а его Иван Африканович из повести «Привычное дело» вошёл в литературный мир как тип русского праведника и давно живет самостоятельной жизнью так же, как Иван Денисович Ал.Солженицына или Настёна В. Распутина («Живи и помни»). Писатели, как и их герои, не потакая злу, противостоя ему, не опускались до ненависти.

Это была литература боли за страну и любви к ближнему. И в этом она была близка к заветам и классическим образцам русской литературы XIX века, которая велика была не только высокой художественностью, но и сострадательностью, и в этом выражалась святость русской классики. В воспитании личности она предлагала путь «от себя к ближнему», а современная элита (не в лучшем смысле этого слова) живет по принципу – «от себя к себе». Законы общности ослабели, произошла реформация душ, и это духовно развратило общество, что отразилось в литературе, как в зеркале. Вот почему даже у такого православного писателя как Валентин Распутин появляется повесть «Дочь Ивана, мать Ивана», сюжет которой почти повторяет «Ворошиловского стрелка» Виктора Пронина. И дело не в схожести судеб главных героев, которые мстят насильникам своих детей. Главное в другом: в обществе накопилось слишком много безнаказанного зла и люди идут добывать справедливость своей правдой, не найдя защиты правосудия.

Может быть, именно такая непримиримая к житейской неустроенности, жестокости и равнодушию проза и есть подлинная православная проза?! Ведь именно праведность – основа Православия. Жить по правде, жить по совести всегда было для русского человека первейшей заповедью. Поэтому остается надежда поэтическим словом возродить христианство в душах наших. Оно обязано спасти Россию. Но для этого надо разбудить народ от спячки после атеистического холода. История России продолжается и сегодня. И литература наша продолжается.

Да, она продолжается в талантливой прозе третьего тысячелетия А. Королева, Ю.Полякова, А. Варламова. О воскресении России с надеждой пишут ведущие прозаики нового века А. Иванов («Золото бунта»), А. Сегень («Поп»), З. Прилепин («Санькя»), С. Шаргунов («Птичий грипп»). Их дополняют поэты христианской темы: О. Седакова, О. Николаева, Т. Смертина, Н. Шипилов. Новое поколение умело совмещает национальное и религиозное мышление[4].

Современная литература возвращает себе место в душах людей, уставших от потока насилия, духовного разрушения и всепоглощающего потребительства. Возвращается как к благодатным истокам и её важнейшая составляющая – духовно-нравственная роль Православия, которым тысячу лет «питалась» Россия.

Литература

1. Ильин И.А. Наши задачи. Историческая судьба и будущее России. Статьи 1948 – 1954 годов в 2-х т., М., 1992. Т.2. С. 64

2. Распутин В.Г. Роль литературы в образовании и православном воспитании. // Вестник высшей школы. – 2006. - № 3. – С. 37

3. Крупин В.Н. Живая вода // Роман-газета. – 1995. - № 17. – С.81

4. Бондаренко В.Г. Трубадуры имперской России. М.: Яуза ЭКСМО, 2007. С.162, 187.