Роман будет опубликован в июне, 2006 г., в литературном приложении к журналу «Неведомый мир» библиотека
| Вид материала | Документы |
| Счастье – лучший подарок. |
- Положение Москва-2006 г. Работы на первый (региональный) тур следует направлять в региональную, 242.84kb.
- Оноре де Бальзак, 36.38kb.
- Указатель произведений литературы зарубежных стран (библиотека кф ат и со), 250.17kb.
- Одобрен Советом Республики 30 июня 2006 года (Национальный реестр правовых актов Республики, 270.21kb.
- Бюллетень новых поступлений за май 2007 года, 273.66kb.
- Большого Адронного Коллайдера ( бак ) осенью 2008 года вызвало массу слухов, распространению, 373.73kb.
- Дежнев Роман «В концертном исполнении», 235.36kb.
- Л. Н. Толстого «Война и мир» Пояснительная записка. Может быть, я выскажу сейчас крамольную, 205.45kb.
- Мировая и зарубежная художественная литература, 214.62kb.
- Рассказ о событиях, судьбе героев, их поступках и приключениях, изображение внешней, 31.63kb.
Счастье – лучший подарок.
Далеко-далеко, где-то за полярным кругом, есть страна – Лапландия. На бескрайних заснеженных просторах той загадочной земли, за пределами воображения, живёт странный волшебник. О нём вспоминают всего лишь раз в году, но зато сразу всё человечество. Если попытаться разобраться в этих событиях, возникает невольный вопрос: «Неужели это человечество окончательно потеряло веру в себя и в свои силы духа, неужели оно не может ясно взглянуть на свои проблемы? Зачем настойчиво пытается променять свою состоятельность на абсурдные ритуалы?»
Да, вы не ошиблись, это существо нам знакомо под именем Дедушка Мороз. Он как иностранный шпион приходит к нам переодетый в шутовской наряд с традиционным мешком за плечами. Кто знает, может быть, выражение «предлагать кота в мешке» пошло именно от этого господина, но уж больно его услуга на это похожа. Человечество жаждет счастья в подарок от доброго северного дурачка, который должен вывалить его из своего мешка прямо на новогодний стол, просто так, только потому, что все этого желают. А счастье то, подобно блудливому коту – шасть… и нет его. Вот только что было, пока мы пили за него, но почему-то этим явлением никогда не успеваешь насладиться. И пьём мы уже за что попало, а потом просто пьём, и когда мы переходим в состояние алкогольных грёз, и наше сознание начинает проецировать свои, собственные картинки, нам вдруг кажется, что пресловутое счастье где-то завалилось между тарелками с салатом оливье и квашеной капустой. Мы надеемся завтра проснуться и отыскать желанного гостя среди праздничных объедков, или среди новогодних подарков, а может быть оно, это мифическое счастье, ещё с прошлого года лежало где-то под диваном? Мы всматриваемся в якобы новую реальность и делаем вид, что у нас уже всё чики-пики. Но, увы, реалии последующих будней печально повествуют нам о том, что миф так и остаётся мифом, как бы горячо в него не пытались поверить. Дедушка Мороз или Санта Клаус, или святой Миколаус, чёрт его знает, как его теперь называть, вдруг оказался просто переодетый пьяный мудак, сосед дядя Федя, который сам-то горе мыкает с толстой дурой-женой Людмилой Васильевной. Абсурд этой ситуации состоит в том, что счастья мы просим настоящего, но у поддельного волшебника. Ни у кого же ума не хватит попросить у дяди Феди растолковать теорию относительности Эйнштейна, или, хотя бы теорему Пифагора. Так почему же мы так искренне просим у него столь глобальных вещей, ведь он проработал всю жизнь фрезеровщиком на турбинном заводе, и кроме своей копеечной зарплаты и бутылки вина с примесями керосина, в жизни ничего более ценного не имел? Мы пытаемся вверить судьбу безоговорочно примитивному существу из адского измерения соцреализма, при этом за весь предыдущий год пальцем о палец не ударили, чтобы хоть каплю этого счастья заработать легально, или, хотя бы понять, откуда приходит несчастье.
Трудно сказать, за что мы любим этот праздник самообмана и констатации нашей никчемности, человечество напоминает побирушку на паперти, но из года в год всё повторяется. Наверное, есть в этом какая-то мазохистская тяга, надувать раз в год в двенадцать часов ночи очередной мыльный пузырь наших примитивных умственных амбиций, чтобы в результате по утру ощутить во рту только мыльную горечь разочарования. Говорят, что силы тьмы в полночь имеют власть над нашей судьбой. Не напоминает ли вам всё это шабаш нечистой силы, или пир во время чумы? Но не будем о грустном, всё-таки бывает и весело, и не важно, что это веселье проступает иногда сквозь слёзы… скабрезные стишки ехидно о себе напомнили:
Здравствуй праздник Новый Год,
Он подарки нам несёт,
Если ты не идиот,
Значит, в жизни повезёт.
- С Новым Годом, товарищи!!! С новым счастьем!!!
- Эй, Миямото Мусаси, пить будешь? Президент страны уже наливает, а ты всё летаешь в облаках. Держи стопарь! – Федя-дед-мороз щедро наполнил гранёную стопку водкой, оттянул фальшивую бороду на резинке от трусов и истошно заорал, - с Новым Ггоооодом!!
Это предложение вывело Влада из потока нахлынувших мыслей – новый год почему-то навевал лёгкую грусть. То ли речь отца народа была слишком нудная, то ли утомила беспредметная болтовня собравшихся друзей, но настроение было явно минорное. Он взглянул на разодетую ёлку и подумал: «Вот так, и меня нарядят на моих собственных похоронах в костюм из бумажной ткани для луриков, чтобы потом сжечь за ненадобностью, а Феде больше не дам читать своих книг, никогда ему не постичь тайну пяти колец».
Все разом подскочили и стали лихорадочно наливать шампанское в бокалы. Телевизор методично трахал пространство медным звоном кремлёвских курантов, народ замер в напряжённом ожидании. После двенадцатого «бом», с голубого экрана, наконец, низвергнулся феерический взрыв салюта, гости облегченно вздохнули, засуетились, зачокались рюмками, заулыбались. Праздник набирал обороты.
«Кончил, наконец», - мелькнула мысль. Влад с отвращением посмотрел на фальшивые улыбки киноартистов, которые нарочито весело размахивали бокалами в своём выхолощенном электронном мире, нехотя взял шампанское и начал рассматривать движение газовых пузырьков, которые возникали ниоткуда и исчезали в никуда.
Народ тараторил наперебой:
- С Новым Годом!
- С новым счастьем!
- Здоровья вам!
- И вам того же.
- Удачи.
- Спасибо.
- Всего наилучшего вам в этом новом году.
- Любви и много, много всего хорошего.
- Ура!!!
- Спасибо, спасибо, спасибо…
Небольшая комната была похожа на термитник или, скорее всего, на павильон, в котором снимают третьесортное кино, где нетрезвые, ярко разодетые существа суетились вдоль изобильной кормушки, что-то двигали, куда-то тянулись рюмками, навязчиво говорили бессмысленные фразы и при этом все одновременно активно вращали челюстями, уничтожая праздничную закуску.
Влад и Наташа решили пригласить друзей к себе. Хоть и говорят, что новогоднее умопомешательство дело семейное, но приятнее сходить с ума вместе, как говорится – на миру и смерть красна. Уже много лет все эти праздничные традиции больше тяготили хозяина квартиры, чем радовали, но на этом сабантуе настояла Наташа, ей очень хотелось собрать подружек и, чего греха таить, похвастаться своим новым семейным счастьем.
Готовиться к этому движению Владу было более приятно, чем вкушать плоды трудов своих. За то время, пока ходили по магазинам, скупали продукты и мучительно выбирали подарки для родственников и гостей, Влад предавался размышлениям. Поскольку нагрузка приходилась в основном на ноги, то в освободившееся пространство головы лезли всякие воспоминания и детские впечатления.
Давно это было, тогда, как ни банально это звучит, деревья действительно были большие. Огромную ёлку привозил дедушка на санях, тогда казалось из какого-то дремучего леса. Она сначала стояла во дворе, упираясь в крышу дома своей косматой верхушкой, и выглядела гигантским лесным исполином. В густой кроне мерещились лесные зверушки, которые недавно скакали на её ветвях. Затем это лесное чудо вносили в дом и устанавливали на деревянную крестовину. Нет ничего прекраснее того волшебного момента, когда густой аромат хвои наполнял не лёгкие – душу. Из давно забытого чулана извлекалась пыльная коробка, в которой хранились сверкающие сокровища – ёлочные игрушки. Ни какая сила не была способна отогнать Владика и Витю, двоюродных братьев-однолеток, от опасного процесса облачения колючей красавицы в блестящую мишуру. И когда из неумелых детских рук падал огромный стеклянный шар и с жутким треском разлетался на миллион осколков, трагедия была почище Шекспировской. Страдали все, и справедливо отлупленные дети, и бабушка, пережившая фашистскую оккупацию, и тётя, всю жизнь мыкающая горькую долю матери-одиночки, и дедушка-фронтовик орденоносец, которого вконец замучили неуёмные помощнички.
- Ану, шантропа, пошли спать, а то завтра Дед Мороз вам подарков не даст. Не будете слушаться, придёт серый волк и утащит вашу ёлку обратно в лес, - говорил строго дед, но при этом улыбался глазами.
Шантропа к этому относилась серьёзно, перспектива остаться без подарков была страшнее смерти, а вот с серым волком дела были попроще.
- Мы его кочергой убьём, если он нашу ёлку тронет, - горячится Витя.
- Мы его топором перерубим, - шмыгая носом, говорит Владик.
- Ладно, ладно, герои. Идите в кровать, завтра праздник, вот тогда и напрыгаетесь, а то бабка сейчас вернётся и опять вам лупцанов даст.
Это сработало железно, Владик и Витя как два зайца мгновенно шастнули в спальню, мигом сбросили одежду и нырнули под тёплое ватное одеяло. Однако сон не шёл. Кто же заснёт, когда в доме творится предпраздничная толчея и чудесные превращения?
На кухне горит свет, там что-то месят, квасят, режут и разливают. Дед негромко чертыхается из залы, гирлянды не хотят загораться – лампочки кое-где пришли в негодность. Но самое главное – этот дурманящий аромат хвои. Он бередит воображение и обещает что-то огромное, светящееся, радостное, неземное. Не зря вечнозелёное дерево символ стойкости, постоянства, символ самой Вечности.
Сначала шалуны шептались под одеялом, затем, осмелев, вылезли наружу и стали прислушиваться и подглядывать в щель двери, потом, окончательно потеряв бдительность, перешли к привычным играм. Вид бабушки с ремнём в руках привёл в кратковременное замешательство, но нельзя потушить пожар бензином – энергия нового года уже наэлектризовала всех домочадцев. В эту ночь было суждено спать только детям, остальные вышли на финишную прямую утомительного марафона предпраздничной подготовки.
- Эти сорванцы так и не заснут, - немного раздражённо сказала бабушка.
- Им же всё интересно, - ответила её дочка, мама Вити.
- Это Владик каламутит Витька. Пойду их напугаю, а то не уснут до утра, - приняла решение бабушка, взяла чугунок, накинула на него простыню, подняла эту конструкцию над головой и вошла в спальню, где на ушах стояли перевозбудившиеся братишки.
- Ууууу… - завыло привидение.
«Как только мы не стали заиками тогда», - подумал Влад.
- Мама, ты сошла с ума. Детей дураками сделаешь, - тихо сказала тётя, после получасовой психотерапии с перепуганными насмерть детьми.
- Зато хоть спать лягут, а то совсем распоясались…
Сон в эту ночь был тревожным, но ожидание чуда сгладило шок. Владик и Витя ещё долго боялись шалить, когда им напоминали о белом привидении, невесть откуда возникшем в канун Нового Года.
Куда исчезла магия чистого восприятия? Да, сейчас не напугает уже бабушка чугунком, переодетым в простыню, она даже не напугала своей недавней кончиной, но вместе со страхами исчезла и искрящаяся радость ожидания чуда. Даже в том далёком детстве наивные надежды чаще всего приносили разочарования, но вера жила и питала воображение. Что же случилось, кто отравил бога мечты? Может Дедушка Мороз, который вместо желанного пистолета, или футбольного мяча приносил пошлые ботиночки или дурацкую книжку с неинтересными картинками? А может быть, бог мечты умер сам от скуки, глядя на то, как его чествует человечество? Да, что и говорить, с фантазиями и мечтами у нас туговато, тут не только боги, мухи дохнут. Всего то можем – раз в году нажраться вусмерть и нагородить кучу банальных пожеланий, в исполнение которых и сами не верим с самого начала.
Наташа подошла к Владу и тихо сказала:
- Пошли на кухню, поговорим.
На кухне было непривычно пусто без мебели, это было похоже на переезд на новую квартиру, стулья и стол были унесены в гостиную.
- Владик, что сидишь такой хмурый? Гости у нас, подумают ещё, что мы им не рады, - Наташа это сказала, глядя многозначительно в глаза Владу, и пощекотала пальчиками его шею.
- Да так, мысли лезут в голову разные, а вот водка наоборот, из неё. Что-то мне не естся и не пьётся, поздновато как-то кушать, ночь глубокая.
- Да брось, раз в году можно и отвязаться. Ничего с тобой не сделается.
- Если бы это было раз в год, у нас, что ни ночь, то и отвяз.
- Не начинай. Не порти нам праздник.
- Как скажешь, любимая, только ты не обижайся. Ладно, выпьем водочки, а то меня чего-то не берёт сегодня, от шампанского только бурление мозга получается. Гляжу я на эти пузырьки, и мне кажется, что мы на них очень похожи. Наша жизнь как этот бокал с газированным вином, мы возникаем из ничего, бултыхаемся в толпе таких же пустых и суетных соседей, стремимся куда-то наверх, а потом лопаемся, достигнув совершенно непонятной цели. Всё как-то бессмысленно получается. А ещё хуже, если нас проглотит какой-нибудь быдлюк по дороге наверх. Так и погибнем без понимания, зачем мы тут, кто нас закатал в бутылку, и почему должны только всех радовать? А что, нельзя быть самим собой? Я же не заставляю гостей размышлять о смысле жизни.
- Ты вроде и не пьяный, но несёшь какую-то чушь. Ладно, не хочешь с нами радоваться жизни – не надо. Мы и без тебя порадуемся, - обиделась Наташа, надула губки и нарочито потеряла интерес к Владу.
Эти женские штучки были болевыми точками в тренированной ауре последователя непостепенного Пути Дзен-буддизма. Влад никогда не мог спокойно переносить чужие обиды может быть потому, что всегда их проецировал на себя. Жизнь состоит из разных мелочей, которые так или иначе формируют наши глобальные концепции, и как говорил один классик, что даже слезинка ребёнка не может быть ценой нашего благополучия.
- Наташа, ты зря всё переводишь на личности. Я конечно рад всем, но вот что-то навалилось из прошлой жизни, может быть от недопития. Вот сейчас накатим водочки по сто, и всё будет намного лучше.
- Так накати и возвращайся к нам, а я пошла к гостям. Как только попустит тебя, приходи.
Пустая кухня была неуютна, непривычная обстановка навеяла тоску, Наташа повернулась, дернула плечиком и ушла слегка хлопнув дверью, что означало крайнее неудовлетворение.
«Ёлки-палки, и так плохо, и сяк плохо. Сильно радуешься – вызываешь ревность, не радуешься – оскорбляешь публику. Куда деваться чёрт его знает? Даже на улице тебя встретят и что-то обязательно скажут по поводу выражения твоего лица. Достали окончательно», - Влад начал терять самообладание, Наташа невольно раскачала «твердыню» его и так не очень сегодня стабильной души.
Из комнаты доносился галдёж пьянствующей компании, которая пыталась перекричать орущий телевизор. Никто никого не слушал, все говорили о чём-то своём, личном, смысл этих речей тонул в общем гаме.
«Вот дурдом», - резанула мысль. Влад выключил свет на кухне, подошёл к окну, раздвинул зелёные шторы с огромными белыми лотосами и стал всматриваться в чёрное небо, звёзды были яркие. Казалось, что вовсе это и не зима, что на дворе тепло и уютно. Очередной поток воспоминания нахлынул также внезапно, как и двадцать минут назад за праздничным столом. Ещё недавно за этим стеклом буйно зеленели деревья и травы, прыгали птицы по веткам, стрекотали горластые кузнечики, и бурлила драма личной жизни. Влад сел на прохладный пол, закрыл глаза, перед его внутренним взором поплыли образы недавнего прошлого.
Глава 2
Метаморфозы.
Солнце садилось в облака. По приметам должен быть ветер, но воздух вибрировал только над раскалённым асфальтом. Отражённые лучи светила вырывались из окон, казалось, дома были объяты пожаром. Люди, земля, трава, деревья – всё изнывало от жажды.
Многомиллионный город напоминал муравейник перед концом света. По пешеходным тропинкам и по газонам текла масса граждан, размягчённая нестерпимой жарой и алкоголем. «Рабочие муравьи» возвращались из своих цехов, КБ, контор и прочих казённых заведений.
Трамвай №24 тяжело тарахтел на юг, Влад варился в железной коробке, глядя на заходящее солнце, в открытые окна вагона влетали горячие потоки воздуха и смога, но облегчения они не приносили. Трамвай остановился перед перекрёстком, по берегам этих транспортных артерий ютились палатки продуктового рынка.
Социалистическая реальность была проста и сурова - все магазины закрывались через сорок минут. Граждане, нагружённые тяжёлыми авоськами, торопились сделать последние покупки.
Влад направился к выходу, его взгляд случайно упал на нездоровую суету. Зрелище было настолько необычным, что он чуть не рухнул с высоты третьей ступеньки вагона. Огромный пьянючий пролетарий на большой скорости ломился против течения толпы. Народ в ужасе разбегался в стороны, роняя торбы с овощами и варёной колбасой. Смятение вызывал не сам субъект, который совершал сложные зигзаги и виражи, таких было много на улицах, это чудо природы на ходу справляло малую нужду прямо в толпу, извергая довольно мощную струю почти на триста шестьдесят градусов.
Комментарии были излишними. «Ничего себе», - подумал невольный свидетель. Это был апофеоз соцреализма.
Смотреть больше было не на что. Влад благополучно направился в сторону клуба «Юность». «Не встретиться с таким прохожим – это уже удача», - мелькнула радостная мысль.
Тяжёлый дух спортивного зала ударил в нос, Поролоновые маты поблёскивали штопаными чехлами.
- Ос, - поприветствовал «дожо» старший ученик секции каратэ.
- О, Влад, привет. Как дела? - Серёга протянул реку с фальшивыми кентосами на кулаках, он их натирал специально об жесткую поверхность, чтобы было видно, что он каратист.
- Не обоссали – уже хорошо, - загадочно ответил гроза местных каратистов.
- Это что, новый коан?
- Нет, это суровая реальность.
- Ну, коровы пока не летают.
- Зато лохи бродят на свободном выпасе.
- Не понял.
- Осмотрись вокруг - поймёшь.
Серега съехал с темы – эзотерика была не по его части.
Новоиспечённые последователи древне-японской школы Шотокан сходились на очередную тренировку. Контингент состоял в основном из студентов высших учебных заведений и младших научных сотрудников. У Влада не было ни высшего образования, ни, тем более, научной должности. В свои двадцать лет он не определился в жизненном пути. Работу художника-оформителя забросил, комсомольский билет был потерян в очередной уличной драке. Будущее было туманно, но в нём светила звезда героя татами. Братья по оружию это понимали и слегка его опасались. Для них каратэ и Дзэн-буддизм были всего лишь экзотикой – способом проведения досуга. Недостаток бойцовских качеств студенты заменяли интеллектуальными спекуляциями. Им доставляло удовольствие заплетать друг другу мозги всевозможными фантасмагориями на около духовные темы. Вскоре явился и сам «сэнсэй» – толстый и ленивый младший научный сотрудник.
- Сегодня будут спарринги, - деловито заявил он.
- С кем? – не сдержал интереса Влад.
- Школа Житомирского, я договорился.
Братва нервно заёрзала на длинных спортивных лавках. Такие заявления ничего хорошего не обещали, на адептов из конкурирующих секций умные сентенции не всегда действовали. Случались неприятности в виде разбитых носов и синяков. Переодевшись в белые кимоно, каратисты приступили к многоступенчатой и утомительной разминке.
За этим занятием доморощенных самураев застали две худенькие бесхозные девчушки из конкурирующей секции каратэ. Эта категория новых амазонок шаталась по разным неформальным организациям в надежде устроить свою личную жизнь. В эту школу Шотокан, скорей всего, их привлекла не любовь к воинскому искусству, а бредни похотливого сэнсэя, который был недавно у них в гостях на тренировке. Разминка тут же превратилась в демонстрацию вторичных половых признаков, девчонки это с удовольствием отметили. Сэнсэй также вальяжно подрыгивал жирными ляжками, делая вид, что отрабатывает сложный и секретный приём. Скучная тренировка трансформировалась в шоу.
Повертевшись перед зеркалом пять минут, учитель недвойственности властно хлопнул в ладоши и заявил:
- А теперь - кумитэ.
В данном раскладе для младших научных сотрудников это означало приятное трение о женскую особь. Все заулыбались в предвкушении парных упражнений. Командир указал похожим на сардельку пальцем в Серёгину грудь и сказал:
- Ты первый.
Одна из каратисточек вышла на середину зала, её подружка замаскировалась в уголке. Серёга продефилировал в центр ковра с видом пеликана, белокурая очаровательница смотрела на соперника честными глазами невинности.
- Бесконтактный спарринг. Хаджимэ, - скомандовал любитель восточной экзотики.
Начало спарринга явно затянулось, партнёры стояли и улыбались друг другу. После некоторого промедления хрупкое создание неожиданно довольно резко садануло носком ноги, уязвив самое интересное место незадачливому спаррингпартнёру. Серёга согнулся пополам и медленно рухнул на пол, на лице победительницы появилась похабненькая ухмылочка.
- Если это бесконтактный спарринг - то я Джимми Хендрикс, - сказал невесело Влад, ему было обидно за друга и честь школы.
- Ну, тогда твоя очередь, - сэнсэй был явно доволен происходящим.
Как и все трусы, он любил наблюдать жестокость со стороны. Ему доставляло удовольствие стравливать своих учеников в дурацких мордобоях.
День был явно необычным, конфликты возникали из раскалённого воздуха как джинны из кувшина, от жары мозги плавились не только у пьяных пролетариев.
Влад вышел на татами, коварная бестия всё также мило улыбалась. Поклонились.
- Хаджимэ, - ехидно брякнул учитель.
Ои-цуки правой рукой был молниеносным. От несильной, но точной оплеухи каратисточка лежала на ковре, до конца тренировки она больше не улыбалась.
Сэнсэй спроецировал эту ситуацию на себя, он сильно опасался, что когда-нибудь тоже получит по сытой физиономии от своих же учеников. В его комсомольской душе жила жажда власти и страх её потерять.
Тренировка окончилась довольно поздно. Звёзды мерцали в тёплом летнем небе, пекло угомонилось до утра. На смену угарным газам пришли запахи невидимых ночных цветов, ночь благоухала южными ароматами. Громады жилых коробок чернели в призрачном свете полной луны, немного напоминая гималайские вершины. Влад шёл домой не спеша вдоль аллеи усаженной кипарисами и тополями, упиваясь счастьем бытия. Волны блаженства уносили в беспредельные просторы Вселенной, мистический стрекот кузнечиков затрагивал самые тонкие струны души. Взгляд сам собой перекочевал в небо, и, вдруг показалось, что Большая Медведица шепнула знакомую фразу:
- Будда – это кипарис во дворе.
Мгновенная вспышка ударила в голову как молния во время грозы. Тело и ум раскололись пополам в переживании ясности и пустоты. Влад остановился и осмотрелся вокруг, мир озарился волшебным светом сатори, все вещи лучились мистическим сиянием.
Было очень приятно так идти и улыбаться этому пониманию, тело было лёгким и удобным, а жизнь манила неразгаданными тайнами. Из Великого Блаженства возникло знание – ум и эго никогда не существовали сами по себе – сейчас сам Будда без страха и надежды смотрел в свою собственную природу. Вдруг в сознание нахлынули разные истории, прочитанные и реальные. Вспомнилась глава из Бхагавадгиты.
На поле Курукшектра ещё никогда не происходили столь грандиозные события. Два огромных войска стояли друг против друга, ощетинившись оружием. Семена этих плодов раздора были посажены тринадцать лет тому назад.
Принц Арджуна проиграл в кости право наследования престола в пользу дяди. Вероломный родственник применил магию в свою пользу. Арджуне были поставлены условия – скрываться двенадцать лет, но если он будет найден в течение этого срока – будет убит, а если не найдут его – вернут трон. Переодевшись крестьянином, принц провёл всё это время в глуши, постоянно путешествуя. Воины самозванца разыскивали по огромным пространствам Махабхараты беглеца, но боги были не на их стороне.
Вернувшись в столицу по истечении установленного срока, Арджуна предъявил свои права на царство. Народ ликовал, ведь тиран популярностью не пользовался. Сладкий яд власти отравил душу не только дяде, но и всем его приближённым, уйти без боя им не позволяла гордыня. И вот, с одной стороны были войска дяди, с другой – Арджуна с восставшим народом. До роковой черты осталось совсем немного времени, боевые кони рыли копытами землю, казалось, в воздухе витал запах крови. Стервятники расселись на соседних деревьях в предвкушении роскошного пиршества. Сердце Арджуны сжала тоска, перед ним был не враг, перед ними стояли его родные и друзья. Грех братоубийства навис над несчастными. Принц воззвал к всевышнему:
- О, Кришна! За что мне такая судьба? Я не хочу убивать своих родных. Если трон мне будет стоить жизни тысяч людей, я готов отказаться от него. Прошу, помоги найти правильное решение.
Мгновения растянулись в вечность, неизбежность катастрофы превратила бытие в ад. Вдруг небеса разверзлись, и оттуда хлынул столб божественного света. Колесница, запряжённая четвёркой огненных коней, спустилась на землю, управлял ею сам верховный Бхагаван. Арджуна чуть не ослеп от сиятельного могущества божества, Кришна улыбнулся и жестом предложил войти в колесницу. Всё происходящее казалось сном.
Какое-то время ехали молча между застывшими рядами воинов. Люди походили на каменные изваяния, для них время остановилось.
- Смотри, половина мира стала на твою сторону. Сможешь ли ты предать этих людей? – голос прозвучал как гром среди ясного неба.
- Нет. Но другая половина – это мои родственники.
- Если ты откажешься сейчас от боя, они отомстят твоим защитникам. Крови не избежать, и те, кто пошёл за тобой, проклянут тебя.
- Что же делать?
- Обнажи меч и не сомневайся в своей правоте. Даже боги подвержены карме.
- О, Светоносный! Как проста и доходчива Истина в твоих устах, - у Арджуны отлегло от сердца.
И далее Бхагаван сказал:
- Поле Курукшетра это твоё сознание; два войска – добро и зло; государство – это твоё эго; министры – суть сканх, сцепляющих чувства с объектами восприятия; воины…
Эти картинки оживали в сознании Влада, казалось, что асфальтовая дорожка была проложена по священной земле Махабхараты. Наверное, в этот вечер происходило переосмысление чего-то важного. Вспомнились недавние события.
- Влад, я тебя бил, бью, и бить буду, - сэнсэй произнес эту фразу, упиваясь могуществом своего интеллекта.
- Это когда же было? Что-то я не помню ни одного случая, но можешь попробовать? - Влад мрачно посмотрел в упор. Было воскресенье, утренняя тренировка протекала в обычном режиме. Сэнсэй развалился в углу сидя на борцовском чучеле, которое беспомощно растопырило свои культяпки, при этом лузгал семечки и визгливо покрикивал на своих учеников, студенты не вписывались в траекторию им придуманной хитроумной технической комбинации.
Подобной дерзости учитель не ожидал. Его физиономия сначала побелела, а потом покрылась красными пятнами. Это был вызов. Мученики дальневосточной системы перестали корячиться в неудобных позициях и замерли в тревожном ожидании, в воздухе повисло напряжение. Впервые у старшего ученика не было сомнений – перед ним был трус и самозванец. К мелко подрагивающей губе учителя прилипла подсолнечная шелуха.
Влад был расслаблен и смотрел прямо в лицо, не отводя глаз – ум был пуст и холоден. Сэнсэй немного повибрировал жевательными мышцами и разразился путаной тирадой, пытаясь спасти свою репутацию. Непокорному ученику было всё равно, чем кончится эта ситуация, фальшивые отношения надо было заканчивать. Шутить не хотелось, несколько часов назад у Влада умер отец, слушать вытьё родственников дома было хуже, чем терпеть наезды постоянно раздражённого учителя. Занятия по каратэ были единственным светлым местом в его жизни.
Оскорблённый наставник так и не вышел из своего угла, до конца тренировки его уязвлённое самолюбие путало мысли и парализовало волю. Комсомольская интуиция не подвела – потешные отношения учитель-ученик закончились, но о причинах столь резкого поведения Влада он не догадывался. Это должно было когда-нибудь произойти, но сейчас случился неприятный сюрприз. Обычно, всех неудобных в общении друзей и конкурентов, сэнсэй выживал из секции интригами, данный случай был явно промашкой, выходки Влада давно уже не нравились начальнику каратистов.
Как-то всей секцией ехали из бани. В распаренных мозгах спортсменов бродило блаженство и беспечность. В полупустом трамвае было темно. Вдруг, в переднюю дверь, ворвались хулиганы, человек шесть или семь, один из них почему-то бросился на Юрика, началась неуклюжая возня. Каратисты дружно вскочили с мест и застыли как оловянные, страх и неординарность ситуации лишили их возможности действовать. Нападающие сообразили, что нарвались на большую бригаду и не рискнули развивать конфликт. Шотокановцы зачарованно смотрели на дерущихся. Между Владом и потерпевшим Юриком было упитанное тело сэнсэя, который также застыл в изумлении, только приклеившись к сидению. Отодвинув тело учителя в сторону, Влад сиганул через сидения и метко нанёс удар по переносице агрессору, тот разжал руки и упал на пол. Остальные хулиганы сгинули на следующей остановке, прихватив раненного друга. После этого случая сэнсэй пытался жевать Влада морально, он был недоволен его инициативой и боялся, как все аферисты боятся правосудия. После неприятного разговора на этой утренней тренировке впервые разошлись не попрощавшись.
Магия ночи стёрла грань между прошлым и настоящим, перед глазами стояла новая картинка, но уже из жизни Будды.
Принц Сидхардха уже много дней был молчалив и задумчив, прозрение уничтожило эйфорию бытия, решение было принято – дворец это сансара. Если бы только дворец. Мать, отец, жена и сын – все были против его реализации. Они не боролись с ним, но любовь этих людей адскими клещами держала в мире страдания. Нет ничего крепче уз привязанности, легче было вырвать своё сердце, чем покинуть привычную жизнь и родных.
- Львица съедает своих детей в момент опасности ради продления рода – Будда жертвует собой во имя спасения грядущих поколений, - почти беззвучно шептали губы Сакьямуни. Просветление это тяжкая ноша, но противиться карме никто не смеет, принц видел свою жизнь в истинном свете. «Эта туманная ночь будет последняя во дворце. Мать будет страдать от горя, отец лишится наследника. Нет мне прощения», - сердце Сидхардхи сжалось. «Но кто их спасёт из этого мира страдания?» – эта мысль разрубила сомнения. «Кто спасёт всю Вселенную?»
«Я, или умру в лесу, или найду Путь спасения для живых существ. Пусть это будет моя последняя битва», - принц шёл по аллеям дворца, бросая прощальный взгляд на родные места. Ответы на свои вопросы Сакьямуни знал, но понадобилось шесть лет, чтобы высказать их вслух.
Эта история почему-то вызвала радостные чувства. Причины, побудившие Будду поступить подобным образом, Владу были удивительно понятны. Единственно о чём сейчас сожалел, так это о том, что в детстве не мог познакомиться с великой традицией практического буддизма, очень много времени и сил было потрачено зря.
В голове крутилась очередная история, но уже из собственного детства.
- Владик дурак, курит табак, деньги ворует, дома не ночует, - дежурная дразнилка Наташке явно нравилась.
- Сама дура, - окрысился Владик. Битый час он пытался поджечь окурок увеличительным стеклом. Наконец это удалось, пыхнув пару раз, получил моральное удовлетворение.
- А я расскажу, что ты куришь, - не унималась ябеда.
- Ну и дура.
- Сам дурак.
Дети не ругались, в шестилетнем возрасте это было вполне дружеское общение. Воспитательница в это время витала в дебрях на страницах какого-то романа, а её подопечные творили, что им вздумается.
Курить надоело, выбросив окурок, Владик метнулся к забору. По улице проезжали огромные грузовики, в рёве моторов ощущалась мощь, машины выглядели монстрами из других миров, птицы ловко сновали среди движущихся громад.
Вдруг случилось непоправимое, одна ласточка нырнула под мчащийся грузовик, её бездыханное тельце осталось лежать недалеко от тротуара.
- Владик! Она умерла! – Наташка вцепилась в деревяшки штакетника тоненькими ручками.
Это зрелище поразило Владика не меньше, он впервые видел смерть так реально, справившись с волнением, перелез через забор и подобрал птичку с дороги.
- Дай подержать, - глаза Наташки были на мокром месте.
Мальчишка молча протянул маленькое тельце, подружка нежно взяла его и стала гладить ладошкой.
- Давай её похороним, - Влад видел по телевизору как это делают взрослые.
- Давай.
Дети вырыли в песочнице небольшую ямку и положили в неё мёртвую птицу. Из веточек соорудили крестик и поставили его над могилкой.
Во время дневного отдыха Владик так и не заснул. После полдника он тайком пришёл к песочнице, откопал ласточку и долго смотрел в её открытые чёрные глаза, хотелось узнать, почему мир так жесток?
Вечером сын пытался что-то сказать отцу и, сформулировав мысль, произнёс:
- Папа, я не хочу, чтобы кто-нибудь умирал.
На Владика смотрели пьяные глаза электрика с цементного завода.
- Пошёл вон, рыжий пёс, - услышал он привычный ответ.
Влад добрался до своей квартиры уже поздним вечером, бродить по пустынным ночным аллеям доставляло наслаждение. На звонок никто не отозвался, пришлось открыть дверь своим ключом. Лиды дома не оказалось, наверное, она обиделась за его долгое отсутствие. Любимая кошка Гейша выбежала навстречу, искренне радуясь приходу хозяина.
- Привет, крыса. А где твоя мамочка?
- Муррр… - ответила серая стерва.
- Понятно. Рыбы хочешь?
- Мявв!..
В холодильнике кроме кошачьей еды валялись две варёные свеклы и половина пачки маргарина «Солнечный».
- Нда, сегодня жрать будешь только ты, - было немного обидно, Лида специально ничего не сделала на ужин. Влад протянул кошке кусок свежемороженого хека.
Молниеносным движением Гейша выбила холодный кусок рыбы и стала гонять его по полу как настоящий хоккеист шайбу. Беспечная игра серой проказницы вызвала лёгкую зависть, голод и усталость напоминали – тело живёт по земным законам. Ужин отменялся по причине отсутствия еды. «Ладно, помедитирую и пойду искать Лиду, не трудно догадаться, где она есть».
Влад расположился на полу комнаты, Гейша к этому моменту загнала кусок хека под шкаф и потеряла к нему интерес. Увидев хозяина в медитативной позе, прыгнула на колени и устроилась в ложбинке полулотоса. На импровизированном алтаре стояла фотография Будды Сакьямуни. На ней была изображена статуэтка работы Дзанабазара, этот гений от буддизма удивительно точно передал состояние просветлённого существа. Будда был расслаблен и улыбался какой-то внутренней, светоносной улыбкой. Влад долго смотрел в глаза Татхагате, фотография стала пульсировать и увеличиваться в размерах и, вдруг, внезапно исчезла, при этом рисунок на обоях стал мерцать и поблёскивать мелкими вспышками, затем стена выгнулась и тоже растворилась. Бетонная коробка девятиэтажки стала прозрачной и, постепенно, Космос заполнил всё окружающее пространство. Тело Влада испарилось как лёд на жарком солнце. Великая Пустота была более реальна, чем феномены, время и пространство здесь оказались лишними, их не к чему было приложить. Переживание Великой Пустоты длилось вечность. Незаметно появилась вибрация, похожая на эхо космического ветра, внезапная вспышка света грохнула прямо из центра этой неопределённости и ударила как гром колокола.
Гейша подпрыгнула вместе с Владом, выпучив испуганные глаза, бросилась на ковёр, который висел над кроватью, и спряталась за подушкой. Владу захотелось кричать и прыгать от буйной радости.
- Гейша! Я знаю! Я это знал всегда, - экстаз фонтанировал золотым светом из каждой клеточки тела, из каждого волоска, кошка недоверчиво смотрела из своего укрытия.
Понемногу эйфория утихла и йог начал собираться на поиски своей подруги. Погладив перепуганную кошку, сказал:
- Ну, ладно, я пошёл. Есть захочешь - рыба под шкафом, - медитация приглушила чувство голода, усталость тоже улетучилась.
Июньская полночь благоухала, кузнечики надрывались всё громче и громче, пытаясь что-то поведать миру. Звёзды дружески подмигивали Владу, и он точно знал почему океан бытия лучится самосущностным светом конечной Истины.
Квартира Вована располагалась на первом этаже соседнего дома, он закончил физмат и работал в институте низких температур, а всё свободное время посвящал пьянке и околонаучному словоблудию. Это был своеобразный вертеп, в котором веселье длилось круглосуточно. В последнее время сюда зачастила и Лидочка, здесь и у сэнсэя было нормальное имя – Виталик.
Подойдя к балкону, Влад прислушался, из распахнутой двери неслись пьяные бредни спивающихся студентов и младших научных сотрудников. Оргия была в самом разгаре, Лидочкин голос выделялся из общего хора. Проделав несложные упражнения, незваный гость оказался на балконе, затем зашёл в комнату и бодрым голосом произнёс:
- Привет, братва.
Если бы из бутылки русской водки выскочил джинн, это вызвало бы меньшее удивление.
- Ты откуда взялся? – пьяный Вовка хлопал глазами.
- Материализовался из Шуньяты.
- Ну, тогда садись, выпьем.
- Спасибо. Что отмечаем?
- Благополучно прожитый день.
- Это не мало, учитывая количество идиотов, бродящих вокруг, - Влад припомнил пьяного пролетария, прикинувшегося сегодня ходячим фонтаном.
- На кого намекаем? – сэнсэй-Виталик изобразил показное недоумение.
- А на кого хотите, - Влад почему-то посмотрел на стол, уставленный бутылками из-под водки.
- Ты, Владик, наверное, чувствуешь себя лимонной корочкой в нашей канализации, - Лидочка как обычно начала впадать в амбицию.
- Нет. Бери выше, я сущность света, а до вашей канализации мне нет дела. Ты домой сегодня собираешься?
- Эта сущность въехала сегодня по морде худенькой девочке, наверное, из-за великого сострадания, - Виталик явно провоцировал скандальную тему.
- Я ей въехал по фейсу ладошкой, любя. За такие выходки ей могут въехать другой частью тела и в другое место.
Воцарило неловкое молчание.
- Ну, так наливайте, отметим пришествие Будды Майтреи, - разрядил обстановку Влад.
- Это интересно. Ты с ним встретился? Когда он пришёл? – спросил Вова, наливая водку в большой гранёный стакан, эти вопросы он задавал просто так, для поддержания беседы.
- А он никогда и не уходил, люди всё воспринимают линейно – во времени и в пространстве. Будда - это вечная основа бытия, у природы Будды нет ни севера, ни юга, ни прошлого, ни настоящего, - голос Влада доверительно понизился, как у заговорщика.
- Ну, так за Инь и Ян, - Лидочке эти разговоры сидели в печёнке кирпичом, она явно иронизировала.
Выпили тёплой пшеничной водки, закуски не было, потому приход накрыл сразу.
- Вот тебе и природа Будды, глотнул – и ты на небесах, - сказал Вова уже заплетающимся языком.
- Это уж точно, - Влад пожалел, что затронул эту скользкую тему, надо было с неё плавно съехать:
- Ладно, я пошёл домой. Всем пока.
Водка стукнула в голову, но радости не добавила, очень захотелось есть.
Вышли с Лидой на улицу, космос зиял огромной чёрной дырой, эйфория просветления куда-то улетучилась. Почему-то вспомнились слова буддийского патриарха: «Улучшать природу Будды – всё равно, что делать операцию на здоровом теле».
- Это уж точно, - вырвались невольные слова.
- Ты о чём? – клюкнутой Лидочке хотелось общения.
- О подлых духовных хирургах.
- Чем же мы тебе не нравимся, параноичек ты мой, - Лидочка гордилась своим медицинским образованием, и эти слова приняла на свой счёт.
- Вы – мухи пьющие кровь из бога, - Влад процитировал Ницше.
- Монашек ты мой. На тренировках мозги тебе повыбили. Лечиться надо, дурдом по тебе плачет.
- Нет, это я плачу.
- Это почему же?
- Птичку жалко…
Разговор стал беспредметным, до дверей квартиры шли молча.
Дома ждал тёплый приём – Гейша взвыла от счастья, рыбу она так и не нашла. Вцепившись в Лидочкину ногу, кошка пыталась тащить её к холодильнику. Получив очередной кусок хека, с урчанием стала хрустеть рыбьими костями.
Было два часа ночи, хотелось спать и есть одновременно. Влад сел на кровать, медитация перед сном была обязательным ритуалом. Подпалив ароматическую палочку из можжевельника, начал дыхательные упражнения. Попытки сосредоточиться не имели успеха, ум, за день, перенасыщенный эмоциями, отказывался работать. В борьбе с самим собой победил лентяй. Тело медленно наклонилось и погрузилось в постель, ноги вытянулись в сладкой истоме. Верная Гейша приползла и стала моститься возле уха, от неё веяло мороженым хеком. Сон наваливался лавиной, сметая остатки дневных впечатлений. Призрачный свет Дхарматы вспыхивал в потухающем уме подобно зарницам, виденным в детстве над ночным горизонтом Чёрного моря…
Морской прибой тихо плескался о камни, вода фосфоресцировала изнутри. Если и есть рай на земле, то это южный берег Крыма. Воздух, настоянный на кипарисовых рощах, дурманил чувства, море пахло йодом и свежемороженой рыбой. Казалось, уже несколько часов Влад сидел на берегу и смотрел в даль ночного неба, концентрация и созерцание здесь получались без усилий, объекты чувств сами вливались в органы восприятия. Не нарушали медитацию даже два молодых кентавра, которые шумно занимались любовью на мелководье. Дельфины без всякого дела валялись на пляже и лениво пересвистывались. Недалеко горел костёр из душистого можжевельника, сладковатый аромат стелился по всему побережью. У огня сидели; сэнсэй, Лидочка, Вован и ещё несколько пьяных студентов, они о чём-то бурно спорили, единственное членораздельное слово, которое долетало оттуда – было «Чинзано».
Далеко, далеко, где-то за горизонтом сверкали зарницы, они были похожи на мистический свет Дхарматы – который и есть ясный свет естественного ума.
Вдруг из-за камня появился краб и вылупился на Влада, в клешне он держал бутылку с яркой этикеткой. Постояв так минуту, гость хамовато спросил:
- Пиво будешь?
- Нет, - ответил созерцатель, церемониться не хотелось.
- Ну и дурак, - брякнул морской хам, вытаращив ещё больше красные от постоянного пьянства глаза, явно нарываясь на неприятность.
- Я тебе гнида головожопая, так дам по черепу, ласты склеишь, - Влад сказал это без злобы, медитация закончилась, можно было и пообщаться.
«Броненосец» воровато оглядываясь на дельфинов, и не унимался:
- Ты чё, очень крутой? Думаешь, каратэ знаешь, так и всё тебе можно? Да я за это время, что ты дрыгал ногами, мог два института закончить.
- Чего же не закончил хотя бы один?
Краб опять оглянулся, отхлебнул немного из бутылки и продолжал свою волынку:
- А Будда, за каким хреном тебе нужен? У нас же есть своё христианство. Ты чё, не патриот? Родину не любишь?
Приложившись в очередной раз из горла, моралист угрожающе растопырил клешни веером. Влад даже не пытался возражать, перед ним был антикварный хам. Молчание было понято морским жителем как слабость, и он перешёл к прямым угрозам:
- Ты чё, красавец, молчишь? Тебя опустить, что ли?
Допив пиво, хулиган разбил бутылку о камень и стал бочком надвигаться на оппонента, в клешне у него поблёскивала «розочка». Влад поднял базальтовый голыш и приготовился поразить им придурка. Неожиданно, дельфин, который лежал рядом, изогнулся и ловко схватил наглеца зубами. Раздался хруст, через мгновение на пляже остались лежать несколько крючковатых лапок и осколки разбитого стекла. Дельфин повернулся к удивлённому Владу и произнёс:
- Извините. Я, наверное, помешал вашей беседе? Но вы сами видите, это добром бы не кончилось. Эти головоногие совсем распустились, мы их выращиваем для еды, а они себя гегемоном возомнили. Недавно к нам случайно попал один экземпляр из Китайского моря, прицепился клешнёй к сухогрузу, который перевозил китайскую тушёнку и так вояжировал два месяца. Говорит, что он последователь доктрины Мао. Этот тип уже два года в заливе крутит поганку, он создаёт всякие общины и комитеты. Последним его изобретением была «партия красных любителей потребления пива на морском дне». По ночам, как видите, приходится даже покидать родную среду, в темноте эти недохуйвейбины могут и пырнуть чем-нибудь.
- Откуда на дне пиво? Водолазы как будто им не торгуют.
- Чего у нас там только нет. Есть и высокоточное оружие массового поражения, и золотые украшения, и всё что хотите, а спиртное нам регулярно сбрасывают прямо из грузовиков. Неделю назад в заливе были утоплены восемьсот ящиков алкогольных напитков, кто-то стукнул в налоговую, и торговцы решили избавиться от ворованного товара. От греха подальше – оно и лучше. Если у вас есть акваланг, мы покажем вам это место.
- Спасибо, тут братва набрала пойла на два года вперёд, - Влад показал в сторону костра.
- Сколько водки не бери, а всё равно в магазин два раза бегать придётся, - хитро подмигнул морской житель.
- Это уж точно.
- Я смотрю, вы не разделяете образ жизни ваших товарищей? Целыми днями сидите на берегу и смотрите в даль. Вы, наверное, медитируете?
- В последнее время я стал сомневаться, что они мне товарищи. Когда ехали сюда, договаривались заниматься медитациями и разными духовными практиками. Оказалось, что для них существует только одна доступная практика, это залить шары и орать на всю ивановскую о своей оригинальности.
- Да, неспокойно стало и на земле, и на море – везде одно и то же. Ваш сэнсэй вчера совершил двадцать погружений с аквалангом. Мы с ним познакомились.
- Не думал, что он такой любитель подводной красоты.
- Не знаю, нравится ли ему наш подводный мир, но двадцать ящиков утопленного «Чинзано» он достал со дна, это уж точно.
- Ну, теперь держись. А я то думал, что мы действительно приехали сюда покорять вершины духа. Я у них теперь как бревно в глазу. Виталик так и заявил: «Ты, Влад, не вливаешься в коллектив. Трезвый, в пьяной компании, как бревно в глазу. Раз не пьёшь – значит себе на уме».
- Да плюньте вы на своих братьев меньших. У них мозгов меньше, чем у этого депутата от фракции красных головожопых, - дельфин презрительно посмотрел на хитиновые останки.
- Я бы с удовольствием, да слюны не хватит. Куда ни глянь – они везде. На что, Христос был крутой, и, говорят, с богом на ты, даже его к кресту гвоздиками прибили. А уж меня просто в землю втопчут и не заметят этого.
- Вы знаете, что такое Великий Предел?
Вопрос был неожиданный, Влад помедлил секунду и ответил:
- За пределом видимого мира, за пределом двойственного ума, цветёт лотос невиданной красоты. Там ласточки порхают в весеннем небе и беспечно щебечут.
- Именно, именно так и есть! Прыгайте мне на спину, мы немедленно поплывём туда.
Мощное тело дельфина мягко шмякнулось в чёрную воду. Одинокий искатель истины уселся на спину новому другу и схватился за спинной плавник. Издав победный свист, представитель водной расы помчался на встречу призрачным зарницам. Солёные брызги и ветер приятно били в лицо, купол ночного неба сверкал звёздами, похожими на праздничную иллюминацию. Взгляд не мог обнаружить линию горизонта, зеркало воды отражало звёзды и пространство Вселенной. Оказалось, что без видимых ориентиров движение не существует, ум отказывался верить в реальность мира, ему не на что было опереться, было впечатление, что тело просто повисло в бесконечной пустоте. Зарницы вспыхивали внутри бескрайнего пространства, этим пространством был сам бесконечный ум Влада. Возникло странное ощущение. С одной стороны – Влад был отправной точкой в космической пустоте, а с другой – вся Вселенная была внутри его собственного ума.
Глаза медленно приоткрылись, щурясь от утреннего света, сон перешёл в явь без видимой границы. Свежий утренний ветерок влетал в открытую дверь балкона вместе с радостным писком ласточек и стрижей. Зелёные шторы из китайского шёлка колыхались подобно морским волнам, на них красовались белые священные лотосы.
День начался как обычно, заварив душистый китайский чай, выращенный в провинции Юнань, Влад сел на пол и стал созерцать молодой бонсай. Это был кедр с иголками голубого оттенка, привезённый из далёкой Центральной Азии. Гейша развалилась на диване во всю длину и спала мертвым сном ночного гуляки. Лидочка куда-то забежала, наверное, на рынок.
В душе был удивительный покой и равновесие. Вчерашние похождения казались дурным сном, крепкий чай растекался по сосудам живительным нектаром, возбуждая токи энергии в каналах. Взгляд плавно скользил по комнате и остановился на алтаре, Бхагавадгита, трактовки Шрилы Прабхупады, лежала рядом с фотографией Будды. На дверях комнаты висел календарь с изображением летающего дельфина. Почему-то знакомые вещи воспринимались как пришельцы из другого мира, они были самосущими и не требовали умственной оценки.
«Я ломлюсь постоянно в открытую дверь. То, что ищу - и есть ЭТО. Проклятый червяк сомнения точит плоды реализации. Будда, Арджуна, Хой-Нэн – все нашли в себе силы поверить в себя. Чем же я хуже их? Сэнсэй хоть и трепится о буддизме, но считает меня шизиком. Да и Лидочка тоже не отстаёт от него, эту комсомолию, я устроил бы больше мёртвый, чем просветлённый… бежать отсюда некуда – мы не в Индии», – Влад посмотрел в глаза золотоликому Будде, Сакьямуни излучал океаническое спокойствие и бесконечное сострадание, он был явно на его стороне.
- С этого дня никто и ничто не помешает мне на Пути! - от этих слов Гейша открыла глаза и в упор уставилась на хозяина, как будто она хотела сказать: «Чего тебе хочется от жизни? Главное, есть еда и тёплая постель. Уймись, а то помогут».
- Да, крыса – ты свидетель. Плавать в тухлом болоте социалистической реальности я больше не буду. Жизнь за реализацию, иначе нет смысла начинать духовную практику. Ты согласна? – Влад схватил мягкое животное и в порыве нежности прижал к груди. Гейша тоненько пискнула, извернулась и, полоснув по щеке острейшими коготками, дёрнула на кухню.
Чаепитие продолжалось уже в другом мире, между двумя глотками божественного напитка произошли рождение и смерть. Заново рождённый адепт парил над Вселенной, упиваясь счастьем Великого Совершенства.
На глаза попался цветок лотоса изображённый на полупрозрачной шторе, дневной свет струился сквозь нежные белые лепестки, казалось, что это прекрасное создание излучает просветлённую природу Будды, Влад расплылся в беспричинной улыбке. Искатель истины и Будда на фотографии улыбались только им одним понятным событиям, их больше не разделяло ни время, ни пространство, и они об этом знали.
Эйфорию полёта духа прервал щелчок дверного замка, Гейша метнулась с диким воем в прихожую. В существовании магии Влад не сомневался, один поворот ключа стёр целый мир, населённых просветлёнными существами, в сердце возникла неуловимая тревога.
В коридор вошла Лида, нагружённая двумя неподъёмными кошёлками. Бросив ненавистный косой взгляд на «фанатика», нарочито наигранно залебезила с серой подлизой:
- Геичка, моя маленькая, я тебе вкусненького принесла.
Кошка, ошалевшая от счастья, металась между сумками, источающими головокружительные запахи. Через минуту на кухне начался бедлам, голодное животное зубами и когтями рвало упаковки на мясных продуктах, громко тарахтела посуда в уставших руках раздражённой хозяйки. Послышался мягкий удар, что-то упало на пол, после этого возникла небольшая возня, сопровождаемая тихой матерщиной Лиды:
- Твою мать, серое мявкало! Куда?! Стой гадюка! Убью!
Буддист сидел на полу с пиалой чая в руках и созерцал пространство квартиры номер пятьдесят девять. То, что Нирвана это и есть Сансара, он уже понял давно, но легче от этого не становилось. Нирвана была призрачна и улетучивалась от малейшего колебания ума, зато Сансара была безраздельной хозяйкой везде и всегда, очень часто она ассоциировалась с Лидочкой.
Из кухни в комнату неслась Гейша и тащила за собой мёртвого цыплёнка, Лидочка пыталась выхватить у неё добычу. Догнав хищницу, лупанула её полотенцем, воровка шмыгнула под диван, бросив бройлера рядом с одиноко сидящим на полу созерцателем. Возникла неловкая пауза, немая сцена давила неопределённостью.
Мисс Сансара презрительно смотрела на Влада сверху вниз, тот безучастно созерцал дохлого цыплака.
- Сидишш… - почти прошипела кухонная воительница.
Ответа не последовало. Лидочка медленно наклонилась и взяла курицу за скрюченные ноги, посмотрела пристально в глаза Владу, чуть ли не касаясь своим носом его лба.
- Дать бы тебе по роже, этой курицей, проклятый монашек, - её злоба не находила выхода.
Она с удовольствием бы избила не оправдавшего надежды бой-френда, у которого не было ни должности, ни галстука, ни, на худой конец, толстой самодовольной физиономии. Тоска по мифическому профессору с большим животом перешла в ненависть к худому и непредсказуемому неформалу.
Отвечать на эту провокацию было себе дороже, отпустив ситуацию на самотёк, Влад не вмешивался в ход событий. Лидочка продолжала сверлить глазами, впервые она не встретила ни отпора, ни вообще какой-либо реакции, это было что-то новое.
Гейша, воспользовавшись заминкой, шмыгнула на кухню. Лида медленно выпрямилась и пошла за ней, демонстративно помахивая синей птицей.
Победа была очевидная и безоговорочная – «эго» больше не было равноправным участником событий. Кристалл сознания был чист и прозрачен, ум не имел ни материальной, ни эмоциональной основы.
«Победивший себя – победит и льва, и великана», -вспомнились слова из какой-то книги. Искатель истины закрыл глаза и посмотрел в исток ума, природа Будды не исчезла, она как горная река временно ушла под камни, её живая пульсация ощущалась в каждом дыхании, в каждой мысли, в каждом движении. Захотелось как-то выразить это переживание, спонтанно возникло четверостишье:
Я сценарист судьбы и зритель, и актёр
Ни людям, ни богам мне помешать невмочь
Из суеты и зла в ночи зажгу костёр
Я сам дойду домой, и всем смогу помочь
Получив заряд оптимизма, последователь Мгновенного Пути, не спеша встал и пошёл на кухню. Лидочка и гейша, каждый по-своему, пытались разорвать щуплый трупик мученически погибшей курицы, при появлении Влада обе замерли в тревожном ожидании.
Влад улыбнулся и сказал необычно спокойным голосом:
- Не мучайте синюю птицу. Давайте помогу.
До лесопарка ехать было примерно час, по дороге дочитывал Бхагавадгиту. Книга интересная, но, как показалось, сектантской трактовки. Если верить Прабхупаде, кроме кришнаизма вообще ничего не существует, пространные комментарии современного святого путали мозги, как Иван Сусанин французов. Бхагавадгита, без сомнения, жемчужина древнеиндийского эпоса, тысячи поколений вдохновлялись её героями, но была очень большая разница между местной кришнаитской братией и примерами из книги.
«Я уважаю Кришну, Арджуну и всю индусскую традицию, но это не мой путь», - решение было окончательным.
На поляне в лесопарковой зоне по воскресеньям собирались адепты разных неформальных течений и псевдорелигиозных конфессий. Публика была столь разношерстная, иногда казалось – дурдом вывели на прогулку. Здесь излагали свои взгляды на жизнь; маги, волшебники, кришнаиты, каратисты, контактёры, секретные христиане, духовные онанисты и бог весть кто ещё.
На дворе стоял золотой век для шизофреников и духовных проходимцев всех мастей, тут люди, как на приёме психиатра, вытесняли свои комплексы через бурную фантазию и откровенное враньё. Любая духовная традиция, попадая в этот чугунный котёл, извращалась до неузнаваемости. Разобраться в мутных течениях неодуховности было абсолютно невозможно. Даже сами разносчики этих доктрин не понимали собственных идеологических измышлений. Словоблудие – это единственный термин, который клеился к стилю и форме общения этой публики.
Влад уже издалека услышал о чём-то горячо спорящих оппонентов. Подойдя ближе, увидел знакомые лица, два непризнанных гения от живописи промывали мозги одной девушке. Рядом позировали несколько неумелых каратистов, было видно, что движения для них чужды и бессмысленны, остальные неформалы также имитировали всяческие колдовские упражнения и ритуалы.
Девчонку звали Инна, её часто видели в подобных тасовках. Художники явно были на волне вдохновения, размахивая руками и делая загадочные лица, они жужжали ей одновременно в оба уха. У Инны покраснело лицо и округлились глаза, она совершенно ничего не понимала, но было видно, что ей всё происходящее нравится. Духовные творцы объясняли ей принцип работы ментального телефона и способы совокупления суккубов в астрале.
- Ты понимаешь, суккуба вызвать по ментальному телефону очень просто. Надо только инвальтировать себя в существо третьего мира, - кричал толстый эзотерик с испитым лицом, при этом он постоянно тыкал указательным пальцем в небо.
- Да, главное подключиться к информационному потоку сансэнергии и создать астрального двойника. Учитель Авейра рекомендует сначала потренироваться на земном плане, а потом уже в астрале заниматься тантрой, - говорил другой.
- Лучше начинать с минета, - доверительно сообщал упитанный живописец, его глазенки, подёрнутые плёнкой похоти и постоянно косились на соседние кусты. Инна уже была согласна начать эту практику, но вокруг было слишком много свидетелей, это её немного смущало.
- Ты, Иннуля, не бойся. Мы имеем большой опыт вхождения в астрал. Мы можем вызвать любого духа, и он нам будет служить на земном плане. Представляешь, как это клёво, ты – царица астрала. Тебе будет лизать дух Наполеона! Это тебе не с лохами валандаться, - толстяк мечтательно закрыл глаза.
Инна явно приплывала – два деятеля искусств на одну душу населения, это больше чем достаточно.
- Привет духовным онанистам, - Влад неожиданно вклинился в разговор. Святая троица так увлеклись, что ничего не замечали вокруг, невольный свидетель уже две минуты стоял в метре от них и слушал эти бредни.
Художников это вовсе не смутило, на духовном поприще они были абсолютно всеядными и могли мимикрировать под любую ситуацию. Они мгновенно перекрасились из похотливых ублюдков в крутых перцев. Прищурив глаза на японский манер, оборотни произнесли хором:
- А, Влад, привет.
Однако Инна никак не могла спуститься на землю. Ей грезился дух Бонапарта с большим астральным членом, она продолжала молча хлопать ресницами.
К Владу подошёл кришнаит-агитатор и нарочито ласково завёл разговор:
- Хари Кришна. Ну, как, прочитал Гиту? Понравилась?
- Это Инна вам может нравиться или не нравиться, а к Учению приводит только кармическая связь. Спасибо, я прочитал. Это очень интересно, но на переправе коней не меняют. Я люблю женщин и не откажусь от чая и вина, да и цель мне не до конца понятна. Быть холуем у Кришны на мифической Кришналоке, что-то не хочется.
- А что же ты хочешь? - искренне удивился любитель индуизма.
- Будда сказал, что божественная лока – временная. Боги – одна из форм Сансары. Путь освобождения лежит за пределами всех миров страдания, даже божественных.
Влад закончил переодеваться, облачённый в кимоно посмотрел на кришнаита так, что ему перехотелось спорить. Художники тоже слегка завяли, им было понятно – сегодня у Влада или плохое настроение, или просто чешутся руки. «Поспарринговать без ущерба для здоровья, наверное, не получится», - догадались словоблуды и они были правы. Буддист-экстремист приехал сюда ставить точки над «I», ему надоели и бредни сэнсэя, и мистификации творческих полудурков.
- Учение нельзя уничтожить ни гонениями правительств, ни конкурирующими доктринами. Время и пространство также не могут убить Дхарму. Даже в наше время у неё нет конкурентов, - эта тирада из Владовых уст всех привела в недоумение.
- А что может её убить? - наконец что-то родила Инна, до этого молчавшая как рыба, астральная пелена слегка рассеялась перед ней.
- Её можно убить только изнутри. Если всякая сволочь будет ею прикрывать свои прихоти, Дхарма станет не спасительным плотом, а затычкой. Нельзя выбирать из неё только приятные для себя моменты. Если не можешь следовать Учению – брось его и не позорься. Языком молоть – не камни ворочать, а впрочем, извините, я, наверное, не по адресу.
- Наверное, - обидчиво сказала девушка, у неё пропало сексуальное настроение.
Остальные тоже не были в восторге от этой речи, но возражать не пытались, было понятно – разборка может перейти в прикладной аспект. Страдать за духовность никому не хотелось, все неоднократно были свидетелями порой очень жестоких схваток, Влад никогда не отступал, на этой полянке он пользовался авторитетом, завоёванным не в словесных баталиях. Тренировка и общение сегодня прошли как обычно, но Влад знал точно – здесь он в последний раз.
Странное чувство охватило непримиримого воителя за чистоту традиций, впервые ему было жаль тех, кого вчера он был готов разорвать на части. Понимание того, что плен «эго» и есть самое страшное наказание, освобождало человечество от всех грехов.
Вернувшись домой, Влад встретил только Гейшу, кошка как всегда верещала от счастья. Лидочка, по всей вероятности, напивалась у очередной подружки. Бросив взгляд на летящего в неизвестность дельфина, стал собирать личные вещи. Их оказалось немного, это были в основном книги.
«Прощай немытая Сансара», - Влад улыбнулся этой мысли, поставил чайник на огонь и стал смотреть на возникающие пузырьки. Дождавшись появления «глаза змеи», заварил душистый чай.
Проводить чаепитие в одиночестве стало уже привычкой, друзья всё реже интересовались вопросами Дхармы, пустая трепотня их только утомляла. Лидочка была права в одном – всем этим духовным сборищам и разговорам цена три копейки, но если быть честным, столько же стоили и их личные отношения.
Допив чай, одинокий путник вымыл чашку, взял с алтаря фотографию Будды, и, не оглядываясь, пошёл в новую реальность.
В открытую дверь ворвался тёплый порыв ветра и шторы, с изображением лотосов, наполнились пространством, как паруса на бригантине, которая собралась в дальнее плавание.