Художественная концепция истории в прозе в. Г. Митыпова
| Вид материала | Автореферат |
- Художественная концепция личности и нравственно-философские контексты ее становления, 1178.2kb.
- Концепция человека в казахской прозе первой трети ХХ века и ее воплощение в художественном, 137.87kb.
- Художественная символика в прозе а. П. Чехова, 331.59kb.
- Отчет о Первой международной научно-практической конференции «Россия-Монголия: историко-культурное, 3261.48kb.
- Художественная интерпретация концепта «судьба» в мордовской прозе XX века, 353.44kb.
- Цикл стихотворений в прозе как автопсихологическая форма, 289.61kb.
- Крестьянского восстания в художественной прозе и публицистике А. С. Пушкина: человек, 980.08kb.
- Крестьянского восстания в художественной прозе и публицистике А. С. Пушкина: человек, 1003.71kb.
- Сердце Иннокентия Анненского 76 Р. М. Ханинова Художественная ситуация суда в малой, 39.93kb.
- Тема: Страницы истории любви. Любовь в поэзии, музыке, прозе, 851.96kb.
На правах рукописи
ВАНЧИКОВА Сарюна Дамдиновна
ХУДОЖЕСТВЕННАЯ КОНЦЕПЦИЯ ИСТОРИИ
В ПРОЗЕ В.Г. МИТЫПОВА
Специальность 10.01.02 – литература народов
Российской Федерации (сибирская литература: алтайская,
бурятская, тувинская, хакасская, якутская)
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
кандидата филологических наук
Улан-Удэ – 2008
Работа выполнена на кафедре русской литературы Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Бурятский государственный университет»
Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор
Имихелова Светлана Степановна
Официальные оппоненты: доктор филологических наук, доцент
Башарина Зоя Константиновна
кандидат филологических наук, доцент
Серебрякова Зоя Александровна
Ведущая организация: Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Иркутский государственный университет»
Защита состоится «26» декабря 2008 г. в 15.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.022.04 при Бурятском государственном университете (670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24а, ГОУ ВПО БГУ, конференц-зал).
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Бурятского государственного университета (670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24а, ГОУ ВПО БГУ).
Fax: (301-2) 21-05-88
E-mail: dissovetbsu@bsu.ru
Автореферат разослан «____» ноября 2008 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета Бадмаев Б.Б.
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность исследования. Творчество Владимира Гомбожаповича Митыпова (род. в 1940 г.) занимает особое место в бурятской литературе второй половины ХХ в. Прозаик, пишущий на русском языке, автор исторической повести «Ступени совершенства» (1963), романов «Долина бессмертников» (1975), «Инспектор Золотой тайги» (1978) и «Геологическая поэма» (1985), которые не раз переиздавались в местных и московских издательствах, В. Митыпов внес значительный вклад в решение назревшей задачи – вывести бурятскую литературу из состояния этнической замкнутости. Именно в творчестве В. Митыпова обнаружился интерес бурятской литературы не только к обширному культурному багажу русской классики, но и к богатству западно-европейской и восточной культур и литератур, ярко выраженное тяготение к интеллектуально-философской проблематике.
Важной составляющей художественного процесса советской поры была проза российских национальных республик, отстаивающая историческое чувство как одну из основных ценностей современного общества. Именно в ней проявлялось взаимодействие национальных традиций, прежде всего, слияние восточного образа мышления и русской реалистической прозы. В прозе В. Митыпова ярко выразились особенности, продиктованные этим синтезом, в частности обращение к структуре «текст в тексте», напоминающей восточную «обрамленную повесть», а также пристальное внимание к образу ученого, являющегося одновременно художником, творцом.
Включенное в атмосферу напряженного интереса к исторической теме в многонациональной литературе России творчество бурятского писателя до сих пор не стало объектом научного осмысления, нет ни одного монографического исследования, посвященного изучению вклада В. Митыпова в бурятскую литературу. Представляется интересной и актуальной задачей охарактеризовать прозу В. Митыпова в контексте социокультурной ситуации 1960-1980-х гг., когда и наблюдался период его наивысшего творческого подъема.
Известно, что усиление историко-философских взглядов художника проявляется в определенные эпохи, отличающиеся переходным, кризисным состоянием общества, что его «острота слуха и видения возникает… в момент рождения нового исторического сознания, знаменующего переход к новой исторической эпохе» (А.Б. Соктоев). Обращение к одному из периодов отечественной истории, когда наблюдались типологически близкие нынешнему времени явления переходности, позволит уточнить и некоторые важные проблемы историко-литературного характера.
Цель и задачи исследования. Цель диссертационной работы – рассмотреть творчество В. Митыпова в контексте исторических концепций многонациональной прозы последних десятилетий ХХ в., проследить и обосновать интерес писателя на протяжении всего творчества к исторической проблематике, объяснить своеобразие ее решения, выразившееся в образной, жанровой, повествовательной структуре его произведений.
Для осуществления цели необходимо решить следующие задачи:
- определить место исторической прозы писателя в литературном процессе 1960–1980-х гг.;
- связать художественную концепцию истории В. Митыпова с характером и особенностями процесса интеллектуализации в его раннем и зрелом творчестве;
- рассмотреть историческую проблематику в романах писателя (история и современность, художник и творчество, история через внутренний опыт личности) в аспекте самопознания личности, показать органичность используемых средств и приемов в произведениях В. Митыпова для выражения исторической концепции;
- выделить в романах писателя специфические особенности преломления национальной образности, позволяющие объяснить характер взаимосвязи истории и творческой личности.
Методологическая и теоретическая основа. Особенность материала – художественная концепция истории в творчестве русскоязычного бурятского писателя В. Митыпова – определила методологическую базу диссертации. Методологической основой исследования стали структурно-типологические труды (М.М. Бахтин, Ю.Н. Тынянов, Ю.М. Лотман и др.), труды по истории русской (Г.А. Белая, Е.Б. Скороспелова, М.А. Голубков и др.) и бурятской литературы 20-го столетия (В.Ц. Найдаков, С.И. Гармаева, С.С. Имихелова и др.). Работа строится на сочетании элементов историко-типологического, культурологического подходов, использовании метода мотивного анализа текста, метода бинарных оппозиций.
Научная новизна диссертации состоит в том, что она является первым целостным исследованием творчества В. Митыпова. Картина истории бурятской литературы дополнена описанием тенденции, которая была характерна для литературы ХХ в., – стремления к единству чувственного и интеллектуального, мысли и образа в претворении художественной концепции истории и личности в истории. Значительно расширен и углублен контекст творчества писателя, подробно рассматривается и обосновывается связь его художественной концепции истории с другими историческими версиями и интерпретациями в литературном процессе ХХ в.
Основные положения, выносимые на защиту.
- История в концепции В. Митыпова напрямую связана с философией творчества и творческой личности. Герои писателя, будучи по профессии художниками или учеными, принадлежащими разным эпохам и странам, в своей мыслительной и творческой деятельности, решая профессиональные вопросы, выходят на уровень нравственных общечеловеческих ценностей. Такой герой по сути и является центром произведений В. Митыпова, а сюжет становления и формирования такого героя – принципом, лейтмотивом всего творчества. Бытовые подробности и детали, хотя и играют немаловажную роль, но для писателя приоритетными оказываются диалоги-споры, монологи-размышления. Взгляды героя на жизнь, искусство, исторические обстоятельства становятся формой исторической рефлексии самого писателя.
- Произведения В. Митыпова можно органично включить в контекст развития русской и других национальных литератур России в связи с процессом интеллектуализации исторической прозы такими ее особенностями, как рационализация композиции и сюжетной канвы, вызванная работой мысли героя, перенос центра тяжести с фабульности на разветвленную систему мотивов, монтаж фрагментов и эпизодов, построенных на двух пересекающихся пластах повествования типа «текст в тексте», активное использование различных форм авторского присутствия в реалистическом повествовании, средств выразительности, воспроизводящих ассоциативный тип мышления, включение в текст «чужого слова» – цитат, аллюзий, реминисценций.
- В основу художественной концепции истории в прозе писателя положены универсальные законы отношения человека к природе, социуму, к другому человеку, к самому себе. История в произведениях В. Митыпова – не просто «персонаж», но активная сила, которая ставит человека перед необходимостью самопознания. И наоборот, внутренняя работа сознания, чувства и мысли героев писателя не существуют в отрыве от обостренного чувства истории.
Объектом диссертационного исследования является проза В. Митыпова, ее место в литературном процессе 1960–1980-х гг., предмет исследования – художественная концепция истории в прозе писателя.
Теоретическая и практическая значимость работы состоит в том, что ее результаты будут использованы в дальнейших научных исследованиях по истории бурятской литературы. Изучение динамики жанров исторической прозы, становления и развития интеллектуального направления в бурятской литературе восполнит недостающее звено в комплексном исследовании творчества В. Митыпова. Систематизированный в работе материал может быть использован в дальнейшем изучении вклада бурятской литературы в отечественный литературный процесс, при чтении лекций по истории русской и бурятской литературы второй половины ХХ в. Результаты исследования могут быть также привлечены в спецкурсах, изучающих такие вопросы, как природа и динамика исторических жанров, проблема творчества, искусства в бурятской литературе.
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы работы апробированы на международных и региональных научных конференциях: «Интеллигенция и взаимодействие культур» (Улан-Удэ, 2007), «Россия–Азия: проблемы становления национального самосознания», «Мир бурятских традиций в контексте истории и современности» (научные чтения, посвященные памяти Б.Д. Баяртуева) (Улан-Удэ, 2008). По проблематике диссертации опубликованы 3 статьи, в том числе одна из них – в журнале «Вестник Бурятского государственного университета» (2008), включенном ВАК в перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы. Объем работы – 155 страниц.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении диссертации обосновывается актуальность темы, раскрываются научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, указываются методы исследования, излагаются цель и задачи, а также основные положения, выносимые на защиту.
В первой главе «Концепция истории в повестях В. Митыпова» выявляется историко-литературный контекст ранних произведений писателя, связанный с решением исторической проблематики в многонациональной советской литературе, анализируются повести В. Митыпова, вошедшие в сборник «Ступени совершенства».
В разделе 1.1. «Концепции и интерпретации истории в советской прозе второй половины ХХ в.» рассматриваются принципы воссоздания исторического прошлого в русской прозе и прозе советских национальных республик. В них нашли выражение концепции истории, напрямую связанные с изменениями в духовной жизни общества и отдельного человека.
Критика отмечала небывалый интерес прозаиков к исторической теме в 1960–1970-е гг. прошлого века и давала различные объяснения этого «историко-литературного» бума. Одно из объяснений, самое важное, по мнению самих писателей, – возникновение относительной свободы мысли в послеоттепельную пору, выразившееся в множественности интерпретаций тех или иных событий прошлого, многоголосии мнений о прошлом. А множественность интерпретаций, отнюдь не означая множественности истории, отразила реальную сложность исторического процесса, когда разнообразные объяснения не отрицают, а дополняют друг друга. Вот почему историческая проза впервые за много лет внесла в литературный процесс 1960–1970-х гг. разные оценки былых событий.
Новое художественное миропонимание обнаружилось, например, в повестях и романах Б. Окуджавы, где обилие точек зрения позволяло передать философско-нравственную концепцию Б. Окуджавы по отношению к грозным историческим событиям, которые сталкивают героизм, сумасбродство железных героев и здравый смысл, неприятие фанатизма и жестокости «маленьких» людей. В романе «Свидание с Бонапартом» (1983) подчеркнута решающая роль событий 1812 г., в свете которых раскрывается идея «свидания» каждого из героев с историей и с самим собой. Каждый из них определяет нравственный смысл истории, заключающийся в понимании неумолимых и естественных законов жизни, которые не уберегают от утрат, ошибок, тоски и мук больной совести, но которые спасают от мрака безнадежности.
Не стоит забывать и о том, что историческая проза была на какое-то время отодвинута на второй план в первой половине 70-х гг. «документальным» бумом. Историческую прозу с документальной литературой сближает мемуарная стилистика. Так, повесть Ю. Давыдова «Судьба Усольцева» (1973) и роман Я. Кросса «Императорский безумец» (1974) создают имитацию записок героя – очевидца событий прошлого. Написание записок Усольцевым и Якобом – уже проявление их историчности, включение их в историческую жизнь. В самой форме видится концепция истории двух прозаиков, стремящихся увидеть в героях не литературных персонажей, а собеседников читателя, органично живущих рядом с ним и существующих по тем же законам. В романе «Две связки писем» (1976) документальная стилистика скажется в отсутствии четкой границы между автором и героями, что рождает доверительность тона, ту теплую интонацию, которая и заставляет верить в созданную историческую реальность. Художественной концепции романа Ю. Давыдова способствует личный духовный опыт автора, который вступает в особый контакт со своими героями.
Особое место в прозе этих лет занимала такая тенденция, как усиление интеллектуального потенциала в различных эпических жанрах. Многочисленные научно-фантастические произведения, романы об ученых и научных открытиях стали не только откликом на научно-техническую революцию, но и отразили важную потребность общества – острый интерес к науке и ее открытиям, к рациональному началу, к логической сфере восприятия в осмыслении закономерностей бытия. Для литературы органичным в эти и последующие годы стало увлечение концептуальностью, смещением бытовых, психологических примет в сторону философского смысла, когда современное или историческое событие постигается не чувственно, а апеллирует к рациональному началу. Эта тенденция проявилась и в жанрах исторической прозы, где, по мнению критиков, слишком ясно обнаружилась связь с наукой (А. Латынина).
Критики выделили в литературном процессе более высокий удельный вес содержащейся в ней мысли благодаря ассоциативности, использованию фантастической условности, особых приемов в виде вставных фрагментов, разрывающих повествование, – документальных, эссеистических, лирико-философских или в виде интеллектуальных споров, диспутов, словесных поединков, где автор часто находится на одном интеллектуальном уровне с героем и может идентифицировать себя с ним. В исторических романах обнаруживается композиционный прием разрыва повествования с помощью вставных фрагментов, т.е. прием «текст в тексте». В этой композиционной смене повествовательных отрезков воплощается свободное обращение писателя-историка со временем. Эта структура «двойного текста» сталкивает разные версии реальности в интеллектуальных и идеологических спорах персонажей, например, в романе Ю. Трифонова «Старик» (1978) вставные фрагменты (протоколы суда, письма, фрагменты телеграмм и постановлений революционного времени) постоянно требуют интерпретации в основном тексте. В композиционной и повествовательной структуре произведений немаловажную роль играют легенды, включенные в уста героев или повествователя («Буранный полустанок» и «Плаха» Ч. Айтматова), рассказы-воспоминания или дневники героев, вставные тексты в виде романа героя-художника о далекой исторической эпохе («Долина бессмертников» В. Митыпова) или встроенные эссе и научные трактаты, в которых научный поиск движется обостренным историческим чувством («Черепаха Тарази» Т. Пулатова, «Геологическая поэма» В. Митыпова). Как отмечали исследователи, эти приемы создания «текста в тексте» являются свидетельством выхода частного человека в бытийное пространство, вписывают человека в человечество (Т.Л. Рыбальченко)
В данный период в национальных литературах, в том числе бурятской, наблюдался всплеск интереса к разным формам субъективного повествования, вызванный процессами демократизации, либерализации в духовной сфере. Усиление личностного, индивидуального начала в литературном процессе было свидетельством свободы, раскрепощенности мысли и чувства, открытость другому мнению, умение понять и принять его, познать и оценить многозначность мира – все это вело к активной духовно-нравственной работе личности по самопознанию и обретению своего «я».
Характерным опытом самопознания в бурятской литературе можно назвать повести и рассказы Ч. Цыдендамбаева 1960–1970-х гг., документально-художественную повесть «Двенадцать моих драгоценностей» А. Бальбурова (1975), роман «Долина бессмертников» В. Митыпова. Особенностью освоения исторической проблематики в них явился образ героя-повествователя или героя-художника, который более характерен для лирико-философской прозы и одновременно для эпического сказания. Этот образ, как и сюжет произведения, движется субъективно выраженным авторским чувством и мыслью. Разработка темы исторической памяти составляет основу этого сюжета, определяет дух современной эпохи, реабилитирующей индивидуальное, личностное начало. А каждое из этих произведений представляет собой духовно-автобиографическое повествование, которое осуществляет связь времен – настоящего и будущего – на самом глубоком личностном уровне.
В разделе 1.2. «История и творческая личность в повести “Ступени совершенства”» основное внимание уделяется теме творчества как извечной ценности, преодолевающей время, открывающей перед взором художника завесу вечности, т.е. тема решается в прозе В. Митыпова в контексте проблемы «художник и история». Писатель создает повествовательный сюжет как один из вероятных исторических «документов», по которому читатель может судить об обстоятельствах создания скульптурного портрета Нефертити, который поражает современного читателя «не только удивительной красотой, но еще больше тем, что красота эта, пришедшая из дали веков… живая, теплая, близкая…».
Повести предпослано краткое предисловие автора, представляющее собой исторический комментарий к изображенному этапу древнеегипетской истории. Им отмечается переходный характер времени, когда творцы получили определенную степень свободы, когда реформы Эхнатона «позволили мастерам освободиться от мертвящего влияния религии» и привели к «новому пониманию действительности». Помимо исторической концепции важная часть научного дискурса в этой повести В. Митыпова относится к эстетике. Писатель рассматривает один из ее центральных вопросов – вопрос о соотношении искусства и жизни. Для скульптора Тутмоса его искусство несовершенно, потому что не может во всей полноте передать «живую» жизнь. Цель, которую ставит перед собой художник, изначально недостижима, как недостижимо совершенство. Его мучает невозможность достичь идеального исполнения замысла. Именно это чувство героя движет сюжет повести. Подспудно автором и героем мыслится, что совершенством наделено кратковечное и постоянно меняющееся природное начало жизни. Запечатлеть его во всей достоверности – значит приблизиться к вечности.
Проблема идеала ведет к двойственности ее решения. С одной стороны, совершенство в искусстве недостижимо, но с другой – оно достигнуто Тутмосом как в реальности, так и в творчестве: в финале политический заговор с целью свержения власти фараона, задуманный жрецом Меренрой, помешал Тутмосу встретиться и объясниться с Нефрэт, они гибнут от случайного столкновения, но преданный идеалу красоты до конца, Тутмос ценой собственной жизни, в конечном счете, дарит ей вечную жизнь в своем искусстве.
В этой ранней повести писателя намечены многие темы, которые найдут более полную реализацию в последующих произведениях автора: тема родной земли как источника сил и вдохновения художника, тема памяти, которая расширяет пространство-время короткой повести, тема жизнеспособности, подлинности искусства, которое движется не ремеслом, а вдохновением и любовью.
Историческая концепция В. Митыпова в повести, центральной для художественного мира писателя, заключается в том, что исторический сюжет предстает как метафора современности. Прошлое, каким бы сконструированным, мифическим или мифологическим ни предстает в коллективном сознании, не перестает оказывать воздействия на настоящее и будущее, а разрыв с прошлым как подлинной реальностью грозит превратить реальность настоящего и будущего в фантом. В образе Меренры В. Митыпов вывел тип человека, для которого стремление к неограниченной власти ведет к намеренному, а потому преступному забвению всего, что связывало его с прошлым.
Осмысление творчества как высшего прозрения и интеллектуального прорыва человека, на наш взгляд, позволяет решать не столько внутриэстетические задачи – тема творчества необходима В. Митыпову для защиты творческой личности в эпоху «восстания масс». И здесь уместно говорить о близости духовной истории автора и героя. Не случайно герой повести В. Митыпова – художник, творец, ему доверена самая сокровенная из всех историй – история собственной души. Итогом творческого процесса становится и чувство исполненного долга, и постижение художником исторической истины.
В разделе 1.3. «Историко-культурная рефлексия в научно-фантастических повестях В. Митыпова» речь идет о жанре научной фантастики, к которому обратился писатель в двух следующих повестях. Научная фантастика как литература о будущем по-настоящему исторична, ведь «без сознания будущего вообще не может быть философского осознания истории» (К. Ясперс). Наличие проекта будущего заставляет автора смотреть на предшествующую этому будущему историю с точки зрения не прошлых поколений, а людей, живущих в современной реальности.
В лучших своих достижениях научно-фантастические жанры способны выйти за пределы массовой культуры и даже стать образцом интеллектуальной литературы, о чем свидетельствуют, к примеру, произведения польского писателя-фантаста и философа С. Лемма или А. и Б. Стругацких «Гимнастический снаряд для интеллекта» – так назвала М. Чудакова очерк, посвященный их произведениям.
Литература Бурятии также не осталась в стороне от того интеллектуального просветительства, которое осуществляли жанры научной фантастики. Стержнем повестей В. Митыпова «Приход больших обезьян» (имевшая в журнальном варианте название «Внимание, неопитеки!») и «Зеленое безумие планеты» было описание работы мысли – и в этом видится их типологическое родство с произведениями С. Лемма и братьев Стругацких. В них отражается то значение, которое приобретают в литературе ХХ в. формы фантастики, прогнозирования различных сценариев развития.
Концепция истории в повести «Зеленое безумие планеты» заключается в идее единого вселенского разума, которая существовала у человечества с глубокой древности и имела разные варианты реализации. Здесь она отнесена в перспективу будущего, когда проектируется Великий Мозг, который может «поддерживать с помощью биоэлектрической системы постоянную связь с мозгом каждого человека. Человек, таким образом, получает как бы дополнительный сверхмощный мозг».
Вынося в центр повествования сомнения героя – гносеолога Мстислава Бурри в целесообразности использования Великого Мозга в дальнейшей деятельности человека, можно сказать, что в повести В. Митыпова происходит своеобразная проверка самой идеи научно-технического прогресса. Она может обернуться для человечества полной экологической катастрофой, поскольку для Великого Мозга растительность планеты представляет только нерациональное использование космической энергии, является «зеленым безумием». Такая модель развития технократического общества грозит потерей связи человека с природой.
В поисках ответов на свои вопросы Бурри обращается к художнику Моравису, который является носителем другого, эмоционального знания о мире, также приближающего человека к истине. Поэтому в своем выступлении на Совете Бурри озвучивает свое решение и говорит о гармоничном соотношении эмоционального и аналитического начал в человеке.
В повести «Приход больших обезьян» В. Митыпов разрабатывает тему ответственности ученого за свои открытия. Ее принадлежность к жанрам научной фантастики не подлежит сомнению. В ней более явственно, чем в двух предыдущих повестях, проявляются черты советской научной фантастики, традиционно относимой к массовой литературе, особенно в завязке действия. В начале повести задается сюжетная ситуация, восходящая к детективу, затем появляются элементы такого жанра, как триллер. Для раскрытия же сути эксперимента Моллини, создавшего из обезьян «живые вычислительные машины», наделившего их сверхмощным разумом, вводится дневник студента по прозвищу Жу-жу, который приоткрывает главному герою Рэю Кеннону последовательность свершившихся фантастических событий. Окажется, что необычайные способности неопитеков вычислять, делать сложнейшие расчеты различных траекторий полета ракет, других летательных аппаратов находят применение как у военных, так и правительства, не сумевших оценить масштабы последствий открытия Моллини.
Дневниковые записи Жу-жу уводят читателя от жанровых схем массовой литературы, заданных в начале повести. Ведь в лучших своих образцах научная фантастика всегда выходит на уровень постановки философских проблем. И потому фантастический детектив начнет служить другим задачам в повести В. Митыпова: тема ответственности ученого перед человечеством за свои открытия раскрывается в кульминации, когда сотворенные ученым существа убивают своего создателя как представителя ненавистной силы, осуществляя свою месть по отношению ко всему человеческому сообществу. В. Митыпов с опорой на уже имеющиеся в литературе схемы создает свой вариант научно-фантастического жанра. В финале неопитеки – эти «обезьяны с автоматами», вырвавшиеся на свободу, грозят будущими катастрофами всему человечеству, несчастный Жу-жу сходит с ума, Рэй Кеннон живет в вечной тревоге, ожидая сообщений о новом наступлении неопитеков. И этот финал вполне закономерен: тревога за будущее человечества – основа для построения художественных моделей писателями-фантастами.
Таким образом, в повестях В. Митыпова все время происходит проверка идеи разума и творчества. В рефлексии их героев заключена как бы творческая саморефлексия, неразрывно связанная с исторической концепцией, согласно которой прошлое не существует отдельно от настоящего и будущего, поскольку претворены они в работе интеллекта, в духовной работе личности по самопознанию в сложной исторической ситуации. Часто это ситуация мучительной рефлексии, настойчиво требующая выхода из кризисного, переходного состояния. Представляется не случайным тот момент, что все повести писателя отражают переходный момент времени как трудное достижение определенной «ступени» в развитии человечества, как переход к новой «ступени совершенства».
Во второй главе «Романы В. Митыпова: история во внутреннем опыте личности» осуществляется анализ трех романов писателя, герои которых так же, как и герои ранней прозы, осуществляют поиск истины как творческой, так и исторической. Являясь личностями творческими, интеллектуальными, они находятся в ситуации самопознания, внутреннего духовного кризиса.
В разделе 2.1. «История как условие самопознания личности в романе “Долина бессмертников”» дается анализ «двойного зрения» автора, соединившего историю и современность в композиционной и повествовательной структуре по принципу «текста в тексте»: перед внутренним зрением поэта 20-го столетия Олега Аюшеева случайно открывается и «оживает» мир хуннской истории III века до н.э. Современность и история объединены по общему месту действия: Олег Аюшеев, пытаясь преодолеть творческий и душевный кризис, выезжает на место археологических раскопок – захоронений хунну в Забайкалье. Его «роман» – это своеобразная «машина времени», двигателем в которой является его творческое воображение: мысль художника не «творит» историю, а «угадывает» реальные события в их жизненной достоверности.
Если для ученого история – наука, знание, которое не объединяет людей, не пытается изменить жизнь, если историк лишь просвещает их, когда они решились на действие, то для художника «история – ответ на вопросы, которые неизбежно встают перед современным человеком» (Л. Февр). В романе В. Митыпова эти разные ипостаси и разное отношение к истории представлены в образах начальника археологической экспедиции Хомутова и поэта Олега Аюшеева. Что касается последнего, то в его судьбе и драме особенно хорошо видно, как история по отношению к современности неизбежно ставит человека в ситуацию самопознания.
В «Долине бессмертников» два «романа» – о современности и о истории, на первый взгляд, не соединены ничем кроме образа писателя-творца, на самом же деле целостность повествования скреплена единым стержнем философских размышлений автора. Форма «текст в тексте» – это особая форма присутствия автора в произведении. Общность двух историй, отделенных друг от друга тысячелетиями, задается самим автором, который повтором одних и тех же ключевых фраз показывает различные инварианты одной духовной истории.
Истории жизни героев двух «романов» оформлены автором как параллельно протекающие: так, в конце первой главы Олег, чтобы выйти из состояния духовного кризиса, отправляется в путь в Кяхту на раскопки, в конце второй – Тумань пускает свистящую стрелу, обозначая путь своим племенам в суровые и необъятные просторы Великой степи.
С самого начала задается романная тема «неадекватности герою его судьбы» (М.М. Бахтин). Внутренний мир героя не совпадает по ритму с внешним миром, «я-для-себя» – с «я-для-других». Роман изобилует описаниями творческого состояния поэта, это своего рода «моменты истины» в его жизни, когда он приподнимается над бытом, грозящим заслонить от него истинные ценности.
Концепция истории в романе В. Митыпова вполне метафорична, поскольку времена сталкиваются в сознании героя и его переоценка ценностей в настоящем происходит не без помощи далекого прошлого, возникающего в его творческом воображении и в процессе большой духовной работы. Ведь истоки обращения в прошлое почти всегда находятся в настоящем.
Тема творчества становится основной в романе, претворяя идею могущества художника. Создание романа для Олега не просто творческий процесс, это путь духовного развития и изменения, соприкосновения и возможного постижения истины. На этом пути, полном мучительных сомнений, достигается самостоянье личности. Не случайно автор всегда подробно изображает моменты творческого озарения, когда приоткрывается завеса над тайнами прошлого.
Главный итог истории как истории становления личности заключается в переосмыслении Олегом всей прожитой жизни, поиске своей позиции, осознании своего долга. Именно эта внутренняя работа приводит к формированию стойкости и мужества, которые, помогая преодолеть животный инстинкт самосохранения, когда он спасает жизнь девочки, бросаясь под колеса машины, возвышают в нем человеческое начало. Казалось бы, в финале сюжет замыкается: поэт возвращается к истокам, домой, отправляясь из экспедиции в дорогу, но он оказывается между жизнью и смертью, и грузовик, везущий его в больницу, движется по горизонтали пространства, которое пересекает вертикаль времен.
Художественные поиски В. Митыпова, обосновывающего философию повторяемости, цикличности в истории, находятся в русле художественных исканий ХХ в. Вечные универсалии жизни, обнаруженные Митыповым, касаются противостоящих друг другу характеров (яньчжи – Эльвира, Гиюй – Афтэков, Бальгур – Хомутов, Тумань и Модэ – Олег Аюшеев) и сути их взаимоотношений. По нашему мнению, определяющим в структуре становится сюжетная схема романа ХХ в., а именно сюжет становления, самопознания. Именно он связывает воедино два повествовательных пласта, два «романа», параллельно протекающих по мере развертывания событийных рядов. Сюжет этот напрямую связан с авторской идеей могущества и силы творческого воображения.
Сознание митыповского героя-интеллектуала вбирает в себя духовный опыт всего человечества. На наш взгляд, имеет смысл дифференцировать «интертексты» этого романа по культурным истокам: текст мировой, западной и восточной культур, текст русской и национальной бурятской культур. Контекст духовной культуры всего человечества необходим для раскрытия проблемы времени, вечности, бессмертия, над которыми непрестанно задумывается автор. Основой его концепции становится мысль о неизменности, неуничтожимости в веках духовной субстанции, той энергии, которая заключена в произведениях искусства, в художественном слове. Именно это представление также определяет, на наш взгляд, концепцию истории, представленную в романе. Текст романа вбирает в себя множество цитат, аллюзий, реминисценций, поскольку внутренний мир героя – это и созданный им текст, это и текст культуры, который в интеллектуальном и эмоциональном мире героя живет естественно и служит условием самопознания.
Таким образом, главной для автора является идея становления, самопознания героя-художника, интеллектуальной личности. Этой сверхзадачей и объясняются ключевые особенности процесса интеллектуализации в романе В. Митыпова. Прежде всего, это рационализация композиции как способа организации повествования, которое строится как контрапункт двух планов повествования. Существенное место занимает в романе такое средство выразительности, как изменение сюжетно-фабульной последовательности за счет целой системы мотивов и лейтмотивов, образов и цитат, аллюзий и реминисценций, берущих на себя роль сюжетных метафор. Эта разветвленная система работает не только на развитие сюжета романа, но и передает активный процесс самопознания героя, ассоциативность его мышления, работу чувства и воображения. Процесс этот в единстве мысли и чувства, понятийного и образного начал заключен в такой структуре исторического романа, где само чувство истории есть непременное условие становления интеллектуальной, творческой личности.
В разделе 2.2. «Личность и пространство национальной истории в романах “Долина бессмертников” и “Инспектор золотой тайги”» отмечается особенный интерес в творчестве В. Митыпова к национальной теме. Национальное самосознание, национальное чувство – чувство принадлежности к собственному народу, национальная гордость, память о великих предках, любовь к родной земле – становится той идеей, которая продиктовала выбор и героя, и пространственно-временных координат, и композиционной формы. Интересно проследить и сравнить претворение этой идеи не только в романе «Долина бессмертников», но и в следующем произведении писателя «Инспектор золотой тайги» (1978), созданном в каноническом для советской литературы жанре историко-революционного романа. Основной конфликт в нем состоит в противостоянии представителей простого народа, чьи гуманистические ценности не утрачены и на чьей стороне стоит Октябрьская революция, и «хозяев жизни», лишенных этих ценностей и потому находящихся в ситуации уходящего исторического времени. Но более всего автору интересна правда тех, кто к политическим событиям поначалу не имеет никакого отношения. Еще больше его интересует сам «видеоряд» изображенной реальности: колорит забайкальского пространства – золотой тайги, кровавый отблеск золота на судьбах ее обитателей, противостояние бескорыстия и алчности.
История в романе складывается из документальных свидетельств, научно-исторических источников, но прежде всего из частных историй отдельных людей, чаще всего вымышленных, а его движущаяся идея – судьба забайкальской тайги – делит персонажей на два лагеря – предающих и защищающих ее «золотое» достояние. Еще одной – экзистенциальной – проблемой, определяющей в романе В. Митыпова проблему историзма и концепцию истории, является вопрос о подлинных гуманистических ценностях, вот почему роман тесно смыкается с предыдущим произведением писателя.
На первый взгляд, в главном герое романа – горном инженере Звереве нет той саморефлексии, самопознания, которая свойственна герою «Долины бессмертников». Интеллигент, сын петербургского профессора, Зверев командируется Советской властью на золотые прииски Забайкальского края, чтобы остановить произвол и бесчинство их владельцев в использовании этого богатства, изначально им не принадлежавшего. В нем нет того, что есть в поэте Олеге Аюшеве, – способности соединять прошлое и свою настоящую жизнь. Рефлексирующим героем в романе является не он, а Жухлицкий, прошедший эволюцию от молодого и наивного марбургского студента до хищного и умного предпринимателя. И его внутренняя рефлексия такова, что расшатывает стереотипные представления о так называемом «отрицательном» герое соцреалистической литературы, свидетельствует об усложнении взгляда исторического писателя на былой конфликт «красных» и «белых».
Исторический сюжет стал для В. Митыпова пространством для художественного эксперимента – это уже не «поучительный рассказ» о прошлом. Пересмотр жанра традиционного исторического романа заключался не только в отходе от дидактизма и идеологического нажима, не только в концентрированности на истории личности, на проблеме ее личной ответственности, ее тяги к самопознанию. История в романах В. Митыпова становится одним из «героев» – выразителем идеи всевластной силы творчества, истинной поэзии, истинного отношения к жизни. Эта мысль также расширяет пространство исторических романов писателя и придает весомый смысл его концепции истории.
В данном разделе работы рассмотрено соотношение двух романов с текстом национальной культуры. На первый взгляд, он не столь широко и разнообразно представлен в «Инспекторе золотой тайги», зато роман «Долина бессмертников», по мнению исследователей, «актуализировал исторический горизонт национальной бурятской реальности и национального самосознания» (С.Д. Батомункуев). Однако в романе «Инспектор золотой тайги» В. Митыпов останавливает внимание на образах представителей народов, населяющих современную Бурятию. Красногвардеец Очир, с оружием в руках борющийся за новую жизнь, или Рабанжи, готовый на любое преступление за сладкий кусок, кинутый рукой хозяина, или опустившийся, тронутый умом Штольник, еще недавно самый трудолюбивый старатель в столице золотой тайги Чирокане, – все они стоят по разные стороны социально-политической баррикады. Но историческое пространство романа В. Митыпова таково, что не только характеристику судьбы героев следует отнести к тексту национальной культуры. Если в «Долине бессмертников» образам степи писатель придал свойство исторической памяти, то в романе «Инспектор золотой тайги» таким историческим и поэтическим образом-символом становится образ тайги. Она под пером автора является настоящим «героем» романа, у нее облик как исторический, так и вечный благодаря такой же поэтичной символике. Описание тайги в разное время дня и года, с разных ракурсов и взглядов, точкой зрения разных людей становится неизменным при описании основных событий романа. Порой описание это субъективно окрашено, связано с точкой зрения конкретного персонажа, но на нем печать авторского чувства, его субъективного отношения, скорбящего от искажения природной красоты. В обоих романах В. Митыпова этот ряд природных образов – не только отражение субъективного восприятия героев, это абсолютно достоверная эмоциональная, чаще всего национальная подоплека образов.
Сохраняя в целом особенности традиционного повествования, а в «Инспекторе золотой тайги» – традиционную модель исторического романа, автор обращается к лейтмотивной структуре как основе повествования, использует жанровые ходы беллетристики, детектива, авантюрного сюжета, которые соединяются с мощным лирическим началом, системой поэтических образов, передающих внутреннюю стихию мысли, работу интеллекта, а также образная система приобретает отчетливую национальную окраску.
В разделе 3.3. «”Геологическая поэма”: историческая оптика личности в интеллектуальном романе» рассматривается данное в названии обозначение жанра: роман не только воспевает нелегкий труд геологов, но раскрывает «поэзию» научной мысли, драматизм исканий человека, его борений в интеллектуальной сфере. Художественная концепция истории отражается в «интеллектуальной» линии романа, прослеживающего историю научной мысли.
Создание «Геологической поэмы» В. Митыпова вызвано обстоятельствами личной биографии автора, первой профессиональной стезей которого являлась геология. История развития геологической мысли в романе вкраплена в изображение жизни двух поколений одной семьи. Именно научная теория дрейфующих материков служит метафорой исторической концепции романа, поскольку поверяется драматизмом, диалектическим законом развития, отдающим приоритет нравственным истокам человеческой жизни.
Роман многослоен, структура повествования совмещает точки зрения молодого геолога Валентина Мирсанова и его отца Данилы Даниловича. В отдельную главу включено повествование с самостоятельной сюжетной линией о пути исследователя Вегенера и истории его неудачной экспедиции. Как вставная новелла, эта глава служит своеобразной кульминацией романа, освещая новым светом интеллектуальные поиски героев.
В «Геологической поэме», с одной стороны, раскрывается полет научной мысли, с другой – быт таежной жизни, в которой «закон – тайга, прокурор – медведь», неприкрытая правда о нравах потомков ссыльных преступников и каторжников, далеких от идеала «послеоктябрьского человека». История Сибири и ее освоения раскрывается в начале и конце романа, потому что назначение геологии заключается и в ее цивилизующем влиянии. Именно это призвание геологии как миссии осознавалось старшим Мирсановым. Повествование в главах, связанных с этим героем, сложно по своей структурной организации: это одновременно как бы и дневник, и воспоминания, и сон, отражающие общее состояние погруженности в себя, в глубины своего сознания и подсознания, саморефлексии.
Одной из основополагающих линий романного повествования становятся идеи испытания героя, проверка на прочность его взглядов и убеждений. В этих испытаниях самоуверенность Валентина Мирсанова оборачивается внутренними терзаниями и сомнениями, идеализм сопряжен и с практицизмом. Романным началом является, безусловно, образ героя, в котором наблюдается «динамика несовпадения и разнобоя между различными моментами этого образа» (М.М. Бахтин): происходит мучительное открытие им непреходящей ценности не только грандиозных событий и явлений истории геологической науки, но и обычной человеческой жизни. В главе «Пятый постулат» герой начинает отсчет своего нового пути. Подобно тому, как Лобачевский, оттолкнувшись от пятого постулата, создает неевкллидову геометрию, Валентин находит свою точку опоры для нового видения мира и себя в нем. Существенно в романе сопоставление масштабов человеческой жизни и геологического времени, истории и вечности. Этот своеобразный «код» освещает и новый неканонический жанровый облик произведения, и особую концепцию истории.
Жанровая структура романа тесно связана с исторической проблематикой, с темой творчества, а актуальные для писателя стороны личности современника – это не только роли ученого и художника, творца и интеллектуала, но и личности, постигающей логику социальной и исторической жизни. Персонажи его интеллектуального романа с разных позиций решают одни и те же историософские проблемы, занимающие автора. В. Митыпов настаивает на сходстве творческих проявлений в разные времена, допуская перемены в степени их выраженности. Другая особенность романа обусловлена значением авторской позиции, заключающейся в исторической концепции, понимании того, что история – это внутренний духовный опыт личности. Вот почему история как связь времен проявляется в романе только на личностном уровне.
В заключении делаются выводы по теме диссертации и намечаются дальнейшие перспективы ее изучения. Для исследователя творчества В. Митыпова представляет интерес тяготение писателя к исторической проблематике и своеобразному ее решению. Его творчество выглядит необычайно органичным в контексте литературного процесса как в русской, так и национальных литературах России благодаря тому, что он разрабатывал на историческом материале такие характерные для них проблемы, как история на личностном уровне, связь времен во внутреннем опыте личности, ответственность и самопознание творческой личности. В то же время В. Митыпов внес в решение этой проблематики свой индивидуальный вклад, во многом связанный с национальным мировидением бурятского писателя.
По теме диссертации опубликованы следующие работы:
1. Ванчикова, С.Д. Образ интеллигента в романе В. Митыпова «Долина бессмертников» [Текст] / С.Д. Ванчикова // Интеллигенция и проблемы национальных отношений: материалы VII Междунар. науч. конф. – М.; Улан-Удэ: Изд-во Бурят. гос. ун-та, 2008. – С.204-208.
2. Ванчикова, С.Д. Личность и время в романе В. Митыпова «Долина бессмертников» [Текст] / С.Д. Ванчикова // Россия–Азия: механизмы сохранения и модернизации этничности: материалы междунар. науч.-практ. конф. – Улан-Удэ: Изд-во Бурят. гос. ун-та, 2008. – Вып. 3. – С. 63-65.
3. Ванчикова, С.Д. О жанровой структуре «Геологической поэмы» В. Митыпова [Текст] / С.Д. Ванчикова // Вестник Бурят. гос. ун-та. Сер.: Филология. – Улан-Удэ: Изд-во Бурят. госун-та, 2008. – Вып. 10. – С. 39-44.
Подписано в печать 18.11.08. Формат 60 84 1/16.
Усл. печ. л. 1,5. Тираж 100 экз. Заказ 269.
Издательство Бурятского госуниверситета
670000, г. Улан-Удэ, ул.Смолина, 24а