Отражение двуязычия в художественной прозе Чингиза Айтматова Юмаева Л. А., кандидат филологических наук, доцент

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Программа факультативного курса, 705.83kb.
• Програма для середньої загальноосвітньої школи затверджено Міністерством освіти І науки, 816.28kb.
• Пошедіна О.І. Україна-нато (Запитання І відповіді): Науково-популярне видання / Колектив, 821.28kb.
• Учебное пособие для высших учебных заведений, 3487.39kb.
• С. Х. Мухаметгалиева Елабуга, Елабужский государственный педагогический университет, 3598.14kb.
• Ученого Совета Уральского государственного университета имени А. М. Горького программа, 481.82kb.
• Духовно-нравственный и художественный мир чингиза айтматова и его мотивы в северокавказской, 463.42kb.
• В. М. Амиров, кандидат филологических наук, доцент кафедры периодической печати факультета, 537.13kb.
• Національна юридична академія України, 6335.29kb.
• Александровна Подкорытова, психолог Мария Федоровна Попова, кандидат филологических, 2435.43kb.

Отражение двуязычия в художественной прозе

Чингиза Айтматова


Юмаева Л. А.,

кандидат филологических наук, доцент


Чингиз Айтматов (1928 г. р.) – киргизский писатель, в 30 лет издал свое первое произведение «Джамиля», покорившее мировую общественность, в 35 лет стал лауреатом Ленинской премии.

Молодой прозаик внес немалый вклад в многонациональную литературу нашей страны. Вслед за «Джамилей» появляются повести «Тополек мой в красной косынке», «Верблюжий глаз», «Первый учитель», «Прощай, Гульсары» и другие; романы «Буранный полустанок» и «Плаха».

Но мало кто знает об Айтматове-публицисте, он вошел в литературу с газетной полосы. Начало литературной деятельности следует отнести к 1952 году, когда он был еще студентом. В газете «Советская Киргизия» появилась его статья «О терминологии киргизского языка», посвященная обогащению киргизской лексики за счет освоения богатств русского языка¹.

Читатели часто удивляются, как сумел молодой писатель, сын гор и степей, представитель народа, еще в начале века пребывавшего в условиях феодально-патриархального общества, овладеть современной культурой слова и завоевать творческие высоты времени.

Серьезную роль в быстром развитии природной одаренности писателя сыграли художественно-поэтические традиции народа, издавна отмечаемая исследователями высокая культура слова киргизов. Кара-киргизы «отличаются необыкновенным умением говорить. Действительно, нельзя не удивляться тому, как киргизы владеют своим языком. Киргиз всегда говорит бегло, не останавливаясь и не запинаясь. Излагая свои мысли точно и ясно, он умеет придать своей речи известную долю изящества»².

Творческую индивидуальность писателя можно достаточно полно понять лишь в ее национальном своеобразии. Писатель – сын своего народа и несет в своем творчестве неповторимые особенности характера соотечественников, их духовного облика, мироощущения, национальных традиций и обычаев. Чингиз Айтматов с самого начала творческого пути осознал значительность этих проблем.

Можно взять любую страницу айтматовской прозы и убедиться в том, что она пронизана взглядом, духом, ощущениями земли, неба и воды, мировидением, свойственным представителю киргизского народа второй половины ХХ века. Айтматов меньше всего описывает в повестях так называемую местную экзотику, этнографические «орнаменты» и главное внимание уделяет глубинным сдвигам в национальном сознании, социально-философскому осмыслению народной жизни. И поэтому после «Джамили» писатель понял, что «те признаки, которые мы долго считали национальными, уходят из быта и сознания людей».

Чингизу Айтматову всегда была чужда национальная ограниченность. О значении великих традиций русской классической и советской литературы Айтматов высказывался многократно: «В необъятном мире русской литературы, берега которой не окинешь взглядом, люблю я толстовскую мудрость и психологическую сложность его образов, люблю потрясающий драматизм и яркость шолоховских характеров, люблю революционную романтику Горького и Маяковского, люблю бесконечное чеховское человеколюбие и бунинскую тонкость мировосприятия, люблю фадеевскую коммунистичность и дали твардовской поэзии, и леоновскую интеллектуальность». (Статья «Признание в любви»).

В формировании творческой индивидуальности писателя большую роль сыграло превосходное знание и владение русским языком, языком межнационального общения советских народов. Но он не только владеет русским языком, но и сделал русский язык одним из двух языков, на котором пишет свою прозу.

Здесь мы подошли к вопросу о двуязычии, билингвизме³ Чингиза Айтматова, весьма важном для понимания творческого своеобразия киргизского писателя.

Явление двуязычия в литературе наблюдалось давно во многих странах мира. Деятельность двуязычных писателей в советской прозе и поэзии отражает объективный процесс расширения межнационального общения народов советского государства. Как известно, в советский период многие писатели писали как на родном, так и на русском языке, например, Василь Быков в Белоруссии, Рустем Кутуй в Татарии, Юрии Рытхэу с Чукотки и другие, занимающиеся переводом с одного языка на другой.

Некоторые теоретики и литераторы отмечали: «Трудность перевода заключается не только в звуковой форме слов различных языков, но и в противоречиях их лексического состава, т. к., строго говоря, нет ни одного слова, которое совершенно точно и без остатка совпадало бы по своему значению со словом другого языка»⁴.

Современная теория перевода в связи с этим утверждает, что буквальный перевод художественного текста на другой язык неплодотворен, и отстаивает необходимость создания самостоятельной творческой интерпретации текста, эстетически эквивалентного оригиналу. В то же время установлено, что по-настоящему осознать богатства родного языка можно лишь при сопоставлении его с другими языками.

Чингиз Айтматов тоже не раз признавал благотворное воздействие переводческого труда на его собственный творческий мир. Когда Айтматов стал писать свою прозу на двух языках, он отмечал полезность такой работы: «Я пишу свои книги на киргизском и русском. Если книга написана вначале на киргизском языке, я ее перевожу на русский и наоборот. При этом я получаю глубочайшее удовольствие. Это чрезвычайно интересная внутренняя работа писателя, ведущая, по моему убеждению, к совершенствованию стиля, к обогащению образности языка».

В силу исторических условий литература некоторых народов стала развиваться в двух языковых потоках и, по мнению Айтматова, нужно правильно использовать это положение. При этом писатель-билингв не может забывать о двух путях, открывающихся перед ним. Один путь – полностью положиться на «иждивение» высокоразвитого языка, полностью перейти на его услуги. И второй путь – путь сосуществования, т. е. параллельного развития национального языка с одновременным использованием языка передового. Киргизский писатель избрал второй путь, заботясь о том, как двуязычие скажется на его родном языке. Исследователи, занимающиеся проблемами двуязычного художественного творчества двуязычных писателей, отмечают воздействие их на развитие русского литературного языка⁵. Чингиз Айтматов создавал свои прозаические произведения на русском языке, но искал пути взаимодействия и сближения языков.

И здесь проблема двуязычия осложняется не только психологией творчества писателя, но и лингвистикой. Ученые-лингвисты намечают два типа существования билингвизма в сознании художника: 1) когда языки образуют две отдельные системы ассоциаций, не связанных между собой (изучение второго языка велось прямым путем, без перевода с родного языка на иностранный); 2) когда языки создают двуязычную, но единую систему ассоциаций. В этом случае «любой элемент языка имеет тогда свой непосредственный эквивалент в другом языке, так что перевод не представляет никакого затруднения для говорящих»⁶. Второй вид билингвизма называют естественным и к нему применяют понятие «второй родной язык». В творчестве писателя-билингва оба языка претерпевают интересные изменения. Самые устойчивые структуры языка – фонетическая и морфологическая – остаются в основном прежними. Более подвижны лексика, синтаксис и ритмико-интонационная система.

Чингиз Айтматов, будучи киргизом по национальности и описывая жизнь, обычаи, легенды своего народа, вводит национальную лексику в текст своих произведений, при этом делает разные замечания, пояснения, ссылки, сноски, сравнения в зависимости от конкретного слова, речевого употребления и творческого замысла писателя. Он использует разные способы пояснений к киргизским словам, даже к тем, которые уже знакомы читателю, русскому по национальности, например: дувал – глинобитная ограда, (Тополек мой в красной косынке), шурпа – мясной суп (Ранние журавли).

Но особое место занимают пояснения к словам, обозначающим лиц по роду деятельности, профессии, специфичным для условий национальной жизни: «Дюйгиен работал колхозным мирабом. (Мираб – лицо, ведающее оросительной системой)» (Первый учитель).

Лексика, называющая людей, их родственные отношения: «Все теперь видели, какой у него умелый агай (Агай – старший брат)» (Ранние журавли); «Каждый год приезжает вместе с джезде (Джезде – муж старшей сестры)» (Тополек мой в красной косынке).

Свободное взаимопроникновение двух языков в художественной прозе Чингиза Айтматова рассмотрим на уровне лексики, словарного состава. На любой странице прозы Айтматова можно встретить киргизские слова (или общетюркские), не нуждающиеся в переводе: курай, аил, кизяк, аксакал, бай, чабан, отара и др. Они нашли место в лексическом составе русского языка, что отражено в толковых словарях, например, в Словаре русского языка С.И. Ожегова: аул по-киргизски аил – селение (на Кавказе и в Средней Азии); бай^{1 –} кулак, богач (в Средней Азии), кизяк – прессованный навоз, употребляющийся как топливо в степных районах на юге и востоке СССР; отара – Большой гурт овец; чабан – пастух, преимущественно пасущий овец; буза ¹ – легкий хмельной напиток из проса, гречихи, ячменя.

Переносное значение «сын, не желающий помнить заветов своих родителей, своего отца», производно от прямого значения, которое перед этим дается автором: Манкурт – раб, не помнящий своего прошлого». (Буранный полустанок).

Грамматическое освоение проявляется в приобреитении национальным словом форм, свойственных русскому языку: «…я тебе альчики свои дам1 – Он побежал в комнату за альчиками (альчики – детские игральные кости (бабки)» (Тополек мой в красной косынке).

Словообразовательное освоение национальной лексики происходит по законам русского языка. Например, имена существительные, не склоняемые в тюркских языках, в тексте произведения Айтматова склоняются: Найман – Ана, найманы – найманские (земли), Сары-Озеки – Сары-Озекская (степь) и др.

Таким образом, национальная лексика, выражая национальное содержание во всем его разнообразии, объясняется, конкретизируется, уточняется с помощью авторского чуткого отношения к двум языкам, сближающего языки для понимания читателем истинной красоты этих языков.

Отношения между людьми передаются словами национального речевого этикета, которые имеют эмоционально-экспрессивную окраску. Эти слова не имеют в русском языке прямых соответствий. Таковы обращения, которые даются через расширенное описание: «Э-э, байбиче, в обиде не будем. (Байбиче – уважительное обращение к пожилой женщине, хозяйке дома)» (Тополек мой в красной косынке).

«Это, кокетай, дорогой, не на Карапаре ехать по сарозекам. (Кокетай – уменьшительно-ласкательное и в то же время снисходительное обращение)» (Буранный полустанок).

Обращения, имеющие соответствия в русском речевом этикете, употребляются реже. Они характеризуют эмоциональную напряженность речи персонажа и поясняются прямым переводом: «А сам (Аджимурат) плачет взахлеб и только одно твердит – Ата, атаке, ата, атаке. (Ата, атаке – папа, папочка)». (Ранние журавли). «Успокойтесь, Энеке (Энеке – матушка)» (Белый пароход).

Чингиз Айтматов использует образный потенциал национальной лексики, ее экспрессивно-стилистические возможности, пытается разъяснить внутреннюю форму слова, т. е. пытается выделить признак, который лежит в основе наименования. Например: «Птички эти – срайсы, а прозываются они так потому, что всю жизнь понукают свистом своим некого солового жеребца: «Чу, чу, сарайгыр! Чу, чу, сарайгыр». (Сарайгыр-сары – соловая масть, айгыр – жеребец). (Ранние журавли).

«Да и откуда он (Танабай) мог знать, что его старый иноходец Гульсары, прозванный так за свою необыкновенную светло-желтую масть, последний раз в своей жизни преодолел Александровский подъем. (Гульсары – желтый цветок, лютик)». (Прощай, Гульсары!).

«А твое имя не Манкурт, а Жоламан (Жоламан – имя, образованное от двух слов: «жол» – путь, «аман» – здоровье, по смыслу – будь здоров в пути)». (Буранный полустанок).

К национальным словам, обладающим эмоционально – экспрессивной окраской, как правило, даются односложные переводы: «А она (Укубала), невезучая бейбак, не послушалась аульных старушек. (Бейбак – несчастливица)». (Буранный полустанок).

Как отмечают исследователи, авторские пояснения являются, прежде всего, своеобразным толковым словарем к лексике, отражающей национальный характер его произведений. Причем способ толкования выбирается автором не произвольно, а обычно в зависимости от наличия или отсутствия соответствующего русского слова. При наличии русской параллели автор пользуется прямым переводом типа «устаке – мастер», «арстан, толбарс, борибасар – лев, тигр, волкодав».

Если в русском языке имеется слово, которое передает значение национального слова лишь приблизительно, то используется сравнительно-сопоставительный способ толкования: «Кетмень – сельскохозяйственное орудие типа мотыги». (Первый учитель).

При отсутствии русского соответствия обычно используется родовое толкование с уточняющей конкретизацией: «тебетей – шапка, отделанная мерлушкой или лисьим мехом» или описательное толкование: «О-о, кокуй-ой, что это за дети! (Кокуй – возглас удивления)», «досторкон – праздничная скатерть с угощением для гостя».

По наблюдениям лингвистов, у Чингиза Айтматова пояснения, толкования имеют еще одно важное назначение. Они являются способом внедрения отдельных национальных элементов в русскоязычную ткань текста. В целом введение национальных слов в повествование сопровождается повторяемостью, возможностью их смыслового, грамматического и словообразовательного освоения.

Смысловое освоение проявляется в том, что слово приобретает переносное значение контекстуального характера: «…Манкурт ты! Самый настоящий манкурт! – прошептал он (Едиг) в сердцах, ненавидя и жалея Сабитжана».

Чингиз Айтматов – писатель глубоко национальный. Но в нашей стране, где культура более чем ста наций и народностей достигла всестороннего развития, понятие национальный писатель приобрело новые качества. Начав писать свои произведения на киргизском языке, Айтматов с самого начала стал широко известен как писатель русской литературы. Его произведения переводятся на русский язык, и сам он выступает в роли переводчика своих рассказов и повестей и относится к так называемым двуязычным писателям.