Geum.ru

Береза и три сокола

Вид материалаЗакон
Сказка о золотом, серебряном и медном царствах
Вазуза и Волга
Напуганные медведь и волки
Жили-были на одном дворе козел да баран
В некотором царстве
Жили старик да старуха, у них были баран да козел
Подобный материал:
1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   ...   33

Сказка о золотом, серебряном и медном царствах

В некотором было царстве, в некотором государстве жил царь с супругою своею, и имели они у себя трех прекрасных сыновей, из которых называли большого Василий-царевич, а среднего Федор-царевич, а меньшого Иван-царевич. В один день царь прогуливался в саду, и с супругою своею. Вдруг поднялся вихорь и унес царицу из глаз его, о чем царь весьма был печален, долгое время соболезнуя о своей супруге. Старшие его два сына испросили у печального отца своего благословение и отправилися в путь свой искать матери своей. Едучи с своими людьми долгое время, заехали они в дикую степь, раскинули палатки и ожидали не увидят ли кого, кто бы указал им дорогу; однако чрез три года никого не видали, а между тем подрос меньшой брат Иван-царевич. И тот также, испрося у отца своего благословение и простясь, отправился в путь. По долговременном путешествии увидел он вдали палатки и поехал к ним и как стал подъезжать ближе, то и узнал, что это были его братья. Приехавши, сказал он: Что вы, братцы, в какой дикой степи остановились? Отпустимте своих людей в наше государство и поедем лучше одни искать своей матери. - Братья по его совету учинили и поехали в путь, и ехали они долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли, скоро-то сказка сказывается, а дело-то не скоро делается, и усмотрели вдали дворец хрустальный, обнесен такою же стеною вокруг, и приехали к оному. Тогда Иван-царевич, найдя ворота, взъехал на двор и, подъезжая к крыльцу, увидел столб, в котором было два кольца: одно золотое, другое серебряное. Продевши повод в оба кольца, привязал он своего коня богатырского, потом пошел на крыльцо. И встречает его сам король, и по довольном разговоре король узнал, что он был ему племянник, и повел его в покои, куда и братьев Ивана-царевича пригласил. Погостили они недолгое время и получили от короля в подарок волшебный шар, который покатя перед собою - доехали до высочайшей горы, где и остановились. Крутизна горы была столь высока, что на нее взлезть им никак было не можно.

После того Иван-царевич нашел скважину, где попались ему на руки и на ноги железные когти, помощью коих взошел он на самый верх горы. Уставши, сел он под дуб для отдохновения, и лишь только снял с себя когти - вдруг оные исчезли. Вставши, увидел он вдали палатку, сделанную из самого тонкого батисту, на коем изображалось медное государство, а на верху оной палатки поставлен был шар медный. При входе оной лежали два превеликие льва, которые не допускали войти в палатку. Иван-царевич, увидя стоявшие при них тазы пустые, налил воды и утолил их жажду, и они дали свободный вход в палатку. По входе в оную увидел он на софе сидящую прекрасную царевну, а в ногах у ней спал змей трехглавый, которому, он одним махом все три головы отсек, - за что царевна его благодарила и подарила ему яйцо медное, сокрывающее в себе медное государство. Итак, царевич, простясь с нею, отправился в путь и, шедши долгое время, увидел вдали палатку, сделанную из самого тонкого флеру и привязанную к кедровым деревьям серебряными шнурками, у коих кисти были изумрудные, а на палатке изображено серебряное государство, и на верху был поставлен серебряный шар. При входе оной палатки лежали два превеличайшие тигра, которых жажду от солнечного зноя утолил водою и сделал себе свободный вход в палатку. И как вошел туда Иван-царевич, то увидел на софе сидящую весьма богато убранную царевну, красотою превосходнее первой. У ног ее лежал шестиглавый змей и вдвое против прежнего больший, которому он за один раз отрубил все головы, - за что царевна, видя его силу и неустрашимость, подарила ему серебряное яйцо, сокрывающее в себе серебряное государство. Простясь и с этой царевной, пошел Иван-царевич далее и достиг, наконец, до третьей палатки, которая была сделана из самого чистого каротку (?), на коем было вышито золотое государство, а на палатке был шар из самого чистого золота; она была прикреплена к лавровым деревьям золотыми шнурками, у коих были привешены алмазные кисти. При входе оной лежали два великие крокодила, которые от великого жару испущали огненное пламя. Царевич, видя их жажду, наполнил их пустые тазы водою и тем учинил себе свободный вход в палатку. И там увидел царевич на софе сидящую царевну, красотою превосходнее прежних; у ног ее лежал двенадцатиглавый змей, которому с двух раз все головы отрубил. Царевна за сие подарила ему золотое яйцо, содержащее в себе золотое государство, а с яйцом вручила ему свое сердце и по довольном разговоре указала ему, где живет его мать, и желала ему счастливо предприятие окончить. По довольном путешествии достиг Иван-царевич до великолепного дворца и в нем прошел многие покои и не нашел ни одного человека. Напоследок пришел в пребогато убранную залу и увидел мать свою в царской одежде, сидящую в креслах, и по нежных между ими ласкательствах и учтивых разговорах объявил ей, что он с братьями многие лета странствовал. Вдруг мать почувствовала Духа и сказала Ивану-царевичу: Спрячься под мою одежду, и как Вихорь прилетит и станет меня ласкать, то старайся ухватиться руками за его волшебную палицу; он подымется на воздух - ты не страшися, а как опустится на землю и рассыплется на мелкие части - ты все собери и сожги, а пепел развей по полю. - Лишь только мать успела сказать и спрятать Ивана-царевича под свою одежду, ту минуту Вихорь прилетел и начал ласкаться к царице. Тогда царевич, по совету матери своей, ухватился за волшебную палицу. Вихорь, осердясь на царевича, поднялся на высоту, потом опустился на землю и рассыпался на мелкие части. Царевич, все части подобрав, сжег, а пепел развеял по полю и овладел волшебною палицею. Взявши мать свою и трех царевен, Иван-царевич пришел к дубу, где всех по полотну спустил книзу. Братья его, как Иван-царевич один остался на горе, обрезали полотно и уехали с матерью и царевнами в свое государство и велели им клясться, что отцу скажут, будто они найдены старшими царевичами. А Иван-царевич, оставшись один на горе, не смел спуститься с оной, видя, что полотна обрезаны, и ходил по горе, перекидывая палицу с руки на руку. Как вдруг предстал перед него человек, который снес его с горы и поставил на площади его государства, где Иван-царевич и встретился с одним башмачником, у коего нанялся он в работники. Хозяин, накупя кож довольное число, напился пьян и лег спать. Иван-царевич, видя, что в хозяине проку мало, призвал Духа, который снес его с горы, и приказал ему к утру сделать башмаки; Дух по приказу его все учинил. Поутру Иван-царевич, разбудя хозяина, послал с товаром в город, где тот и продал башмаки купцу, который рекомендовал его знатным господам. Наконец сам царь, увидя его работу, приказал ему носить к себе во дворец; а между тем находившаяся тут золотого государства царевна, приметя, что сия работа золотого государства Духа, приказала призвать к себе сапожника. А как скоро он пришел, то и приказала ему, чтобы завтрашнего дня поутру пред сим дворцом поставил дворец золотого государства, а от него золотой мост до самого царского дворца, покрытый зеленым бархатом, - и с тем от него пошла. Хозяин пришел домой весьма печален и сказал все то работнику, а сам с горя так напился пьян, что и сам себя не помнил, только и говорит: Теперь хотя голову руби, так и нужды нет! - Царевич, услыша сие, приказал Духу, чтоб немедленно к завтрему поставил дворец и золотое государство, сокрывающееся в золотом яйце; Дух по приказанию все исполнил и поутру рано перенес туда Ивана-царевича, который, изготовясь для встречи отца своего и матери, послал по них великолепные колесницы, а по братьев самые срамные телеги, прося притом всех откушать. Царь, услыша, что сын его меньшой Иван-царевич жив и здравствует, весьма обрадовался и сел с царицею и с тремя царевнами в присланную для них пребогато убранную колесницу, а детей своих насильно приказал посадить в срамные телеги, говоря притом, что вы по вине своей и того не заслуживаете. Иван-царевич встретил их великолепно и простил братьям своим их вину; потом назначил Василью-царевичу в супруги серебряного государства царевну Елену, а Федору-царевичу медного государства царевну Земиру, а себе взял золотого государства царевну Плениру и отдал братьям серебряное и медное яйца, сокрывающие в себе оные государства. На другой день совершен был брак всех братьев, к великой радости подданных. И так обладали они своими подданными и всеми государствами, которые были поставлены на одном море


Вазуза и Волга

Волга с Вазузой долго спорили, кто из них умнее, сильнее и достойнее большего почета. Спорили, спорили, друг друга не переспорили и решились вот на какое дело. - Давай вместе ляжем спать, а кто прежде встанет и скорее придет к морю Хвалынскому, та из нас и умнее, и сильнее, и почету достойнее. - Легла Волга спать, легла и Вазуза. Да ночью встала Вазуза потихоньку, убежала от Волги, выбрала себе дорогу и прямее и ближе, и потекла. Проснувшись, Волга пошла ни тихо, ни скоро, а как следует; в Зубцове догнала Вазузу, да так грозно, что Вазуза испугалась, назвалась меньшою сестрою и просила Волгу принять ее к себе на руки и снести в море Хвалынское. А все-таки Вазуза весною раньше просыпается и будит Волгу от зимнего сна


Напуганные медведь и волки

Жил себе старик да старуха, у них был кот да баран. Старуха укоп копит, а кот проказит. - Старик, - говорит старуха, - у нас на погребе нездорово. - Надо поглядеть, - говорит ей старик, - не со стороны ли кто блудит. - Вот пошла старуха на погреб и усмотрела: кот сдвинул лапкой с горшка покрышку и слизывает себе сметанку; выгнала кота из погреба и пошла в избу, а кот наперед прибежал и запрятался на печи в углу. - Хозяин! - сказывает старуха. - Вот мы не верили, что кот блудит, а он самый и есть; давай его убьем! - Кот услыхал эти речи, как бросится с печки да бегом к барану в хлев и начал его обманывать: Брате баран! Меня хотят завтра убити, тебя зарезати. - И сговорились они оба бежать ночью от хозяина. - Как же быть? - спрашивает баран. - Рад бы я с тобой лыжи навострить, да ведь хлев-то заперт! - Ничего! - Кот тотчас взобрался на дверь, скинул лапкой веревочку с гвоздя и выпустил барана. Вот и пошли они путем-дорогою, нашли волчью голову и взяли с собой; шли-шли, увидели: далеко в лесу светится огонек, они и пустились прямо на огонь. Подходят, а вокруг огня греются двенадцать волков. - Бог помочь вам, волкам! - Добро жаловать, кот да баран! - Брате, - спрашивает баран у кота, - что нам вечерять будет? - А двенадцать-то волчьих голов! Поди выбери, которая пожирнее. - Баран пошел в кусты, поднял повыше волчью голову, что дорогой-то нашли, и спрашивает: Эта ли, брате кот? - Нет, не эта, выбери получше. - Баран опять поднял ту же голову и опять спрашивает: Эта ли? - Волки так напугались, что рады бы убежать, да без спросу не смеют. Четверо волков и стали проситься у кота и барана: Пустите нас за дровами! Мы вам принесем. - И ушли. Остальные восемь волков еще пуще стали бояться кота да барана: коли двенадцать смогли поесть, а осьмерых и подавно поедят. Стало еще четверо проситься за водою. Кот отпустил: Ступайте, да скорее ворочайтесь! - Последние четыре волка отправились сходить за прежними волками: отчего-де не ворочаются? Кот отпустил, еще строже наказал поскорее приходить назад; а сам с бараном рад, что они ушли-то. Волки собрались вместе и пустились дальше в лес. Попадается им медведь Михайло Иванович. - Слыхал ли ты, Михайло Иванович, - спрашивают волки, - чтобы кот да баран съели по двенадцати волков? - Нет, ребятушки, не слыхивал. - А мы сами видели этого кота да барана. - Как бы, ребятушки, и мне посмотреть, какова их храбрость? - Эх, Михайло Иваныч, ведь больно кот-от ретив, нельзя к нему поддоброхотиться: того и гляди, что в клочки изорвет! Даром что мы прытки над собаками и зайцами, а тут ничего не возьмешь. Позовем-ка лучше их на обед. - Стали посылать лисицу: Ступай, позови кота да барана. - Лисица начала отговариваться: Я хоть и прытка, да неувертлива; как бы они меня не съели! - Ступай!.. - Делать нечего, побежала лисица за котом и бараном. Воротилась назад и сказывает: Обещались быть; ах, Михайло Иванович, какой кот-то сердитый! Сидит на пне да ломает его когтями: это на нас точит он свои ножи! А глаза так и выпучил!.. - Медведь струхнул, сейчас посадил одного волка в сторожа на высокий пень, дал ему в лапы утирку и наказал: Коли увидишь кота с бараном, махай утиркою: мы пойдем - их повстречаем. - Стали готовить обед; четыре волка притащили четыре коровы, а в повара медведь посадил сурка. Вот идут в гости кот да баран; завидели караульного, смекнули дело и стакнулись меж собою. - Я, - говорит кот, - подползу тихонько по траве и сяду у самого пня супротив волчьей рожи, а ты, брат баран, разбежись и что есть силы ударь его лбом! - Баран разбежался, ударил со всей мочи и сшиб волка, а кот бросился ему прямо в морду, вцепился когтями и исцарапал до крови. Медведь и волки, как увидели то, зачали меж собою растабаривать: Ну, ребятушки, вот какова рысь кота да барана! Евстифейка-волка умудрились сшибить и изувечить с какого высокого пня, а нам где уж на земле устоять! Им, знать, наше готовленье-то нипочем; они придут не угощаться, а нас пятнать. А, братцы, не лучше ли нам схорониться? - Волки все разбежались по лесу, медведь вскарабкался на сосну, сурок спрятался в нору, а лиса забилась под колодину. Кот с бараном принялись за наготовленные кушанья. Кот ест, а сам мурлычет: Мало, мало!, - обернулся как-то назад, увидел, что из норы торчит сурков хвост, испугался да как прыснет на сосну. Медведь устрахался кота, да напрямик с сосны на землю и ринулся и чуть-чуть не задавил лисы под колодиной. Побежал медведь, побежала лиса. - Знать ты, куманек, ушибся? - спрашивает лисица. - Нет, кумушка, если б я не спрыгнул, - кот бы давно меня съел!


Жили-были на одном дворе козел да баран; жили промеж себя дружно: сена клок - и тот пополам, а коли вилы в бок - так одному коту Ваське. Он такой вор и разбойник, за каждый час на промысле, и где плохо лежит - тут у него и брюхо болит. Вот однажды лежат себе козел да баран и разговаривают промеж себя; где ни взялся котишко-мурлышко, серый лобишко, идет да таково жалостно плачет. Козел да баран и спрашивают: Кот-коток, серенький лобок! О чем ты, ходя, плачешь, на трех ногах скачешь? - Как мне не плакать? Била меня старая баба, била-била, уши выдирала, ноги поломала да еще удавку припасала. - А за какую вину такая тебе погибель? - Эх, за то погибель была, что себя не опознал да сметанку слизал. - И опять заплакал кот-мурлыко. - Кот-коток, серый лобок! О чем же ты еще плачешь? - Как не плакать? Баба меня била да приговаривала: ко мне придет зять, где будет сметаны взять? За неволю придется колоть козла да барана! - Заревели козел и баран: Ах ты серый кот, бестолковый лоб! За что ты нас-то загубил? Вот мы тебя забодаем! - Тут мурлыко вину свою приносил и прощенья просил. Они простили его и стали втроем думу думать: как быть и что делать? - А что, середний брат баранко, - спросил мурлыко, - крепок ли у тебя лоб: попробуй-ка о ворота. - Баран с разбегу стукнулся о ворота лбом: покачнулись ворота, да не отворились. Поднялся старший брат мрасище-козлище, разбежался, ударился - и ворота отворились. Пыль столбом подымается, трава к земле приклоняется, бегут козел да баран, а за ними скачет на трех ногах кот серый лоб. Устал он и возмолился названым братьям: Ни то старший брат, ни то средний брат! Не оставьте меньшого братишку на съеденье зверям. - Взял козел, посадил его на себя, и понеслись они опять по горам, по долам, по сыпучим пескам. Долго бежали, и день и ночь, пока в ногах силы хватило. Вот пришло крутое крутище, станово становище; под тем крутищем скошенное поле, на том поле стога что города стоят. Остановились козел, баран и кот отдыхать; а ночь была осенняя, холодная. - Где огня добыть? - думают козел да баран; а мурлышко уже добыл бересты, обернул козлу рога и велел ему с баранком стукнуться лбами. Стукнулись козел с бараном, да таково крепко, что искры из глаз посыпались; берестечко так и зарыдало. - Ладно, - молвил серый кот, - теперь обогреемся, - да за словом и затопил стог сена. Не успели они путем обогреться, глядь - жалует незваный гость мужик-серячок Михайло Иванович. - Пустите, - говорит, - обогреться да отдохнуть; что-то неможется. - Добро жаловать, мужик-серячок муравейничек! Откуда, брат, идешь? - Ходил на пасеку да подрался с мужиками, оттого и хворь прикинулась; иду к лисе лечиться. - Стали вчетвером темну ночь делить: медведь под стогом, мурлыко на стогу, а козел с бараном у теплины. Идут семь волков серых, восьмой белый, и прямо к стогу. - Фу-фу, - говорит белый волк, - нерусским духом пахнет. Какой-такой народ здесь? Давайте силу пытать! - Заблеяли козел и баран со страстей, а мурлышко такую речь повел: Ахти, белый волк, над волками князь! Не серди нашего старшего; он, помилуй бог, сердит! - как расходится, никому несдобровать. Аль не видите у него бороды: в ней-то и сила, бородою он зверей побивает, а рогами только кожу сымает. Лучше с честью подойдите да попросите: хотим, дескать, поиграть с твоим меньшим братишком, что под стогом-то лежит. - Волки на том козлу кланялись, обступили Мишку и стали его задирать. Вот он крепился-крепился, да как хватит на каждую лапу по волку; запели они Лазаря, выбрались кое-как, да, поджав хвосты, - подавай бог ноги! А козел да баран тем времечком подхватили мурлыку и побежали в лес и опять наткнулись на серых волков. Кот вскарабкался на самую макушку ели, а козел с бараном схватились передними ногами за еловый сук и повисли. Волки стоят под елью, зубы оскалили и воют, глядя на козла и барана. Видит кот серый лоб, что дело плохо, стал кидать в волков еловые шишки да приговаривать: Раз волк! Два волк! Три волк! Всего-то по волку на брата. Я, мурлышко, давеча двух волков съел, и с косточками, так еще сытехонек; а ты, большой братим, за медведями ходил, да не изловил, бери себе и мою долю! - Только сказал он эти речи, как козел сорвался и упал прямо рогами на волка. А мурлыко знай свое кричит: Держи его, лови его! - Тут на волков такой страх нашел, что со всех ног припустили бежать без оглядки. Так и ушли


В некотором царстве, в некотором государстве жил-был мужичок, у него были козел да баран. Поленился мужик накосить сена; пришла зима, нечего есть козлу и барану, стали они на весь двор реветь, а мужик схватил кнут и ну колотить их. Вот козел и сказал барану: Давай, брат, уйдем в лес; найдем стог сена и станем жить. - Пойдем, брат Козьма Микитич! Хуже не будет. - Козел стащил у хозяина ружье, а баран куль, и пошли вдвоем; идут путем-дорогою и нашли старую волчью голову. - Брат баран! - сказал тут козел. - Возьми эту голову и положи в куль. - На черта она нам? И так тяжело идти! - Возьми! Придем на место, сварим себе студень. - Баран поднял волчью голову, положил в куль и понес. Шли они, шли и, наконец, пришли в лес. - Я совсем иззяб, - сказал баран. А козел увидал, что в стороне огонь светится, и говорит: Вон где-то огонь горит; пойдем туда! -Пошли на огонь и прямехонько-таки наткнулись на волков; сидят кругом огня да греются. Баран напугался, еле душа в теле держится. А козел говорит ему: Не робей, баран! -, а сам подошел к волкам: Здорово, ребята! - Здравствуй, Козьма Микитич! - Вот, думают волки, славная будет пожива: козел да баран сами пришли, сами в рот просятся. Только козел себе на уме. - Ну-ка, брат баран! Давай, - говорит, - сюда волчью голову; сварим да сделаем студень. Да смотри выбирай, чтоб был старый волк! - Баран вынул из куля волчью голову и несет козлу. - Не та! - говорит козел. - Там, в кулю, есть другая голова, с самого старого волка, - ту и притащи. - Баран стал копаться в своем куле, копался, копался и несет опять ту же голову. - Ах ты, дурак, - закричал козел и ногами затопал, - не та!..Посмотри, на самом исподе лежит. - Баран опять копался-копался и несет ту же самую голову. - Ну, вот теперь так! - сказал козел. - Эту самую голову мне и надобно. - А волки поглядывают да раздумывают: Ишь сколько наколотил нашей братии! Одних голов целый куль. - Нет ли у вас, братцы, - спрашивает козел, - в чем нам ужин изготовить? - Тут волки повскакали и побежали кто за дровами, кто за водою, кто за посудою, а у самих на уме - как бы уйти подобру-поздорову. Бегут, а навстречу им медведь. - Куда вы, серые волки? - Ах, Михайло Иванович! Ты не знаешь нашего горя: пришли к нам козел да баран, принесли с собой целый куль волчьих голов, хотят студень варить; мы убоялись, чтоб они и до нас-то не добрались, и убежали. - Ах вы, дурачье! - сказал медведь. - Козел да баран сами к вам пришли, только бери да кушай; а вы убоялись! Пойдемте-ка со мною. - Пойдем! - Козел и баран увидали, что волки назад идут, засуетились, забегали. Козел взобрался на дерево, изловчился и уселся, а баран лез, лез, никак не может высоко подняться, ухватился кое-как за сук передними ногами и повис на нем. Вот пришел и медведь с волками, смотрит: куда бы девались козел да баран? Нигде не видать. - Ну, братцы, - сказал медведь волкам, - собирайте желудей, стану ворожить: куда запропастился козел с бараном? - Волки набрали желудей; а медведь сел под дерево, стал выкидывать желудями и ворожить, как бабы на бобах гадают. Баран говорит козлу: Ах, козел, упаду; мочи нет - ногам больно! - Держись, - отвечает козел, - а то ни за грош пропадем; они заедят нас! - Баран крепился-крепился, да как повалится наземь! Козел видит беду неминучую, выстрелил в ту ж минуту из ружья и закричал во всю глотку: Хватай ворожею-то, держи его! - Медведь испугался, как бросится бежать без оглядки, а волки за ним. Так все и разбежались. Тогда козел слез с дерева и не захотел оставаться в лесу. Воротился он вместе с бараном домой, и стали себе жить-поживать да лиха избывать


Жили старик да старуха, у них были баран да козел, только такие блудливые: совсем от стада отбились, бегают себе по сторонам - ищи где хочешь. - Знаешь что, старуха, - говорит старик, - давай заколем козла и барана, а то они с жиру бесятся! Пожалуй, туда забегут, что и не найдешь; все равно пропадут даром. - Ну что ж? Заколем. - А баран с козлом стояли под окошком, подслушали эти речи и убежали в густой-густой лес. Прибежали и говорят: Надо развести теперь огонь, а то холодно будет; вишь какая роса холодная. - Стали они таскать хворосту; набрали целую кучу. Надо огню добыть. Недалеко мужики жгли уголья. Вот козел с бараном утащили у них головешку, развели огонь и сели греться. Вдруг прибежали три медведя и уселись около костра. Что делать! Козел стал спрашивать: Что, баран, есть хочешь? - Хочу. - А что, ружье у тебя заряжено? - Заряжено. - А топор востёр? - Востёр. - Ну поди, добывай на ужин. - Нет, брат козел, я сейчас только пришел; не пойду. - Неужто ж нам голодным спать? Ступай убей вот этого медведя; мы их не звали, они сами к нам пришли! Зажарим да поужинаем. - Медведь оробел и говорит: Ах, братцы - козел и баран! Где станете меня жарить? Вишь у вас какой малый огонь! Пустите меня, я наломаю вам дров, разведу побольше костер, тогда убейте меня и жарьте. - Хорошо, ступай за дровами. - Медведь вскочил и давай бог ноги. - Кто себе враг! - думает он про себя. - Ни за что не ворочусь назад. - Другой медведь видит, что посланный за дровами не ворочается, и взяло его раздумье: пожалуй, они за меня теперь примутся. - Пойду, - говорит, - помогу тому медведю, верно он так много наломал, что и притащить не в силу. - Ну ступай, помоги. - Вот и другой медведь убежал; остался еще один. Козел обождал немножко и говорит: Ну, брат медведь, приходится тебя бить. Сам видишь, очередные-то ушли! - Ах, братцы, на чем же станете меня жарить? Огню-то вовсе нет. Лучше пойду я да погоню очередных назад. - Да и ты, пожалуй, не воротишься? - Ну, право, ворочусь, да и тех с собой приведу! - Ступай, да поскорей приходи; не умирать же нам с голоду. Коли сам за вами пойду - всем худо будет. - И последний медведь со всех ног пустился бежать и убежал далеко-далеко. - Славно, брат, надули! - говорит козел. - Только, вишь, здесь надо каждого шороху бояться. Пойдем-ка домой, заодно пропадать, а может, старик-то и сжалится. - Вот и воротились домой. Старик обрадовался: Накорми-ка их! - говорит старухе. Козел и баран зачали ласкаться; старухе жалко их стало. Она и говорит старику: Неужто нам есть нечего! Не станем колоть козла и барана, пусть еще поживут! - Ну, ладно! - сказал мужик. Стали они жить себе, поживать да добра наживать; а козел с бараном баловство свое совсем оставили, сделались смирными да послушными