Береза и три сокола
| Вид материала | Закон |
| Свинка золотая щетинка, утка золотые перышки, золоторогий олень |
- Береза Слово «береза», 1091.88kb.
- Урок литературного чтения во 2-м классе. С. А. Есенин. "Береза", 52.64kb.
- С обучающимися 2-8 классов на тему: «Сердце мамы», 79.27kb.
- Береза и собака, капуста и директор, иней и корабль Что общего в этих словах, 249.34kb.
- Экскурсионная программа Питание: завтраки в отелях, Медицинская страховка, 169.08kb.
- Экскурсионная программа Питание: завтраки в отелях, Медицинская страховка, 92.47kb.
- Список литературы для 5 гимназического класса, 14.97kb.
- Что простились рано и встретились поздно, 126.91kb.
- Муниципальное образовательное учреждение, 61.66kb.
- 3 класс (читаем летом), 15.03kb.
Жил себе дед да баба, у них был один сыночек Ивашечко; они его так-то уж любили, что и сказать нельзя! Вот просит Ивашечко у отца и матери: Пустите меня, я поеду рыбку ловить. - Куда тебе! Ты еще мал, пожалуй, утонешь, чего доброго! - Нет, не утону; я буду вам рыбку ловить: пустите! - Баба надела на него белую рубашечку, красным поясом подпоясала и отпустила Ивашечка. Вот он сел в лодку и говорит:
Човник, човник, плыви дальшенько!
Човник, човник, плыви дальшенько!
Челнок поплыл далеко-далеко, а Ивашко стал ловить рыбку. Прошло мало ли, много ли времени, притащилась баба на берег и зовет своего сынка:
Ивашечко, Ивашечко, мой сыночек!
Приплынь, приплынь на бережочек;
Я тебе есть и пить принесла.
А Ивашко говорит:
Човник, човник, плыви к бережку:
То меня матинька зовет.
Челнок приплыл к бережку; баба забрала рыбу, накормила-напоила своего сына, переменила ему рубашечку и поясок и отпустила опять ловить рыбку. Вот он сел в лодочку и говорит:
Човник, човник, плыви дальшенько!
Човник, човник, плыви дальшенько!
Челнок поплыл далеко-далеко, а Ивашко стал ловить рыбку. Прошло мало ли, много ли времени, притащился дед на берег и зовет своего сынка:
Ивашечко, Ивашечко, мой сыночек!
Приплынь, приплынь на бережочек;
Я тебе есть и пить принес.
А Ивашко:
Човник, човник, плыви к бережку:
То меня батинька зовет.
Челнок приплыл к бережку; дед забрал рыбу, накормил-напоил сынка, переменил ему рубашечку и поясок и отпустил опять ловить рыбку. Ведьма слышала, как дед и баба призывали Ивашку, и захотелось ей овладать мальчиком. Вот приходит она на берег и кричит хриплым голосом:
Ивашечко, Ивашечко, мой сыночек!
Приплынь, приплынь на бережочек;
Я тебе есть и пить принесла.
Ивашко слышит, что это голос не его матери, а голос ведьмы, и поет:
Човник, човник, плыви дальшенько,
Човник, човник, плыви дальшенько:
То меня не мать зовет, то меня ведьма зовет.
Ведьма увидела, что надобно звать Ивашку тем же голосом, каким его мать зовет, побежала к кузнецу и просит его: Ковалику, ковалику! Скуй мне такой тонесенький голосок, как у Ивашкиной матери; а то я тебя съем! - Коваль сковал ей такой голосок, как у Ивашкиной матери. Вот ведьма пришла ночью на бережок и поет:
Ивашечко, Ивашечко, мой сыночек!
Приплынь, приплынь на бережочек;
Я тебе есть и пить принесла.
Ивашко приплыл; она рыбу забрала, его самого схватила и унесла к себе. Пришла домой и заставляет свою дочь Аленку: Истопи печь пожарче да сжарь хорошенько Ивашку, а я пойду соберу гостей - моих приятелей. - Вот Аленка истопила печь жарко-жарко и говорит Ивашке: Ступай, садись на лопату! - Я еще мал и глуп, - отвечает Ивашко, - я ничего еще не умею - не разумею; поучи меня, как надо сесть на лопату. - Хорошо, - говорит Аленка, - поучить недолго! - и только села она на лопату, Ивашко так и барахнул ее в печь и закрыл заслонкой, а сам вышел из хаты, запер двери и влез на высокий-высокий дуб. Ведьма приходит с гостями и стучится в хату; никто не отворяет ей дверей. - Ах, проклятая Аленка! Верно, ушла куда-нибудь играть. - Влезла ведьма в окно, отворила двери и впустила гостей; все уселись за стол, а ведьма открыла заслонку, достала жареную Аленку - и на стол: ели-ели, пили-пили и вышли на двор и стали валяться на траве. - Покатюся, повалюся, Ивашкина мясца наевшись! - кричит ведьма. - Покатюся, повалюся, Ивашкина мясца наевшись! - А Ивашко переговаривает ее с верху дуба: Покатайся, поваляйся, Аленкина мясца наевшись! - Мне что-то послышалось, - говорит ведьма. - Это листья шумят! - Опять ведьма говорит: Покатюся, повалюся, Ивашкина мясца наевшись!, а Ивашко свое: Покатися, повалися, Аленкина мясца наевшись! Ведьма посмотрела вверх и увидела Ивашку; бросилась она грызть дуб - тот самый, где сидел Ивашко, грызла, грызла, грызла - два передних зуба выломала и побежала в кузню. Прибежала и говорит: Ковалику, ковалику! Скуй мне железные зубы, а не то я тебя съем! - Коваль сковал ей два железных зуба. Воротилась ведьма и стала опять грызть дуб; грызла, грызла, и только что перегрызла, как Ивашко взял да и перескочил на другой, соседний дуб, а тот, что ведьма перегрызла, рухнул наземь. Ведьма видит, что Ивашко сидит уже на другом дубе, заскрипела от злости зубами и принялась снова грызть дерево; грызла, грызла, грызла - два нижних зуба выломала и побежала в кузню. Прибежала и говорит: Ковалику, ковалику! Скуй мне железные зубы, а не то я тебя съем! - Коваль сковал ей еще два железных зуба. Воротилась ведьма и стала опять грызть дуб. Ивашко не знает, что ему и делать теперь; смотрит: летят гуси-лебеди; он и просит их:
Гуси мои, лебедята,
Возьмите меня на крылята,
Понесите меня до батиньки, до матиньки;
У батиньки, у матиньки
Пити-ести, хорошо ходити!
- Пущай тебе середине возьмут, - говорят птицы. Ивашко ждет; летит другое стадо, он опять просит:
Гуси мои, лебедята,
Возьмите меня на крылята,
Понесите меня до батиньки, до матиньки;
У батиньки, у матиньки
Пити-ести, хорошо ходити!
- Пущай тебя задние возьмуть. - Ивашко опять ждет; летит третье стадо, он просит:
Гуси мои, лебедята,
Возьмите меня на крылята,
Понесите меня до батиньки, до матиньки;
У батиньки, у матиньки
Пити-ести, хорошо ходити!
Гуси-лебеди подхватили его и понесли домой, прилетели к хате и посадили Ивашку на чердак. Рано поутру баба собралась печь блины, печет, а сама вспоминает сынка: Где-то мой Ивашечко? Хоть бы во сне его увидать! - А дед говорит: Мне снилось, будто гуси-лебеди принесли нашего Ивашку на своих крыльях. - Напекла баба блинов и говорит: Ну, старик, давай делить блины: это - тебе, дед, это - мне; это - тебе, дед, это - мне...- А мне нема! - отзывается Ивашко. - Это - тебе, дед, это - мне...- А мне нема! - А ну, старик, - говорит баба, - посмотри, щось там таке? - Дед полез на чердак и достал оттуда Ивашку. Дед и баба обрадовались, расспросили сына обо всем, обо всем и стали вместе жить да поживать да добра наживать
Терешечка
Худое житье было старику со старухою! Век они прожили, а детей не нажили; смолоду еще перебивались так-сяк; состарились оба, напиться подать некому, и тужат и плачут. Вот сделали они колодочку, завернули ее в пеленочку, положили в люлечку, стали качать да прибаюкивать - и вместо колодочки стал рость в пеленочках сынок Терешечка, настоящая ягодка! Мальчик рос-подрастал, в разум приходил. Отец ему сделал челночок. Терешечка поехал рыбу ловить; а мать ему и молочко и творожок стала носить. Придет, бывало, на берег и зовет: Терешечка, мой сыночек! Плыви, плыви к бережочку; я, мать, пришла, молока принесла. - Терешечка далеко услышит ее голосок, подъедет к бережку, высыпет рыбку, напьется-наестся и опять поедет ловить. Один раз мать говорила ему: Сыночек, милочка! Будь осторожен, тебя караулит ведьма Чувилиха; не попадись ей в когти. - Сказала и пошла. А Чувилиха пришла к бережку и зовет страшным голосом: Терешечка, мой сыночек! Плыви, плыви к бережочку; я, мать, пришла, молока принесла. - А Терешечка распознал и говорит: Дальше, дальше, мой челночок! Это не родимой матушки голосок, а злой ведьмы Чувилихи. - Чувилиха услышала, побежала, доку сыскала и добыла себе голосок, как у Терешечкиной матери. Пришла мать, стала звать сына тоненьким голоском: Терешечка, мой сыночек, плыви, плыви к бережочку. - Терешечка услышал и говорит: Ближе, ближе, мой челночок! Это родимой матушки голосок. - Мать его накормила, напоила и опять за рыбкой пустила. Пришла ведьма Чувилиха, запела выученным голоском, точь-в-точь родимая матушка. Терешечка обознался, подъехал: она его схватила, да в куль, и помчала. Примчала в избушку на курьих ножках, велела дочери его сжарить; а сама, поднявши лытки, пошла опять на раздобытки. Терешечка был мужичок не дурачок, в обиду девке не дался, вместо себя посадил ее жариться в печь, а сам взобрался на высокий дуб. Прибежала Чувилиха, вскочила в избу, напилась-наелась, вышла на двор, катается-валяется и приговаривает: Покатаюсь я, поваляюсь я, Терешечкиного мяса наевшись! - А он ей с дуба кричит: Покатайся, поваляйся, ведьма, своей дочери мяса наевшись! - Услышала она, подняла голову, раскинула глаза на все стороны - нет никого! Опять затянула: Покатаюсь я, поваляюсь я, Терешечкиного мяса наевшись! - А он отвечает: Покатайся, поваляйся, ведьма, своей дочери мяса наевшись! - Испугалась она, глянула и увидела его на высоком дубу. Вскочила, бросилась к кузнецу: Кузнец, кузнец! Скуй мне топорок. - Сковал кузнец топорок и говорит: Не руби же ты острием, а руби обухом. - Послушалась, стучала-стучала, рубила-рубила, ничего не сделала. Припала к дереву, впилась в него зубами, дерево затрещало. По небу летят гуси-лебеди; Терешечка видит беду, видит гусей-лебедей, взмолился им, стал их упрашивать:
Гуси-лебеди, возьмите меня,
Посадите меня на крылышки,
Донесите меня к отцу, к матери;
Там вас накормят-напоят.
А гуси-лебеди отвечают: Ка-га! Вон летит другое стадо, поголоднее нас, оно тебя возьмет, донесет. - А ведьма грызет, только щепки летят, а дуб трещит да шатается. Летит другое стадо. Терешечка опять кричит: Гуси-лебеди! Возьмите меня, посадите меня на крылышки, донесите меня к отцу, к матери; там вас накормят-напоят, - Ка-га! - отвечают гуси. - За нами летит защипанный гусенёк, он тебя возьмет, донесет. - Гусенёк не летит, а дерево трещит да шатается. Ведьма погрызет-погрызет, взглянет на Терешечку - оближется и опять примется за дело; вот-вот к ней свалится! По счастью, летит защипанный гусенёк, крылышками махает, а Терешечка-то его просит, ублажает: Гусь-лебедь ты мой, возьми меня, посади меня на крылышки, донеси меня к отцу, к матери; там тебя накормят-напоят и чистой водицей обмоют. - Сжалился защипанный гусенёк, подставил Терешечке крылышки, встрепенулся и полетел вместе с ним. Подлетели к окошечку родимого батюшки, сели на травке. А старушка напекла блинов, созвала гостей, поминает Терешечку и говорит: Это тебе, гостёк, это тебе, старичок, а это мне блинок! - А Терешечка под окном отзывается: А мне? - Погляди-ка, старичок, кто там просит блинок? - Старик вышел, увидел Терешечку, обхватил его, привел к матери - пошло обниманье! А защипанного гусенька откормили, отпоили, на волю пустили, и стал он с тех пор широко крыльями махать, впереди всех летать да Терешечку вспоминать
Свинка золотая щетинка, утка золотые перышки, золоторогий олень
Жил старик со старухою; у них было три сына: двое умных, третий дурак. Старик со старухой померли. Перед смертью отец говорил: Дети мои любезные! Ходите три ночи на мою могилу сидеть. - Они кинули между собой жребий; досталось дураку идти. Дурак пошел на могилу сидеть; в полночь выходит отец его и спрашивает: Кто сидит? - Я, батюшка, - дурак. - Сиди, мое дитятко, господь с тобою! - На другую ночь приходится большому брату идти на могилу; большой брат просит дурака: Поди, дурак, посиди за меня ночку; что хочешь возьми. - Да, поди! Там мертвецы прыгают... - Поди; красные сапоги тебе куплю. - Дурак не мог отговориться, пошел другую ночку сидеть. Сидит на могилке, вдруг земля раскрывается, выходит его отец и спрашивает: Кто сидит? - Я батюшка, - дурак. - Сиди, мое дитятко, господь с тобою! - На третью ночь надо среднему брату идти, то он просит дурака: Сделай милость, поди посиди за меня; что хочешь возьми! - Да, поди! Первая ночь страшна была, а другая еще страшнее: мертвецы кричат, дерутся, а меня лихорадка трясет! - Поди; красную шапку тебе куплю. - Нечего делать, пошел дурак и на третью ночь. Сидит на могилке, вдруг земля раскрывается, выходит его батюшка и спрашивает: Кто сидит? - Я - дурак. - Сиди, мое дитятко, господь с тобою! Вот тебе от меня великое благословение. - И дает ему три конских волоса. Дурак вышел в заповедные луга, прижег-припалил три волоса и крикнул зычным голосом: Сивка-бурка, вещая каурка, батюшкино благословение! Стань передо мной, как лист перед травой. - Бежит сивка-бурка, вещая каурка, изо рту полымя пышет, из ушей дым столбом валит; стал конь перед ним, как лист перед травой. Дурак в левое ушко влез - напился-наелся; в правое влез - в цветно платье нарядился и сделался такой молодец - ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать. Поутру царь клич кличет: Кто в третьем этаже мою дочь Милолику-царевну с разлету на коне поцелует, за того отдам ее замуж. - Старшие братья сбираются смотреть, зовут с собой дурака: Пойдем, дурак, с нами! - Нет, не хочу; я пойду в поле, возьму кузов да набью галок - и то собакам корм! - Вышел в чистое поле, припалил три конские волоса и закричал: Сивка-бурка, вещая каурка, батюшкино благословение! Стань передо мной, как лист перед травой. - Бежит сивка-бурка, вещая каурка, изо рту полымя пышет, из ушей дым столбом валит; стал конь перед ним, как лист перед травой. Дурак в левое ушко влез - напился-наелся; в правое влез - в цветно платье нарядился: сделался такой молодец, что ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать. Сел верхом, рукой махнул, ногой толкнул и понесся; его конь бежит, земля дрожит; горы, долы хвостом застилает, пни, колоды промеж ног пускает. Через один этаж перескакал, через два - нет, и уехал назад. Братья приходят домой, дурак на полатях лежит; говорят ему: Ах, дурак! Что ты не пошел с нами? Какой там молодец приезжал - ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать! - Не я ли, дурак? - Да где тебе такого коня достать! Утри прежде под носом-то! - На другое утро старшие братья сбираются к царю смотреть, зовут с собой дурака: Пойдем, дурак, с нами; вчера приезжал хорош молодец, нынче еще лучше приедет! - Нет, не хочу; я пойду в поле, возьму кузов, набью галок и принесу - и то собакам корм! - Вышел в чистое поле, припалил конские волосы: Сивка-бурка, вещая каурка! Стань передо мной, как лист перед травой. - Сивка-бурка бежит, изо рту полымя пышет, из ушей дым столбом валит; стал конь перед ним, как лист перед травой. Дурак в левое ушко влез - напился-наелся; в правое влез - в цветно платье нарядился, сделался такой молодец - ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать. Сел верхом, рукой махнул, ногой толкнул, через два этажа перескакал, через третий - нет; воротился назад, пустил своего коня в зеленые заповедные луга, а сам пришел домой, лег на печи. Братья приходят: Ах, дурак, что ты не пошел с нами? Вчера приезжал хорош молодец, а нынче еще лучше; и где эта красота родилась? - Да не я ли, дурак, был? - Эх, дурак дурацкое и говорит! Где тебе этакой красоты достать, где тебе этакого коня взять? Знай на печи лежи... - Ну, не я, так авось завтра узнаете. - На третье утро сбираются умные братья к царю смотреть: Пойдем, дурак, с нами; нынче он ее поцелует. - Нет, не хочу; я в поле пойду, кузов возьму, набью галок, домой принесу - и то собакам корм! - Вышел в чистое поле, припалил конские волосы и закричал громким голосом: Сивка-бурка, вещая каурка! Стань передо мной, как лист перед травой. - Сивка-бурка бежит, изо рту полымя пышет, из ушей дым столбом валит; стал конь перед ним, как лист перед травой. Дурак в левое ушко влез - напился-наелся; в правое ушко влез - в цветно платье нарядился и сделался такой молодец - ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать. Сел верхом, рукой махнул, ногой толкнул, через все три этажа перескакал, царскую дочь в уста поцеловал, а она его золотым перстнем ударила в лоб. Воротился дурак назад, пустил своего доброго коня в заповедные луга, а сам пришел домой, завязал голову платком, лег на полати. Братья приходят: Ах, дурак! Те два раза молодцы приезжали, а нынче еще лучше; и где этакая красота родилась? - Да не я ли, дурак, был? - Ну, дурак, дурацкое и орет! Где тебе этакой красоты достать? - Дурак развязал платок, всю избу осветил. Спрашивают его братья: Где ты этакой красоты доставал? - Где бы ни было, да достал! А вы всё не верили; вот вам и дурак! - На другой день царь делает пир на весь православный мир, приказал сзывать во дворец и бояр, и князей, и простых людей, и богатых и нищих, и старых и малых: царевна-де станет выбирать своего нареченного жениха. Умные братья сбираются к царю на обед; дурак завязал голову тряпицею и говорит им: Теперь хоть не зовите меня, я и сам пойду. - Пришел дурак в царские чертоги и забился за печку. Вот царевна обносит всех вином, жениха выбирает, а царь за ней следом ходит. Всех обнесла, глянула за печку и увидала дурака; у него голова тряпицей завязана, по лицу слюни да сопли текут. Вывела его Милолика-царевна, утерла платком, поцеловала и говорит: Государь батюшка! Вот мой суженый. - Видит царь, что жених нашелся; хоть дурак, а делать нечего - царское слово закон! И сейчас же приказал обвенчать их. У царя известное дело - ни пиво варить, ни вино курить; живо свадьбу справили. У того царя было два зятя, дурак стал третий. Один раз призывает он своих умных зятьев и говорит таково слово: Зятья мои умные, зятья разумные! Сослужите мне службу, какую я вам велю: есть в степи уточка золотые перышки; нельзя ли ее достать мне? - Велел оседлать им добрых коней и ехать за уточкою. Дурак услыхал и стал просить: А мне, батюшка, дай хоть водовозницу. - Дал ему царь шелудивую лошаденку; он сел на нее верхом, к лошадиной голове задом, к лошадиному заду передом, взял хвост в зубы, погоняет ладонями по бедрам: Но, но, собачье мясо! - Выехал в чистое поле, ухватил клячу за хвост, содрал с нее шкуру и закричал: Эй, слетайтесь, галки, карги и сороки! Вот вам батюшка корму прислал. - Налетели галки, карги и сороки и съели все мясо, а дурак зовет сивку-бурку: Стань передо мной, как лист перед травой. - Сивка-бурка бежит, изо рту полымя пышет, из ушей дым столбом валит; дурак влез в левое ушко - напился-наелся; в правое влез - в цветно платье нарядился и стал молодец. Добыл утку золотые перышки, раскинул шатер, сам в шатре сидит; а возле уточка ходит. Наехали на него умные зятья, спрашивают: Кто, кто в шатре? Коли стар старичок - будь нам дедушка, коли средних лет - будь нам дядюшка. - Отвечает дурак: В вашу пору - братец вам. - А что, братец, продаешь уточку золотые перышки? - Нет, она не продажная, а заветная. - А сколько завету? - С правой руки по мизинцу. - Отрезали по мизинцу с правой руки и отдали дураку; он в карман положил. Приехали зятья домой, полегли спать; царь с царицею ходят да слушают, что зятья говорят. Один говорит жене: Тише, руку мне развередила. - Другой говорит: Ох, больно! Рука болит. - Поутру царь призывает к себе умных зятьев: Зятья мои умные, зятья разумные! Сослужите мне службу, какую велю: ходит в степи свинка золотая щетинка с двенадцатью поросятами; достаньте мне ее. - Приказал оседлать им добрых коней, а дураку опять дал шелудивую водовозницу. Дурак выехал в чистое поле, ухватил клячу за хвост, содрал шкуру: Эй, слетайтесь, галки, карги и сороки! Вам царь корму прислал. - Слетелись галки, карги и сороки и расклевали все мясо. Дурак вызвал сивку-бурку, вещую каурку, добыл свинку золотую щетинку с двенадцатью поросятами и раскинул шатер; сам в шатре сидит, свинка около ходит. Наехали умные зятья: Кто, кто в шатре? Коли стар старичок - будь нам дедушка, коли средних лет - будь нам дядюшка. - В вашу пору - братец вам. - Это твоя свинка золотая щетинка? - Моя. - Продай нам ее; что возьмешь? - Не продажная, а заветная. - Сколько завету? - С ноги по пальцу. - Отрезали с ноги по пальцу, отдали дураку и взяли свинку золотую щетинку с двенадцатью поросятами. Наутро призывает царь своих умных зятьев, приказывает им: Зятья мои умные, зятья разумные! Сослужите мне службу, какую велю: ходит в степи кобыла золотогривая с двенадцатью жеребятами; нельзя ли достать ее? - Можно, батюшка! - Приказал царь оседлать им добрых коней, а дураку опять дал шелудивую водовозницу. Сел он к лошадиной голове задом, к лошадиному заду передом, взял в зубы хвост, ладонями погоняет; умные зятья над ним смеются. Выехал дурак в чистое поле, ухватил клячу за хвост, содрал шкуру: Эй, слетайтесь, галки, карги и сороки! Вот вам батюшка корму прислал. - Слетелись галки, карги и сороки и поклевали все мясо. Тут закричал дурак громким голосом: Сивка-бурка, вещая каурка, батюшкино благословение! Стань передо мной, как лист перед травой. - Сивка-бурка бежит, изо рту полымя пышет, из ушей дым столбом валит. Дурак в левое ушко влез - напился-наелся; в правое влез - в цветно платье нарядился и стал молодец. Надо, - говорит, - добыть кобылицу златогривую с двенадцатью жеребятами. - Отвечает ему сивка-бурка, вещая каурка: Прежние задачи были ребячьи, а это дело трудное! Возьми с собой три прута медных, три прута железных и три оловянных; станет за мною кобылица по горам, по долам гоняться, приустанет и упадет наземь; в то время не плошай, садись на нее и бей промеж ушей всеми девятью прутьями, пока на мелкие части изломаются: разве тогда покоришь ты кобылицу златогривую. - Сказано - сделано; добыл дурак кобылицу златогривую с двенадцатью жеребятами и раскинул шатер; сам в шатре сидит, кобылица к столбу привязана. Наехали умные зятья, спрашивают: Кто, кто в шатре? Коли стар старичок - будь нам дедушка, коли средних лет - будь нам дядюшка. - В вашу пору молодец - братец вам. - Что, братец, твоя кобыла к столбу привязана? - Моя. - Продай нам. - Не продажная, а заветная. - А сколько завету? - Из спины по ремню. - Вот умные зятья жались-жались и согласились; дурак вырезал у них по ремню из спины и положил в карман, а им отдал кобылицу с двенадцатью жеребятами. На другой день сбирает царь пир пировать; все сошлись. Дурак вынул из кармана отрезанные пальцы и ремни и говорит: Вот это - уточка золотые перышки, вот это свинка золотая щетинка, а вот это - кобылица золотогривая с двенадцатью жеребятами! - Что ты бредишь, дурак? - спрашивает его царь, а он в ответ: Государь батюшка, прикажи-ка умным зятьям перчатки с рук снять. - Сняли они перчатки: на правых руках мизинцев нет. - Это я с них по пальцу взял за уточку золотые перышки, - говорит дурак; приложил отрезанные пальцы на старые места - они вдруг приросли и зажили. - Сними, батюшка, с умных зятьев сапоги. - Сняли с них сапоги - и на ногах не хватает по пальцу. - Это я с них взял за свинку золотую щетинку с двенадцатью поросятами. - Приложил к ногам отрезанные пальцы - вмиг приросли и зажили. - Батюшка, сними с них сорочки». Сняли сорочки, у обоих зятьев из спины по ремню вырезано. - Это я с них взял за кобылицу златогривую с двенадцатью жеребятами. - Приложил те ремни на старые места - они приросли к спинам и зажили. - Теперь, - говорит дурак, - прикажи, батюшка, коляску заложить. - Заложили коляску, сели и поехали в чистое поле. Дурак прижег-припалил три конские волоса и крикнул громким голосом: Сивка-бурка, вещая каурка, батюшкино благословение! Стань передо мной, как лист перед травой. - Конь бежит, земля дрожит, изо рту полымя пышет, из ушей дым столбом валит, прибежал и стал как вкопанный. Дурак в левое ушко влез - напился-наелся; в правое влез - в цветно платье нарядился и сделался такой молодец - ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать! С того времени жил он с своей женою по-царски, ездил в коляске, пиры задавал; на тех пирах и я бывал, мед-вино пивал; сколько ни пил - только усы обмочил!