Наблюдения

Вид материала

Монография

Содержание 1.2. Формирование и становление единицы статистического учета и налогообложения населения

Подобный материал:

• Методологические положения по совершенствованию организации статистического наблюдения, 927.46kb.
• Программа курса по дисциплине статистика теория статистики, 40.37kb.
• Список вопросов для подготовки к зачету по дисциплине «Статистика» (на базе высшего, 53.59kb.
• Реферат по теме Анализ рынка телевизионных систем наблюдения, 429.34kb.
• Исследование тенденций временных рядов, 39.82kb.
• Название темы, 98.02kb.
• 3 Радиационная обстановка в Кировской области, 109.09kb.
• Рекомендации по повышению эффективности скважинной сейсморазведки, 53.81kb.
• Семинарских/ практических занятий Тема Статистическое наблюдение Методология организации, 113.64kb.
• Приказ от 21 января 2008 г. N 14 об утверждении указаний по заполнению формы федерального, 281.65kb.

14

15

полненных комитетом за последние полтора года, а именно с августа 1867 года. Отчет составлен в хронологическом порядке.

Первая работа — это составление сведений о посевах и урожаях раз­ного хлеба в Астраханской губернии за 1864, 1865 и 1866 годы. Эти сведения затребовал Центральный статистический комитет для состав­ления земледельческого атласа России. В отчете отмечается срочный характер этой работы, которая «помешала подвергнуть более строгому разбору собранные данные по этому предмету...» [12].

Следующая по счету уникальная и сложная работа заключалась в под­готовке и осуществлении первой однодневной переписи жителей города Астрахани. Подготовительные работы шли два года, и перепись была проведена 23 декабря 1867 года. К середине следующего года заверши­лось подведение итогов переписи «...в общие цифры, по кварталам, час­тям и целом городу из массы 7 тысяч бланковых листов...» [13].

За отчетный период комитет осуществлял сбор и обработку матери­алов для составления военно-статистического описания Астраханской области. Казанский военный округ обратился к начальнику губернии с просьбой о сообщении вышеупомянутых материалов и общих сообра­жений о возможности расквартирования войск в Астраханской губер­нии. На основании собранных сведений необходимо было составить подробное топографическое описание Астраханской губернии и ее вод­ной системы. Военно-статистическое описание должно было предста­вить «возможно полную картину» климатических условий и гигиени­ческих мер в жилище, одежде и пище, которые следует иметь в виду для «предупреждения влияния главнейших местных болезней». К описанию прилагался «полный этнографический очерк Астраханского на­селения по племенам, сословиям, вероисповедованием и главнейшим занятиям». Эти сведения требовались руководству для возможного распределения солдат на постой в условиях военного времени по разным местностям Астраханской губернии.

По поручению начальника губернии статистический комитет собрал сведения о водном транзите грузов. Эти данные затребовало Мини­стерство финансов России для определения размера сбора с товаров

16

для содержания фарватеров Волги. Исследование этого вопроса приве­ло к заключению, что «статистика Астраханского транзита вообще на­ходится в очень неудовлетворительном состоянии, отчасти потому, что таможенная отчетность почти не существует» [14].

Отчет достаточно полно характеризует многостороннюю активную деятельность комитета и убедительно свидетельствует, какое место ста­тистический учет занимал в государственном управлении.

В 1837 году была определена и оформлена система годовой отчетнос­ти губерний. В 1842 году Министерство внутренних дел значительно расширило программу статистической отчетности губерний, введя в нее данные о важнейших областях экономической жизни. Утвержденный образец годового отчета с приложением состоял из 27 таблиц, и 7 марта 1843 года его разослали всем губерниям. Становление государственной статистической отчетности в России сопровождалось определенными трудностями и проблемами. Как отмечают исследователи, формы отчет­ности по различным вопросам вводились в соответствии с разными зако­нодательными документами. Формы утверждались и пересматривались нерегулярно, по одним и тем же вопросам действовала разная, а подчас и противоречивая отчетность, новые формы утверждались без отмены ра­нее действующих и т.д., что дополнительно вносило путаницу [15].

Из кочевых народов, обитавших в пределах Астраханской губернии, калмыки составляли значительную часть ее населения. Основанием обще­ственного устройства калмыков были хотоны - группы близко родствен­ных семей, нераздельно кочующих. Родственные между собой хотоны со­ставляют аймаки. В улус объединяются несколько родов и аймаков.

Калмыцкий народ разделялся по сословиям, которые признало рос-ссийское законодательство [16]. Согласно Положению 1834 года кал­мыцкий народ состоял из нойонов-владельцев, родовых зайсангов, вла­деющих и не владеющих аймаками и простых калмыков. Эти сословия сохранялись вплоть до отмены крепостного права и статистический учет народонаселения велся в разрезе этих сословий вплоть до 1892 года.

Анализ архивных материалов показывает, что административная единица «улус», принятая в статистическом учете появилась не сразу.

Подтверждением тому - ревизские сказки, составленные в 1816-1818 годах. Ревизия проводилась для определения численности населения, «способных и не способных к службе». [17]. Ревизские сказки состав­ляли калмыцкие владельцы. В Национальном архиве РК имеются ре­визские сказки от дербетовского владельца Эрдени Тайши Тундутова, владельца Большедербетовского улуса Очир Санжинь Убаши, владельца Хошутовского улуса майора Тюменя, владельца Убаши Еркетенева рода, торгутских владельцев Цюрюма, Насана, владельца Токи и др. Однако среди документов есть ревизские сказки Эркетеневского и Багацохуровского казенных улусов¹.

Положением о калмыцком народе 1834 года вводится административная единица «улус». «Сей народ в настоящем в настоящем своем составе, записано в этом Положении, разделяется на семь улусов: Багацохуровский, Эркетеневский, Хошоутовский, Малодербетовский, Яндыковский и Харахусовский, и состоит из нойонов - владельцев, родо­вых зайсангов, владеющих и не владеющих аймаками, и простых кал­мыков» [18].

Следующее Положение об управлении калмыцким народом от 1847 года оставляет разделение на улусы, но впервые официально ограничи­вается размер хотона - низового звена административного устройства калмыков [19]. В Положении указывается: «По видам управления Кал­мыцкий народ разделяется на семь улусов, в том числе три казенных и четыре владельческих. Каждый улус состоит из нескольких родов или аймаков, а каждый аймак делится на хотоны, которые должны были в составе не менее 15 кибиток или семейств» [20]. Согласно этому доку­менту к казенным улусам относились Багацохуровский, Эркетеневский и Яндыко-Икицохуровский. К владельческим улусам принадлежали Хошоутовский, Малодербетовский, Большедербетовский и Харахусо-Эрдниевский.

Отмена обязательных сословий в Калмыцкой степи в 1892 году

¹ Речь идет об улусах, поступивших под государственное управление из-за отсутствия наследников и по другим причинам.

вызвала изменение состава и границ улусов. В годовой статистической отчетности за 1895 год приводятся наименования восьми улусов: Се­верная часть Малодербетовского улуса, Южная часть Малодербетовского улуса, Багацохуровский, Александровский, Яндыко-Мочажный, Эр­кетеневский, Икицохуровский и Харахусовский [21].

После реформы 1892 года в административно- общественном уст­ройстве Калмыцкой степи произошли изменения. В связи с принятием Закона «Об отмене обязательных отношений между отдельными сосло­виями калмыцкого народа» в марте 1892 года нойоны - улусовладельцы и родовые зайсанги освобождались от управления улусами и айма­ками [22]. В качестве временной меры приняли решение возложить обязанности по управлению улусами и аймаками на улусных попечите­лей и их помощников. В аймаках вводили институт выборных аймач­ных старшин.

К началу XX века число аймаков и хотонов по улусам, следовательно и число старшин и старост достигало 300-450 по улусу. Аймачными старшинами часто становились прежние зайсанги, которые, пользуясь живучестью феодальных пережитков в Калмыцкой степи, допускали самоуправство и насилие. Введенное самоуправление оставалось на бумаге [23].

Только в 1910 году провели административную реформу, в ходе которой укрупнили существующие аймаки и хотоны. В административ­ном отношении хотоны приравняли к русским селам, а более крупные образования - аймаки - к русской волости. Число аймаков сократилось со 198 до 43, число хотонов с 772 до 180.

Улус, состоявший из нескольких аймаков, представлял административную единицу. На улусных сходах, состоявших из представителей от 20 кибиток аймачных обществ, из старшин, старост, попечителей улуса и помощников, обсуждались распределение податей и повинностей, строительство школ и т.д.

Аймачное (волостное) правление состояло из старшины и аймачно­го схода, а хотонное - из старосты и хотонного (сельского) схода. Их


18

19

компетенция в основном ограничивалась отдельными вопросами, касавшимися хозяйственных нужд аймаков и хотонов, сбора податей и т. п.... Калмыцкое местное самоуправление сводилось к решению некоторых внутренних и хозяйственных вопросов, но под контролем по­печителей из русского чиновничества.

Главным лицом в управлении калмыками данного улуса попечитель улуса. В круг его обязанностей входили административно - полицейские меры, исполнительная власть, надзор за взносом сборов и недоимок, за отбыванием повинностей.

В начале XX века калмыцкий народ в административном отношении делился на восемь улусов: Малодербетовский, Манычский, Икицохуровский, Харахусовский, Багацохуровский, Александровский, Эркетеневский, Яндыко-Мочажный.

Малодербетовский улус кочевал на землях, принадлежавших и Аст­раханской и Ставропольской губерниями. Такое положение вызывало неопределенность в административном подчинении калмыков и вследствие этого сложность в управлении. Положение от 8 марта 1860 года определило подведомственность Большедербетовского улуса, отнеся его целиком к Медвежинскому уезду Ставропольской губернии. Таким образом, калмыцкие улусы оказались разорванными между двумя губер­ниями: Астраханской и Ставропольской.

Вхождение калмыцких улусов в разные губернии наложило свой отпечаток на управление и усложнило тем самым сбор и обработку необходимых учетно-статистических сведений.

1.2. Формирование и становление единицы статистического учета и налогообложения населения

Важнейшее значение для понимания экономических воззрений относительно Калмыцкой степи, определения развития учетно-экономи-ческой деятельности в феодальном обществе имеют дошедшие до нас «Монголо-ойратские законы» XVII века», названные

«Великое Уложение»². В этом историческом памятнике общественной мысли нашли отражение как самобытно сложившиеся отношения ойратских и мон­гольских племен, так и создаваемые феодальным обществом правопорядки. Этот ценнейший исторический материал имеет большое значе­ние также и для изучения общественно-экономических вопросов про­шлого, позволяет судить об экономическом и политическом строе, эко­номическом устройстве того общества. А без знания этих вопросов нельзя подойти к изучению зарождения статистики как практической деятель­ности и науки.

В «Великом Уложении» дается деление общества того времени на социальные группы и классы эксплуататоров (тайши, нойоны, зайсанги) и эксплуатируемых (калмыки-простолюдины).

Общественный строй калмыков с достаточной определенностью может быть назван феодальным, осложненным пережитками патриар­хально-родовых отношений [24]. Господствующий класс в калмыцком обществе - нойоны. Среди которых выделялись «большие тайши - это наиболее богатые и знатные люди, владевшие большими улусами. Им подчинялись владельцы меньших рангов - зайсанги. Калмыцкое насе­ление делилось на большие группы, именовавшиеся улусами. Улусы -на аймаки (объединение родственных между собой семей). Аймаки уп­равлялись зайсангами. Аймаки в свою очередь делились на хотоны, ко­торые состояли из ближних сородичей. Управление аймаками и хотонами передавалось по наследству.

Русское правительство оставило в неприкосновенности существующие сословные отношения калмыков и тем самым определило стати­стическое деление общества того времени. Именно в этом разрезе ведется статистический учет народонаселения и разрабатываются вопро­сы административной статистики.

² В 1640 году состоялся съезд ойратских и монгольских племен в Джунгарии, собравшихся по инициативе ойратского Эрдени-Батур - Хунтайджи. Участниками съезда являлись и калмыцкие тайши Урлюк и его сын Дайчин . Съезд предпринял попытку урегулировать взаимоотношения между ойратскими и монгольскими феодалами. Собравшиеся, среди которых находились также и представители высшего духовенства, утвердили Монголо-ойратские законы, так называемое « Великое Уложение»


20

21

Одна из многочисленных групп чиновников - сборщики албана (по­дати), в обязанности которых входило взимание налогов в пользу феода­лов, наблюдение за выполнением других повинностей, а также за изме­нением численности и хозяйственной обеспеченности отдельных семей. «Великое Уложение» свидетельствует о существовании сборщиков с сорока кибиток - «демчеев» и с двадцати кибиток - «шуленгов».

Феодалами следует считать и высших представителей духовенства, имевших исключительно большое влияние на жизнь калмыцкого наро­да. Глава духовенства был крупнейшим феодалом. Буддийская церковь освящала своим авторитетом власть нойонов, поддерживала феодалов в борьбе за власть. «Великое Уложение» 1640 года, узаконившее эксп­луатацию рядовых общинников, одобрило духовенство, права которого приравнивались к правам светских феодалов.

Зависимое население калмыцких улусов состояло из «черных лю­дей» (хара кюн), имевших свои хозяйства, свой скот, но лишенных прав собственности на пастбищные угодья. Главные повинности простого человека по отношению к феодалу состояли в уплате ренты скотом и продуктами скотоводческого хозяйства, службе при ставке феодала, во­енной службе, участии в облавной охоте и подводной повинности. «Ве­ликое Уложение» устанавливает также целую систему штрафов за пре­ступления против собственности и личности. Воры наказывались пя­тьюдесятью ударами, клеймением и надеванием деревянных колодок в течение месяца. Вторично попавшийся в краже наказывался в том же размере. За третью кражу виновный продавался в рабство. Пятнадцать ударов и штраф четырехгодовалым верблюдом служили наказанием ук­рывателю вора, и двадцать пять ударов предназначались тому, кто вступал в тайный сговор с вором. Лжесвидетель наказывался «обнажением при обществе и пятнадцатью ударами нагайкой [25].

Изучение письменных источников, анализ содержавшихся в них циф­ровых сведений дают основание для констатации возникновения изна­чальных форм статистических операций. Эти документы по существу содержат отдельные элементы статистического наблюдения и сводки статистических данных. В них прослеживается историческое развитие

статистической единицы - единицы обложения, единицы измерения, единицы записи - калмыцкой кибитки/Упоминание о применении такой единицы счета встречается в работе К.Л. Костенкова «Статистические сведения о калмыках кочующих в Астраханской губернии». Он пишет: « Обширные степи южной России между реками: Уралом, Волгою и Доном, совершенно пустынные в то время, представляли все необходимые для них условия в этом отношении, и потому Хо-Урлюк покочевал из Сибири в 1628 году со своими сыновьями и 50000 подвластных ему кибиток к южным пределам России, заняв сначала степи между реками Тоболом, Уралом и на севере до реки Самары, он в 1632 году перешел на приволжские степи, расположив свою ставку на берегу реки Ахтубы» [26].

В середине XVII века в приволжских степях уже насчитывалось более 80 тысяч кибиток, но из-за бегства калмыков в Джунгарию количество кибиток резко сократилось. Считают, что с Убаши двинулось в Джунгарию 30909 кибиток, а в России, у Волги осталось 11198 кибито1у[27]. По официальным сведениям насчитывалось:

1783 г. -13063 кибитки.

1818 г.-12674

1833 г.-12151

1837 г.-12967

1841 г.-13074

1850 г.-15267

1858 г.-18631

1860 г.-17564 кибитки [28].

1871 г.- 23244 кибитки [29].

1890 г.- 28572 кибитки [30].

1895 г.-29972 кибитки [31].

Правительство довольствовалось теми сведениями о количестве кибиток, которые доставляли владельцы и правители улусов. Необходи­мость в точном исчислении населения Калмыцкой степи отсутствовала, поскольку калмыки освобождались от всех повинностей перед государ­ством. Численность населения долгое время, вплоть до


22

23

1862 года, определялась путем примитивного расчета, «полагая произвольно в каждой кибитке по две души мужского и две души женского пола»/[32].

Современники ставили под сомнение правильность исчисления числа кибиток. Главный пристав калмыцкого народа считал К. Костенков: «Разность в исчислении кибиток происходила, как надобно полагать, не от перемены в количестве народонаселения, но от неверности представленных сведений, не подлежавших никакому контролю, следовательно, всякое суждение об увеличении или уменьшении народонаселения не может иметь здесь места, как необоснованное на положительных данных» [33].

В калмыцком обществе в XVIII веке существовали три группы или три более или менее оформившихся сословия феодально-зависимого на­селения: албату, кеточинеры и шабинеры. Наиболее многочисленное со­словие «албату» основную массу непосредственных производителей, и они оказались основным объектом феодальной эксплуатации. Основной повинностью этой категории населения был так называемый албан, или покибиточный сбор, уплачиваемый скотом или деньгами. Поскольку в первой половине XIX века в Калмыцкую степь все более проникали то­варные отношения, а часть рядовых калмыков не имела скота и добывала средства существования работой на соляных и рыбных промыслах, то преобладала денежная форма покибиточного сбора. Повинности албату никогда не строго фиксировались, размер их колебался в зависимости от обстоятельств и воли их правителя, что приводило к многочисленным злоупотреблениям и разорению подвластного населения. Они регулиро­вались не столько законом, сколько обычаем. Паллас отмечал, что «ной­он получает ежегодно от своих подданных десятую часть от всего скота» [34]. Тяжелое положение зависимого населения усугубилось в 30-40-х годах XVIII века в результате императорских указов 1737 и 1744 годов, разрешивших «калмыцким владельцам продавать крепостных калмыков как обыкновенную движимую собственность» [35].

К феодально-зависимому населению относились и кеточинеры. Учитывая их положение в ойратском обществе XVII- XIX вв. можно пред­положить, что они в недавнем прошлом представляли собой

дружинников на службе у ойратских ханов и тайшей. В XVIII веке от былой роли дружинников у кеточинеров мало что осталось. Согласно источ­никам, они в это время несут службу личной охраны нойонов лишь в походах. В мирной жизни главная обязанность кеточинеров сводилась к службе «при дворе» тайшей. Из среды кеточинеров тайши выбирали главного конюшего, главного ключника и других ответственных служи­телей по управлению делами и хозяйством данного тайши. Никаких других повинностей кеточинеры не знали и не несли [36].

Шабинеры - третья категория феодально-зависимого населения. Шабинеры появились у калмыков, как у всех монгольских народов, в связи с распространением ламаизма и появлением церковных феодалов. Светс­кие феодалы дарили церкви скот и другое имущество, разрешали беспре­пятственно и безвозмездно пасти скот на своих пастбищах, дарили и часть принадлежащих им албату. Перешедшие от светских феодалов к церковным владыкам албату именовались шабинерами. Они несли те же повинности, какие выполняли в пользу светских феодалов.

Нойоны и зайсанги использовали и другой вид эксплуатации своих подвластных - уплату долгов, сделанных владельцами. По свидетель­ству главного пристава калмыцкого народа Н.И. Страхова, «нойоны и зайсанги, занимая у армян, татар и донцов деньги, всегда пишут заем­ные обязательства на имена богатых подвластных, а сами подписыва­ются или прикладывают свои печати вроде свидетелей об их займах. Если дело доходит до взыскания денег, тогда владелец не токмо остается неприкосновенен, но как правитель улуса и свидетель, заступаю­щийся за свое поручительство, помогает заимодавцу утеснять подпи­савшихся в займе той суммы, которую сам он взял и прожил. От сего зловредного способа разорять подвластных поныне с целых улусов про­должаются взыски тех непомерных долгов, которые разными владельцами были взяты и издержаны...» [37].

Упадок скотоводства и обнищание большей части калмыков-просто­людинов побудили русское правительство вмешаться во взаимоотноше­ния между калмыцкими нойонами и зайсангами и феодально-зависимым населением. Положение об управлении калмыцким народом 1834 года


24

25

зафиксировало размер покибиточного сбора (албана). С кибитки полага­лось взимать по 28 рублей 50 копеек ассигнациями. Эта сумма распреде­лялась следующим образом: 25 рублей поступало владельцу улуса, 2 руб­ля - аймачному зайсангу и 1 рубль 50 копеек - на содержание Калмыцко­го управления. Владельцы и зайсанги сами осуществляли сбор албана в свою пользу. В случае неплатежа в установленный срок «несостоятельные отдавались в работы до выручки всей суммы» [38].

Налоговая политика русской администрации во второй половине XIX века проводилась в двух направлениях. Первое - борьба за введе­ние единых по всей Калмыцкой степи налогов; Положение 1847 года специально запрещало вводить какие-либо иные поборы, кроме уста­новленных этим законом. При сохранении феодальных отношений у калмыков это не могло быть претворено в жизнь. Как и в первой поло­вине XIX века, с 1847 по 1892 годы феодалы собирали подати совер­шенно произвольно, и зависимое население выполняло ряд натураль­ных повинностей, не установленных законом.

Второе направление в налоговой политике - попытки осуществить раскладку налога пропорционально хозяйствам калмыков. Калмыцкие хо­зяйства в имущественном отношении были далеко не однородны, и урав­нительный сбор не обеспечивал исправного поступления всей суммы.

Русская администрация стремилась и в Калмыкии применить уста­новившуюся в русских селениях систему раскладки повинностей в за­висимости от экономического положения отдельных плательщиков. Однако в Калмыцкой степи проведение такого мероприятия встретило определенные трудности. Патриархально-феодальные пережитки были достаточно устойчивы, калмыцкая аристократия сохраняла свое влия­ние на народные массы. Раскладка налогов проводилась на аймачных и улусных сходах. Решающая роль на этих сходах принадлежала феода­лам, которые не были заинтересованы в упорядочении налоговой сис­темы. Многие представители русской администрации в течение поло­вины XIX века постоянно указывали на неравномерное распределение налогов среди податного населения и на невозможность изменения по­ложения до отмены крепостной зависимости у калмыков.

Калмыки исполняли также подводную повинность: поставляли под­воды и кибитки для улусных чиновников и администрации, команди­руемых в Калмыцкую степь. Кроме этих обязательств, они обеспечива­ли всех должностных лиц дровами, несли службу в пикетах и кордонах; давали рабочих для починки дорог и на лесные посадки. Натуральные повинности тяжелым бременем ложились на простых калмыков, тем более что калмыцкие феодалы и русские чиновники нередко злоупот­ребляли своими обязанностями в их распределении.

В Положении 1847 года оговаривалось распределение натуральных повинностей в зависимости от числа лошадей, кибиток, людей и пр. и чиновники поручали его улусным сходам. По точному смыслу закона повинности должны были в равной мере исполняться и рядовыми кал­мыками, и феодалами [39]. На деле все оказалось иначе. Право голоса простых калмыков на сходе было фиктивным. На улусных сходах все решали зайсанги, на аймачных - зайсанги и богатеи - скотоводы. Есте­ственно, что отбывание повинностей перелагалось на бесправную мас­су простых калмыков, ухудшая их экономическое положение [40].

Учет населения в кибитках сохранялся долго, хотя численность кал­мыцкого населения определялась в результате периодических переписей.

Переписи калмыцкого народа, проведенные в 1862, 1868, 1876 и 1889 годов, носили фискальный характер и определили количество ок­ладных и неокладных кибиток. Рассмотрим динамику количества ки­биток в Калмыцкой степи Астраханской губернии (табл. 1.).

Количество окладных кибиток в 1890 году было 26386. Удельный вес неокладных кибиток в том же году составил 7,7 % от общего коли­чества кибиток. В 1895 году число окладных кибиток увеличилось до 28023, а доля освобожденных от податей кибиток составила 6,5 %.

Реформа 1892 года, освободившая калмыков-простолюдинов от крепостной зависимости, уничтожила также существовавшую систему де­нежного сбора (албана) в пользу нойонов и зайсангов. На калмыков, включенных в состав «свободных сельских обывателей», т.е. прирав­ненных к русским крестьянам, распространилась новая система нало­гового обложения. Налоги с 1892 года стали поступать в


26