Становление нового мирового порядка и проблемы международной безопасности

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5

Кратковременная коалиция

После 11 сентября 2001 г. положительным моментом для становления нового мирового порядка многие эксперты посчитали возникновение долгосрочной общей угрозы для США, России и других стран, что, по их мнению, явилось объективной предпосылкой для пересмотра отношений России и Запада в сторону формирования подлинно партнерских отношений, шансом на выработку новой повестки дня. На этом основании эти эксперты сделали вывод о том, что совместное противодействие транснациональному терроризму – это, своего рода, системообразущий фактор формирования нового мирового порядка, отодвигающий на второй план другие вопросы как двусторонних, так и международных отношений.

Развитие событий показало, однако, преждевременность подобных оценок. Демонстративный выход США из Договора по ПРО, подтверждение твердых намерений в отношении развертывания стратегической ПРО и расширения НАТО, ужесточение военной доктрины США, агрессивные риторические выпады в адрес российских партнеров в некоторых официальных заявлениях американского руководства – все это говорило о том, что надежную и прочную основу для кардинального и необратимого улучшения отношений России и США создать пока не удалось.

В этом плане не следовало преувеличивать и потенциал созданной США сразу после событий 11 сентября 2001 года антитеррористической коалиции. Как показало развитие событий, это был всего лишь рабочий орган (действующий в режиме ad hoc), созданный для решения конкретной задачи по противодействию общему противнику в Афганистане. Он не смог стать основой для глобального союза безопасности между Россией и Западом. Для этого не было объективных предпосылок.

Некоторые эксперты считают, что в Афганистане США провели блестящую военную операцию, продемонстрировав высочайшую мобилизационную готовность и то, как надо воевать в ХХ1 веке, полностью уничтожив Талибан. Другие специалисты полагают, что США не достигли своих целей, и война с транснациональным терроризмом тогда только начиналась. Однако большинство из них пришли к согласию с тем, что в борьбе с терроризмом одни лишь военные удары, не подкрепленные другими действиями, ничего не решают и, более того, могут привести к опасным последствиям. Уничтожать следует не только и не столько конкретных террористов, сколько питательную среду для их возникновения путем активной организации совместного политического, экономического и военного противодействия терроризму со стороны ведущих стран международного сообщества.

Ничего подобного в действиях США как лидера антитеррористической коалиции с 2001 года не наблюдалось. Несмотря на заявления о том, что «борьба со злом» будет долгой и трудной, они не озаботились выработкой долгосрочной коллективной стратегии, которая дала бы кардинальные решения и включала в себя коренные изменения глобальной экономической политики. Все эти годы США решали другие задачи: во внутренней политике - ответить на призыв «американской улицы» и покарать организаторов терактов, а в политике внешней - продемонстрировать силовое решение проблемы транснационального терроризма, что должно подтвердить претензии на «глобальное лидерство» и насаждение нового мирового порядка «по-американски». При решении этих задач не обязательно было выявлять действительных виновников трагедии, главное было сделать внешние решительные шаги и показать свою готовность и способность «защитить демократию», пусть и с нарушением ее основополагающих принципов и норм международного права.

Действуя таким образом, США, конечно, не уничтожили транснациональный терроризм. Не укрепили они и безопасность в мире. Не удивительно, что конструируемый ими мировой порядок неоднократно затем испытывался «на прочность».

Кроме того, США четко просигнализировали, что ни СБ ООН, ни ОБСЕ, ни другие международные организации, способные обеспечить правовую основу для совершаемых ими - пусть справедливых - действий, им не нужны. Еще более прискорбно, что с этим по существу согласились и все прочие государства-члены международного сообщества, включая Россию. В результате сегодня весь мир, включая арабский Восток, лишний раз убедился в том, что человечество вступило в новый век, в котором, как и раньше, главенствующими являются не принципы разума и гуманизма, и даже не нормы международного права, а фактор силы, который делает мир еще более хрупким и беззащитным.

Мировой порядок, основанный на международном праве, по существу был разрушен еще в 1999 году агрессивным нападением НАТО на Югославию. Поэтому действия международных террористов против самих США 11 сентября 2001 года, строго говоря, произошли уже в ситуации рухнувшего мирового порядка, когда нарушать, с точки зрения права, уже было нечего. Иными словами, террористы действовали на основе реального прецедента 1999 года, в целом принятого и одобренного мировым «цивилизованным» сообществом. В свою очередь, и военные действия антитеррористической коалиции, возглавляемой США, происходят в условиях, когда мировой порядок, основанный на международном праве, уже давно не действует.

США не провели расследование и не осуществили должные судебные процедуры даже на внутригосударственном уровне. С правовой точки зрения, вина бен Ладена до сих пор не доказана. На каком основании США объявили войну именно Афганистану не ясно и сегодня. Все это представляет собой правовой абсурд. Вместо проведения сначала национального, а затем и международного судебного расследования США предпочли огульно обвинить в терактах целые страны и безосновательно объявить об «исламском следе», а по существу – обвинить в терроризме весь мировой ислам, начав против него «крестовый поход» (президент США, как известно, в сентябре 2001 года так и заявил). Пригрозив, что любой режим, укрывающий терроризм, заплатит за это высокую цену, США присвоили себе право наказывать все подозреваемые страны без всяких санкций ООН. Такая постановка вопроса находится в вопиющем противоречии с нормами международного права и самими основами Вестфальской системы международных отношений.

В то же время в своей внутренней политике США начали наступление на казавшиеся ранее незыблемыми либерально-демократические институты. Права человека, многие свободы начали ущемляться; возникли другие «свободы», полицейские: прослушивание телефонов, вскрытие почты, банковских счетов и т.д. Спецслужбы США, которые, казалось бы, надо разгонять за полный провал в работе, получили новые беспрецедентные права, финансовые вливания и почти неограниченную свободу действий.

Как далеко зайдет этот процесс, неясно. Однако граждане США впервые за всю историю этой страны оказались готовыми поступиться частью прав и свобод в обмен на личную безопасность. Если эта тенденция укрепится, то гражданское общество Запада может превратиться в общество тотального контроля – пограничного, полицейского, таможенного, транспортного и т.д.

Некоторые эксперты полагают, что в Соединенных Штатах на фоне экономической рецессии сейчас идет подготовка к введению мобилизационной экономики, как это было в американском обществе сразу после Второй мировой войны, после чего последовало раскручивание гонки вооружений. Другие эксперты считают, что США в первую очередь заботятся о своих геоэкономических интересах, а точнее – об интересах своих крупнейших корпораций, которым требуются энергетические и сырьевые ресурсы Центральной Азии.

Конечно, абсурдно предположение, что теракты 11 сентября 2001 года организовала сама администрация США. Однако ее попытка эксплуатировать эту провокацию в американских интересах налицо. Просматриваются, в частности, следующие цели:

политический разгром исламского фундаментализма как препятствия на пути установления американского мирового порядка;
установление контроля над неугодными США мусульманскими странами;
предотвращение обвала, а по возможности – укрепление доллара США;
усиление контроля за нефтеносными районами в зоне между Каспием и Персидским заливом и обеспечение безопасности маршрутов движения соответствующих энергетических потоков;
резкое понижение политической роли трех крупнейших держав-обладательниц ядерного оружия, не вполне контролируемых США: России, Китая и Индии;
понижение политического статуса союзников США по НАТО;^¹³
возвращение Европе статуса деполитизированной экономической зоны, целиком зависящей от США, как это было сразу после 1945 года.

Эти цели – во всяком случае, в полном объеме - вряд ли будут достигнуты.

Иракский кризис и становление нового мирового порядка

В ситуации, сложившейся вокруг Ирака накануне вторжения США Запад оказался расколот. Антитеррористическая коалиция к тому времени по существу рассыпалась. Попытка американской дипломатии весной 2003 года сформировать единый антииракский фронт потерпела сокрушительное поражение. Госдепартамент не смог обеспечить не только единодушного одобрения военной акции всего мирового сообщества, но даже поддержки ближайших союзников США, фактически спровоцировав кризис Североатлантического альянса.

Выбор у России поэтому стоял не между Ираком и Западом, а между США и Европой. А по большому счету – между двумя концепциями нового миропорядка – американской и европейской - и путями его формирования. Американская основана на том, что в современных условиях (глобализации) суверенитет отдельных стран менее важен, чем право международного сообщества – при безусловном лидерстве США – этот суверенитет попирать, если это попрание производится во имя а) противодействия транснациональному терроризму; б) обеспечения прав человека. Соответственно военная сила выше международного права и должна без колебаний использоваться по предназначению, в том числе и против тех государств, в отношении которых есть хоть малейшие подозрения в укрывательстве и поощрении террористов, а также против режимов тоталитарного толка. Американцы готовы защищать город от врагов – независимо от того, хотят ли этого сами жители. Они верят в правомерность применения силы для установления всеобщего блага, свободы, демократии и либеральных ценностей повсюду в мире.

Европа отстаивает национальный суверенитет, считает нормы международного права выше военной силы. Соответственно, она ищет формулу мирного сосуществования со странами-изгоями и даже с транснациональным терроризмом, наказывать который военной силой она считает бессмысленным и контрпродуктивным занятием. Надо, полагают европейцы, лечить не симптомы болезни, а ее причины. Такую позицию, например, С.Караганов квалифицирует как «нежелание и способность европейцев принимать реалии нового мира, в котором военная сила и проблемы безопасности снова начинают играть крупную роль».

В этих условиях Россия стояла перед сложной дилеммой. С одной стороны, Россия имеет партнерские отношения с США, этой крупнейшей в экономическом и военном отношении державой мира, которые стали особенно тесными после трагических событий 11 сентября 2001 года и которые позволяют России активно участвовать в формировании нового мирового порядка; такой возможности не было бы, если бы отношения между Россией и США не были бы в целом дружественными. России, как минимум, должна была избежать осложнений отношений с США как «единственной сверхдержавой», с которой она к тому же связана тысячами экономических нитей.

С другой стороны, положение России как одного из пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН и вытекающие из него обязательства по отношению к положениям Устава ООН и другим нормам международного права, а также положение России как великой державы (и по другим, кроме членства в СБ, параметрам – величина территории, количество населения, сырьевых ресурсов, объектов промышленной, энергетической, транспортной, информационной и проч. инфраструктуры), предполагает чувство международной глобальной ответственности за состояние мирового порядка, участие в его формировании и соответствующую вовлеченность в международные дела, включая предотвращение военных кризисов и конфликтов, укрепление международной безопасности.

Кроме того, традиционно дружеские отношения и историко-культурные связи России с крупнейшими европейскими партнерами – Германией и Францией - не могли быть сброшены со счетов даже во имя хороших отношений с «единственной сверхдержавой». К этому следует добавить и единые цивилизационные ценности, разделяемые Россией и Западной Европой: Россия – часть европейской цивилизации. Нам важно было сохранить партнерские и взаимоуважительные отношения с другими «центрами силы», которые не останутся равнодушными к военному конфликту на Ближнем Востоке, в первую очередь с Китаем и Индией: проамериканская позиция России, например, может привести к тому, что в Пекине и Дели ее сочтут ненадежным партнером, чего Россия допустить не может.

Официальная позиция России по американской интервенции в Ираке долгое время была достаточно невнятной. С одной стороны утверждалось, что никто не имеет права действовать в одностороннем порядке без санкции Совета Безопасности ООН. С другой, на высшем уровне заявлялось, что если Ирак начнет создавать проблемы для работы инспекторов, то Россия может изменить позицию и договориться с США «о выработке более жестких решений». Не случайно иностранные наблюдатели до сих пор по-разному оценивают позицию Москвы в иракском вопросе. Одни считают, что В.Путин находился на стороне Парижа и Берлина, которые резко негативно относились к военным действиям США. Другие полагают, что в действительности подход Кремля был ближе к американскому.

При определении национальных интересов России должно быть стратегическое видение всей проблемы и, в частности, истинных причин американского вторжения в Ирак.

Достаточно очевидны основные долгосрочные глобальные последствия войны в Ираке. К наиболее существенным из них относятся те, которые говорил Президент РФ В.Путин еще в 2003 году: раскол Совета Безопасности ООН и антитеррористической коалиции, погружение Ирака в хаос и радикализация исламского мира. Это, к сожалению, уже стало реальностью. Добавим к этому, что удар по Ираку привел к дестабилизации всего региона. Возможный сценарий недалекого будущего – расчленение или распад Ирака на курдский север, шиитский юг и сунитско-христианский центр. Это создаст серьезные проблемы для Ирана и Турции, поскольку новый независимый Курдистан стал бы претендовать на часть их территории. Дальнейшая радикализация исламского мира чревата перманентной чередой региональных конфликтов, перспективой развязывания новой мировой войны. Как считают многие американские авторитетные эксперты, подобные силовые акции США могут привести к полной дестабилизации системы международных отношений и активизировать стремление огромного количества государств к обладанию ядерным оружием. Не исключено, что антииракская акция, спровоцирует новый удар исламских экстремистов по территории США и их активных или пассивных союзников. В результате уровень безопасности людей в этих странах не только не повысится, но существенно снизится. А действовавшие после Второй мировой войны институты международной безопасности разрушатся, либо утратят свое значение и смысл. В частности, произойдет катастрофическая маргинализация ООН.

Как следствие это приведет, в свою очередь, к самоизоляции государств – объектов террористической активности, закрытию границ и свертыванию позитивных интеграционных процессов. Возобладает мобилизационная идеология перманентного противостояния террористической угрозе. Международное право в этих условиях окончательно превратится в квазиюридическое средство оправдания вмешательства во внутренние дела государств и народов. В государствах – сателлитах США (и в самих США) уже сейчас резко растет роль спецслужб, которые ревизуют принцип habeas corpus (неприкосновенность личности) и постепенно выходят из-под гражданского контроля.

Таким образом, «антитеррористическая операция» нынешней администрации США приводит к результатам, прямо противоположным официально декларируемым. Эту опасность все отчетливее осознают массы людей в большинстве стран, включая самих США и их ближайших союзников.

Поскольку в ближайшие годы США скорее всего не смогут уйти из Ирака, они вряд ли будут способны к другим крупным военным операциям такого же масштаба. В тоже время в отношении Ирана нельзя исключать возможности военно-силовой акции Израиля (при поддержке США) в виде высокоточных ударов по объектам ядерного комплекса, что может резко дестабилизировать обстановку в регионе. Причем в отношении Ирана США вряд ли будут проявлять такую же сдержанность, как в отношении КНДР, вблизи которой дислоцированы объекты вооруженных сил США, потенциально находящихся под угрозой удара со стороны Пхеньяна. В любом случае на Ближнем Востоке не исключены военные конфликты типа израильско-ливанского с вовлечением двух и более стран, включая Израиль и Иран. Они могут начинаться по аналогичному сценарию — под предлогом борьбы Израиля с транснациональными террористическими организациями, укрывающимися на территории ряда арабских стран. Тем более, что пока американцы «сидят» в Ираке, активность подобных организаций будет возрастать.

Когда же через 3-5 лет США оттуда все-таки уйдут, не добившись ни демократизации, ни стабилизации этой страны, высвободятся десятки тысяч боевиков, натренированных для террористической деятельности за годы иракской войны. Этот «террористический интернационал» распространит свою деятельность повсюду в мире, в том числе и в России. Дальнейшая радикализация исламского мира, будет, в свою очередь, усугублять глобальную террористическую ситуацию в мире. Неизбежен и дальнейший рост повсюду в мире антиамериканских и антизападных настроений (Россия будет также их объектом), наряду с крепнущим ощущением полного провала Соединенных Штатов в качестве «мирового полицейского». На много лет США войдут в состояние постиракского синдрома (по аналогии с поствьетнамским). В результате в мире возрастет вакуум безопасности. При этом США могут не прекратить практику «точечного» использования военной силы, усугубляя глобальную и региональную нестабильность. Накопленный запас военной мощи может побуждать Вашингтон к ее постоянной демонстрации. Таким образом, развитие событий пойдет по наихудшему сценарию: распадающийся Ирак, рост воинственного исламистского терроризма, неспособность США ему противостоять при сохранении их желания демонстрировать миру, что Вашингтон – все-таки не «бумажный тигр».

В этом контексте сегодняшняя позиция России представляется по-прежнему недостаточно артикулированной. Последовательная и достойная позиция России скорее спасет российско-американское партнерство, чем безоговорочная поддержка США, ибо партнерство предполагает взаимную ответственность и честный диалог. Формирование нового мирового порядка – пусть и при лидерстве Вашингтона – будет продолжено, причем при активнейшем участии России. В этом плане на первый план выходит доктрина «ответственного партнерства». Как справедливо полагает А.Пушков, «было бы совершенно неверно и безответственно оставить Америку один на один с ее лидерством, реальными и мнимыми угрозами для ее безопасности, с осаждающими ее призраками собственного величия и собственной уязвимости… США с их военной сверхмощью стали бы в этом случае не составной частью решения мировых проблем, а сами превратились бы в одну из проблем современного мира».^¹⁴

Почему Америка – не империя

С некоторых пор в мировой политологический дискурс был вброшен тезис о том, что США являются «новой империей». И хотя Вашингтон официально об этом никогда не объявлял, эта идеологема прочно вошла в сознание как политического класса США, так и рядовых американцев. Вместе с тем, как убедительно показали события начала ХХ1 века, вывод о рождении «новой империи» - оказался не более, чем безосновательным мифом. И в пользу этого мифа сегодня уже нет решительно никаких серьезных аргументов, хотя в плену у него по-прежнему находится немало не только американских и европейских историков и политологов, но российских ученых.

Исходя из исторического опыта возникновения, существования и заката полноценных империй, можно сформулировать следующие их признаки или, если угодно, «родовые отличия».

Первое. Сверхнациональное идеократическое государство, объединенное идеей общего блага.

Второе. Наличие универсального, единого исторического проекта, базирующегося на религиозных ценностях, включающих в себя, помимо всего прочего, универсальный тип спасения и благодати для всех – «и эллинов, и иудеев». При этом общепланетарный, даже вселенский, космический идеал империи неизбежно порождал идею служения империи в качестве абсолютного морально-нравственного императива не только в политической, но и в личной жизни. (По этой причине не может быть, например, «либеральной империи», ибо либерализм – это антиимперский вектор развития в указанном смысле.)

Третье. Терпимость (если угодно, «толерантность») к другим культурам и цивилизациям, жизненным укладам, этносам, в особенности входящим в ареал империи. Такую «имперскую» терпимость блестяще демонстрировала, в частности, Римская империя, а еще нагляднее – Российская империя, которой была полностью чужда идея превращения всех подданных в русских. И даже кочевников, как показала история, она умудрилась включить в свой ареал.

Четвертое. Ответственность имперского государства за всех, живущих в империи, из которой вытекали такие чисто имперские проекты, как строительство дорог, почты, водопровода, мостов и т.д. При этом у такого государства не могло быть ни малейшего оттенка самодовольства (а тем более «самонадеянности силы»). Это государство всегда сознавало всю огромную тяжесть «имперского бремени». В Российской империи такое осознание воплотилось в идее «Москва – Третий Рим», которая означала всего лишь понимание московскими государями того обстоятельства, что после падения Константинополя другого, кроме Москвы, защитника восточнохристианской цивилизации и культуры в мире отныне нет.

Пятое. Опора на стержневой, т.е.

Blog

Становление нового мирового порядка и проблемы международной безопасности