Данилевич записки
| Вид материала | Документы |
- «Записки», 941.26kb.
- «Записки», 633.15kb.
- Цветовая палитра в произведении и. С. Тургенева «записки охотника» содержание, 1040.94kb.
- Основные требования к оформлению пояснительной записки Примерная структура пояснительной, 16.48kb.
- Курсовой проект состоит из пояснительной записки и графической части, 285.61kb.
- Пояснительная записка 7 3 Состав и структура пояснительной записки 7 > 3 Требования, 51.84kb.
- Спросите любого : какой роман ХХ века, 33.88kb.
- Студентські наукові записки, 4870.22kb.
- Агент Трубникова Татьяна 89166912426 trubnikova2k@mail ru Данилевич Сергей Вацлавович, 18.48kb.
- Итоги и уроки второй мировой войны Редакционная коллегия двенадцатого тома, 10023.31kb.
— Ты артист будешь, что ли? — останавливали они мальчиков.
— В чем вы находите сходство с артистом? — поинтересовался один из них, владеющий русским языком.
— Уж больно хорошо ты одет! — дотронулся до синей шинели солдат.
Местных жителей приводили в недоумение толпы бойцов с их командирами, с невиданной жадностью набросившиеся на магазины. Мануфактуру они выносили большими чемоданами и выкупили всю многолетнюю залежь. Таким образом опустошенные магазины вскоре закрылись.
Советские военные стали привозить семьи и в соседнюю с нами квартиру вселилась жена лейтенанта Сле-ва, ее сестра и два сына. Особенно плохо выглядели дети, у Пети и Васи цвет лица с желтизной, на теле нарывы, худые, одежда из ситца. Эта семья не представляла исключения, все приехавшие из Сов. Союза выглядели точно так же. И по этому поводу слышались иронические замечания поляков:
— Полюбуйтесь как выглядят ваши русские!
Одетые в сапоги и неуклюжую, топорной работы одежду, бедные советские женщины принимали шикарные ночные рубашки (польские остатки) за вечерние платья, о чем передавались анекдоты.
Подсоветские граждане избегали вступать в разговор. Иногда, для поддержания его, они вставляли отрывочные — Да. Правильно. Точно... и больше ничего. Создавалось впечатление, что эти люди разучились, вернее не научились излагать мысли вслух. Только некоторые партийцы ловко переводили разговор на пропаганду о слабости Польши, которая не смогла сопротивляться, и восхваляли все советское:
— Что тут у вас? — всё безделушки... вот у нас танки!
Однако, все они стремились обзавестись этими «безделушками» в возможно большем количестве.
Итак, проходили недели и месяцы... город совершенно переменил свое лицо и с трудом можно было его узнать. Всё стало серо, грязно, ободрано. Каждый старался подтасоваться под общий вид безликой толпы и, ничем не выделяясь, остаться незамеченным.
Как известно, у католиков кресты часто носят изображение Христа. Посещая могилу младшего сына, я проверила на соседнем католическом кладбище маловероятный слух, что, развлекаясь, вернее издеваясь, кто-то из «освободителей», понятно имеющий оружие, расстреливает Распятия. Действительно, ряд могильных крестов с фигурой Христа носили следы револьверных пуль.
Вскоре разгорелась война с Финляндией, наступили сильнейшие морозы и неудачи советской армии. Среди прибывших из Союза выявилось еле скрываемое недовольство, многие из них теряли родных на северном фронте, не только убитыми и раненными, но замороженными. Под секретом пересказывали страшное о людях обрубках, с ампутированными, ранее отмороженными на фронте руками и ногами.
Западники тем временем чутко прислушивались к сообщениям финляндского радио на русском языке, хотя большевики старательно его заглушали, но можно было кое-что уловить. Теплилась надежда, авось война на севере принесет новые возможности, откроет неожиданные перспективы.
* * *
Ранняя, небывало суровая зима в том году выморозила все молодые фруктовые деревья. Пришибленные холодом, главным образом новыми порядками, местные люди еще шутили: «Это гости с востока принесли такой мороз!»
Вьюги намели курганы, завалив выход из деревенских, крытых соломой хат, и приостановили нормальное движение на дорогах, а горожане ныряли в сугробах, едва находя путь по неочищенным тротуарам.
В декабре на всей территории, занятой советской армией, произошел вывоз семей ранее арестованных мужчин.
Ночью к намеченным домам подъехали НКВДисты, окружили и приказали грузиться.
— Поживей собирайтесь!
Несчастьем застигнутые врасплох, женщины потеряли головы. Отчаяние, доходящее до истерики, неистовые крики и призывы на помощь никого не трогали. На восток увозили одиноких и многосемейных женщин.
До станции Новоельня их везли на санях, дорога не столь дальняя, но мороз сильный, и многие матери в растерянных чувствах не довезли маленьких детей до этой ближайшей железнодорожной станции — они замерзли по пути.
Трудно сказать, отвечает ли действительности, но говорили, что конвоирующие НКВДисты выбрасывали замороженные трупики из саней, точно дрова на снег, а полуживых от горя матерей волокли дальше.
Позднее выяснилось из полученных писем, их всех увезли в район Архангельска. В непосильной борьбе за существование, неприспособленные женщины с детьми, по пояс в снегу, без соответственной одежды и нормального питания, валили лес для экспорта...
На «освобожденной» земле нарастал террор. Трудно словами передать страх, доходящий до ужаса у беззащитных людей. Он царил повсеместно, никто не был уверен в завтрашнем дне, соседе, знакомом. Люди метались, боясь собственной тени. судьба многих зависела от случайного доноса, от недостаточно пролетарского вида лица.