- Анатолий Глазунов, 281.08kb.
- Анатолий Глазунов Екатерина 2 и жиды, 763.12kb.
- Анатолий Глазунов (Блокадник), 6377.76kb.
- Анатолий Глазунов, 1839.31kb.
- Анатолий Глазунов (Блокадник) красные педерасты, 1265.93kb.
- Анатолий Глазунов, 540.72kb.
- Блокадник Смута и жиды Анатолий Глазунов, 1678.68kb.
- Анатолий Глазунов, 100.82kb.
- Анатолий Глазунов, 204.47kb.
- Анатолий Глазунов, 473.4kb.
1 2 3 4
Происшествие в Петербургской гостинице
Содержателем этой гостиницы был немецкий колонист Яков Гильтеберг. Во дворе, рядом с гостиницей, стоял флигель, который снимал с семьёй старый богатый жид Янкель Ющкевичер, меховщик по профессии. Он приехал в Саратов из Могилёва ещё в 1827 году, поселился в городе незаконно, несколько раз поднимался вопрос о его выселении, но жид, кому надо, давал хорошие деньги, и выселение всякий раз «оканчивалось ничем». Этот почтенный жид был весьма уважаем в «солидных кругах» Саратова. В добрых отношениях находился этот почтенный жид Янкель и с почтенным немцем Яковом, содержателем «Петербургской гостиницы».
Под зданием этой гостиницы находился большой, мрачный каменный подвал.
И вот происшествие. На первой неделе Великого поста 1853 года в эту гостиницу, в ресторан явился рядовой местного гарнизона, поляк по национальности, с русской фамилией и русским именем – Антон Богданов. Он сильно напился, начал буянить, кричал и бил посуду. Раньше этот поляк жил в Витебской губернии, по положению крестьянин, потом вместе с матерью бежал от помещика и долго бродяжничал, как Локотков. Потом за дурное поведение был сдан в рекруты. По оценке начальства, на военной службе поляк этот «продолжал пьянствовать и буянить». В Витебской губернии он с детства привык жить в среде поляков и жидов, даже понимал по-жидовски, и в Саратове его постоянно видели вместе с местными жидами.
Вот этот поляк Богданов сначала просто кричал, бил посуду и наотрез отказался платить, а потом стал громко требовать, чтобы к нему немедленно доставили жида Янкеля Юшкевичера. Янкеля тогда дома не было, но сын его, Файвинг прибежал быстро. Богданов набросился на него с кулаками и стал кричать, что он не будет платить деньги, и не потому, что денег у него нет, а потому, что считает, что «за него должны заплатить жиды». Чтобы показать публике, что у него деньги есть, он вытащил из кармана несколько золотых монет и сказал сыну Янкеля: «У меня самого есть деньги: вы же мне дали за мальчиков». В это время в ресторан вошел и сам почтенный жид Янкель, быстро успокоил Богданова и, к удивлению присутствующих, за разбитую посуду беспрекословно заплатил пять рублей. Деньги для кутежа рядового солдата большие.
Что рассказал Богданов следователю
В следственный отдел об этом происшествии в гостинице тогда сразу никто не заявил. Помалкивали и служащие гостиницы. Богданов же неделю за неделей продолжал пьянствовать, но буянил всё меньше и с каждым днём становился всё нелюдимее, что-то на него сильно давило, наконец, он явился в полицию и заявил, что «желает раскрыть жидовское дело». Его препроводили к следователю Дурново, и Богданов дал ему ошеломляющие, подробные показания, которые помогли следователю из Петербурга быстро и с блеском разобраться в этом деле об исчезновении двух христианских мальчиков.
Показания были следующие. Летом 1852 года Богданов поступил в Саратовский гарнизонный батальон. Там было почти полсотни жидов, и со многими Богданов тогда сошёлся. Особенно близко он сошёлся с рядовым солдатом, портным Ицкою Берлинским. Ицка часто приходил к нему в 1-ую роту, а он часто приходил в его жидовскую портняжную мастерскую. Сошёлся Богданов близко и с жидом Федькою Юрловым. Первоначальное имя его было не Федька, а Файвинг. Он был сыном меховщика Янкеля Юшкевичера, но потом принял православие и стал Фёдором Юрловым. Православие это ему нисколько не мешало, он предпочитал, как и раньше, больше общаться со своими жидами, чем с христианами. Он часто ходил к своему отцу, водил часто туда и Богданова, которого жиды всегда хорошо угощали и не жалели водки. А когда наступила зима, Богданов стал красть дрова для отопления жидовской молельни. Доверие жидов к Богданову ещё больше возросло. Живший при молельне жид, солдат инвалидной команды, Берман, давал ему за дрова всегда немного денег.
И вот где-то в середине декабря 1852 года Федька и Ицка Берлинский посетили Богданова, когда тот стоял в карауле при рабочем доме, и сказали, чтобы он вечером пришёл в жидовскую молельню. «Ты нам будешь нужен». Вечером Богданов пришёл в молельню, но ворота были заперты. Он не стал стучать, а просто перелез через забор и во дворе увидел людей, бегающих взад и вперёд. Потом появились несколько человек с фонарём, и в их числе жиды: Берлинский, Шлифферман, Зайдман и Федька Юрков. Они положили «что-то» в сани, стоящие недалеко от ворот. «Из саней послышался жалобный человеческий визг». Потом сани с двумя или тремя жидами и непонятным закрытым предметом выехали из ворот. Богданов подошёл к оставшимся во дворе жидам, и здесь Ицка Берлинский стал уговаривать его идти за санями на квартиру почтенного Янкеля Юшкевичера, но Богданов тогда туда не пошёл.
Дней за десять до праздника Рождества Христова к Богданову (он опять охранял рабочий дом) в сумерки пришёл жид Федька и зазвал его в кабак, там хорошо напоил и попросил попозже придти к нему на квартиру. В 11 часов вечера, закончив караул, Богданов с Федькой пришли к почтенному Янкелю, у которого уже собрались жиды - солдаты Фогельфельд и Зайдман - и ещё два неизвестных жида, один – в халате, с бритою бородою и в высокой грузинской шапке, а другой – с рыжей бородою и в чапане. В передней жид Федька снова потчевал Богданова водкой, а в это время в комнату к Янкелю то входили какие-то жиды, то выходили. Что там происходило, в этой комнате, Богданов не знал.
Богданова от выпитой водки уже стало клонить ко сну, но жид Федька спать ему не дал, повёл через тёмный двор в подвал под гостиницей. В подвале уже собрались Янкель, Берлинский и Зайдман. На полу стояли две горящие стеариновые свечи. От входа налево, ближе к стене, на полу лежал мальчик в ситцевой рубашке. Федька принёс откуда-то деревянную скамейку и поставил её вдоль стены, около свечей. На эту скамейку жиды положили мальчика. Мальчик вертелся и мычал.
Затем почтенный жид Янкель сел верхом на мальчика, вынул из красного футляра какой-то резак и стал отрезать у мальчика кожу полового члена. Мальчик изо всех сил отчаянно дёргался и мычал. Янкель при этой операции порезал себе какой-то палец на левой руке, своего платка у него не было, он оторвал лоскут от полы рубашки Федьки и завязал палец. Потом мальчика повернули на скамейке, и почтенный жид Янкель сделал ему надрезы на спине или шее – с испугу Богданов точно не разглядел. Из раны потекла кровь в медный таз, который жиды заблаговременно принесли в подвал и поставили у скамейки. Напуганный Богданов хотел бежать из подвала, но его не выпускали. Он упал на колени перед жидами и просил их выпустить его, но Федька обозвал его трусом и угрозами заставил остаться в подвале. Богданов уже почти ничего не помнил, что происходило в подвале дальше. Он лишь смутно видел, что кто-то из жидов ударил чем-то мальчика по голове. Когда Богданов очнулся, он увидел, что мальчик уже не шевелился, значит жиды его убили.
Потом все жиды из подвала пошли на квартиру почтенного Янкеля, где Богданова снова поили водкой. Потом жиды попросили его снести куда-нибудь подальше труп мальчика, обещая хорошие деньги. Но Богданов был уже настолько пьян и настолько напуган, что отказался и обещал придти для этого дела попозже. Да жиды и сами видели, что Богданов в таком состоянии не сможет нести труп.
Через некоторое время Богданов снова самовольно ушёл с караула и явился к почтенному Янкелю, у которого уже собрались все те же жиды: Федька Юрлов, Ицка Берлинский и Зайдман. Все вместе вошли в холодный подвал, связали труп по ногам и за шею солдатскими подтяжками, потом жиды положили труп Богданову на плечи и велели нести. Поднимаясь из подвала по лестнице, Богданов споткнулся и полетел на землю вместе с трупом. Тогда жиды сами взяли труп и отнесли его в стоявшие во дворе сани. В сани сели Богданов, Федька Юрлов, Ицка Берлинский и Зайдман, а лошадью правил мещанин Дьячков. Проехали через Казанский мост, остановились у берега Волги. Богданов слез с саней, Федька положил ему на плечи труп, но когда Богданов спускался с крутого берега, он снова полетел вниз с трупом и стал кричать, чтобы ему помогли. Спустившись вниз, Федька попытался помогать Богданову засыпать труп снегом, но был сильный мороз, снег затвердел, да и был снег не глубокий, работа была им не по силам. Поискали прорубь, но проруби поблизости не нашли. Тогда они по льду реки потащили труп на остров и оставили его там, в кустарнике. Там, в темноте, Богданов и потерял свою солдатскую фуражку и к саням вернулся замерзший, с открытой головой. Появиться на службе без фуражки он не мог, поэтому Ицка Берлинский отдал ему свою. Сам же он жил на частной квартире и мог незаметно вернуться в неё без фуражки.
Янкель заплатил Богданову за вывоз трупа 8 рублей серебром.
В феврале Ицка Берлинский и Зайдман снова позвали Богданова к почтенному Янкелю. По дороге они просматривали кабаки и нашли того, кого искали – Федьку Юрлова. У почтенного Янкеля жиды снова потчевали Богданова водкой, потом попросили его остаться, а сами ушли. Он просидел в комнате до ночи, а ночью его ждала новая работа. Во дворе он увидел сани, на которых лежал чем-то прикрытый труп ещё одного мальчика. В санях уже расселись Федька Юрлов, Ицка Берлинский и Зайдман. Богданов устроился на запятках. Снова поехали к Волге, но на одном повороте опьяневший Богданов сорвался с саней и полетел в снег. Жиды же, вероятно, убоявшись будочника, который стоял недалеко, умчались, оставив Богданова на дороге. Богданов вернулся в город. При обыске у Богданова нашли фальшивую бороду и парик. Он объяснил, что их принёс Федька, подговаривал бежать из батальона и обещал достать фальшивый паспорт. Нашли и 5-рублевую ассигнацию за обшлагом рукава – часть платы за вывоз трупа первого мальчика, которую Богданов ещё не успел пропить.
Почтенный Янкель за решёткой
Показания Богданова идеально сходились с обстоятельствами дела и с показаниями других свидетелей. Улик против почтенного Янкеля Ющкевичера становилось все больше. Отыскана была и свидетельница Чернышева, которая рассказала, что в декабре 1852 года, вечером, когда она проходила мимо «Петербургской гостиницы», она встретила жида Янкеля. Он крепко держал за руку мальчика лет десяти. Мальчик упирался, пытался вырваться, но Янкель приказывал: «иди, иди!» и тащил за собой. Отыскана была и ещё одна свидетельница Ирина Ионова. Она служила стряпухой у цехового Цыганкова, который снимал квартиру рядом с домом Янкеля. Эта свидетельница где-то незадолго до масленицы 1853 года услышала донёсшийся из дома Янкеля жалобный детский крик. Она прислушалась и разобрала слова: «Отпустите, лучше тятенька вам денег даст». Потом послышался шум, и все затихло. Ирина Ионова пошла встревоженная к дому жида Янкеля, чтобы узнать, кто там кричал, но старшая дочь Янкеля внутрь дома её не пустила. А на вопрос о странном крике ответила: «да это дети играют». Стряпуха сразу же рассказала об этом своему хозяину Цыганкову, что потом тот и подтвердил следователю. Если бы Цыганков и его стряпуха сразу же обратились в полицию, и полиция сразу же сработала честно и грамотно, то одного похищенного мальчика нашли бы ещё живым в доме Янкеля. Но ни Цыганков, ни его стряпуха в полицию сразу не заявили, доверия к местной полиции у большинства горожан не было.
Взялся следователь и за служащих «Петербургской гостиницы», которым хозяин гостиницы, немец Яков Гильтенберг приказал ничего не говорить следователю. Но Иван Кодомцев, кучер, служивший у хозяина гостиницы, всё же начал давать показания. Он и рассказал, что перед масленицей 1853 года он два раза спал в конюшне и заметил, что в подвал под гостиницей ходили какие-то люди с фонарём. Потом, по требованию жидов, он запряг хозяйскую лошадь (немец разрешил жидам её использовать), потом Янкель закричал: «Отворите ворота!» Но ворота были тяжелые, и дворник Михаил попросил Кадомцева помочь ему. А когда Кадомцев стоял у открытых настежь ворот, он увидел, как промчались мимо него сани, в санях было несколько человек, один на запятках, лиц в темноте он не разглядел, но «говор был жидовский». На санях что-то лежало прикрытое дубленым тулупом. Из объяснений кучера следователь установил, что величина этого «что-то» соответствовала трупу мальчика. А ночью повар Иван разбудил Кадомцева, чтобы тот поставил вернувшеюся лошадь в конюшню.
Следователь взялся за повара Ивана. Тот сначала тоже отказывался что-либо рассказывать, но потом признался, что как-то ночью перед масленицей к нему на кухню, действительно, зашёл Янкель и велел разбудить кучера, чтобы тот поставил лошадь в конюшню.
Почтенного Янкеля Юшкевичера, не взирая на его протесты, следователь из Петербурга посадил за решётку. Может быть, местная власть и не рискнула бы это сделать или соблазнилась бы на деньги этого богатого и влиятельного жида, но следователь из Петербурга не посчитал нужным церемониться с почтенным Янкелем, а деньги жидов его тоже нисколько не интересовали.
За решёткой почтенного Янкеля постоянно «раздражали» неуважительными допросами. Янкель, конечно же, как и все другие арестованные жиды, всё отрицал, прикидывался невинным и возмущался «наветами на бедных евреев». К раздражению Янкеля, следователь из Петербурга придрался даже к рубцу на пальце. Янкель сначала не знал, что Богданов рассказал следователю о том, что во время отрезания части кожи от полового органа мальчика в подвале под гостиницей Янкель порезал себе палец на левой руке. 31 мая 1853 года следователь организовал судебно-медицинское освидетельствование Янкеля. И судебные медики действительно установили, что на безымянном пальце левой руки этого жида имеется рубец. Янкель объяснил, что порезался щучьим зубом. Судебный медик насмешливо ему сказал, что если бы почтенный Янкель порезался зубом щуки, то тогда края рубца были бы менее гладкие. Щука здесь ни при чём, порезался почтенный Янкель наверняка каким-то острым режущим предметом. Тогда жид «вспомнил», что заметил порез, когда чистил рыбу накануне еврейской Пасхи, и порезался он, вероятно, не рыбьим зубом, а ножом. Но судебный медик на это насмешливо сказал, что почтенный Янкель снова вводит следствие в заблуждение, ибо белизна рубца говорит о том, что порез не мог был сделан в еврейскую Пасху, то есть 10 апреля 1853 года, а сделан месяца три до еврейской Пасхи. Где же и когда почтенный Янкель порезался?
Дали показания и свидетели-христиане, которые в июле 1853 года поселились в бывшей квартире Янкеля. В тёмной комнате, где раньше была спальня Янкеля и его жены, они заметили на полу какое-то пятно красного цвета, очень похожее на кровяное. Со временем пятно потемнело, но никак не отмывалось, даже горячей водой. Судебные медики действительно нашли на полу, в бывшей спальне Янкеля бурое пятно, но на том уровне исследования определить свойства старого пятна и его происхождение было невозможно. Но эксперты заметили, что над пятном штукатурка на потолке почему-то светлее, чем остальная. Оказалось, что в этом месте в потолок были вбиты большие гвозди, которые и повредили штукатурку, и эти места пришлось заново заштукатуривать. Жена Янкеля Ига сначала заявила, что она вообще никогда не видела никаких гвоздей на потолке и никаких пятен на полу. Но потом «вспомнила», что после ареста мужа в потолок были вбиты гвозди, чтобы повесить люльку для её внука. А почтенный Янкель на тот же вопрос заявил, что гвозди эти были вбиты давно, на них вешали меха, которые потом окрашивали, и стекавшая с мехов краска и образовала пятно на полу. Но эксперты-меховщики уверяли следователя, что краска для окрашивания мехов легко отмывается горячей водой. Вообще допрашивать этих жидов, постоянно врущих, врущих нагло, постоянно меняющих показания, было очень противно, но делать было нечего, такова служба следователя.
А в то время, как почтенный Янкель сидел за решёткой, удалось перехватить и его письмо «на волю», в котором он обожжённой лучиной написал по-жидовски: «Уведоми иудеев , чтобы они молились. Стойте крепко. Крепись, дорогая моя дочь, об этом я прошу тебя и брата».
«Стойте крепко!» – значит: ни в чем не сознавайтесь христианским следователям, «врагам евреев».
Что рассказал бродяга Авксентий Локотков
Итак, обстоятельства убиения 10-летнего мальчика Феофана Шерстобитова были установлены. Он был замучен жидами под руководством почтенного Янкеля в подвале «Петербургской гостиницы». Следователь понимал, что Богданов тогда нужен был жидам именно для вывоза трупов. Жиды не хотели сами попасться на этом деле. Один труп Богданов вывез и спрятал на острове. Но как и где погиб другой мальчик, Миша Маслов? И кто спрятал его труп под дощаником на Волге? Кто помогал жидам на этот раз? И вот здесь следователь из Петербурга вовремя вспомнил про бродягу-подростка Локоткова. Он ведь вполне подходил для такой работы. Жил без документов, без денег и без пристанища и легко мог соблазниться на жидовские деньги. Да и не явился ли он в полицию с показаниями на себя по указке жидов?
Потом следователь узнал, что Локоткову саратовские жиды даже пытались организовать побег, чтобы он исчез навсегда из города. Следователь немного нажал на бродягу подростка, и тот быстро во всём признался. С шарманщиком Федькой Юрловым и цирюльником Михелем Шлиффферманом он познакомился ещё в 1851 году, когда был сидельцем в кабаке на Театральной площади. Потом за просрочку паспорта он был выслан в свою Пензенскую губернию. Потом в 1853 году, за неделю или за дня три перед масленицей, он снова самовольно вернулся в Саратов. Несколько ночей он провёл в ночлежном доме, но потом деньги совсем кончились, и он оказался в бедственном положении. Во вторник, на первой неделе Великого Поста, часов в девять утра, он пошёл на Волгу, погулять и посмотреть место для ночлега. Потом захотел по нужде и влез в окошко в старом, пустом каменном амбаре, который находился на Московском взвозе. Внутри он увидел мёртвого мальчика, лежащего на спине на куче сора. Приятного мало, но он всё же подошёл к трупу. Мальчик был одет в красную изорванную рубашку, в штаны и в сапоги с бураками. На шее у него был затянут пестрый шерстяной кушак (показанные ему следователем кушак и рубашку, Локотков признал за те, которые видел на трупе в амбаре). Лицо мальчика было окровавлено, руки выше кисти обнажены. Локотков поспешил быстрее убраться из этого амбара с мертвяком.
В полицию он, естественно, пойти не мог. В тот же день Локотков пил на последние деньги в кабаке на Московском взвозе.
Выходя из кабака, он вдруг увидел цирюльника Михеля Шлиффермана, который вылезал из того же самого окошка того же самого каменного амбара с мертвяком, но одет этот жид был не в солдатскую форму, а гражданскую одежду. Локотков сделал вид, что не увидел Шлиффермана, но тот, видимо, понял, что его заметили, догнал Локоткова и пригласил с собой в гостиницу Столбова. Вскоре туда пришёл и Федька Юрлов. Какое-то время они посидели вместе в кабаке гостиницы. Жиды, не жалея, всё время подливали Локоткову водку. Потом в кабак заглянул почтенный Янкель, но, увидев их и не сказав ни слова, тотчас ушёл. А жиды за столом через некоторое время завели разговор о трупе в амбаре. Подливая водку, они стали уговаривать Локоткова за 15 рублей вытащить труп из амбара, отнести на берег Волги и там где-нибудь спрятать. Локотков согласился. Шлифферман остался в гостинице, а Локотков залез через то же окошко в амбар. Он поднял труп и просунул его головою вперёд через окошко Федьке. Потом он взял труп за голову, Федька – за ноги, и они вдвоём потащили труп к Волге. И там, на берегу, они и спрятали труп под дощаник.
На следующий день Локотков снова встретился с Михелем и Федькой в гостинице и попросил их отдать ему обещанные деньги. Но Федька сказал: «Подожди, ещё подойдёт случай, тогда заодно и отдадим». А когда 4-го марта нашли под дощаником на Волге труп Миши Маслова, Шлифферман и Федька, снова подливая водку, стали уговаривать Локоткова принять на себя убийство этого мальчика. Обещали за это 100 рублей серебром. Жиды сказали, что убийство мальчика - это их дело, но доказать следователи всё равно ничего не смогут, все концы спрятаны. Но подозрение на жидов в городе у народа и следователя есть, и если Локотков признается, то все подозрения на жидов сразу же рассеются. Жиды сказали также Локоткову, что большое наказания ему не грозит, так как он ещё мал возрастом. А 100 рублей всегда пригодятся. А так как Локотков тогда сильно бедствовал, то он согласился. Он явился в 1-ую полицейскую часть и объявил квартальному Долгову, что это он убил мальчика Мишу Маслова.
Показания отставного губернского секретаря Ивана Крюгера
Итак, кто помог жидам вынести и спрятать труп Миши Маслова также установлено. Но где и как произошло его убийство? Уже можно было не сомневаться, что и здесь работала всё та же компания жидов. Но нужны были важные подробности.
И снова следователю из Петербурга очень повезло. Сначала к нему явился мелкий чиновник, коллежский регистратор Вырыкаев и сообщил, что ему и писарю Кудрявцеву их общий знакомый, отставной губернский секретарь Иван Крюгер рассказал очень важные сведения по жидовскому делу, но сам он явиться к следователю не решается. Следователь Дурново нашёл нужные слова и через этих чиновников добился, чтобы Иван Крюгер не трепетал и сам добровольно явился на допрос.
Иван Крюгер рассказал следующее. Он давно уже тяготел к иудаизму и иудеям и даже изучал еврейский язык. Он находился в интимной связи с Олимпиадой Белошапченковою, которая жила в том же доме, где жил рядовой Зайдман. С этим жидом «пассия» Крюгера имела постоянно денежные дела: она перезакладывала ему, что принимала в заклад сама. Через этого Зайдмана Крюгер и познакомился, и очень сблизился с другими саратовскими жидами. Крюгер уже намеревался даже поменять веру на иудейскую, и саратовские жиды его старательно в этом направлении подвигали. Они надеялись, что в скором времени из образованного Крюгера может получится неплохой раввин. Они обещали платить ему ежемесячно по 25 рублей. Но так как Крюгера очень смущал обряд «обрезания», жиды уговорили его посмотреть на эту операцию в молельне. Крюгер потом стал ходить в эту молельню очень часто, а когда евреи расходились, он оставался побеседовать по вопросам иудейской веры с почтенным Янкелем Юшкевичером. Именно от почтенного Янкеля он и узнал, что для умилостивления Бога необходимы кровавые жертвы.
А где-то в половине февраля 1853 года «пассия» Крюгера Олимпиада передала ему записку от Михеля Шлиффермана, написанную по-еврейски. Крюгера приглашали в молельню. Когда он пришёл, дверь молельни была заперта, но Крюгер сказал пароль, который ранее сообщил ему Зайдман, и его впустили. В молельне уже собрались несколько евреев: почтенный Янкель, Зайдман, Шлифферман, Фогельфельд и сторож молельни Берман. Все иудеи толпились посредине молельни, где около скамейки стоял 11-летний мальчик. Почтенный Янкель стал читать молитвы, а когда закончил, иудеи положили мальчика на скамейку, и Шлифферман стал отрезать ему крайнюю плоть от полового органа специальным ножом дугообразной формы, с утолщением на конце. Мальчик отчаянно дёргался от боли, но иудеи крепко держали его за руки и за ноги и зажимали рот, чтобы не слышно было крика. После отрезания крайней плоти Шлифферман взял другой нож и сделал мальчику надрез на плече. Кровь потекла в заранее приготовленный сосуд. Немного крови пролилось на пол, и на полу образовалось красное пятно. Затем мальчика, который с трудом держался на ногах, перевязали, чтобы он не измазал кровью всю молельню и отвели в сторожку под контроль Бермана. Больше Крюгер этого мальчика не видел. Выдавливали ли иудеи из мальчика оставшуюся кровь? И кто и где убил мальчика? – Крюгер не знает. Иудеи говорили, что они отвезли мальчика на квартиру почтенного Янкеля. Крюгер тогда понял, что этот мальчик и был Миша Маслов.
От сильного душевного потрясения Крюгер заболел, и четыре дня пролежал в кровати у своей «пассии». А когда полегчало, решил идти в полицию и рассказать о том, что видел в иудейской молельне. Саратовские иудеи ему явно разонравились. Но тут воспротивилась его «пассия» и стала даже ему грозить. В это время пришли Зайдман, Шлифферман и Фогельфельд. Узнав в чём дело, они пришли в ярость и начали избивать бедного Крюгера. Крюгер всё же сумел вырваться и, окровавленный, избитый, бросился бежать к себе домой. Дома от всего пережитого бедный Крюгер снова слёг и две недели пролежал без памяти. А когда выздоровел, уже не пошёл в полицию. И не только из-за страха перед иудеями. В городе все уже говорили, что жиды всё равно вывернуться, ибо «саратовское начальство получило большие деньги от жидов». Лишь когда приехал следователь из Петербурга, Крюгер переменил намерение, но и тогда боялся явиться к следователю.
Кухарка Крюгера подтвердила, что на масленице (это конец февраля 1853 года) Крюгер вернулся откуда-то сильно избитый и прохворал почти до Пасхи.
Следователь и эксперты занялись исследованием жидовской молельни. В ней в это время уже жили новые жильцы. В том месте, где должно было находиться пятно от крови Миши Маслова, доски оказались в нескольких местах глубоко прожжёнными. Новые жильцы-христиане сказали, что пол в таком состоянии они получили, когда въехали в это помещение после жидов.
n