Geum.ru

Но все же свою, собственную цель в жизни. Ведь правда

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   10   11   12   13   14   15   16   17   ...   32

шить не надо. Лишь когда все тело почувствует возможность

вырваться из кокона, лишь тогда можно будет вскочить, разор-

вать остатки пут. Но не сейчас!

Вот так сон! Хорошо поспали! Чудовище посмеивалось над

самим собой, но на душе было гадко. Жвалы работали тихо, без

остановки. Дыра разрасталась.

Чуть повернув голову. Чудовище увидало жуткую картину.

Оно не поняло вначале, в чем дело. Лишь мгновенья спустя

дошло. Хенк лежал метрах в восьми, весь перевитый сине-зеле-

ными жгутами. Его невозможно было узнать - это была какая-то

мумия, опутанная, оплетенная, чуть вздымающаяся в такт дыха-

нию. Водоросли выходили прямо из пола и крепчайшими канатами

удерживали тело туриста. Но не это было страшным!

Над головой Хенка, подрагивая на тоненьких раскоряченных

многосуставчатых лапках, навис гномик-паучок. Его полупроз-

рачное брюшко было на четверть красным, ярко красным, на три

четверти желтеньким - как у поганой сортирной мухи. Чудовище

не сразу поняло, почему это так. Оно вообще не поняло, что

он делал, этот паук. Но тот сам шевельнулся, слегка развер-

нулся, оттопыривая две задние лапки с коготками... И Чудови-

ще увидало, что гномик не просто так нависает над туристом,

что его длинные, вылезающие из благообразного рта зубы-клы-

ки, а может, и не зубы, а какие-то полупрозрачные острые

трубки, погружены внутрь кокона, и по ним перетекает в брюш-

ко гномика что-то красное. Кровь! Чудовище чуть не вскочило

на конечности. Да, все так и было - паук-гномик, пронзив зу-

бами обнаженное и вздрагивающее горло Хенка, высасывал из

его тела кровь.

Гномик ничего не замечал вокруг. Он был увлечен. Причмо-

кивал, почавкивал, тяжело дышал, сучил лапками, трясся. В

брюшке скапливалось все больше крови - ее было уже не на

четверть, а на треть брюшной прозрачной полости.

Ну, хозяин! ну, гостелюб! сейчас мы разберемся! решило

Чудовище. Его захлестнула волна ярости. В миг сорвав с себя

остатки полуживой паутины и отшвырнув их, оно поднялось.

Прыгнуло. Восемь метров остались позади, там же остался ше-

велящийся изуродованный кокон. Чудовище медленно, осторожно

сжало щупальцем тельце гномика, так, чтобы случайно не пов-

редить горла Хенку.

- И-иииии! - заверещал вдруг гномик.

Но Чудовище не предоставило ему права последнего слова.

Щупальце сжалось. Кровь брызнула на пол. Благообразная го-

ловка с выставленными клыками свесилась набок. Чудовище

брезгливо отшвырнуло тельце, даже не поглядев, куда то упа-

дет. И потянулось к лежавшему рядом с Хенком пулемету.

Первым желанием было изрешетить здесь все, перервать, пе-

рерубить, перебить, перегрызть, все в прах разнести!

Чудовище вскинуло пулемет и послало короткую очередь

вверх. Пули увязли в водорослях. Нет! Так не годится.

Оно нагнулось к Хенку. Начало осторожно, чтобы не повре-

дить кожи и внутренних органов, распутывать сплетения водо-

рослей. Хенк дышал, а значит, он был жив. Лицо, проглядываю-

щее сквозь сине-зеленую пелену, было мертвенно бледным. На

шее красовался здоровущий синяк с двумя красными точками в

центре, корочка спекшейся крови подсыхала возле них. Ранки

были неглубокими. И это обнадеживало.

- Хенк! Ты слышишь меня? - позвало Чудовище.

Турист застонал, но очень тихо. Он был без сознания.

Наконец Чудовищу удалось выпутать его из кокона. Оно при-

жало к боку обессиленное тело, двинулось к выходу, к дыре.

Но почти сразу же остановилось. Бережно положило Хенка на

мягкий пол. Подошло к ближайшим свисающим с потолка водорос-

лям, уцепилось за них щупальцами, дернуло. Две мохнатые нити

оборвались, упали кольцами к ногам Хенка.

Чудовище взялось поухватистее, собрало в каждое щупальце

по несколько водорослей, подтянулось. Водоросли держали.

Тогда оно быстро, словно по канату, взобралось наверх. Там,

под самым потолком, таким же мягким и заросшим как и пол,

была устроена широченная лежанка. Снизу ее не было видно со-

вершенно. Но вблизи она производила впечатление. Посреди ле-

жанки находилось сплетенное из тех же паутинообразных водо-

рослей гнездо. И в нем мирно посапывали шесть розовеньких

паучат, еще меньше, чем их папаша, раздавленный Чудовищем.

Паучата, видно, и не подозревали об опасности, грозящей им.

Один проснулся и в недоумении уставился на Чудовище круглым

серым глазом. Наверное, он никогда не видал таких странных

существ, а может, просто спросонья был не в настроении.

- Ладно, лежите, гаденыши! - пробурчало Чудовище. Паучат

оно не тронуло, спустилось вниз.

Хенк так и не пришел в себя. Он лежал как покойник и даже

дышал уже не так явственно - грудь вздымалась еле-еле. Чудо-

вище нагнулось за ним, одновременно подхватывая свободным

щупальцем ручной пулемет. Ему почему-то не захотелось остав-

лять эту штуковину здесь. Ему вообще захотелось уйти из этой

гигантской "спальни" как можно быстрее. Уйти и никогда сюда

не возвращаться. Вот только подберет Хенка. И пойдет!

- Вы напрасно это сделали, милейший! - прогрохотало басом

сзади. - Видит бог, напрасно!

Чудовище не стало оборачиваться. Оно лишь выпрямилось,

прижимая к груди пулемет.

- Было бы для вас лучше, если бы вы не проснулись! А те-

перь... что ж, теперь у вас будут маленькие неприятности.

Бас был противным, скрежещущим. Такой мог принадлежать

лишь существу, обладающему исполинской силой, огромному,

злобному, безжалостно жестокому и свирепому.

Чудовище резко обернулось.

- Тра-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та!!!

Пространство прошила длиннющая очередь. Все пули, одна за

другой, вошли в обладателя басового голоса. Вошли прямо в

грудь, практически в одно место - диаметром не больше трех

сантиметров. И уже после этого Чудовище увидело того, кто с

ним говорил.

Прямо у противоположной стены, загораживая огромный про-

ем, которого не было прежде, стояла точная копия гномика-па-

учка, только увеличенная в тысячу раз.

- Понапрасну беспокоитесь, милейший! - проскрежетала ис-

полинская паучиха. - Мне даже не щекотно!

Восемь покрытых хитином двенадцатисуставчатых ног с чер-

ными шарами сочленений, поддерживали на высоте шести метров

чешуйчатое, усеянное бородавками и длинными свисающими во-

лосками, тело. Оно было бочкообразным, желто-серым. Чуть вы-

ше из этого огромного бочонка торчали две длинные толстые

лапы, заканчивающиеся клешнями. Кончики клешней нервно пос-

тукивали один о другой. Головы паучихи видно не было, ее

скрывала металлическая, сваренная из прутьев маска. Чудовище

не ожидало встретиться с чем-то подобным в Подкуполье. Но

теперь это не имело никакого значения.

- Тра-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та!!! - прозву-

чала новая очередь.

Теперь Чудовище било прямо в сочленение передней ного-ла-

пы. Первые пули отскочили от хитинового панциря, но осталь-

ные пробили-таки его поверхность. Паучиха поджала лапу.

- Вам не надоело еще играть в эти игры, милейший?!

- Нет! Не надоело! - Чудовище отбросило пулемет.

Оно еле успело увернуться - в трех сантиметрах от его го-

ловы с грозным лязгом сомкнулась огромная клешня. Но от но-

го-лапы увернуться ему не удалось - она подцепила его острым

когтем-крюком, подбросила в воздух. Перевернувшись несколько

раз, Чудовище упало на пол. Мягко приземлилось сразу на щу-

пальца и конечности. Тут же щелкнула перед глазами вторая

клешня.

Бежать было некуда. Но и здесь оставаться - означало вер-

ную смерть. Ведь перед ним стояло нечто неодолимое, какая-то

машина уничтожения, а вовсе не живая тварь. Хорошо было Хен-

ку, тот лежал и даже представить себе не мог, что сейчас

происходит! Но паучиха не смотрела на Хенка. Он был ей, вид-

но, безразличен.

- Ну что, милейший, еще поиграем!

На этот раз досталось Чудовищу крепко - одной клешней ему

разорвало мышцу на груди, другой сбило с ног. На минуту оно

потеряло ориентацию. И этого хватило - гигантский коготь

вновь подцепил его, поднял высоко вверх. Теперь Чудовище ви-

село над головой паучихи, метрах в трех от нее. Были видны

сквозь просветы железной маски спокойные серые глаза - неми-

гающке, застывшие, и острый трубчатый клюв. Он даже высовы-

вался немного наружу.

- Ну так что же, милый друг, вы испытываете раскаяние?

Или нет?! - голос проскрежетал в самые уши. Казалось, он ис-

ходил не изо рта или клюва паучихи, а из бочкообразного брю-

ха. - Или ты, убийца проклятый, не понимаешь, что натворил?!

- Это ты убийца! - выкрикнуло Чудовище прямо в рожу пау-

чихе. - Ты, и твой муженек-кровосос, ясно?!

- Ха-ха, а мы не слишком-то вежливые! - заскрежетало

сильнее. - Мы, наверное, грубияны. А ну, получи первый пода-

рок!

Чудовище резко тряхнуло, чуть не вывернув его из собс-

твенной шкуры. Одновременно второй коготь впился под ребра.

Но не тут-то было! Ухватившись за него сразу четырьмя щу-

пальцами. Чудовище выдернуло из себя черное поблескивающее

острие.

- Ах, вот мы как!

Ного-лапа подбросила его. И снова Чудовище рухнуло вниз с

большой высоты. При его весе такие падения не были безопас-

ными. Оно чудом извернулось, сберегло себе жизнь.

Мощным ударом ного-лапы его швырнуло в стену. Потом опять

подбросило. Швырнуло в другую стену, прямо сквозь паутину

водорослей. Они-то и смягчили немного удар. Но гигантская

клешня мгновенно перерезала нити. Чудовище вновь оказалось

на палу. Голова у него гудела, не соображала совершенно, все

внутренности были отбиты и сильно болели при каждом новом

ударе. В глазах все мелькало и кружилось. Два щупальца висе-

ли безжизненными плетями. Из раны на груди текла зеленая

густая кровь.

- Еще разок?!

Новый удар обрушился сверху. Он пришелся прямо по горбу.

Кожа лопнула, изнутри брызнуло зеленью. Чудовище рухнуло на

пол, покатилось в угол. Оно было полностью выбито из колеи и

не могло даже защититься. Озверевшая паучиха гоняла его пин-

ками и ударами клешней по всему заросшему водорослями и мхом

помещению - из угла в угол, от стены к стене. И спасения не

было.

Когда у Чудовища уже совершенно помутилось в голове и оно

окончательно обессилело, паучиха вновь приподняла его своей

двенадцатисуставчатой поблескивающей ного-лапой на высоту

десяти метров, заглянула снизу в глаза, вываливавшиеся

из-под кожи, проскрежетала громко, раскатисто, будто тор-

жествующе смеясь, и сказала:

- Вот, милейший, игры кончены. Сейчас ты издохнешь в

ужасных мучениях, понял?! Я не завидую тебе. Уж лучше бы ты

не просыпался!


Пак сделал шаг... и прошел сквозь стену. Но тут же оста-

новился. Ему было очень боязно - а как же шагнуть туда, в

неведомый мир! А вдруг это западня?! Вдруг там ничего нет?!

Вдруг его поджидает там расправа?! Он помнил, как за ним

гнались на броневиках. Гнались те самые туристы или их близ-

кие, что играли сейчас столь беззаботно на зеленой лужайке.

Нет! Нет!! Нет!!! И все же он сделал еще шаг. И почувство-

вал, что следом за ним прошел стену Буба Чокнутый. Вместе,

придерживая друг друга, они прошли несколько метров по шел-

ковистой траве. И тут их догнал Хреноредьев - он ворвался в

зеленый мир, как бежал до того в угол, на карачках, с быст-

ротой непостижимой, словно его гнали из пещеры сворой бор-

зых. И тут же сделал заявление:

- Тока чтоб все путем, едрена!

На заявление не обратили внимания. Пак посмотрел вперед,

на лужайку, ничего-то он не видел и не слышал.

- Идите, не бойтесь, - проговорил Отшельник приглушенно.

- Но помните, любое зло, сотворенное в этом мире, отразится

на вас же, будьте осторожны! А тебе, Хитрец, я советую выб-

росить эту ненужную железяку! Зачем она тебе там?!

Пак прижал железяку к груди. Потряс головой.

- Откуда ты знаешь мое прозвище? - спросил он.

- Эхе-хе, ты лучше запомни, что тебе говорят, - грустно

произнес Отшельник. - Или решил вернуться?

- Нет! Теперь я не вернусь!

- Совсем?!

- Если этот мир примет меня, то и совсем! - твердо отве-

тил Пак.

- Ну его еще твоя запойная бабуся надвое сказала! - вста-

вил Хреноредьев. - Не вернется он, едрена вошь! Невозвраще-

нец объявился!

Буба дал Хреноредьеву по загривку. Прижал палец к губам.

- Тихо, придурки, - сказал он почти молитвенно, - я на

родину возвращаюсь.

Он неожиданно опустился на колени и припал губами к зем-

ле. Затрясся. Острые худые плечи, спина, зад ходуном заходи-

ли.

- И-ех, земелюшка, родимая! Скоко лет! Скоко зим?!

Хреноредьев, наоборот, встал. Он долго смотрел на юродс-

твующего Бубу. Потом размахнулся единственной собственной

ногой и дал ему хорошего пинка под зад. При этом сам не

удержался, шлепнулся на пузо. Но сказал:

- Че ты нам мозги вкручиваешь, Буба!? Тебя, едрена мара-

фетчика, с этой земелюшки в три шеи вышибли! Как заразного!

Как чумного! С бешеными собаками так не поступают, едреный

возвращенец, как с тобою поступили! И-ех!

Буба потер ушибленный зад. Но ничего не сказал. На глазах

у него были слезы.

Напоследок Отшельник дал наставление:

- Дурить будете, пропадете!

Пак оглянулся - никакой пещеры и никакого Отшельника не

было. Они стояли на зеленой лужайке, со всех сторон их окру-

жали высоченные деревья с густыми кронами. В просвет были

видны бегающие туристы и их домики. И все!

- А как же, едрит этого карапуза, назад возвращаться?! -

озадачился Хреноредьев.

- Может, и не придется, - вымолвил Пак вяло.

- Не бузи, щенок! Набедокурил в поселке, а назад вертать-

ся не желаешь, так, что ль, понимать?! - взъелся Хреноредь-

ев.

- Да нет! Я говорю, может, мы все тут и поляжем? - отоз-

вался Пак.

- Двумя дураками меньше станет, - вставил равнодушно,

как-то вскользь, Буба.

- Это почему же двумя?! - возмутился Хреноредьев. - Ты

чего это, Буба, мене за человека не считаешь? Иль я для те-

бе, едрена гармонь, пустое место!

Буба вздохнул, потер ушибленную задницу еще раз, словно

вспоминая о пинке.

- Дурак - ты и есть дурак!

Пак разнервничался, взмахнул железякой.

- Неужто вы и здесь, в этом мире, будете скандалить, а?!

Буба и Хреноредьев засмущались - они и в самом деле ощу-

тили какую-то неловкость, какое-то несоответствие своего по-

ведения и всего окружающего, словно наследили грязными сапо-

жищами на зеркальном паркете во дворцовой зале. Правда, ни

один из них не видал ни дворцов, ни зал, ни паркета.

- Надо разработать план, - предложил Буба. На него пос-

мотрели с заинтересованностью и уважением.

- Да! - Буба воспарил. - Без плана никак нельзя. Но для

начала предлагаю избрать совет и его председателя.

- Совет чего, едреный возвращенец? - поинтересовался Хре-

норедьев.

- Совет поисковой партии! - ответил Буба, будто ожидал

подобного вопроса.

- Звучит неплохо, - выразил свое мнение Пак.

- В таком случае, предлагаю свою кандидатуру на пост

председателя совета, - скромно потупив разноцветные очи,

сказал Буба. И тут же добавил: - Двумя первыми заместителями

рекомендую назначить Пака Хитреца и доблестного инвалида со-

товарища Хреноредьева.

- Я не против, едрена!

- Тогда будем голосовать. Кто за?

Пак не дал церемонии завершиться.

- Завязывай, Буба! Принято! Не надо тут волокиту разво-

дить. Надо обстановку разведать, затаиться надо, пока не

прикокошили! А ты собрание проводишь, бюрократ хренов!

Инвалид засопел рассерженно.

- Может, он и бюрократ, не знаю, едрена промокашка, а ос-

корблять не следует!

Пак ему не ответил. У него болела голова. И от необычайно

чистого, напоенного кислородом воздуха, и от обилия красок,

и от щебета птиц в ветвях, и от всего прочего, окружавшего

его. Кроме того, он все так же боялся упасть в это бездонное

небо, утонуть в нем, раствориться.

Другое дело Хреноредьев! Тот освоился сразу, с первых же

минут, будто он прожил за барьером всю свою полубессозна-

тельную жизнь, будто он не из вонючего и загазованного по-

селка выбрался!

Но в новых условиях самым мудрым оказался Буба Чокнутый.

Как председатель совета он сразу взял нужный тон. И заявил

со всей ответственностью:

- Вам, дегенератам, на люди показываться нельзя! Или

пристрелят с перепугу или в зверинец отвезут. А может, и

заспиртуют!

Пак взглянул на свои клешни. Потом вытащил осколок зер-

кальца из кармашка. Всмотрелся. Хобот почти зажил, рубец был

еле заметным. Нет, Пак себе нравился! И он не понимал, с ка-

кой стати его могут посадить в зверинец или заспиртовать.

Для Хреноредьева вообще вся эта проблема была недоступно

сложна.

Буба оказался и самым рассудительным.

- Вы тут, придурки, затаитесь покедова, я пойду на раз-

ведку, - сказал он. - Один пойду!

- А я б и так, едрена, с тобой в разведку не пошел! - от-

резал Хреноредьев и улегся на травку.

Пак присел у большущего дерева с корявой, но теплой и жи-

вой корой, прислонился к нему.

- Иди, куда хочешь! А я вот залягу сейчас в засаду и буду

поджидать - нравится это кому-то или нет, а я угроблю из же-

лезяки столько туристов, сколько в ней патронов, ясно?!

- И всех засыпешь, недоумок!

Буба повернулся спиной, постоял. И пошел куда-то, навер-

ное, и в самом деле он собрался чего-то разведывать. Хрено-

редьев ползал по траве, собирал губами красненькие ягодки.

Он не знал, как они назывались, но глотал их с удовольстви-

ем.

Пак перевернулся на живот. Выставил вперед железяку. Он

без всяких шуток собирался ухлопать первого же, кто покажет-

ся вблизи. И у него, видно, были весомые основания для это-

го.


- Наверху неделя, небось, прошла! А мы все катимся по ду-

рацкой трубе! - ныл Лопоухий Дюк. - А куда, никто не знает!

- Разговорчики, падла!

Гурыня был словно из кремня вытесан. Он не знал ни сна,

ни усталости. Будто дьявол-егоза сидел в его груди и не да-

вал покоя. Причем не только ему самому, но и всем прочим.

- Командор знает, чего делает! - Скорпион Бага грозно

поглядел на Дюка. И тот смолк.

Громбылу Плешака продолжало тошнить и рвать. Казалось, он

уже выблевал все, в том числе и собственяые внутренности, но

его рвало и рвало. Помойный дух стоял в броневике, все в

заднем отсеке было загажено. Но парни из Гурыниной ватаги да

и он сам ничего не замечали. Их гнал вперед азарт, жажда

приключений, рисковая натура и еще что-то такое, чему назва-

ния пока не придумано.

- Мы их всех, падла! - повторял через каждые десять минут

Гурыня. - Еще узнают нас!

По логике вещей от машины, столько времени несущейся по

трубе, подпрыгивающей, трясущейся, рокочущей натужно, бь-

ющейся об округлые ржавые стены, давно ничего не должно было

остаться. Но, видно, это была крепкая, надежная машина! Она

перла и перла, и износу ей не было!

Гурыня не понимал всяких тонкостей по части горючего или

наработок на отказ, он выжимал из броневика все возможное и