Geum.ru

Быть может, чего наскребем

Вид материалаДокументы

Содержание


Стихи о женщине
Желтый фагот
Зимний приезд
Коты и старухи
Объезжают коня
Слушая Баха
Два облака
Подобный материал:
***

Товарищ по сумраку, ветер,

Пошарим голодным умом

В карманах судьбы

На рассвете,

Быть может, чего наскребем.

На пару-другую столетий

Нам надо четыре строки,

Таких, чтоб никто не заметил,

Как вечность коснулась руки.


***

Красное солнце зашло.

Черные тучи сгустились.

Больно, аж сердце свело –

Где это мы очутились?

Ветром с черемух смело

Тонкие белые шали.

Холод, а в сердце тепло –

Это тепло от печали.

Сквозь дождевое стекло

Вижу лесные массивы.

Грустно, а в сердце светло –

Это светло от России.


***

Вот и мне пришла пора

Разлюбить умом

Жизнь, в которую играл

В сане молодом.

Нет, я ссоры не хочу

С красотой земной,

Просто истине плачу

Твердою ценой

Ежедневных скрытых мук,

Болевых утрат.

Вот он - жизни вечный круг

До высоких врат.


***

Господи! Воля твоя!

Вот я стою пред тобою.

Где-то вдали мы - родня.

Что же случилось со мною?

Нету ни бунта, ни слез,

Также и нету смиренья.

Что-то сломалось всерьез

В детской игре "Вдохновенье".

Городом правит зима,

Пестуя дикую стужу.

Господи!

Дай мне ума

Не обнародовать душу!


***

Все кончается так скоро,

Катит волны забытье,

Лет оскаленная свора

Душу рвет через белье.

И пока сильней, ты можешь

Гладить пса, любить коров,

Прятать боль в скафандре кожи,

Щупать пульсы городов,

Ждать любви и не дождаться,

Трогать головы детей,

И еще себе казаться

Нужным в сутолоке дней.


***

Реальной жизни громкие приметы

Тащить в стихи, как древнюю родню,

Я не хочу.

Так многие поэты

До срока отцветали на корню.

В походе дней и лун и перелесков,

Любя, терпи соседа по плечу.

Мы все туда, где холодно и мерзко,

Чтоб дать работу вечному лучу.

Вот отчего так дорог символ мне -

Он ни на что в быту не претендует.

И Дух-Отец, родившийся в огне,

Его своим рожденьем знаменует.


***

И все-таки я рос среди лесов.

Там детство, словно дым осенний, тает

По воле трав и птичьих голосов,

И до сих пор душа моя витает.

Не зря мы возвращаемся туда,

В былые сны, когда проходят годы,

Когда проходит вешняя вода,

И льют с небес уже иные воды.

Сад


Как спокоен наш медленный сад,

Все в глубинах зеленых хоронит,

Все один, потихонечку, сам

То взлетает листву, то уронит.

Так взлелеет месяца меж дерев,

Думы полночь опять воскрешает.

И ничто не наводит на грех,

И безумству ничто не мешает.


***

Когда чисты – мы многое теряем.

Изведав вкус всех жизненных начал,

Через грехи мы вновь приобретаем

Нам так мешавший прежде идеал.

Но он уже ночами беспощаден

И мучит светом тех далеких дней.

И весь твой опыт ныне безотраден,

И грош цена всей мудрости твоей!


Луч


"Удивительно, что может сделать один луч солнца с душой человека!"

Ф. М. Достоевский

Прошел сквозь кроны лип уставших

Терять родимые листы,

Блеснул по стеклам дней вчерашних -

И словно след его простыл.

Осенний луч, предвидя муки,

Так освещает миг земли,

Что не поймешь, откуда звуки,

Откуда муки быть могли.


Портрет


Ольге Александровне Павчинской

В ее глазах погасло время.

Из темноты рельеф лица

Выносит к свету жизни бремя

И ожидание конца.

Она уже не здесь, не с нами,

Но пьет еще со мной вино

И смотрит мудрыми глазами,

Как в душу, в темное окно.

Ей говорить совсем не надо,

И жест ее сведен на нет.

Она давно слилась с громадой

Пространств, галактик и комет.

Но круг еще не завершен.

Последний штрих звезды сгоревшей

Разрубит узел, так болевший,

Под колокольный звон.


Миг


Никто никому в этом мире не нужен.

А боль остается – она родилась

И делит с тобою твой сумрачный ужин

В квартире, где всякая тварь завелась.

Сырыми очами и в небо сырое

Ты смотришь и слушаешь бредни листвы.

И часто в сознаньи мелькает такое,

Что лучше б совсем не иметь головы.

Но утром глаза твои вера откроет,

Тебя безучастной природой слепя.

И снова обманет, что жить все же стоит,

И эту неправду приму я любя.


***

Лежу, как рыба на мели,

И глаз приоткрываю:

Леса осенние вдали

И рядом опадают.

Встречаю взглядом каждый лист,

Чтоб не упал на землю,

Откуда птицы поднялись,

Где я печалям внемлю.

А ветер рвет с деревьев шум

И в тишину бросает,

Пока я полон чистых дум,

Пока любовь спасает.


***

Август на выходе в осень.

К соснам взбегает песок.

Ветер задумчиво носит

Лист над круженьем дорог.

Небо еще голубое.

Все словно на тормозах:

Только взмахнете рукою -

И пожелтеет в садах.

Только измерите взглядом

Сонную сочность лугов -

Тут же пахнет снегопадом

Дымная даль берегов.


***

Побелел иван-чай. Засветились рябины,

Скоро с неба на землю падут холода.

Я стою посредине сентябрьской картины.

Неизвестный художник, зачем ты сюда

Заманил меня светом напуганной рощи,

Золотой перекличкой вершин и корней?

Увядая повсюду, природа не ропщет,

Только воздух от грусти ядреней, хмельней.

Вот зачем ты меня заманил в эту пору:

Чтобы я научился неслышно страдать,

Чтобы я научился любви и простору,

За которым не страшно уже умирать.


***

И вознесся фонарь над пургой,

Вырвав конусом света движенье,

Одиноких снегов мельтешенье

Из пустыни поющей ночной.

Колченогий фонарь в стороне.

Безысходность холодного поля.

Здесь я буду когда-нибудь понят,

А когда? Не заботиться мне.


Неизбывное


Это происходит в каждом годе:

Небеса задумчиво прольются,

Что-то передвинется в природе,

Листья по дорогам понесутся.

"Вы куда, – окликну их, – и кто вы,

В быстро наступающую темень?"

И услышу, плакать уж готовый:

"Никуда…

Мы умершее время…"


Стихи о женщине


Слепо веря ее красоте

(Тут природа сильна, беспощадна),

Приближаясь к ее наготе,

Мы смешны, бестолковы и жадны.

Рассыпая прохладу волос,

Несмышленно играя заколкой,

Это чудо - вместилище слез –

Улыбается тихо и долго.

А кому? Никогда не поймешь,

Образуется тайна навеки,

И разгадка – заведомо ложь.

И пускай разливаются реки,

Опадает привычно листва, -

Эти близкие руки и плечи

Возбуждают глупейшие речи,

Но в которых бессмертны слова.


Желтый фагот


Желтый фагот о любви прохрипел сквозь туман,

Брызнула жидким стеклом на порогах форель.

В горных ущельях, в долинах, где светит коран,

Словно цветок из земли, поднимается тонкий апрель.

Тонкий и гибкий, как в танце горячий лезгин,

Села в цветах, словно их завалила лавина.

Страстно вечернюю песню поет муэдзин,

В бочках гудят непочатые терпкие вина

Азия. Юг,

И волнение свежих ветров.

Мчится табун, под себя подминая зеленый осот.

Горы молчат, нахлобучив по брови панамы снегов.

Утро.

В тумане хрипит о любви желтый фагот.


***

Не срывал я с твоих откровений

Беспощадным чутьем покрова,

Величайшее в мире творенье –

Ты одним только этим права.

Ну а я то причем, дорогая?

Ты права перед солнцем и тьмой.

Как далеко зашла ты, играя,

Неужели не страшно самой?!


***

Кто там считает дни мои?!

Теперь неважен счет.

Бесцельны числа – нет любви,

Прошел ее восход.

Кто там считает дни мои?!

Что делать мне, скажи,

Терпеть ли милости твои,

Запутавшись во лжи?

Творить ли с горем пополам

Добро на всех углах,

Иль исповедать Ислам,

Отчаявшись впотьмах?

Кто там считает дни мои?!

Пошли мне забытье.

Я о любви тебя молил.

Зачем ты дал ее?!


***

О, этот юный свет

На юных лицах!

К нему незащищенная любовь!

Как я хотел бы влагою разлиться

По чашечкам разбуженных цветов.

И в миг, когда их рвут беспечно руки

Прохладные и тонкие твои,

Блеснуть в росе своей последней мукой

И в землю бесконечную войти.


***

Объеду боль на голосе из пыли,

Которая есть все и ничего.

Красивые миры давно остыли,

И только завтра будет Рождество.

И только завтра бледный профиль Анны

Улыбкой перехватит свет,

Где птицы одинокие желанны

Лишь потому, что легких крыльев нет

У человека, обреченного летать

Быстрей и выше, дальше птицы.

Куда ты, Анна?

Всюду лица,

Но некого с собою звать.

И только завтра снег неукрепленный

Пойдет домой на тихие поля,

И запах елки, детством зараженный,

Столкнется с бедным запахом угля.

Не надо, Анна,

Все не так уж плохо,

Еще печали дарит Рождество

И пыль с небес для выдоха и вдоха,

Которая есть все и ничего!


***

Любимая ночей моих и слез,

Лицо, разбавленное болью.

Я тень твою до сумерек пронес,

Не огорчась проклятою любовью.

И потому свободен дотемна,

Где липы будут шумные качаться.

Любимая, пока ты не верна,

Побудь со мной до утреннего часа.

Я глаз тревожней в жизни не встречал.

Ты явно предназначена другому,

Но я мгновений этих долго ждал,

Когда они легко подступят к горлу.

Дыханья нет. Страшна простуда слов.

А клятвенность почти неистребима.

Растет из отрицания любовь,

А из любви - страданья нелюбимых.

Забудь же все и молча уходи.

Уже земля разбужена рассветом.

Мой сон прошел,

А твой – он впереди,

И ты моли, моли судьбу об этом!


***

Настоящий февраль

Разметал покрывала

Из нечистого снега, как ревнивый мужик,

Увидавший в объятьях подруги амбала.

… Из пурги мутный тополь возник.

Разболтало желток фонаря над дверями.

Чужеродное тело храмины тепла,

Погружаясь во тьму, вдруг пошло волдырями

Электрических окон.

Ты все наврала…

И поэтому мне хорошо задыхаться

И брести по сугробам к тебе от тебя.

Где-то в тихой дали все равно расставаться

Для любви и печали, для высшего, для…


***

Она вошла, как будто не входила,

А здесь жила невольницей мечты

И только вот сейчас заговорила,

Вдруг обретя и формы и черты.

Холодный день стоял в окне напротив,

Летала обожженная листва,

И осени смелеющий наркотик

Легко влиял на мысли и слова.

Но я молчал. Она была с друзьями,

Конечно, не заметив перемен

В моем лице с застывшими глазами

И кожей, проступившей, словно мел.

Они ушли. И клен сравнялся с тьмою,

И на столе немытое стекло.

И я один. И ничего со мною

Сегодня не случилось,

А могло!


***

Н. Ворожцовой

Ты где-то там не спишь.

Я без тебя с ума схожу в печали.

Большой Медведицы затерянный малыш

Мерцает надо мной…

Мы с ним не спали

До утреннего зарева вокруг.

Ушли вслед за звездами думы.

И вот уже блистает росный луг,

Все хорошо, но облака угрюмы.

Они оттуда, из твоих краев,

Там, видно, началось листвы паденье.

А здесь все распускается любовь –

Природы непонятное явленье.


***

На мокром гравии из звезд

Увижу в полночь дом печали.

В его окне - поющий дрозд

Над обгоревшими свечами.

При доме сад, в саду полынь -

В полыни девочка слепая

В холодном платье героинь

Стоит как будто бы живая.

И белый свет ее руки

Протянут болью осязанья

К стихам неведомой тоски

На тучных нивах мирозданья.

Она поет, как певчий дрозд,

Их голоса настолько схожи,

Что и не может быть прохожих

Среди огромных мертвых звезд.


***

Толстый мальчик внимательно очень

Наблюдает танцующий лист.

На лице его взрослая осень,

Брови птицами вверх поднялись.

Ты о чем это, мальчик? И где ты?

Не ходил бы так далеко.

Не разутый, поди, не раздетый.

Неужель и тебе нелегко?


***

Кате, Насте

Мой домик из листьев летит по земле.

Мой дом на колесах и ветер возница.

И странно, как дети могли появиться

В кочующем доме в полуночной мгле.

А листья несутся, открыто окно.

Две девочки тонко поют вечерами.

И светлый жучок освещает глазами

Их мир, где бывает нередко темно.

А ветер то полем, то облаком мчится.

А дом так непрочен, но дети поют.

И, стало быть, с ним ничего не случится,

В нем просто усталые люди живут.


***

Меня всегда спасало дело

Мое, рожденное со мной.

Его я делал неумело,

Быть может, левою ногой.

Но, загибаясь в час похмелья.

Или в другой тяжелый час,

Я знал, что это вот безделье -

Мой на крови последний спас!

И я творил тогда молитву

Губами грешными в ночи.

И мысль оттачивал, как бритву.

Слова в крови, как палачи,

Меня подталкивали к бездне,

Где все простится навсегда.

И я летел навстречу песне,

Сжигая чудные года.

Но хоры стройные не слышал.

Не отвечала сердцу высь.

Одни приземестые крыши

Под небом сумрачным толклись.

Теперь, когда горенье тлеет

И ум печалью приручен,

Я принимаю все смелее

Необратимый ход времен!


Ночное


Вхожу, как в воду, в сумрак ночи.

Огней мерцает чешуя.

И водорослей пьяных точит

Прохлады тонкая струя.

Торчат застывшие кораллы

Уже безлистой бузины.

Плывет над сквером лик корявый

Обезображенной луны.

И я тону, и звуки тонут.

Над немотой пустых дорог

Стоит высокий, светлый конус

Моих тревог.


***

В. Шибанову

Уже я к телефону не спешу,

Капризным сделался характер.

Но тем острее слышу жизни шум,

Ее гудящий, вдохновенный кратер.

На сотни лет сгорает все вокруг,

Пронзает пепел толщи поколений.

И в том огне сгорел мой лучший друг,

И я сгорю от радости и лени.

Что ж вынесу за уровень земли

Из плотности отпущенного мига? –

Природы непрочитанную книгу

И женщину, которая вдали.


Присутствие


Что-то почти неземное в ночи

Пенилось, длилось,

Пелось, без всяких на это причин,

Жгло и двоилось.

Этому чуду названия нет

Здесь, между нами.

Знаю, что было - развеет рассвет

Солнца лучами.

Только двоилось и пелось и жгло,

Пенилось, ныло,

Словно безбрежное чье-то тепло.

Что это было?..


***

Солнца лист осенний

Пал за косогор.

Чертыхнувшись в сенях,

Вышел дед Егор.

В небо погляделся,

Развязал кисет,

На крыльцо уселся,

Где оконный свет.

Звезды перемножил,

Подымил махрой,

До величья дожил

И пошел домой.


***

Не можем выслушать друг друга,

Талдычит каждый о своем.

Двадцатый век!

С культурой туго

Во всем Отечестве моем.

Неужто через дым столетий

Проснулась варварская спесь,

И снова иго междометий

Несет стране худую весть?

Тогда, в семнадцатом, все храмы

Разрушили не по злобе/.

Но главный храм, подобно хамам,

Мы уничтожили в себе!

Теперь ни совести, ни веры,

Ни обретения утех,

А только выпуклые нервы

На горизонте черных вех.


***

Обходит тот на повороте,

А этот взял на вираже.

Гляжу им вслед – обидно вроде,

Но мысль работает уже:

Куда вы, милые, спешите,

Потратив дни на смертный бой?

Вы круг почета совершите

И в хвост пристроитесь за мной.


С. Янковскому

Зимний приезд


Метели ночной снеговая удавка

Уходит концом на небесный чердак.

И ветер поет над Лебяжьей Канавкой,

Как лебедь, уже заглянувший во мрак.

Холодного света стоит содроганье,

И теплые тени легли по дворам.

Я задним числом совершаю гулянье

Пока вдоль Невы, по прибрежным мирам.

И жутко и сладко пройти эти мили.

Соблазн одиночества слишком велик,

Где гордые сфинксы надменно застыли,

Внимательно слушая русский язык.


Дуэль


Глаза –

Два омута с морозною водой.

Он поднял взгляд - и дуло пистолета.

Шагнул, прицеливаясь в лето,

И рухнул в вечность головой…


***

Волки реют с метелями,

Свирепеют от холода

Меж высокими елями,

Меж овчарней и голодом.

Светляки изумрудные

Рыщут около телочек,

Где снега полногрудые

Задавили поселочек.

Вот рассыпались стаею,

Да при свете от Млечного

И порток не оставили

От пьянчуги заречного.

Дома баба заблеяла.

У волков дыбом ворс.

Мужика не жалею я –

Все равно бы замерз.


Коты и старухи


Коты и старухи на лавках сидят

И косо на мир этот бренный глядят.

Старухи все вяжут да сплетни плетут.

Коты, словно тени, при них на посту.

Старухи бормочут,

Коты - в полусне.

А время несется к последней весне.

Но мир все блистает своей красотой,

Гремит погремушкой над люлькой пустой.


Аквариум


Разноцветная капля в пространстве

Натяжение стекол хранит,

Изумрудистой флоры убранство,

Замутненный песок и гранит.

В капле этой идет размноженье -

На ладони и смерть, и житье.

То ли море - ее продолженье.

То ли капля - частица его,

Занесенная злым ураганом

В теплый омут окон и дверей,

Где не слышно страстей океана,

Где как будто и нету страстей.


Устюрт


Как стол без яств, за окнами Устюрт.

И день и ночь без шелеста и ветра.

И кажется: здесь мертвые живут,

И тянутся, как годы, километры.

В любой конец пустыню видит глаз.

Лишь изредка далекие верблюды,

Как странные бесформенные груды

Ожившие, бредут сквозь сон на нас.

И где-то высоко над головой

Блистает солнце выпукло и грозно,

И гусеница поезда дугой

В плывущем пекле выгнулась нервозно.

А там, за горизонтом, - Самарканд,

Где, может быть, мне не сыскать спасенья…

И сумрак – лиловеющий гигант –

Объял пески, покой повсюду сея.


В. Н. Юшкову

***

И увидел я прелести юга

Посредине стремительной тьмы,

Полуночные бдения друга

За стаканом хваленой чашмы.

На излете двадцатого века,

Словно в сказке древнейших времен,

Нам светила звезда Улугбека,

Прогоняя прилипчивый сон.

То ли воздух здесь легче эфира,

То ли жребий? Сомнения нет:

Все ведет к познаванию мира,

К откровению тихих бесед.

Вдоль арыков почтенные старцы.

Чай в жару. Незнакомая речь.

Вот он, колер неведомых странствий,

И порука несбыточных встреч.


Михайловское


Темная пряжа осенних ночей,

Листьев слетающих ропот,

Отблески слабых бессонных свечей,

Бледность лица эфиопа.

Тонкие перья. Бумага. Чело

Холод изгнания студит.

Желтой метелью крыльцо замело.

Муза желание будит.

Снова поверить в сиятельность дня,

В силу числа рокового,

В самую суть, в запредельность огня

Чуткого русского слова!


***

Опять хоронят человека,

И давит музыка в окно.

Сопланетянин легче снега

Идет торжественно на дно.

За ним закроются ворота.

По эту сторону друзья

Бутылку в сорок оборотов

Откроют молча, как князья,

С полотен Нико Пиросмани.

Помянут друга своего

С тяжелым чувством, ну а сами,

Далеко ль сами от него?

И выйдут в ночь.

Она - как Мекка

Для всех, кто рвет живую нить.

Опять хоронят человека…

Но странно то в кошмарном веке,

Что есть кому похоронить.


***

Отражая в глазах горизонт,

Я пойду по земле человеком

На прекрасный и мстительный зов

Этой жизни, закрученной веком.

Полюблю облака над собой

И влюбленностей частых крушенье,

Перелесков пожар золотой,

Их печальное самосожженье.

Окунусь в голубые снега,

Чтобы щеки цвели снегирями.

И тоской обойму берега,

Что лежат за моими дверями.

Берега моих прожитых лет,

Населенные верой и ветром,

Не узнавшие радость побед,

Но зато напоенные светом.


***

О, как я был сосредоточен

На появлении его –

Ночного платья твоего

В кругу деревьев летней ночи!

И в этот миг любил сильней

Его летящие границы,

Чем то, что ты была моей,

Чем нашей радости страницы.


Арфа

Эти струны, звучащие в небо,

Эти струи, звучащие, чтобы

Оставалось на время все немо:

И моря, и ветра, и сугробы.

Эти белые пенные руки

И тоска, и кричащие птицы.

На лету обнимаются звуки,

Успевая собой насладиться.

Снова руки, как пара влюбленных,

Разделенных поющей оградой,

До отчаянья вдруг доведенных

Безыскусной пастушьей руладой.

Эти струны, звучащие в небо,

Эти струи, журчащие, чтобы

Хоть на миг оставалось все немо:

И моря, и ветра, и сугробы…


***

Лицо впечатано в стекло,

И взгляд отсутствует и слезы

С той стороны, где сон березы,

Где небо ночью потекло,

Лицо впечатано в стекло,

Обращено печалью к веку.

В квартире сухо и тепло,

Чего ж не спится человеку?


***

Так одиноко дождь стучит,

И снова боль моя со мною

Уже не рвется, не кричит

Она во мне, как под водою.

Но так сильны ее толчки,

Что нет ни сил, ни сна, ни воли…

Не надо, сердце, помолчи.

Она ушла, и я доволен.

Доволен тем, что был влюблен,

Что все разрушили мы сами.

Доволен тем, что плачет клен

Моими тихими слезами.


***

Обрывается голос полей,

Засыпают снега у порога.

Только думы о ней, все о ней

По крови прогоняет тревога.

Потушу восковую свечу,

Упаду без надежды и воли.

Вот когда, наконец, не шучу:

Жизнь и смерть - как две ягоды в поле.


***

Объезжают коня


Объезжают коня,

Непокорную плоть усмиряют,

Подгоняя к ярму безоглядно порывистый бег.

Объезжают коня,

Одержимым кнутом обжигают,

Отбирая и волю, и травы,

И яблоком пахнущий снег.

В яблоках конь,

Молодой жеребец косоглазый.

Он косит, седока обрывая с себя.

С нервных розовых губ

Разлетается пена экстаза,

Но как будто быть ветром

Ему не судьба.

Раздвигая бока,

Он сипит паровою машиной.

Он притих. В стойле ждут его корм и вода.

Подойдет к нему конюх –

Бородатый и добрый мужчина -

И оденет на крепкую шею хомут навсегда.

Слушая Баха


Дышать и гибнуть и взлететь,

На крыльях вырваться из пекла!

Над болью движущихся слепков –

Собратьев по земле – запеть!

И, подобрав ключи к Вселенной –

Басовый и скрипичный ключ,

Открыть в себе огонь нетленный,

Блистая молнией средь туч.

И плакать, ветром завывая,

Там, высоко, хранить тепло

Людских сердец, и к ним взывая,

Творить и мрачно и светло.

Дорога


…Перейдем поперек дорогу.

Вдоль дорога длинна, длинна.

Нам дано посмотреть немного.

Вдаль дорога видна, видна…

Посмотреть и уйти надолго

Не в обиду и не в упрек.

Поперек – это тоже дорога.

Может, лучшая из дорог.

Два облака


Два облака летели надо мной,

Летели надо мной два белых тела,

Но эта легкость изнутри кипела

И отдавала грозовой водой.

И я подумал: назревает дождь,

Хотя и лист не предался дрожанью.

Вот так твое глубокое желанье,

С которым ты ложишься и встаешь,

В одну минуту выльется…

И что ж?

И жизнь пойдет с покойнее к пределу.

Две тучи надо мной пролили дождь.

Летели надо мной два черных тела…

Дом


Забытый дом.

Чердак, продутый ветром,

Разбиты стекла,

Пол разобран в нем.

И каждый год,

Когда приходит лето,

Он зарастает пижмой и репьем.

Средь утвари слоняюсь деревенской.

Что было бытом - прахом отдает.

Калека-стул, он был когда-то венским,

Лежит в углу и больше не встает.

Убитый дом. Ободраны обои

(Сдирают шкуры так же со зверья).

И стены покорежило от боли.

Тоской разит от старого тряпья.

Стою среди былых тревог и празднеств.

Как нашу жизнь не назовешь игрой…

А с фотографии, как видно, смотрит прадед.

И детская игрушка под ногой…

Содержание


Товарищ по сумраку, ветер

Красное солнце зашло

Вот и мне пришла пора

Господи! Воля твоя!

Все кончается так скоро

Реальной жизни громкие приметы

И все-таки я рос среди лесов

Сад

Когда чисты, мы многое теряем

Луч

Портрет

Миг

Лежу, как рыба на мели

Август на выходе в осень

Побелел иван-чай

И вознесся фонарь над пургой

Неизбывное

Стихи о женщине

Желтый фагот

Не срывал я с твоих откровений

Кто там считает дни мои

О, этот юный свет

Объеду боль на полосе из пыли

Любимая ночей моих и слез

Настоящий февраль

Она вошла, как будто не входила

Ты где-то там не спишь

Толстый мальчик внимательно очень

На мокром гравии из звезд

Мой домик из листьев

Меня всегда спасало дело

Ночное

Уже я к телефону не спешу

Присутствие

Солнца лист осенний

Не можем выслушать друг друга

Обходит тот на повороте

Зимний приезд

Дуэль

Волки воют с метелями

Коты и старухи

Аквариум

Устюрт

И увидел я прелести юга

Михайловское

Опять хоронят человека

Отражая в глазах горизонт

О, как я был сосредоточен

Арфа

Лицо впечатано в стекло

Так одиноко дождь стучит

Обрывается голос полей

Объезжают коня

Слушая Баха

Два облака

Дорога

Дом