II. Литературное «шолоховедение»

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2 3

II. Литературное «шолоховедение».

Научное наследие советской эпохи

Советская историческая эпоха, закончившаяся где-то к 1991 году, оставила после себя много нерешенных вопросов, загадок и просто неясных обстоятельств прошедшего периода истории. Более того, к концу века в связи с так называемой перестройкой только лишь и обозначились явно масштабы и последствия погрома, осуществленного в гуманитарных науках в годы революции и в последующее время. То, что предвиделось и предсказывалось немногими проницательными русскими людьми в начале века, осуществилось после 1917 года: немногочисленный культурный слой русского народа в том виде, как он сложился к началу XX века, в результате революции оказался уничтоженным, либо отброшенным в социальные низы общества или в эмиграцию, потеряв при этом способность воздействовать и направлять культурную и нравственную жизнь народа.

Последующие десятилетия советской эпохи являют нам пример медленного и мучительного восстановления утраченных, разрушенных связей страны и ее народа со своим прошлым. Трудность и мучительность такого восстановления во многом связаны с тем обстоятельством, что на верхи общества, и, в частности, на верхи новообразованного советского культурного слоя поднялись и пришли представители совершенно иных социальных и национальных групп - с другим менталитетом, мышлением, с другими основами нравственности и морали, с иной исторической памятью и традицией.

В советское время многие гордились социальным происхождением, но сегодня слишком очевидным стал тот факт, что те слои русского народа, которые взяли на себя ответственность за страну после ее крушения и распада в 1917 году, не справились со своей миссией, и к концу века мы имеем национальную катастрофу ничуть не меньших масштабов, чем в начале века. В основе - слабость и недостаток творческого начала в этой среде, отсутствие разумных и действенных оценок прошлого и конструктивных предложений для нашего будущего, неспособность и нежелание вести за собой общество. Образовался заколдованный круг - люди, которые в тяжелых условиях нашего кризиса и должны бы были первыми возглавить поиск выхода из сложившегося тупика, сами оказались несостоятельными.

Пример «Тихого Дона» и возникшего вокруг него спора о его авторстве, дает всем нам хорошую возможность увидеть, как действует сложившаяся в советское время литературная и гуманитарная профессиональная среда, какими методами и приемами добивается она своих целей и в чем именно заключаются эти цели.

Литературное «шолоховедение». Научное наследие советской эпохи 31

I ОСНОВНЫЕ ПРИЕМЫ РАБОТЫ «ШОЛОХОВЕДОВ»

С конца 80-х годов в литературоведении и шире, в общественной жизни, можно наблюдать активную деятельность «сторонников» М. А. Шолохова, категорически отвергающих любые сомнения в его авторстве. Это направление, объединившее самых разных людей (филологов, литературоведов, писателей, журналистов и проч.), и которое можно условно назвать «шолоховедением», заявило о себе самым активным образом. Именно его представители все эти годы вели широкую кампанию пропаганды своих взглядов, инициировали издание книг, статей в научных и общественно-политических и литературных журналах, многократно выступали перед общественностью.

Позиция «шолоховедов» отличалась, во-первых, определенной сплоченностью и внутренней однородностью (аргументация и концепции разных авторов в их публикациях практически повторяли друг друга). Во-вторых, все эти годы они отказывались вступать в какой-либо конструктивный, содержательный диалог со своими оппонентами, как правило игнорировали их работы и аргументы, зачастую делая вид, что таких работ в природе вовсе не существует. В-третьих, само содержание их взглядов, того, что они писали, претерпевало заметную эволюцию по мере появления все новых критических работ по авторству романа, как бы приспосабливая свои аргументы к той новой информации, которую публиковали их оппоненты и которая «должна» была быть опровергнута ими. И, наконец, в-четвертых, аргументация представителей этого направления, «шо-лоховедения», зачастую была не просто неубедительной, а внутренне противоречивой, не соответствовала во многих своих положениях накопленному научному знанию, научной методологии исследований и просто здравому смыслу. Поясним это на нескольких примерах.

Известно, что одним из важных аргументов против авторства Шолохова выдвигалась его молодость, отсутствие образования, серьезного жизненного опыта. Поэтому наши оппоненты постоянно приводили примеры из истории мировой литературы, когда писатели создавали свои гениальные произведения в молодом возрасте. Вот, например, Валентин Осипов в открытом письме А. Солженицыну пишет: «...история хранит множество блистательных примеров взлета совершенного (!) творчества в юные годы - Шиллер, Байрон, Лермонтов, Диккенс, Толстой...»* Однако, обращаясь к обсуждению многочисленных ошибок и противоречий, обнаруживаемых в тексте романа, как аргумент в пользу Шолохова указывали на ту же его молодость и неопытность, которые якобы и объясняют

* В Осипов. «Эмоции или факты». - «Независимая газета», еженедельное приложение «Субботник НГ», №1,15 января 2000, с. 1.

наличие грубейших и многочисленных ошибок самого разного плана. Соображения, подобные предложенным В. Осиповым, при внимательном рассмотрении оказываются ложными. Заметим, что творчество и Лермонтова, и Байрона, так рано проявивших себя на литературном поприще, представляет собой целостное явление, мы не найдем в стихах и прозе Лермонтова временных провалов и скатывания на уровень заурядного третьестепенного литератора. А главное, все их творчество пронизано личными ассоциациями, все персонажи взяты ими из собственного кругозора и жизненного опыта, все герои давно идентифицированы исследователями их творчества. У Шолохова - иное. «Тихий Дон» столь разительно отличается от всего, написанного Шолоховым до и после, что даже благожелательно настроенный к нему писатель Феоктист Березовский, редактор его «Донских рассказов» в 20-е годы, не мог представить себе в 1929 году, как из беспомощной ранней прозы начинающего литератора могла в течении пары лет родиться глыба «Тихого Дона».

Не менее важным представляется та внутренняя неровность, неоднородность текста, которая обнаруживается практически на протяжении всего художественного текста. Приведем характерный пример из десятой главы четвертой части «Тихого Дона». Евгений Листницкий, прибыв с полком на подавление большевистского выступления в Петроград в июле 1917 г., идет по Невскому... Описание города, домов, уличной публики -все вместе воссоздает точный и достоверный колорит времени, хотя сам Шолохов к Петрограду (Ленинграду) отношения не имел, города не знал и скорее всего даже не бывал в нем когда «писал» роман. И тут же в тексте - нелепая, безграмотная вставка: «Близкий дыбился фронт. Армии дышали смертной лихорадкой, не хватало боевых припасов, продовольствия; армии многоруко тянулись к призрачному слову «мир»; армии по-разному встречали временного правителя республики Керенского и, понукаемые его истерическими криками, спотыкались в июньском наступлении; в армиях вызревший гнев плавился и вскипал как вода в роднике, выметываемая глубинными ключами...» (IV, 10, с. 204) Упоминание (.(.временного правителя республики» (правильно - глава Временного правительства) в июльские дни 1917 г., когда сама республика была провозглашена лишь сентябре на «Демократическом Совещании», говорит о невежестве и безграмотности писавшего, для которого описываемые события далеки и малопонятны (а таких мест в романе, как показали мы в своем исследовании, множество).

Другой пример логики рассуждений «шолоховедения». Возможность авторства Ф. Д. Крюкова отвергается на том основании, что стилистика его произведений предшествовавшего периода не похожа на стилистику «Тихого Дона», что Крюков работал всегда в других литературных жанрах. При этом «шолоховедами» обходится полным молчанием радикальное несоответствие «Тихого Дона» всему, что было написано Шолоховым до и после выхода романа в свет. Более того, даже сам Шолохов писал (в письме к А. Фадееву в конце 20-х годов), что рад был бы забыть свои собственные ранние - неудачные - литературные опыты в виде «Донских рассказов»!

Загадка Шолохова в конце XX века

Позиции и поведение рассматриваемого нами направления не случайны.

В основе их лежат не научные принципы исследования и поиска истины,

но нечто совсем другое. По стилю аргументации и характеру отбора самих аргументов, нежеланию и неспособности вести диалог с оппонентами, алогичности и повышенной эмоциональности в изложении и ведении дискуссии мы видим, что основная деятельность «шолоховедения» направлена вовсе не на выяснение того, что происходило на самом деле в далекие 20-е годы, как именно возник и создавался наш «Тихий Дон». Его цель - поддержание и укрепление существующей с советских времен мифологии и недопущения пересмотра сложившихся представлений. На современном научном языке эти методы и действия можно назвать попыткой целенаправленного воздействия на общественное сознание манипуляции им. Попытаемся восстановить наиболее характерные черты и методы работы наших оппонентов. За последнее десятилетие можно было наблюдать несколько направлений активной деятельности «шолохове-дов». И все они были связаны в единую систему воздействия на массовое сознание наших граждан.

1. Создание и поддержание мифов о жизни и творчестве Шолохова

Наиболее простым и непосредственным направлением были многочисленные публикации о жизни М. А. Шолохова, тех или иных фактах биографии, общении его с советскими руководителями. Здесь кстати пришлась и переписка Шолохова со Сталиным, и описания якобы имевших место попыток ареста Шолохова в 1937-38 гг., и письма Шолохова о народных страданиях и просьбах о помощи из центра в голодные годы коллективизации. Часть этой информации была правдоподобной и достоверной, писалась на основе имеющихся архивных данных. Часть явно носила характер мифотворчества, традицию которого заложил еще сам Шолохов в годы своей юности. Все эти отрывочные сведения, подававшиеся в самых разных газетах во множестве публикаций непосредственно к вопросу об авторстве «Тихого Дона» отношения не имели, но создавали благоприятный для имени Шолохова фон в массовом общественном сознании. И поддерживали в общественном сознании сложившийся в советские годы шолоховский миф.

Явление это само по себе очень интересно, поскольку попытки многочисленных исследователей создать достоверную биографию писателя приводили каждый раз к решительному расхождению документальных фактов его биографии с теми сведениями, которые Шолохов в разное время рассказывал сам или распространял о себе и о своей истории написания романа. Наверное ему было что скрывать в своей биографии, впрочем для послереволюционного времени такое поведение само по себе никак нельзя считать чем-то исключительным - так жили миллионы советских граждан от простых крестьян до маршалов и министров.

Рамки настоящей работы не позволяют провести подробное рассмотрение, поэтому мы ограничимся несколькими наиболее характерными

Литературное «шолоховедение». Научное наследие советской эпохи 33

примерами. Первый из них на виду у всех читателей Шолохова - празднование 95-й годовщины со дня рождения писателя. Дело в том, что исследователями давно уже установлено, что Шолохов родился не в 1905 году, а раньше на год или два. Но, поскольку обстоятельства изменения его года рождения были связаны с его арестом в 1922 г. и последующим судом за совершенные им злоупотребления, то и он сам, и шолоховеды никогда не старались публично обсуждать этот вопрос и так и значится до сегодняшнего дня годом рождения Шолохова - 1905 !

Для сравнения дадим небольшой отрывок из работы Марата Тимофеевича Мезенцева, проливающий свет на всю эту историю.

«Сводка о приеме, передвижении, перемещении, командировании и увольнении ответственных работников и технических специалистов по всему округу Верхне-Донского окрисполкома с 1 августа по 1 сентября 1922: 5. Шолохов Михаил Александрович, станичный налогоинспектор. Отстранен от занимаемой должности. Приказ 45 от 31 августа с.г. Нахождение под следствием суда за преступление по должности»*.

«Сводка судебных мер воздействия, принятых в отношении должностных лиц по В.-Донскому округу. Фамилия, имя, отчество: Шолохов. Занимаемая должность: станинспектор... Краткое содержание проступка или преступления: переправка в поселенных списках в сторону уменьшения...»**

До 19 сентября 1922 года Шолохов находился под стражей. Затем его отец, Александр Михаилович, пользуясь хорошим советом, стал утверждать, что его сын родился не в 1904, а в 1905 году и потому является несовершеннолетним, и к нему нельзя применять такие меры пресечения. Окрисполком признал претензии справедливыми:

«Подписка.

Дана настоящая граж. ст. Каргинской Шолоховым Александром Михайловичем В.-Донскому окрпродкому в том, что я, Шолохов, беря на поруки своего родного сына Михаила Шолохова, находящегося под судом... и по первому требованию окрпродкома... ДОРТА [Донского отдела революционного трибунала] или Бюро... доставит, куда будет указано, в противном случае отвечаю сам лично перед судом, как административным, равно и имущественным. К сему гражд. ст. Каргинской Александр Шолохов. 19.1Х. 1922».

С тех пор во всех документах год рождения М. А. Шолохова стал указываться не 1904, а 1905»***. Впервые этот материал с точными ссылками на архивные документы был опубликован Мезенцевым в газете «Вечерний Ростов» еще осенью 1991 г., но на позиции «шолоховедов», на содержание их публикаций эти документы и сведения никакого воздействия не оказали.

Обратим внимание на должность, которую исполнял молодой Шолохов перед арестом - налоговый станинспектор. Рядовая аппаратная должность того времени. А как ее называет сам Шолохов в последующие годы,

* ГАРО Ф. 1891, оп. 9, ф. 338, л. 399. Цит. по кн.: М. Т. Мезенцев, указ. соч., с. 111. ** ГАРОШ Ф. 760, оп. 1, д. 208, л. 35. Там же. *** М. Т. Мезенцев, указ. соч., с. 111-112.

34 Загадка Шолохова в конце XX века

Литературное «шолоховедение». Научное наследие советской эпохи 35

когда он стал уже знаменитым писателем? Обратимся снова к работе Мезенцева.

«В автобиографии [Шолохова], написанной 5 апреля 1949 года для Вешенского райвоенкомата, есть такие строки: «В 1922 году был осужден, будучи продкомиссаром, за превышение власти: 1 год условно». Из документов видно, что Шолохов никогда продкомиссаром не являлся, выше станичного налогового инспектора он не поднялся...

«Мария Петровна Шолохова в беседе... [с В.Н.Запеваловым в 1986 году — м. М.] в ответ на мой вопрос, в чем состояло «превышение власти», в сердцах сказала: «Какое там «превышение власти»!...»*

Получается интересная история. Все, что рассказывал о себе Михаил Александрович Шолохов в разные годы жизни, документами не подтверждается и является как правило вымыслом, сочинявшимся для создания благоприятной легенды о себе. А ведь автобиография для военкомата это не какая-нибудь застольная байка - это все же официальный документ того времени. Какое же доверие можем мы иметь к биографии Шолохова, сложившейся под влиянием его собственных рассказов, и почему наши оппоненты-«шолоховеды» позволяют себе вплоть до наших дней и дальше поддерживать и реанимировать старые мифы этой псевдобиографии? Как относится к продуктам «шолоховедческого» восторга, который продолжают множить многочисленные деятели этого направления - вот один из самых свежих примеров: «Самостоятельную жизнь Михаил Шолохов начал в 1919 г., в четырнадцать лет. Принимал участие в гражданской войне. Не будучи совершеннолетним, как мы уже знаем, стоял во главе отряда в 216 штыков. За превышение власти...» и т. д.** Что здесь можно еще сказать? Какое отношение все это может иметь к научном методам исследования, на которые так яро и «энергично» претендуют шолоховские защитники?

Еще один типичный случай создания и распространения одного из элементов шолоховской легенды. Сам Шолохов не раз рассказывал, как его, попавшего в плен к махновцам, якобы собирались расстрелять, и спас ему жизнь сам батько Махно. В том или ином виде эту выдумку шолохо-веды включают в свои работы вплоть до сегодняшнего дня. Вот, например, газета «Труд» от 14 декабря 1999 г. пишет:

«В двадцатые годы я мыкался по Дону, был продотрядовцем, - вспоминал писатель. - Приходилось бывать в разных переплетах... Когда пленных [продотрядовцев] выводили за хутор, мимо на тачанке проезжал сам Нестор Махно. Увидя подростка, батька подозвал его к себе и после недолгого разговора велел охране отпустить мальца. Пусть подрастет, - сказал Махно. - В другой раз повесим».

Чудом оставшийся в живых, Шолохов, однако, не ушел из продотряда. « Я работал в жесткие годы, на продразверстке. Я вел крутую линию, да и время было крутое, шибко я комиссарил...» - чуть позже напишет о том времени писатель».

Налицо явная неправда и сознательное искажение прошлого. Никогда Шолохов не был комиссаром, ни продовольственным, ни каким другим. Не было в 1922 г. на Дону уже продразверстки, а крутая шолоховская линия в 1922 году выражалась в мелких махинациях с налогообложением станичников и получением за это определенной мзды. Таково было начало жизненного пути будущего Нобелевского лауреата, и оно не дает нам никакого основания верить ни единому слову Михаила Шолохова, если оно не подтверждено достоверно и документально самым надежным образом!

2. Уровень аргументации «шолоховедения»

Время от времени появляются все новые материалы исследований, ставящие под сомнение авторство Шолохова или хотя бы бросающие на него некоторую тень. Поэтому еще одно важное направление активной деятельности «шолоховедения» связано с попытками опровергнуть или исказить появляющиеся критические сведения и публикации о Шолохове. И здесь действия их также рассчитаны в большей степени на эмоциональное восприятие массовым читателем, а не на критическое и логическое восприятие исследователя: они как бы подсознательно считают, что ответ уже известен и его следует лишь популярно разъяснить непосвященным.

Характерный пример такой упрощенной логики рассуждений можно найти в статье известного литературоведа, доктора филологических наук, профессора Ф. Г. Бирюкова, где он попытался доказать невозможность авторства Ф. Д. Крюкова*. В статье в качестве важного аргумента в пользу Шолохова приводится то, что персонажи романа имеют реальных прототипов, которых сам Шолохов хорошо знал. «Шолохов знал рабочего, вальцовщика с мельницы, Тимофея, прозвище - Валет, Был он красногвардейцем. Стал одним из героев романа...» (с. 59)

Но подобные рассуждения слишком неопределенны и не поддаются строгой проверке, основываясь лишь на призыве поверить Шолохову на слово. Неужели Ф. Г. Бирюков не видит, что такой аргументацией, не подкрепленной критическим разбором и перекрестной проверкой этих сообщений, открывается поле для самых произвольных и недоказуемых выводов и умозаключений.

Далее в своей статье он пишет:

«Автор полагал, что Валет погиб, изобразил его похороны, могилу. Но потом оказалось, что он жив... (Что же дает в этом случае основание считать этого Тимофея прототипом? Чью могилу изобразил Шолохов?) На могиле какой-то старик поставил часовню... внизу, на карнизе мохнатилась черная вязь славянского письма:

* М. Т. Мезенцев, указ. соч., с. 109.

" Л. П. Колодный Как я нашел «Тихий Дон». - М. Голос, 2000, с. 234

* Ф. I Ьирюков. «Федор Крюков и Михаил Шолохов». - Вопросы литературы 1991 № 2, с 31-63.

36 Загадка Шолохова в конце XX века

В годину смуты и разврата

Не осудите, братья брата.

...Философская мысль та же, что у Пушкина...» (с. 59)

Философская мысль здесь совершенно не при чем! Прежде всех этих обобщений следовало тщательно проанализировать текст и все его возможные источники формирования. Так, например, сделал в своем исследовании М. Т. Мезенцев:

«...Отрешенность и лиризм стихотворных строк гармонируют с настроением аскетической строгости и почтения к безвременно оставившим землю. Их принадлежность перу мастера - бесспорна... Мы имеем дело с начальными строками стихотворения А.Голенищева-Кутузова:

В годину смут, унынья и разврата

Не осуждай заблудшегося брата;

Но, ополчась молитвой и крестом,

Пред гордостью - свою смиряй гордыню,

Пред злобою - любви познай святыню

И духа тьмы казни в себе самом...

Анализ дневников и записных книжек Ф.Д.Крюкова подтверждает, что Голенищев-Кутузов был любимым поэтом писателя»*.

Вот куда, оказываются ведут скрытые нити - строки любимого поэта Федора Крюкова лежат в основе одной из лирических картин романа! А как же вальцовщик с мельницы по имени Тимофей?

Мы должны констатировать здесь прежде всего несостоятельность подобных методов, широко применяемых «шолоховедами», отсутствие у них критического подхода и проверки собственных результатов и выводов. Поверхностными аналогиями и сравнениями можно доказывать все, что угодно. Но проблема авторства при этом решена не будет.

Хочется остановиться еще на одном месте из статьи Ф. Г. Бирюкова. Он пишет: «Не смущает [противников Шолохова] и шолоховское признание, что Крюкова он [Шолохов] не читал», (с. 61). Но позволительно спросить автора статьи, а как он проверял точность и достоверность шолоховских слов? Действительно ли Шолохов ничего не слыхал о Крюкове? Лукавят здесь «шолоховеды». В одной из передач ленинградского телевидения «Истина дороже» летом 1991 г. была показана запись беседы с А. Солдатовым, знавшего Шолохова с рождения. Солдатов подтвердил, что Шолохов не только прекрасно знал имя Крюкова, но лично в 1918г. брал читать из их дома номера журналов «Русского богатства» с произведениями Федора Дмитриевича. Одновременно Солдатов обратил внимание на то, что будущая жена М. А, Шолохова, Мария Петровна Громо-славская, училась в 1918 г. в Усть-Медведицкой гимназии, директором

* М. Т. Мезенцев, указ. соч., с. 75-76, 100.

Литературное «шолоховедение». Научное наследие советской эпохи 37

которой в то время состоял Ф. Д. Крюков. Поэтому и ее заявления, что она, якобы, не знала и не читала Крюкова, являются неправдой и направлены на сознательный обман читателей и исследователей романа.

Снова вернемся к статье Ф. Г. Бирюкова, приглядимся поближе к выдвигаемым им аргументам: «А как мог будущий тесть овладеть рукописями умершего Крюкова?... И как он тогда, в 1920 году, смог предвидеть, что у него зятем будет не кто иной, а литератор...» (там же). Что это - научное исследование или скорее гадания на кофейной гуще на страницах академического научного журнала? «Как мог... овладеть... ?» Да в годы гражданской войны и разрухи, которая царила на Юге России, когда гибли в боях и от тифа тысячи и тысячи военных и мирных людей, сжигались и разрушались города и станицы, армии наступали и отступали, а с ними вместе перемещались и потоки беженцев... Как можно ставить вопрос в такой форме? Что же касается обстоятельств того, как попала рукопись Ф. Крюкова в руки Громославского в 1920 году свою версию, на основании собранных им устных свидетельств, предложил М. Т. Мезенцев*. Никакого отклика или обсуждения со стороны «шолоховедов» это обстоятельство, конечно, не нашло.

Что же касается предвидения будущего тестя, то Петр Яковлевич Громославский был не простым человеком, ох, не простым! Многие дела он успел провернуть за годы своей жизни еще до революции. Мы опубликовали крайне интересный документ из архива Ф. Д. Крюкова, о проделках и махинациях, которые творил станичный атаман Громославский в течение долгого времени задолго еще до советской эпохи*'. Особый интерес представляет собою то, что материал о злоупотреблениях был хорошо известен Крюкову: он сохранял документы о Громославском в своем архиве все последующие годы. Более того, именно Ф. Д. Крюков выступил публично с разоблачениями Громославского в 1913 г. в газете «Русское знамя»***. Следовательно, и сам Громославский прекрасно представлял роль писателя Крюкова в собственной судьбе и «карьере», так некстати прерванной разоблачениями. Может быть, именно здесь следует искать завязку конфликта, который привел спустя многие годы к публикации будущим зятем Громославского казачьей эпопеи. Поиск и публикация документов дают нам гораздо больше для понимания литературного материала и решения проблемы, чем необоснованные и непод-крепленные фактами рассуждения общего характера. Читатели же сами теперь смогут решить, что и как мог предпринять будущий тесть Шолохова в 1920 и последующих годах.

* М. Т. Мезенцев, указ. соч., с. 65-67.

** А. Г. Макаров, С. Э. Макарова. «Вокруг «Тихого Дона»: от мифотворчества...», с. 76-84. *** См «Один из первых». - Русское знамя, № 237 от 22 октября 1913, с. 2-3.

Литературное «шолоховедениеж Научное наследие советской эпохи

2. Первая попытка закрыть проблему: конец 80-х годов

1. «Убедительная метода математической статистики скандинавских филологов»

Читая самые разные публикации, авторы которых стремятся «защитить» Шолохова, часто не самыми приемлемыми и добросовестными методами, возникает стойкое ощущение, что большинство этих защитников объединяет определенное скрытое чувство неуверенности в себе, своих позициях, глубинное сознание нелогичности и недоказанности того, что они пытаются отстоять. А как компенсация этого чувства рождается потребность в подыскании какого-нибудь одного, «решающего» аргумента в споре со своими оппонентами, чтобы раз и навсегда всем читателям и слушателям (и прежде всего себе самим) доказать и утвердить незыблемую правоту сложившихся представлений о «Тихом Доне», авторстве и биографии Шолохова - оправдать себя в своих глазах.

Хорошую иллюстрацию дает нам работа, подготовленная к «95-летнему» юбилею М. А. Шолохова солидным ученым, директором ИМЛИ им. А. М. Горького Феликсом Кузнецовым*. Ф. Ф. Кузнецов в своей статье прямо называет попытку критически осмыслить роль Шолохова в создании «Тихого Дона» святотатством. Вдумаемся серьезно в подобную сентенцию. Святотатством всегда называли осквернение православных святынь: храмов, монастырей, священных книг и икон. Яркий представитель коммунистического периода русской истории, Шолохов, никаким образом к сказанному выше не относится. «Антишолоховеды» не святотатствуют, они расшатывают фундамент мифо- и кумиротворчества, ибо поклонение ложным богам и кумирам (даже будь то сам Михаил Александрович) всегда считалось язычеством.

В начале своей статьи Ф. Кузнецов ссылается на решение писательской комиссии во главе с Серафимовичем, обнародованном в «Правде» 29 марта 1929 г.: «Никаких материалов, порочащих работу т. Шолохова, нет и не может быть в указанных выше учреждениях. Их не может быть и ни в каких других учреждениях, потому что материалов таких не существует в природе». И далее продолжает уже от себя: «Решение писательской комиссии было вынесено на основании анализа первых двух книг «Тихого Дона»...» Стоп! Давайте спросим его - откуда следует это утверждение? Что позволяет автору утверждать, что сам анализ этих первых двух книг имел место? Может быть автор присутствовал на заседании комиссии

* Ф. Ф. Кузнецов. «Шолохов и «Антишолохов». Конец литературной мистификации века. - Наш современник. 2000, № 5, с. 268-278.

или же опирается на свидетельства тех, кто был там и принимал решение? Но тогда он должен нас познакомить с такими свидетельствами, чтобы можно было ввести их в научный оборот. А не проще ли предположить, что писатели 1929 года просто выполняли партийное задание, спущенное сверху, из ЦК ВКП(б), причем для выполнения задания можно было даже не собираться всем вместе - лишь подписи свои поставить под документом? Ведь именно таков был механизм функционирования общества в советский период, и Ф. Ф. Кузнецов не знать этих элементарных соображений не может.

Мы видим, на каких шатких соображениях строят свои рассуждения «шолоховеды». И вполне естественно, что у них уже давно возникла настоятельная потребность в укреплении своих позиций с помощью какой-нибудь «волшебной палочки». Первой такой палочкой-выручалочкой стали работы скандинавских лингвистов во главе с Г. Хьетсо, которые еще в 70-е годы, после появления за границей первых критических работ, попытались применить методы математической лингвистики для проверки авторства «Тихого Дона». Поскольку работы эти многократно обсуждались уже в научных и популярных изданиях, здесь нас будет интересовать прежде всего один аспект этих исследований - насколько их результаты были беспристрастно и объективно оценены шолоховедением и как были использованы и приспособлены для осуществления собственных интересов. Первая особенность использования в шолоховедении работ группы Г. Хьетсо не связана ни с их содержанием, ни с самими результатами. Как только заходит речь о математике и вычислительной технике, «шолоховеды» демонстрируют такое искажение лексики и смысла понятий, с которыми они оперируют, выдают такие перлы технической и научной безграмотности, что можно только диву даваться. Причем заметно, что все эти «отклонения» от здравого смысла и общепринятых понятий вводятся ими в свои тексты нарочито - для усложнения понимания рядовыми читателями и для затемнения последовательности и стройности производимых ими при этом собственных умозаключений.

Наиболее мягкий пример такого явления дает нам уже упоминавшаяся выше статья Ф. Ф. Кузнецова, в которой он пишет, что группа Г. Хьетсо «предприняла, с помощью современных компьютерных технологий, сравнительный анализ прозы Ф. Крюкова...» (270). Что понимает автор под выражением современные компьютерные технологии? Это выражение в контексте обсуждаемой проблемы неопределенно и бессмысленно, поскольку речь может идти не о компьютерных технологиях, а о методах математической лингвистики и статистики, применение которых может обходиться и без компьютера, с использованием, например, лишь карандаша и листа бумаги для записи. Нарочитое и неверное использование наукообразных выражений не случайно и в работах других представителей этого направления доходит иногда до гротеска.

Валентин Осипов в своем уже цитировавшемся выше «Открытом письме» пишет более свободно, что тему плагиата опровергли: «убедительной методой математической статистики скандинавские филологи и

Литературное «шолоховедение». Научное наследие советской эпохи 41

Загадка Шолохова в конце XX века

электронщики». Насколько убедительной была скандинавская «метода», мы поговорим ниже, но сначала приходится сделать одно разъяснение. Электронщик - это человек работающий с электроникой, т. е. с электронными приборами, такими как телевизор, проигрыватель, магнитофон, компьютер - вообще с электронной техникой. В. Осипов имел в виду, наверное, подсчеты и анализ текста, которые проводили скандинавские исследователи с помощью электронно-вычислительных машин. Но к электронике работа скандинавов прямого отношения не имела - это грубая натяжка. Разве Осипов не разбирается в значениях слов, которые использует в своих работах? Скорее другое, мы наглядно видим, что Осипов лукавит, называя скандинавов электронщиками, ему нужен авторитет профессии для того, чтобы отвлечь внимание читателя от сути примененной ими методики.

Обратимся теперь к сути доказательств, которые представлены научной общественности на основе работы группы Г. Хьетсо. Их книга, изданная в СССР 1989 г., многократно цитировалась в работах шолохове-дов. Вот, в частности, какие выводы использует Ф. Ф. Кузнецов в своей работе, цитируя скандинавов: «Следует признать, что не все параметры, исследованные в этой работе обладают одинаковой различительной способностью. Но все они обнаружили единую тенденцию. А именно: что Крюков совершенно отличен от Шолохова по своему творчеству, и что Шолохов пишет поразительно похоже на автора «Тихого Дона». Между прочим, в некоторых случаях применение математической статистики позволяет нам исключить возможность того, что роман написан Крюковым, тогда как авторство Шолохова исключить невозможно»*.

Но вот, что интересно, еще в 1991 г., за девять лет до статьи Ф. Кузнецова, журнал «Вопросы литературы» (правда, после публичных напоминаний, сделанных ведущими передачи «Истина дороже» В. Правдюком и А. Зайцем) опубликовал научный разбор книги Г. Хьетсо и его коллег, проведенный профессиональными математиками и лингвистами Л. 3. Аксеновой (Совой) и Е. В. Вертелем. Прежде, чем мы дадим слово нашим отечественным лингвистам, мы должны сначала выяснить один вопрос, связанный с корректностью поведения наших оппонентов-шолоховедов.

В разборе-рецензии Л. 3. Аксеновой (Совой) и Е. В. Вертелем были поставлены под сомнение, подвергнуты критике и радикальному пересмотру практически все основные выводы Г. Хьетсо. В 1996 г. эта работа в несколько переработанном виде была опубликована в сборнике «Загадки и тайны «Тихого Дона». Сборник этот и Феликсу Кузнецову, и другим шолоховедам хорошо известен, на него они многократно ссылаются и критикуют. Но за все девять лет, прошедшие после первой публикации рецензии наших отечественных лингвистов и математиков, никакой реак-

* Г. Хьетсо, С. Густавссон, Б. Бекман, С. Гил. Кто написал «Тихий Дон»? -М., Книга, 1989, с. 184.

ции со стороны шолоховедов не последовало. Они так и продолжали слепо повторять и пропагандировать выводы уже давно устаревшей и во многом опровергнутой работы, злостно вводя читателей и общественность в заблуждение и в очередной раз доказывая свою научную недобросовестность и несостоятельность.

После такого введения дадим, наконец, слово Л. Аксеновой (Сове) и Е. Вертелю. Поскольку все эти годы работа их полностью замалчивалась шолоховедами, мы считаем целесообразным дать обширные выдержки из нее, чтобы читатели смогли самостоятельно ознакомиться с основными выводами и заключениями.

2. Первое опровержение скандинавской работы

Результаты, представленные в обсуждаемой рецензии, настолько выразительны, что ниже мы ограничиваемся представлением обширных выдержек из этой работы, отсылая всех желающих более подробно познакомиться с отдельными положениями к самой публикации*.

«...выводы компьютерного исследования были предопределены исходной концепцией, в соответствии с которой М. Шолохов является автором «Тихого Дона», и что именно эта концепция обусловила отбор материала и его последующую обработку. Не менее важным для обсуждения нам казалось и то, что полученные скандинавскими учеными машинные результаты допускали несколько интерпретаций, хотя в опубликованной монографии была представлена только та, которая подтверждала тезис об авторстве М. Шолохова... (с. 184).

Усредненные значения [параметров] помогают понять, является ли «Тихий Дон» произведением Крюкова или Шолохова, но они не дают возможности выяснить, не был ли «Тихий Дон» результатом редакторской деятельности одного автора (Шолохова) над произведением второго автора (Крюкова), хотя именно этот вопрос, как следует из материалов, изложенных в преамбуле к рецензируемой работе, остается наиболее важным, (с. 189).

У нас нет возможности в этой короткой рецензии произвести всестороннее рассмотрение материалов цитируемой книги, но и этих примеров достаточно, чтобы показать, насколько предлагаемая нами интерпретация... отличается от интерпретации, предложенной в книге [Г. Хьетсо]. Данные динамического анализа статистических материалов... показывают маловероятность предположения об авторстве Шолохова в отношении 1-й части «Тихого Дона» ...Чем интенсивнее формируется стиль писателя, тем больше должно выявляться различий при сравнении его первых и зрелых произведений, если они отделены друг от друга большим периодом времени... Поэтому кардинальные различия, на основании которых

* Л. 3. Аксенова (Сова), Е. В. Вертель. Скандинавская версия «Тихого Дона». - В сб.: Упадки и 1айны «Тихого Дона»..., с. 184-194.

42

Загадка Шолохова в конце XX века

Литературное «шолоховедение». Научное наследие советской эпохи 43

«Тихий Дон» был изъят скандинавскими учеными из крюковских текстов, наталкивают нас на соображения прямо противоположного порядка. (с. 191).

Поскольку при компьютерной обработке текстов и составлении результирующих таблиц авторы рецензируемой монографии исходили из той же «статической идеологии», что и при «ручной» обработке, выводы из компьютерного анализа только подтвердили, как это и должно было быть, гипотезу, заложенную ими в отбор данных. Использование иной методологической базы (например, эволюционной концепции, о которой шла речь выше) привело к совершенно иному отбору исходных данных, параметров исследования и методов обработки результатов. Иной оказалась и их интерпретация. В итоге получились выводы, диаметрально противоположные тем, которые описаны в монографии. Поэтому мы считаем, что данный компьютерный анализ, равно как и его оценка в нашей рецензии, недостаточны для ответа на вопрос, стоящий в заглавии книги. Выводы относительно авторства Шолохова остаются по-прежнему недоказанными. В ряде случаев они противоречат материалам, собранным самими же исследователями», (с. 193).

Важное замечание, на которое давно уже следовало бы обратить внимание нашим «шолоховедам», делают авторы насчет чрезмерного увлечения возможностями ЭВМ и необоснованного использования получаемых с из помощью результатов.

«К сожалению, существует широко распространенное мнение, что ЭВМ не ошибаются и результаты, полученные с помощью ЭВМ, заведомо истинны. В действительности все обстоит гораздо сложнее. ЭВМ, безупречно выполняя великое множество арифметических и логических операций, в большинстве случаев бессильна перед неверной или неполной исходной информацией, ошибками алгоритма и собственно программы. Эта ситуация особенно часто наблюдается в тех случаях, когда идет речь об анализе текстов художественных произведений. Именно здесь окончательные выводы (часто в неявном виде) в значительной степени предопределены уже на стадии постановки задачи (отбора информации, определения ее объема и способов обработки), а еще больше - на стадии интерпретации машинных результатов...» (с. 193).

Здесь трудно что-либо добавить, остается лишь сокрушаться над тем обстоятельством нашей научной жизни, что элементарные основы организации научного поиска и объяснения, интерпретации получаемых результатов остаются до сих пор еще труднодоступными для руководства в повседневной исследовательской деятельности. В заключение мы хотим привести еще один фрагмент из работы Л. Аксеновой и Е. Вертеля. Он интересен тем, что они еще в 1990 г. обратили внимание на нарочитое, преднамеренное использование шолоховедами «некорректных» выражений для целей воздействия в свою пользу на малообразованную и неискушенную публику, т. е. использование той же практики, что и обсуждавшаяся нами выше.

«Несколько слов по поводу русского издания книги. На с. 6 автор Предисловия П. Палиевский (доктор наук, заместитель директора ИМЛИ!) пишет: «Профессор Хьетсо... разработал со своими молодыми коллегами новый метод обследования текста электронно-аналитической памятью. В эту память был заложен шолоховский "Тихий Дон"». В этой цитате многое вызывает удивление: и «электронно-аналитическая память, способная обследовать текст» (этот пассаж способен привести в недоумение специалистов по программированию и вычислительной технике, ибо им известна оперативная и внешняя память ЭВМ, выполненная на различных физических носителях, но неизвестна электронно-аналитическая память, способная что-то обследовать), и «шолоховский «Тихий Дон» (ведь авторство «Тихого Дона» еще только предстоит установить в ходе эксперимента...» (с. 193)

Как говорится, добавить здесь нечего...

3. Второе опровержение скандинавской работы

Работа Л. 3. Аксеновой и Е. В. Вертеля заканчивалась в свое время предложением провести новые исследования, заново корректно сформулировав задачу проверки авторства с помощью математических методов. Как и следовало ожидать, в минувшее десятилетие ответа от шоло-ховедов так и не последовало. Однако «помощь» пришла с другой стороны. Вопрос установления авторства литературного или иного повествовательного произведения представляет большой интерес для многих исследователей, не только литературоведов, филологов, но и историков. В 70-е годы применением эмпирико-статистических методов анализа текстов заинтересовался математик, ныне действительный член Российской Академии Наук Анатолий Тимофеевич Фоменко. Главная область его научных интересов в связи с этой проблематикой лежала в сфере изучения и атрибуции текстов по древней и средневековой истории. Но как область проверки и отработки самих методов была выбрана русская литература последних двух столетий. Непосредственную работу по отбору текстов и их количественной обработке провели родители Анатолия Тимофеевича -Валентина Поликарповна и Тимофей Григорьевич, чью работу, опубликованную в 1996 г.', мы вкратце и рассмотрим ниже.

Первое, авторы вводят понятие авторского инварианта, т. е. такую «количественную характеристику литературных текстов, который

а) однозначно характеризует своим поведением произведения одного
автора или небольшого числа «близких авторов», и

б) принимает существенно разные значения для произведений разных
групп авторов», (с. 771)

* В. П. Фоменко, Т. Г. Фоменко «Авторский инвариант русских литературных текстов» С предисловием А. Т. Фоменко. - В кн.: Новая хронология Греции. Античность в Средневековье. - М, Издат. отдел УНЦ ДО МГУ, т. 2, с. 769-818

Загадка Шолохова в конце XX века

Второе, для поиска такого параметра авторы изучили девять различных характеристик текста, в том числе длину предложений, длину слов и общую частоту употребления служебных слов - предлогов, союзов, частиц. Первые два параметра использовались в работе скандинавской группы Г. Хьетсо. Подсчет количественных характеристик текстов проводились вручную («с помощью карандаша и бумаги»), проведенный эксперимент показал, что стабилизация исследуемых параметров текста происходит при объеме выборки более 16.000 слов.

Третье. Список писателей, чьи произведения подвергались исследованию, составил 28 персон, среди которых были Новиков, Радищев, Карамзин, Гоголь, Тургенев, Лесков, Достоевский, Л. Н. Толстой, Горький, Бунин, Леонов, Фадеев и Шолохов.

Четвертое. Результаты подсчетов данных показали, что все параметры, за исключением общей частоты употребления служебных слов, при росте объема выборки либо не стабилизируются, либо разброс их значений для одного автора сравним с максимальной разностью значений для разных авторов. ( т. е. параметры разных авторов настолько мало отличаются друг от друга, что колебания параметров для отдельного автора превышают «расстояние» между разными авторами) Этим результатом сразу же ставятся под сомнение выводы работы скандинавских филологов -использованные скандинавами параметры текста (длина предложений и слов) не могут служить для атрибуции текста того или иного автора.

Частота же употребления служебных слов «оказалась для каждого из обследованных авторов (за исключением одного единственного - о нем речь пойдет отдельно) оказалась приблизительно постоянной вдоль всех его произведений... Разность между максимальным и минимальным значениями частоты оказалась значительно больше амплитуды его колебаний внутри произведений различных авторов... Отсюда следует, что параметр хорошо различает многих авторов».

Пятое. Для распознавания плагиата, установления возможного авторства в работе, метод авторского инварианта был применен к исследованию произведений М. А. Шолохова. Прямое измерение среднего количества слов в предложении и среднего количества слогов в слове в произведениях М. А. Шолохова (т. е. тех параметров, на измерении которых в значительной мере основаны выводы Г. Хьетсо и его сотрудников) показало: эти параметры не стабилизируются вообще, либо недостаточно чувствительны для распознания авторства и поэтому авторским инвариантом не являются. Очень важное замечание сделано в адрес скандинавских филологов - они не обнаружили ни одного параметра для определения авторского инварианта, эффективность которого основывалась бы на исследовании большого числа других авторов.

Шестое. Результат изучения авторского инварианта в произведениях Шолохова оказался, по словам авторов, неожиданным. «Количество

Литературное «шолоховедение». Научное наследие советской эпохи 45

служебных слов в его произведениях оказалось настолько неодинаковым, что появляется необходимость представить Шолохова в виде двух авторов». Полученный результат настолько важен, что ниже мы приведем соответствующую частотную таблицу.

Произведения М. А. Шолохова

_{Процент служебных слов}

Ранние рассказы 22,46

«Тихий Дон», части 1-V, начало VI части 19,55

«Тихий Дон», продолжение части VI, части VII-VIII 22,69

«Поднятая целина», книги I и II 23,07

Поздние рассказы и повести 24,37

Очерки, фельетоны, статьи, выступления 23,35

По словам авторов к одному автору (Шолохову) можно отнести ранние рассказы последний кусок 6-й части, заключительные части 7 и 8 «Тихого Дона» и все последующие произведения, а к другому автору «можно отнести 1, 2, 3, 4, 5 части и начало 6-й части «Тихого Дона». 6-я часть занимает промежуточное положение.*

Выводы. Разница в значениях частоты использования служебных слов настолько велика, что... вряд ли можно отнести эти тексты к одному автору. Наш вывод - статистические результаты, полученные в результате анализа авторского инварианта, подтверждают гипотезу, что части 1, 2, 3, 4, 5 и в значительной мере часть 6 романа «Тихий Дон» написаны не М. А. Шолоховым.

В заключение в работе приведены результаты подсчета авторского инварианта в нескольких ранних произведениях Крюкова.

Произведения Ф. Д. Крюкова

Blog

II. Литературное «шолоховедение»

Содержание