Преступления против личности несовершеннолетних

Вид материала

Документы

Содержание Заражение венерическими болезнями и СПИДом несовершеннолетних, незаконное производство аборта (ст. 121, 122, 123 УК РФ)

Подобный материал:

• Планы семинарских занятий по дисциплине «уголовное право (Особенная часть)» Астрахань, 1512.09kb.
• Темы для написания рефератов по спецкурсу (программе) «Особенности расследования преступлений,, 25.64kb.
• Особенная часть раздел VII. Преступления против личности глава 16. Преступления против, 1237.43kb.
• Тема: "Преступление против личности", 176.22kb.
• Преступления против физического и психического развития несовершеннолетних, 439.75kb.
• Салический закон преступления и наказания, 360.47kb.
• Программы Организации Объединенных Наций в области предупреждения преступности и уголовного, 455.51kb.
• 1. Уголовная ответственность несовершеннолетних по законодательству, 25.39kb.
• Лекция: «Как не стать жертвой преступления?», предназначенная для несовершеннолетних, 112.68kb.
• Понятие, система и общая характеристика преступлений против несовершеннолетних, 1395.41kb.

преступлениям против здоровья несовершеннолетних, отметим, что такие преступления совершаются чаще преступлений против жизни. Уголовное законодательство устанавливает ответственность за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (ст. 111 УК РФ), умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью (ст. 112 УК РФ), умышленное причинение легкого вреда здоровью (ст. 115 УК РФ)

В группе преступлений против здоровья несовершеннолетних наиболее заметно изменение терминологии. Привычное понятие «телесное повреждение» заменено в УК РФ 1996 г. более широким термином «вред здоровью». Однако классификация этих посягательств по степени тяжести, по форме вины, по наличию отягчающих и смягчающих обстоятельств почти не изменилась по сравнению с УК РСФСР 1964 г. По степени тяжести различаются три вида вреда здоровью: 1) тяжкий (111 УК РФ); 2) средней тяжести (ст. 112 УК РФ); 3) легкий (ст. 115 УК РФ).

Понимание современными учеными проблемы степени причиняемого несовершеннолетнему вреда неодинаково. Одни авторы считают, что под вредом здоровью следует понимать только телесный вред³⁹, другие придерживаются такой точки зрения: вред здоровью распространяется на любые психические проявления⁴⁰, например, степень физического и нравственного страдания индивида, которую он может заработать вследствие причинения насилия личности, повлекшего за собой, в том числе, внутренние телесные повреждения. Безусловно, второе определение вреда здоровью более широкое, заслуживает пристального внимания из-за следующих факторов:

- общепризнанно, что внутренние переживания в конечном итоге формируют стресс, который может вызывать и физические повреждения, в частности, сердца, печени, нервной системы;

- так как организм несовершеннолетнего не сформирован, любое отклонение в нормальном физическом развитии может вызвать его неправильное развитие и причинить повреждения, несовместимые с жизнью.

Таким образом, причинение тяжкого вреда несовершеннолетнему является двухобъектным преступлением и особо квалифицированным, что подчеркивает ч. 2 ст. 111 УК РФ.

Однако, в отличие, например, от уголовных кодексов Франции и Германии несовершеннолетние, так же как и в диспозиции ст. 105 УК РФ, не выделены в отдельную норму. Вместо этого используется понятие «беспомощное состояние». Как было отмечено выше, стоит вместо этого термина использовать термин «несовершеннолетние», однако не усиливая уголовную ответственность за указанные преступления.

Объектом уголовно-правовой охраны выступает здоровье любого человека, независимо от фактического состояния здоровья. Здоровье ребенка может быть объектом посягательства уже в процессе родов. Как было отмечено выше, уголовно-правовой охране подлежит плод даже в случае причинения ему вреда по неосторожности, однако в отличие от невинного причинения вреда, исключающего преступность деяния, объективную сторону умышленного причинения вреда здоровью составляет любое действие или бездействие, отвечающее признакам, установленным в ст. 111–118 УК РФ, и повлекшее за собой указанные там последствия. Способ действия возможен любой, за исключением тех случаев, когда он имеет квалифицирующее значение или является конституирующим признаком преступления (ст. 117 УК РФ)⁴¹.

Субъективная сторона преступлений, предусмотренных в ст. 111–117 УК РФ, характеризуется прямым или косвенным умыслом. За неосторожное причинение здоровью несовершеннолетнего тяжкого или средней тяжести вреда ответственность наступает по ст. 118 УК РФ⁴². Для умышленного причинения вреда здоровью несовершеннолетнего наиболее типичен неконкретизированный умысел, когда виновный предвидит и желает или сознательно допускает причинение вреда здоровью несовершеннолетнего, но не представляет конкретно объема этого вреда и нередко лишен возможности конкретизировать степень тяжести причиняемого вреда здоровью несовершеннолетнего. Квалификация содеянного при неконкретизируемом умысле определяется в зависимости от фактически наступивших последствий для несовершеннолетнего, поскольку умыслом виновного охватывалось причинение любого вреда здоровью. При прямом конкретизированном умысле ответственность должна наступать за тот вред здоровью, который охватывался умыслом виновного. Если при этом был причинен менее тяжкий вред или вообще вред здоровью не был причинен, то виновный отвечает за покушение на причинение того вреда здоровью, который он желал причинить.

Таким образом, причинение вреда здоровью несовершеннолетнего в уголовном праве наказывается в зависимости от тяжести наступивших последствий, на что прямо указывают санкции соответствующих статей – от лишения свободы на срок до одного года (ст. 115 УК РФ) до пятнадцати лет лишения свободы, если тяжкий вред привел к смерти несовершеннолетнего (ч. 4 ст. 111 УК РФ).

В структуре преступлений против личности несовершеннолетних в последнее время значительную долю занимает причинение вреда, полученного в результате истязания или побоев (ст. 116 и 117 УК РФ).

Истязание и побои не случайно выделены в отдельные составы преступлений против здоровья несовершеннолетних, хотя формально категория «несовершеннолетний» выделяется только в одной из этих статей – ст. 117 УК РФ. Объединяет их схожесть критериев общественной опасности, в частности признаки систематичности и наличие специального субъекта.

Истязание и побои – систематические преступления, их вредные последствия квалифицируются по соответствующим статьям УК РФ, однако такое преступление, как побои, выделено в самостоятельный состав. Побои или иные насильственные действия, причиняющие физическую боль, также являются преступлением против здоровья человека. Во-первых, с точки зрения медицины физическая боль – это не только эмоциональная реакция человека на повреждающее воздействие, но и нарушение функций организма. Во-вторых, побои, иные насильственные действия часто выступают как способ совершения более опасных преступлений, причиняющих определенный вред здоровью (ст. 111, 112, 115 УК РФ).

Отличие указанных составов также состоит в конструкции диспозиции. Статья 117 УК РФ, п. «г», предусматривает ответственность за истязание в отношении «заведомо несовершеннолетнего, или лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии». При этом ст. 116 УК РФ ответственности за побои несовершеннолетнего не предусматривает. Это связано, прежде всего, с особенностями конструкции ст. 117 УК РФ, раскрывающей понятие «истязание», которое представляет собой «причинение физических или психических страданий путем систематического нанесения побоев либо иными насильственными действиями». Очевидно, что непосредственный объект ст. 117 УК РФ поглощает в себе родовой объект ст. 116 УК РФ в отношении несовершеннолетнего, однако непонятна в этом случае логика законодателя, выделяющего такой состав, как побои. Представляется, что последний состав следует исключить.

Международному праву известно только такое понятие, как истязание, особенно истязание с применением пытки. Под истязанием с применением пытки понимаются случаи, когда для причинения потерпевшему физических или психических страданий используются особенно изощренные способы воздействия на человеческий организм и в результате этого причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное⁴³. Например, пытки раскаленным железом, электрическим током, окунанием в кипящую жидкость.

Отсутствие в Уголовном кодексе РФ определения понятия насильственных действий вызывает необходимость обращения к лексическому значению и доктринальному толкованию терминов «насилие», «насильственные действия». В современном русском языке под насилием понимается применение физической силы к кому-нибудь, принудительное воздействие на кого-нибудь, притеснение, беззаконие⁴⁴. Однако не все авторы дают насилию одинаковые определения. Так, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ Л.Д. Гаухман отмечает, что определение насилия включает и фактические, и юридические признаки. К фактическим он относит объективные признаки, способ действия, а также субъективные признаки, характеризующие отношение к действию. В качестве юридических признаков выделяет незаконность и общественную опасность действия⁴⁵.

В свою очередь, профессиональный юрист Р.А. Базаров рассматривает насилие в уголовно-правовом плане как умышленное применение физической силы (своей мускульной либо с помощью оружия, иных предметов и веществ, посредством животных) к другому человеку и направленное на нарушение физической неприкосновенности личности, на причинение вреда здоровью или жизни⁴⁶. Определение насилия в данном случае узкое, так как не учитывает психологического насилия и угрозы его применения. Представляется, что определение насилия, изложенное в Конвенции, наиболее адекватно современному уголовному праву.

С объективной стороны побои несовершеннолетних представляют собой нанесение неоднократных ударов. Нанесение одного удара не может называться побоями. Нанесение единственного удара может рассматриваться как способ совершения другого преступления, например, хулиганства или оскорбления.

Истязания и пытки являются самостоятельными квалифицирующими признаками побоев и вынесены в качестве отдельного состава в ст. 117 УК РФ. Этот же состав объединяет в себе и состав пытки. Под пыткой понимается причинение физических или нравственных страданий в целях понуждения к даче показаний или иным действиям, противоречащим воле человека, а также в целях наказания либо в иных целях (примечание к ст. 117 УК РФ).

Способами истязания наряду с систематическим нанесением побоев могут быть любые действия и бездействие, связанные с многократным или длительным причинением боли, – щипание, сечение, причинение множественных, хотя и небольших, повреждений тупыми или остроколющими предметами, воздействие термических факторов, блокирование дыхания, использование электротока, насильственные действия оскорбительного характера, систематическое неоказание помощи хроническому больному в домашних условиях и т.д.

Думается, что формулировка диспозиции ст. 117 УК РФ, раскрывающая общественно опасные последствия (причинение физических или психических страданий), не совсем удачна. Целесообразно предложить следующую ее редакцию: «Умышленное причинение особых физических и (или) психических страданий путем систематического нанесения побоев либо иными насильственными действиями или бездействием, если это не повлекло последствий, указанных в статьях 111 и 112 настоящего Кодекса».

Заражение венерическими болезнями и СПИДом несовершеннолетних, незаконное производство аборта (ст. 121, 122, 123 УК РФ) – эти группы преступлений стоят обособленно в структуре преступлений против личности несовершеннолетних.

По сравнению с ранее действовавшей редакцией Уголовного кодекса РСФСР 1964 г., а также уголовными кодексами зарубежных стран нормы современного уголовного законодательства о венерических больных и больных СПИДом стали несколько мягче, в частности, в действующем УК РФ исключены нормы об ответственности за уклонение от лечения венерической болезни, существовавшей ранее в ст. 115.1 УК РСФСР и существующей в современном законодательстве ряда стран, например в некоторых штатах США, Австрии, Китае и Индонезии. Как представляется, это связано с тем, что угроза ответственности за указанные действия нередко оставляла больного без надлежащей медицинской помощи, провоцировала на сокрытие сексуальных контактов, что не способствовало предупреждению распространения венерических заболеваний.

Субъект преступления в этой статье специальный, в частности, им может быть только лицо, страдающее какой-либо венерической болезнью (сифилисом, гонореей, мягким шанкром, паховым лимфогранулематозом) и знающее о наличии у него этой болезни. Последнее обстоятельство должно быть установлено с учетом данных, свидетельствующих об осведомленности лица о том, что у него имеется подобное заболевание. Преступление считается оконченным, когда потерпевший фактически заболел венерической болезнью. Преступление предполагает наличие прямого или косвенного умысла. Виновный сознает, что, вступая в половое сношение или иными действиями, заражает другое лицо венерической болезнью, и желает этого либо сознательно допускает.

Зарубежный опыт показывает, что принудительное лечение от венерических заболеваний в целом уменьшает количество таких преступлений. Представляется, что необходимо вернуться к сложившейся практике, поскольку общественные институты практически не работают.

В отличие от состава заражения венерической болезнью, заражение вирусом иммунодефицита человека является специальной нормой по сравнению с обычным заражением. Связано это с особенностью ВИЧ. Ухудшение здоровья может наступить спустя значительное время или вообще не наступить, но человек становится вирусоносителем, и, если болезнь разовьется, она трудно излечивается и нередко приводит к смерти несовершеннолетнего. В этом состоит опасность деяний для жизни и здоровья несовершеннолетнего.

Ответственность за совершение данного правонарушения наступает лишь при наличии умысла, о чем свидетельствует указание на заведомое поставление другого лица в опасность. Как представляется, размер ответственности следует увеличить минимум на треть. В этом особенно показателен опыт Ливии, где за заражение венерическими заболеваниями предусмотрено наказание в виде смертной казни; вспомним, как болгарские медицинские сестры, работницы Красного Креста, неумышленно заразили 426 детей в больнице Бенгази вирусом СПИД⁴⁷. Субъект сознает, что своими действиями ставит в опасность заражения ВИЧ-инфекцией другое лицо, и либо желает этого, либо относится к этому безразлично. Заражение другого лица ВИЧ-инфекцией лицом, знавшим о наличии у него этой болезни, может быть совершено как с прямым, так и с косвенным умыслом. Неосторожность исключается в силу ч. 2 ст. 24 УК РФ. Однако, если неосторожное заражение совершено в процессе изнасилования или иных действий сексуального характера, оно служит особо квалифицирующим признаком этих преступлений (п. «б» ч. 3 ст. 131, п. «б» ч. 3 ст. 132 УК Ф). Среди мотивов заражения с прямым умыслом встречается и своеобразная месть обществу, якобы повинному в заболевании субъекта, который сознательно вступает в половые контакты с целью заразить как можно больше людей.

В части 3 ст. 132 УК РФ установлен особо квалифицирующий признак заражения другого лица ВИЧ-инфекцией лицом, знавшим о наличии у него этой болезни и совершившим его в отношении заведомо несовершеннолетнего. Необходимо подчеркнуть, что эти признаки не относятся к поставлению другого лица в опасность заражения ВИЧ-инфекцией.

Особые теоретические и практические разногласия в последнее время вызывает вопрос о добровольности заражения венерическими болезнями и СПИДом несовершеннолетних вследствие позиций несовершеннолетнего, предполагающих добровольных уход из жизни, желания выделиться из толпы окружающих. Так, в России становятся популярными вечеринки, где молодые люди добровольно заражают себя ВИЧ через иглу шприца или путем полового акта. Считается, что таким образом они облегчают страдания других больных людей или просто пытаются выделиться в серой толпе подростков⁴⁸. В таких случаях несовершеннолетние нередко прибегают к умышленному заражению венерическими болезнями и СПИДом.

В связи с этим особую актуальность приобретает вопрос о том, является ли формальный состав преступлением или критерий добровольности исключает состав правонарушения.

История зарубежного и советского уголовного права почти не знает случаев, когда закон использовал бы добровольное согласие на совершение преступления в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния. Исключение составляет примечание к ст. 143 УК РСФСР 1922 г., согласно которому убийство из чувства сострадания, в том числе лишение жизни несовершеннолетнего, не наказывалось в уголовном порядке⁴⁹, да и то спустя некоторое время указанное примечание было отменено и согласие потерпевшего как обстоятельство, исключающее преступность деяния, перестало иметь юридические последствия⁵⁰.

Действительно, до введения данного законодательного изменения складывалась следующая ситуация: с одной стороны, доктрина уголовного права признает такой институт, исключающий преступность деяния, как «согласие лица на причинение ему вреда», а правоохранительные органы на практике учитывают факт согласия лица на причинение ему вреда; с другой стороны, ни одного упоминания об этом институте в Уголовном кодексе РСФСР не было.

Конечно, введение в ст. 122 УК РФ соответствующего примечания не позволяет окончательно установить пределы распоряжения лицом своими субъективными правами, не влекущими за собой для третьих лиц негативных последствий в виде привлечения к уголовной ответственности, однако само его закрепление, даже применительно к одному составу преступления, может быть расценено неоднозначно. Это может свидетельствовать как о признании роли волеизъявления лица, ставящего свои блага в опасность их нарушения, так и о снижении общего уровня ответственности лица. Нельзя не отметить и практическую ценность данной новеллы. Появление рассматриваемого примечания должно активизировать дальнейшее изучение юридического значения такого института уголовного права, как согласие лица на причинение ему вреда.

Однако, несмотря на положительную в целом сентенцию новеллы, нельзя не отметить и ряд недостатков, присущих ей, в частности, не вполне понятна роль указанного института в правоприменительной практике: служит ли основанием для освобождения от уголовной ответственности или обстоятельством, исключающим преступность деяния, ведь «освободить от уголовной ответственности – значит снять с лица, совершившего преступление, возложенные на него уголовным законом обязанности»⁵¹. Представляется, что, когда лицо добровольно соглашается на поставление себя в опасность заражения ВИЧ-инфекцией, нельзя вести речь о том, что лицо, поставившее другое лицо в опасность заражения, совершило преступление и с него нельзя «снять обязанность», так как не было основания для ее наложения.

В медицине до сих пор нет окончательного определения таких заболеваний, как ВИЧ-инфекция и СПИД, однако освобождение от умышленного заражения на практике может привести к неправильной квалификации, в частности если правоприменительный орган придерживается классификации, по которой ВИЧ-инфекция приравнивается к венерическому заболеванию. Поэтому определенную озабоченность и недоумение вызывает позиция законодателя, в результате которой лицо, совершившее преступление большей тяжести (в частности, заражение СПИДом), при определенных обстоятельствах может быть освобождено от уголовной ответственности, а при совершении преступлений меньшей тяжести такое основание освобождения от уголовной ответственности отсутствует. Складывается парадоксальная ситуация: например, лицо дает согласие на совершение действий, ставящих его в опасность заражения ВИЧ-инфекцией и гонореей, и заражается этими болезнями, при этом виновного будут привлекать к уголовной ответственности, причем за заражение не самой тяжкой из перечисленных болезней⁵².

Несмотря на то что в уголовном законодательстве России нет отдельной нормы, регламентирующей «согласие лица на причинение ему вреда» как обстоятельство, исключающее преступность деяния⁵³, в науке уголовного права ведется дискуссия относительно правомерности применения ответственности за согласие на заражение. В связи с затронутым вопросом интересно такое условие правомерности, как добровольность согласия на причинение вреда⁵⁴. В самом общем виде можно сказать, что добровольность согласия зависит от множества обстоятельств, среди которых не последнюю роль играет то, насколько четко предвидит лицо степень и характер последствий, которые могут наступить в результате деяния другого лица, а также степень вероятности их наступления. Принятие окончательного решения о даче добровольного согласия на совершение деяний, которые приведут или могут привести к последствиям, являющимся при отсутствии такого согласия общественно опасными, во многом зависит от осознания степени вероятности наступления этих последствий. Скажем, лицо может выразить согласие на совершение действий, создающих опасность заражения, и оно же может быть категорически против совершения действий, безусловно, приводящих к заражению ВИЧ-инфекцией.

В отличие от заражения ВИЧ-инфекцией и СПИДом, оставление в опасности (ст. 125 УК РФ) представляет собой преступление с не менее тяжкими последствиями, чем указанные составы. Оставление в опасности несовершеннолетнего является самостоятельным преступлением в структуре преступлений против личности несовершеннолетних.

Данное преступление состоит в бездействии, выразившемся в оставлении без помощи лица, которое находится в опасном для жизни или здоровья состоянии и лишено возможности принять меры к самосохранению. Эта невозможность обусловлена одной из следующих причин: малолетством, болезнью, беспомощностью. Виновный должен сознавать названные выше обстоятельства, о чем говорит указание диспозиции статьи на заведомость. Если же лицо добросовестно заблуждалось в возможности и способности потерпевшего принять меры к самосохранению, ответственность по указанной статье исключается.

В науке уголовного права обязательными условиями ответственности по указанной статье является идеальная совокупность следующих условий –осознание того, что виновный имел возможность оказать помощь лицу, находящемуся в опасном для жизни состоянии, а также то, что он был обязан иметь в силу определенных причин о нем заботу. Важно, что возможность оказания помощи была.

Обязанность лица иметь заботу о потерпевшем вытекает из закона, например, обязанность родителей заботиться о малолетних детях, из трудовых отношений, в частности, обязанность педагога или воспитателя, из предшествующего поведения виновного, например, если он сам вызвался присмотреть за ребенком.

Дискуссионным является вопрос о сочетании оставления в опасности с неосторожным причинением вреда здоровью. Судебная практика признает также заведомое оставление водителем без помощи жертвы дорожно-транспортного происшествия с его транспортным средством, в том числе несовершеннолетней жертвы, независимо от того, виновен водитель в нарушении правил дорожного движения или нет. В связи с этим важное предупредительное значение имеет установление уголовной ответственности за оставление места дорожно-транспортного происшествия (ст. 265 УК РФ).

Состав данного преступления формальный. Преступление считается совершенным самим фактом уклонения от оказания помощи лицу, находящемуся в опасном для жизни или здоровья состоянии, независимо от наступления каких-либо реальных последствий. Лицо совершает деяние в форме бездействия, с прямым умыслом, сознавая, что оставляет потерпевшего в опасном для жизни состоянии. В судебной практике не принято квалифицировать действия лица, которое поставило другое лицо в опасное для жизни или здоровья состояние в результате покушения на убийство или умышленного причинения вреда здоровью, поскольку считается, что оставление в опасности охватывается составом названных преступлений.

Таким образом, количество преступлений против здоровья несовершеннолетних растет. Это связано и с плохой социально-экономической ситуацией в стране, и с несовершенством нормативно-правовой базы. Однако преступлениями против жизни и здоровья несовершеннолетних не ограничиваются указанными составами. В последнее время стали учащаться преступления, где личность потерпевших несовершеннолетних является дополнительным объектом преступлений, о которых пойдет речь дальше.

Для сегодняшних реалий характерно значительное расширение социального сиротства, проявление его новых характеристик, определяемых ухудшением и падением нравственных устоев российской семьи, и, следовательно, изменение отношения к детям вплоть до полного вытеснения их из семьи. Мощным фактором детской безнадзорности становится нарушение их прав на образование, серьезным испытаниям подвергается система общего, специального и высшего образования Российской Федерации.

Ограничение приема учащихся в 10–11 классы, сокращение приема в профессиональные технические училища привело к тому, что более 2,5 млн. подростков не вовлечены в образовательный процесс. Из-за отсутствия среднего образования и профессиональной подготовки на рынке труда они становятся неконкурентоспособными. Все это способствует «увеличению числа бродяжек и попрошаек, которых взрослые зачастую используют в качестве профессиональных нищих»⁵⁵.

Вышеуказанные факторы способствуют тому, что формируются условия для появления таких преступлений, которые ранее не выделялись в самостоятельной группе. Сегодня сформировалась группа составов преступлений, объектом которых является ограничение свободы несовершеннолетних.

Рассмотрение вопроса о посягательстве на личность несовершеннолетнего, когда жизнь и здоровье выступают в качестве дополнительного объекта, целесообразно начать с такого состава, как захват заложника (ст. 206 УК РФ).

Захват заложника, совершенный в отношении несовершеннолетнего, не случайно выделяется в отдельную гл. 24 УК РФ 1996 г., поскольку на современном этапе развития общества этот состав крайне общественно опасен, в отношении него хотелось бы выделить несколько существующих проблем, решение которых наукой и практикой уголовного права еще не выработало единых методик.

Захват или удержание несовершеннолетнего в качестве заложника предполагает повышенную степень общественной опасности как самого преступления, так и преступника⁵⁶.

Несовершеннолетние часто становятся потерпевшими в указанном преступлении не только в силу того, что преступники понимают важность и особую заботу государства об этих лицах, но и того, что поведение потерпевшего поддается легкому физическому контролю, у жертвы слабое физическое сопротивление, а также присутствует минимальный риск силовой операции правоохранительных органов, если в качестве удерживаемых заложников используются несовершеннолетние.

В качестве санкции по указанной статье применяется лишение свободы. Однако вопрос соразмерности ответственности за совершенное преступление содеянному актуален не только для российского законодательства. В УК РФ 1996 г. приоритет в наказании смещен в сторону лишения свободы преступника. Однако мировая практика показывает, что это преступление носит крайне большую общественную опасность. Показательна в этом смысле позиция законодателя и правоприменителей в ряде штатов США. Официально объявлено, что обвинение будет добиваться смертной казни не только для 42-летнего Джона Алена Мухаммада (так называемого вашингтонского снайпера), застрелившего десять и тяжело ранившего трех человек, но и его 17-летнего соучастника Джона Ли Малва⁵⁷. В США смертная казнь применяется и к женщинам. Тем самым в США более объективно, нежели в России, оцениваются характер и степень общественной опасности несовершеннолетних и женщин, способных совершать особо опасные преступления (захват сотен заложников в Москве в октябре 2002 г. и в Беслане в сентябре 2004 г. вновь подтвердил это обстоятельство). Следует усилить ответственность за захват несовершеннолетних в качестве заложников, возможно, даже до пожизненного лишения свободы (в случае применения моратория на смертную казнь).

Для квалификации деяния по ч. 2 ст. 206 УК РФ требуется, чтобы в качестве заложника выступал несовершеннолетний, а также то, что виновному заведомо было известно о несовершеннолетнем возрасте заложника. О возрасте жертвы преступнику может быть известно исходя и из ее внешности, и из обстановки, каких-либо документов, сведений других лиц, в том числе, от соучастников преступления или самих жертв. О возрасте заложника преступник может судить и по голосу жертвы.

Повышенная степень общественной опасности захвата заложника, совершенного в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности, характеризуется рядом факторов:

- опасности подвергается не только сама женщина, но и ее плод, будущий ребенок;

- крайне негативная характеристика субъекта преступления в этом случае⁵⁸.

Преступник должен знать, что захватываемая или удерживаемая в качестве заложника женщина беременна. О том, что женщина находится в состоянии беременности, виновный может судить по внешним признакам беременности, по сведениям, полученным из различных источников, например из средств массовой информации, от соучастников, от самой потерпевшей. Если лицо заблуждалось в квалификации личности потерпевшего, совокупность указанных обстоятельств следует квалифицировать как покушение на совершение квалифицированного преступления в силу ч. 2 ст. 206 УК РФ.

Все вышесказанное свидетельствует о необходимости корректировки норм действующего Уголовного кодекса РФ.

В отличие от захвата заложника, торговля несовершеннолетними (п. «б» ч. 2 ст. 127.1 УК РФ) представляется еще более тяжким составом. Похитить человека можно для целей торговли. В любом случае торговля несовершеннолетними связана с ограничением свободы потерпевшего. В этом случае этот состав носит трехобъектный характер.

Впервые уголовная ответственность за торговлю несовершеннолетними появилась в УК 1996 г. Как известно, Федеральный закон от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ признал утратившей силу в своем роде довольно специфическую ст. 152 УК РФ с названием «Торговля несовершеннолетними», которая была расположена в гл. 20 УК РФ «Преступления против семьи и несовершеннолетних» (ст. 150–157 УК РФ)⁵⁹.

Очевидно, что законодатель предполагал сделать правовое регулирование торговли людьми более экономичным, т.е. кратким. Устранив уголовную ответственность за торговлю несовершеннолетними в виде ст. 152 УК РФ, законодатель своеобразно «перенес» норму об ответственности за торговлю людьми в гл. 17 УК РФ с названием «Преступления против свободы, чести и достоинства личности» (ст. 126–130 УК РФ), при этом почти начисто абстрагировалась ответственность за торговлю несовершеннолетними. Таким образом, из гл. 20 УК РФ «выпала» ст. 152 УК РФ, но в гл. 17 УК РФ появилась новая норма – «торговля людьми». Новая редакция Уголовного кодекса в ст. 127.1, безусловно, усилила ответственность за торговлю несовершеннолетними. Так, если раньше ч. 1 предусматривала ответственность до трех лет в ст. 152 УК РФ (утратившей силу), то современная редакция ст. 127.1 предусматривает ответственность в виде лишения свободы на срок до пяти лет. Увеличение санкции в полтора раза произошло в отношении квалифицированных и особо квалифицированных составов. Безусловно, усиление наказания способствует соблюдению принципа неотвратимости наказания.

Однако представляется более обоснованным разделение квалифицированного состава торговли людьми на два: первый – совершение преступления против заведомо несовершеннолетнего (п. «б» ч. 2 ст. 127.1 УК РФ), второй – особо квалифицированный состав совершения деяния в отношении лица, заведомо не достигшего четырнадцатилетнего возраста.

Торговле несовершеннолетними посвящено множество работ ученых-криминалистов и видных деятелей науки уголовного права⁶⁰. Проблема объекта преступления указанного преступления является комплексной, оно занимает одно из центральных мест в теории уголовного права, а определение его признаков имеет большое значение при практическом применении уголовного закона.

Родовым объектом рассматриваемого преступления является нормальное развитие личности несовершеннолетнего, видовым объектом – отношения, создающие условия для благоприятного функционирования семьи и правильного физического развития несовершеннолетнего.

При торговле несовершеннолетними для совершения действий сексуального характера дополнительным объектом является неприкосновенность и половая свобода.