Источник: Библиотека Отцов и Учителей Церкви Западных. - Киев: Киевская Духовная Академия, 1915. Т. 31. С. 85-112. Перевод:ссылка скрыта
Глава 1.
О том, что терпение есть величайшая добродетель.
Исповедуюсь пред Господом Богом, что я довольно смело, если даже прямо не дерзостно, осмеливаюсь писать о терпении, к осуществлению которого, как человек, не владеющий никаким добром, я совершенно не способен, а между тем надлежит, чтобы, принимающиеся за доказательство и разъяснение какого-нибудь предмета, сами предварительно в жизни овладели этим предметом и примером собственного поведения закрепляли настойчивость (своего) наставления, чтобы слова не краснели пред недостатком дел. И о если бы эта краска стыда послужила (для нас) врачевством, – чтобы стыд не осуществлять того, что мы другим имеем намерение преподнести для осуществления, стал (нашим) учителем! Конечно, есть подавляющее величие (magnitudo) некоторых добродетелей, – как и пороков, – так что постижение и осуществление их совершается одною благодатью божественного вдохновения. Ибо что составляет благо по преимуществу, то и находится преимущественно у Бога, и никто иной этого не сообщает, а только Тот, Кто (им) владеет, и Кому именно Он благоволит открыть. Отсюда является своего рода утешением рассуждать о том, обладание чем не дается, – на подобие больных, которые, хотя лишены здоровья, но не могут умолчать о его благах. Посему и я, достойный всякого сожаления, всегда страдающий вспышками нетерпеливости, должен, поскольку не владею здоровьем терпения, воздыхать, и просить, и вести о терпении речь, так как вспоминаю и на основании созерцания своей немощности убеждаюсь, что доброе здравие в вере и здравие в хождении по заповедям Господним не может быть легко кем-либо достигнуто, если не придет на помощь терпение. Добродетель терпения так возвышена над делами Божиими, что без него никто не может исполнить какой-либо заповеди, никто не в силах совершить какое-либо дело угодное Богу. Благо ее признают даже те, которые живут подобно слепым, ибо прилагают к ней наименование «высочайшей добродетели» (summae virtutis). По крайней мере, философы, которые считаются живущими единственно для мудрости, настолько придают ей значение (subsignant), что, разноглася между собою вследствие различного рода привязанности к своим школам и соревнования в своих мнениях, они, однако, все помнят об одном только терпении и только его, как предмет (своих) философских занятий, считают областью мирною. В обсуждении его согласны между собою, на нем примиряются, им единодушно занимаются, в ревностном стремлении к добродетели, и всякое обнаружение мудрости заимствуют из терпения. Великое свидетельство в пользу его, – когда даже суетные учения века сего оно побуждает его хвалить и прославлять. Или, быть может, несправедливо, что божественное прилагается к житейским делам (artibus)? Но это пусть сами дознают те, которым должно быть стыдно за свою мудрость, разрушенную и развенчанную вместе с веком сим.
Глава 2.
О долготерпении Божием.
Что побуждает нас к укреплению терпения, это не человеческое состояние цинического равнодушия, возникающее на основе какого-то оцепенения чувств, а – божественная отличительная особенность живого и небесного христианского учения, где Сам Бог представляется образцом терпения. Ибо Он одинаково распространяет росу света(rorem lucis) над праведными и неправедными, одинаково дает возможность достойным и недостойным пользоваться благами времен, службою элементов природы, дарами всякой производительной силы, терпя неблагодарнейших язычников, которые чтут суетные произведения своего искусства и дела рук своих, а имя Его и Его чад преследуют, – терпя их неумеренность, жадность, несправедливость, злобу, с каждым днем увеличивающуюся, так что, вследствие Своего долготерпения, Он лишается подобающего Ему. Многие потому не верят в Господа, что так долго не знают о Его гневе к миру.
Глава 3.
О том, что Христос дал нам совершеннейший образ терпения.
Но это (скажут) такой род божественного долготерпения, который находится как бы вдали (от нас), так что он может быть оцениваем только в горних областях (de supernis). Однако, что представляет тот род терпения, который обнаруживается явно среди людей, на земле, так что может быть уразумеваем как бы непосредственным осязанием? Бог благоволил быть зачатым во чреве Матери и (по закону природы) находился (как бы) в выжидательном состоянии. Родившись, Он подлежал возрастанию, и, возросши, не желал быть узнанным, но (как бы) противился Своему прославлению, и принимает Он крещение от Своего раба и отражает нападки искусителя одними только словами. Когда Господь становится Учителем, научающим человека, как придти ко спасению, следовательно Учителем уже навыкшим терпению, связанному с оскорблением и дающему (нам) помилование; то Он не воспрекословил, не возопиял, никто не услышал на распутии гласа Его, трости сокрушенной Он не преломил и льна курящегося не угасил (Ис. 42, 1-4; Мф. 12, 18-20). Не обманут был пророк, а нашел подтверждение со стороны Самого Бога, давшего Сыну Духа Своего, соединенного со всяким терпением. Никого, желающего к Нему придти, Он не отвергал; ничьей трапезы и ничьего крова Он не презирал; Сам уготовал воду для омовения ног учеников. Не презирал ни грешников, ни мытарей. И на тот град, который не желал Его принять, Он не разгневался, тогда как ученики желали низвести божественный огонь на это место, причинившее такую обиду (Лк. 9, 52-56). Он исцелял неблагодарных, прощал преследовавших Его.
И мало того: даже своего предателя Он имел при Себе, не обнаруживал его всегда. Когда Он предается, когда был ведом, яко овца на заклание – ибо Он так же не отверзал уст, как агнец пред стригущим – то Он, – Коему, если бы пожелал, легионы ангелов, по единому слову, явились бы с неба, – не одобрил меча мщения даже одного из учеников. Терпение Господа в Малхе было оскорблено (vulnerata est ). Посему Он осудил на будущее время употребление меча и по долготерпению – матери милосердия Он, восстановивши здоровье (Малха), принес удовлетворение тому, кому Сам Он не причинил вреда. Я умалчиваю о том, что Он распинается: на сие это Он и пришел. Однако, разве необходимо было, чтобы принятие смерти было соединено с поношениями? Но, намереваясь изыйти из мира, Он желал насытиться радостью терпения. Он оплевывается, бичуется, осмеивается, бесславно облачается, а еще бесславнее увенчивается. Дивная крепость, соединенная с спокойствием! Кто положил сокрыть Себя (latere) в образе человека, не подражал ни в чем нетерпеливости человека. Отсюда вы, фарисеи, должны в особенности познать Господа: такого терпения никто из людей не обнаружил. Подобные и столь многие свидетельства, возвышенность которых служит, правда, для язычников к уничижению веры, а для нас по истине – основанием и утверждением ее, достаточно ясно показывают, – не словами только путем научения, но самым перенесением Господом страданий, – достаточно ясно показывают тем, коим дарована вера, что терпение Божие есть существенное обнаружение (natura), действие и преимущество (praestantiam) некоторой природной (божественной) качественности (proprietatis).
