Geum.ru

Начало формы Конец формы

Вид материалаДокументы

Содержание


Тропа хмелевского
Подобный материал:
1   ...   22   23   24   25   26   27   28   29   ...   84

ТРОПА ХМЕЛЕВСКОГО


Я давно, еще со времени блужданий краснолицего, слышал, что на склонах

Аибги существует большой красивый водопад. Надо было его разыскать, что я и

делал не раз при возвращении с очередными группами со Сланцевого рудника. Из

первого поиска вернулся смущенный. Тропы отыскивались и терялись, а водопада

не было. Зато с Аибги великолепно просматривались склоны противолежащего

Ачишхо и прорезающая их долина Мельничного ручья. Спокойный лесистый хребет,

не внушавший никаких опасений, в верховьях этого ручья вдруг обрывался

большой грядой скал. Вот ведь над какими утесами рискуешь оказаться,

спускаясь без тропы!

Неожиданно это наблюдение вскоре пригодилось. В один из ближайших

вечеров работников базы срочно вызвали местные власти. В маленьком доме

отдыха, приютившемся высоко над Красной Поляной, пропал один из отдыхающих.

Ушел куда-то утром и не вернулся. На его поиски брошены были наблюдатели

заповедника, лесники, проводники и охотники. Из Сочи вызвали машину со

служебными собаками.

Сидим с Энгелем и Берсеневым у председателя поселкового совета над

картой. Вот отсюда гость вышел. Наверное, тоже пошел прогуляться "в горку".

По кручам, сквозь густые кусты и лианы добрался до гребня, а гребень

лесистый - никаких панорам. Начал спускаться и вот тут-то...

И вот тут-то я чувствую, что мне открывается простой геометрический

закон: человек, спускающийся без тропы, невольно стремится идти вниз по

склону к ближайшему тальвегу (руслу). Тратить силы на подъем от дна лощины

уже не хочется, и человек продолжает двигаться, подчиняясь руслу. А если оно

ступенчато, перемежается с водопадными уступами? Тогда путешественник

неминуемо повиснет над водопадами, а при попытке спуститься с них рискует

разбиться пли искалечиться.

Передо мною ясно встают виденные недавно отвесы в верховьях Мельничного

ручья. К его же долине обращен склон, на котором уютно укрылся дом отдыха -

невидная из Красной Поляны дача, бывшая Наумовка. Да, гость мог дойти и до

гребня, а на спуске любой из отвершков долины Мельничного ручья должен был

привести пропавшего именно к этим отвесам.

Энгель молчит в нерешительности. Берсеневу же такое предположение

кажется убедительным, и именно сюда решают бросить основные силы ищущих. А я получаю задание подняться на Ачишхо и там с одним из метеорологов вести

поиски сверху, с Эстонских полян. Досадно, что попадаю не на главное

направление, но в этом есть и выигрыш: попутно я познакомлюсь с восточной

частью хребта, с новым вариантом кругового маршрута по Ачишхо.

Со мной вызвались идти два молодых туриста. Быстро получаем продукты и

медикаменты (мало ли в каком состоянии можно встретить пропавшего?) и,

невзирая на вечернее время, идем на хребет. Ответственность задания придает

силы, и мы поднимаемся к метеостанции за два с половиной часа вместо обычных

четырех. В сумерках осматриваем ближайшие к станции участки. Тут уж пришлось

и покричать - в нарушение правил заповедника.

Мой второй вечер в горах. Но на этот раз нигде ни облачка. Во всю свою

неизмеримую даль распласталась панорама. Меркнут глуби долин, а вершины еще

продолжают сиять, словно сами излучают лиловый и розовый свет. Четкой чертой

отделяется от неба море.

Переночевали у метеорологов. В три часа утра были уже на ногах. Наскоро

перекусили и двинулись в путь. Нас охватил жгучий холод рассветных сумерек.

Задание гласило: пройти до Эстонских полян, отыскать начало тропы,

спускающейся прямо к Красной Поляне - к участку Хмелевского, и по пути при

помощи поперечных прочесов просмотреть местность на километр влево от тропы.

С каким удовольствием на этот раз я пошел новой тропой - от соблазна

сбиться на ее развилки сам столько раз предостерегал туристов. Вскоре все

ветвления слились в одну большую тропу, промоченную "солнышками" - красными

пятнами на зарубках (так в заповеднике метят экскурсионные пути, но этот

почему-то был забыт проводниками) .

Перелесками из гнутых буков, мимо невзрачных болотистых озерец и через

ребристый скальный гребешок тропа вывела на привольные поляны, место, где

когда-то были выпасы скота из Эстонки.

Кругозор с этих полян наградил нас всею ослепительностью солнечного

восхода. При закате поочередно гасли, а теперь одна за другой вспыхивали в

лучах солнца сначала самые высокие, потом более низкие вершины, а остатки

мрака все глубже заползали в складки долин.

Луга пестрели ковром примул, генциан и причудливых белых подснежников *

с длинными вычурно загнутыми лепестками, желто-коричневыми у сердцевины. А

вот и еще цветок, не встречавшийся раньше: коричнево-лиловый бокальчик

(виданное ли дело - коричневые цветы!), и все лепестки в бурых и желтых

крапинках. Рябой цветок за это и прозван рябчиком. Пожалуй, приятнее

латинское его название: фритиллярия.

Под уступом лугового плато нам открылось безыменное озеро, скромное,

осененное ветвями совсем русских березок. Уголок, словно чудом перенесенный

сюда с далекого севера, из аксаковских, из тургеневских мест. Отсюда,

ответвляясь от тропы с "солнышками", и идет тропа на участок Хмелевского,

одного из первых исследователей флоры и климата Красной Поляны. Будет

справедливо назвать этим именем и озеро и тропу.

Теперь все внимание поискам.

Начало тропы, ныряющей с луговины на спуск в лес, находим по зарубке на

опушке. Аукаемся, всматриваемся в следы. Иногда делаем петли влево,

прочесывая лес.

Пологая дорожка неожиданно выводит к обрыву - невольно замираем. Не

столько от его крутизны, сколько от глубины долины и прелести вида на совсем

близкую, прямо у ног легшую Красную Поляну. Как до нее отсюда близко - не

семь, а каких-нибудь три километра. Я уже уверен, что и Эстонские поляны, и

поэтическое озерцо Хмелевского, и, наконец, эта осыпь с лучшим из всех мне

известных видов Красной Поляны - все это великолепные


*Этот цветок называется эритрониумом, а по-русски совсем прозаично -

песьим зубом; впрочем, это буквальный перевод прежнего латинского названия

растения Erytronium dens canis, где "дэнс канис" и означает "зуб пса".

Теперь этот вид эритрониума называется caucasicum, то есть просто

кавказским.


узловые точки будущего краткого кругового маршрута по Ачишхо.

Прощаемся с осыпью, пересекаем ручей, текущий к Бешенке, и начинаем

крутой спуск по буковому лесу. Тропа завалена прошлогодней листвой, но ноги

ее сами чувствуют. Местами помогают и заплывшие старые зарубки на стволах

бука (здесь без "солнышек"). Делаем еще несколько петель влево, ломясь лесом

без троп. Аукаемся - откликов нет.

Путь утомительный. Слишком прямолинейно, по самому коньку круто

снижающегося отрога, проложена тропа. А подниматься здесь и еще того

тяжелей. Рекомендовать такую трассу можно только для спуска.

Идем, все время ощущая под собою кручи - и справа и слева. Справа еще

тенистый мир долины Бешенки, слева - другой мир - напоенные солнечным

воздухом склоны, обращенные к Дворцовому ручью. На гребне начинают

преобладать заросли крупной кавказской черники, дубняк и азалея - совсем как

на спуске от дворца к Санаторной улице. Такая растительность обычна для

нижних частей отрогов... Поселок все ближе, его присутствие уже чувствуется

внизу впереди. Найти пропавшего больше нет шансов. Торопимся к базе узнать,

не нужна ли наша помощь на каких-либо других направлениях.

Незадолго перед концом пути спуск нас дарит прощальным сюрпризом: на

одном из плечей хребтика лес расступается, и перед нами открывается еще

один, в моей коллекции, вероятно, уже десятый, вид Красной Поляны сверху.

Как хорошо Поляна вписывается в рамы окружающих гор! Откровенная, доверчивая

- вот я, вся на виду, любуйся мной!

Эта панорама хороша не только как завершение кольцевого маршрута. Сюда,

на кругозор Хмелевского, можно посылать людей и в отдельные прогулки.

Вот и старая дача этого профессора. Как ловко! Спуститься с Ачишхо не

куда-то к Сосновой скале, от которой нужно еще пять-шесть километров топать

"транзитным шагом", а прямо в поселок! Радость отыскания новой тропы

несколько возмещает досаду оттого, что поиски безрезультатны.

На базе нас встречает улыбающийся Энгель. Пропавший найден. И где же -

как раз там, где мы предположили! Нашел его наш проводник Димитрий. Все

было, как и догадывались. Выйдя утром, гость, пожилой человек, с упорством

карабкался вверх, воюя с кустарниками. Вскоре он с горечью почувствовал, что

сердце сдает, что по таким горам он не ходок, и решил спускаться. Неумолимая

геометрия склонов привела его к тальвегу первой же ближней лощины. А лощины

впадали одна в другую, в них появились ручьи, пришлось балансировать на

скользких камнях. Несколько раз, не удержавшись, он падал в ледяную воду.

Наконец на пределе усталости, мокрый, голодный, он вышел над страшными

отвесами верховьев Мельничного ручья. Страдалец собрал последние силы и

заставил себя вскарабкаться обратно, метров на сто выше отвеса. Здесь он сел

на упавшем стволе, держась рукою за один из сучьев, и решил сидеть, никуда

больше не двигаясь. Он просидел так остаток дня и всю ночь, люто холодную.

Димитрий обнаружил его лишь на рассвете.

Проводник рассказал, что уже вечером вышел на след пропавшего гостя, но

искать помешала тьма. Переспав у костра, Димитрий с двумя подручными

двинулся дальше по следу, пока наконец не заметил сидящего, уже ко всему

безучастного человека. Дали ему глотнуть воды, вина, он встряхнулся, все

понял и со слезами на глазах начал благодарить спасителей. Его свели вниз

под руки...

Энгель внимательно выслушал мой рассказ о "кольцевании" ачишхинского

маршрута по тропе Хмелевского и, пожалуй, впервые сказал мне теплые

поощряющие слова: на него произвела впечатление самая возможность диагноза -

где мог человек заблудиться и где его надо искать. Да и сам я ощутил в себе

признаки неведомой прежде "пространственной зоркости".

Потребность ориентироваться в горах стала превращаться в способность,

словно я обзавелся неким внутренним компасом. Только умение Димитрия читать

следы человека в лесном бездорожье еще казалось мне непостижимой магией.