И. Г. Фихте основа общего наукоучения

Вид материала

Документы

Содержание Основание теоретического знания А. Определение синтетического положения, подлежащего анализу Я полагает Не-Я как ограниченное через Я Я полагает себя самого ограниченным через Не-Я В. Синтез содержащихся в условленном положении противоположностей вообще, в общих чертах Я полагает себя как определенное через Не-Я Не-Я определяет Я определяет себя само Я определяет себя само, постольку Я Я, тот самый акт его, который изображается в §3, где Я Не-Я противополагается Я Я и абсолютная полнота отрицания в Не-Я Я получает определение, это значит, что в нем уничтожается реальность. Если, следовательно, Я Я, столько же частей реальности полагает оно в Не-Я Не-Я реальность, и полагает в себе реальность, поскольку оно полагает в Не-Я Я полагать в себе отрицание или же в Не-Я С. Синтез через взаимоопределение противоположностей, содержащихся в самом первом из противоположных положений Не-Я должно определять Я Я, следовательно, в него полагается одно лишь отрицание и никакой реальности. Все Не-Я есть Я реальность полагается безусловно. В третьем основоположении, притом совершенно определенно, только что было положено Не-Я ... Полное содержание

Подобный материал:

• И. Г. Фихте  (1762-1814), представитель субъективно-идеалистического направления философской, 5133.91kb.
• Творчество как предназначение человека по мотивам лекций и. Г. Фихте «о назначении, 20.34kb.
• Примерная программа формирования универсальных учебных действий. Раздел 4 Учебный план, 5375.79kb.
• Программа формирования универсальных учебных действий у обучающихся на ступени начального, 226.42kb.
• Положение о заочном региональном этапе Всероссийского конкурса «Семья-основа государства», 69.14kb.
• Положение о заочном региональном этапе Всероссийского конкурса «Семья основа государства», 71.82kb.
• Публичный доклад, 1564.51kb.
• Библиотеки Тамбовской, 1014.71kb.
• Павлова Т. И. Оценка рисков и потребностей несовершеннолетних осужденных как основа, 85.31kb.
• Езидента РФ в стране началась реализация пнпо, главной задачей которого, по сути, является, 264.41kb.

ОСНОВАНИЕ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ

§4. Первое положение

Прежде чем вступить на наш путь, поразмыслим над ним немного. Итак, мы установили три логических основоположения: основоположение тождества, обосновывающее собою, все остальные, и затем два других, обосновывающихся взаимно в первом, – основоположение противоположения и основоположение основания. Два последних основоположения делают вообще впервые возможным синтетический метод; они устанавливают и обосновывают его форму. И мы, стало быть, не имеем надобности ни в чем дальнейшем для того, чтобы при размышлении быть уверенными в формальной значимости нашего метода. Равным образом, в первом синтетическом действии в основном синтезе (синтез Я и Не-Я) дано уже содержание для всех возможных будущих синтезов, и мы не нуждаемся ни в чем дальнейшем также и с этой стороны. Из этого основного синтеза должно быть возможно вывести все то, что относится к сфере наукоучения.

Но если что-нибудь должно быть возможно вывести из него, то в соединяемых им понятиях неизбежно должны содержаться другие понятия, до сих пор еще не установленные; и наша задача найти их. При этом приходится действовать следующим образом. Согласно §3, все синтетические понятия возникают через объединение противоположностей. Поэтому прежде всего необходимо заняться разысканием таких противоположных признаков у установленных понятий (в данном случае у Я и Не-Я, поскольку они полагаются как взаимно друг друга определяющие); это и осуществляется рефлексией, которая представляет собою произвольное действие нашего духа. Я сказал: заняться разысканием. Значит, при этом предполагается, что они, эти признаки, уже имеются в наличности и совсем не должны еще только быть искусственно созданы нашим размышлением (чего это последнее вообще не может сделать), то есть предполагается некоторое первоначально необходимое антитетическое действие Я.

Рефлексия имеет своей задачей установить это антитетическое действие, и постольку эта рефлексия прежде всего аналитична. А именно: дойти при помощи рефлексии до ясного сознания того, что противоположные признаки, содержащиеся в каком-либо определенном понятии =А, противоположны, – значит проанализировать понятие A. В нашем же случае необходимо особенно отметить то, что рефлексией анализируется понятие, которое ей совсем еще не дано, но должно быть впервые найдено анализом. Анализируемое понятие в нашем случае имеется до совершения анализа = X. Возникает вопрос: как может быть анализируемо понятие, еще неизвестное?

Никакое антитетическое действие, хотя оно и предполагается в целях возможности анализа вообще, невозможно без какого-либо синтетического действия, а именно: всякое определенное антитетическое действие требует с необходимостью своего определенного синтетического действия (§3). Оба тесно объединены между собою, представляют одно и то же действие и различаются только в рефлексии. Следовательно, от антитезиса можно заключить к синтезису; равным образом, можно установить и то третье, в чем обе противоположности объединяются, но только не как продукт рефлексии, а как ее находку и как продукт того первичного синтетического действия Я, которое поэтому как действие подобно до сих пор установленным действиям тоже не должно доходить до эмпирического сознания. Таким образом мы попадаем с этого момента в круг исключительно синтетических действий, которые, однако же, не являются такими абсолютно безусловными действиями, как первые. Но нашей дедукцией будет показано, что это все действия, и действия Я. И это столь же несомненно, сколь несомненно, что первый синтез, из которого они получаются путем развития и с которым образуют одно и то же, есть такое действие Я, а то, что этот синтез таков, столь же несомненно, как и то, что таково же высшее дело-действие Я, посредством которого Я полагает себя самого. Действия, которые будут установлены, суть действия синтетические; размышление же, их устанавливающее, аналитично.

Но те антитезисы, которые предполагаются ради возможности анализа, совершаемого рефлексией, должны быть мысленно взяты как предшествующие, то есть как такие антитезисы, от которых зависит возможность синтетических понятий, которые должны быть указаны. Однако никакой антитезис невозможен без синтеза. Следовательно, высший синтез должен быть предположен как уже совершившийся, и нашей задачей должно быть разыскание такого синтеза и его определенное установление. Правда, собственно говоря, такой синтез должен уже быть установлен в предыдущих параграфах; но ведь легко могло бы оказаться, что вследствие перехода в совершенно новую часть науки понадобилось бы указать еще на нечто особенное.

А. Определение синтетического положения, подлежащего анализу

Как Я, так и Не-Я – оба полагаются через Я и в Я как допускающие взаимное ограничение друг другом, то есть так, что реальность одного из них уничтожает реальность другого, и наоборот (§3).

В этом положении заключаются два следующих положения:

1. Я полагает Не-Я как ограниченное через Я. Из этого положения, которое в будущем, именно в практической части нашей науки, будет играть большую роль, в настоящий момент, как, по крайней мере, кажется, нельзя еще сделать никакого употребления. Ибо до настоящего момента Не-Я представляет собою ничто; оно лишено реальности, и потому совершенно невозможно себе представить, как в нем может быть через Я уничтожена какая-нибудь реальность, которой оно вовсе не имеет, – как может оно быть ограничено, когда оно представляет собою ничто. Таким образом, это положение представляется совершенно негодным для пользования, по меньшей мере пока Не-Я не будет каким-либо способом сообщена реальность. Правда, то положение, в котором оно содержится, а именно: что Я и Не-Я взаимно ограничивают друг друга, положено; но зато совсем еще проблематично, полагается ли им и содержится ли в нем только что установленное положение. Я может быть также ограничиваемо Не-Я только и только в том смысле, в каком оно его сначала само ограничило, – в каком ограничении получило свое начало впервые в самом Я. Может быть, Не-Я ограничивает совсем не Я в себе, а только ограничения. В таком случае вышеприведенное положение было бы истинно и правильно без того, чтобы Не-Я нужно было приписывать абсолютную реальность, и без того, чтобы установленное выше проблематически положение содержалось в нем.
   
2. В том же положении заключается еще следующее: Я полагает себя самого ограниченным через Не-Я. Из этого положения можно сделать применение, и оно должно быть принято как нечто достоверное, так как его можно вывести из вышеустановленного положения.
   

Я полагается сначала как абсолютная, а затем как допускающая ограничение, способная к количественному определению реальность, именно как реальность, способная к ограничению через Не-Я. Но все это полагается через Я; таковы моменты нашего положения.

(Впоследствии мы увидим:

1. Что последнее положение обосновывает теоретическую часть наукоучения, но только по завершении последнего, как то и должно быть при синтетическом методе.
   
2. Что первое, пока проблематическое, положение обосновывает практическую часть науки. Но так как оно само проблематично, то равным образом проблематичной является и возможность такой практической части. Отсюда понятно,
   
3. Почему рефлексия должна исходить из теоретической части; оставляя без внимания то, что в дальнейшем окажется, что не теоретическая способность делает возможной практическую, а наоборот, практическая – теоретическую (что разум по своей сущности только практичен и лишь через применение своих законов к ограничивающему его Не-Я становится теоретическим). Рефлексия должна поступать так потому, что мыслимость практического основоположения основывается на мыслимости теоретического основоположения. А при рефлексии ведь дело идет как раз о мыслимости.
   
4. Отсюда следует, что то разделение наукоучения на теоретическое и практическое наукоучение, которое мы здесь сделали, только проблематично (по каковой причине мы и принуждены были произвести его только так – мимоходом и не в состоянии были провести резкую пограничную линию, которая как таковая еще неизвестна). Мы еще совсем не знаем, доведем ли мы теоретическую часть наукоучения до завершения или же, быть может, мы натолкнемся на противоречие, которое окажется совершенно непобедимым; тем менее можем мы знать, будем ли мы вынуждены из теоретической части перейти в особую практическую часть.)
   

В. Синтез содержащихся в условленном положении противоположностей вообще, в общих чертах

Положение: Я полагает себя как определенное через Не-Я, только что было выведено из третьего основоположения. Если верно это основоположение, то верным должно быть также и оно. Но оно должно быть верно; это так же достоверно, как то, что единство сознания не должно быть уничтожено и Я не должно переставать быть Я (§3). Следовательно, и положение наше необходимо должно иметь силу постольку, поскольку должно оставаться нерушимым единство сознания.

Прежде всего мы обязаны проанализировать его, то есть посмотреть, содержатся ли в нем противоположности, и если да, то что это за противоположности.

Я полагает себя как определенное через Не-Я. Следовательно, Я должно не определять, а само быть определяемым. Не-Я же должно определять, полагать границы для реальности Я. Стало быть, в установленном нами положении прежде всего заключается следующее положение:

Не-Я определяет (деятельно) Я (которое постольку находится в страдательном состоянии). Я полагает себя определенным абсолютною деятельностью. Всякая деятельность, по меньшей мере насколько мы это теперь можем уразуметь, должна исходить из Я. Я ввело и самого себя, и Не-Я в количественное определение. Но то, что Я полагает самого себя как определенное, значит, очевидно, то же самое, что Я определяет себя само. Стало быть, в установленном положении заключается следующее положение:

Я определяет себя само (путем абсолютной деятельности).

В настоящий момент мы совершенно отвлекаемся от вопроса, не противоречит ли каждое из обоих положений самому себе, не содержит ли оно внутреннего противоречия и, следовательно, не разрушает ли оно себя само. Но зато непосредственно очевидно, что положения наши противоречат друг другу взаимно, что Я не может быть деятельным, раз оно должно пребывать в страдательном состоянии, и наоборот.

(Правда, понятия деятельности и страдательного состояния еще не выведены и не раскрыты как противоположные; но и нет никакой надобности выводить что-либо еще из этих понятий как противоположных; мы воспользовались здесь этими словами лишь с той целью, чтобы яснее высказать свою мысль. Что в одном из положений утверждается именно то, что в другом отрицается, и наоборот, это очевидно; а это ведь, конечно, противоречие.)

Два положения, заключающихся в одном и том же положении, противоречат друг другу, стало быть, они взаимно уничтожаются; равным образом уничтожается и то положение, в котором они содержатся. Так именно обстоит дело с вышеустановленным положением: оно, стало быть, уничтожает себя само.

Но оно не должно уничтожать себя, если только не должно быть разрушено единство сознания. Нам нужно, стало быть, попытаться объединить указанные противоположности (то есть согласно вышесказанному это не значит, что мы должны, погрузившись в рефлексию, измыслить для них путем какой-нибудь хитрости некоторую точку объединения; это значит, что так как единство сознания полагается одновременно с тем положением, которое грозит его разрушить, то в нашем сознании такая точка объединения уже должна быть налицо, и что наше дело лишь отыскать ее при помощи рефлексии. Мы только что проанализировали синтетическое понятие = X, которое действительно имеется тут в наличности, и из найденных анализом противоположностей мы должны заключить, что за понятие представляет собой неизвестный X).

Приступим к решению нашей задачи.

Итак, в одном положении утверждается то, что в другом отрицается. Стало быть, реальность и отрицание разрушают друг друга и вместе с тем должны не уничтожаться взаимно, а быть объединены (§3) путем ограничения или определения.

Поскольку утверждается: Я определяет себя само, постольку Я приписывается абсолютная полнота реальности. Я может определять себя единственно лишь как реальность, так как оно положено просто как реальность (§1), и в нем не положено никакого отрицания. При этом, раз Я должно определять самого себя, это не значит, что оно уничтожает в себе реальность, так как этим оно было бы поставлено в противоречие с самим собою; но это должно значить, что Я определяет реальность и посредством ее – себя самого. Оно полагает всю реальность как некоторое абсолютное количество. За пределами этой реальности больше нет никакой реальности. Эта реальность полагается в Я. Стало быть, Я определено постольку, поскольку определена реальность.

Кроме того, следует еще заметить, что это – абсолютный акт Я, тот самый акт его, который изображается в §3, где Я полагает себя самого как количество, и который, в предвидении дальнейших следствий, должен был теперь быть установлен ясно и отчетливо.

Не-Я противополагается Я; и в нем пребывает отрицание так же, как в Я – реальность. Раз в Я положена абсолютная полнота реальности, то в Не-Я неизбежно должна быть положена абсолютная полнота отрицания; и само отрицание должно быть положено как абсолютная полнота.

Оба момента, абсолютная полнота реальности в Я и абсолютная полнота отрицания в Не-Я, должны быть объединены путем определения. Стало быть, Я определяет отчасти себя само, отчасти же получает определение; другими словами, положение следует взять в двояком значении, причем оба его значения должны существовать рядом друг с другом.

Но оба они должны быть мыслимы как одно и то же, то есть в том отношении, в котором Я получает определение, оно должно определять себя само; и в том же отношении, в котором оно себя определяет, оно должно получить определение.

Что Я получает определение, это значит, что в нем уничтожается реальность. Если, следовательно, Я полагает в себе только одну часть абсолютной полноты реальности, оно тем самым уничтожает в себе остальную часть этой полноты и полагает часть реальности, равную уничтоженной реальности путем противоположения (§2) и равенства количества с самим собою (§3) в Не-Я. Степень есть всегда степень, будь то степень реальности или отрицания. (Разделите, например, полноту реальности на десять равных частей; положите затем пять из них в Я; тем самым вы положите неизбежно в Я пять частей отрицания.)

Сколько частей отрицания полагает в себе Я, столько же частей реальности полагает оно в Не-Я, причем эта реальность в противоположном как раз и уничтожает в нем реальность. (Если, например, пять частей отрицания полагаются в Я, то тем самым пять частей реальности полагаются в Не-Я.)

Следовательно, Я полагает в себе отрицание, поскольку оно полагает в Не-Я реальность, и полагает в себе реальность, поскольку оно полагает в Не-Я отрицание. Оно полагает, стало быть, себя как самопредъявляющееся, поскольку оно получает определение, и полагает себя получающим определение, поскольку оно само собою определяется. Таким образом задача, поскольку она была выше поставлена, разрешена.

(Поскольку она была поставлена. Ибо вопрос о том,. как может Я полагать в себе отрицание или же в Не-Я – реальность, все еще остается без ответа; а пока нельзя решить этого вопроса, почти ничего и не достигнуто. Мы отмечаем это для того, чтобы кажущееся ничтожество и недостаточность нашего разрешения никого не приводили в смущение.)

Мы только что предприняли новый синтез. Понятие, устанавливаемое в этом синтезе, подводится под более высокое родовое понятие определения, так как им полагается количество. Но если это действительно другое понятие и если обозначаемый им синтез должен быть действительно новым синтезом, то должно быть возможно указать специфическое отличие его от понятия определения вообще, – указать основание отличия этих двух понятий. Определением вообще устанавливается лишь количество, безразлично как и каким образом; нашим же теперь только что установленным синтетическим понятием полагается количество одного через количество другого, ему противоположного, и наоборот. Определением реальности или отрицания Я определяется одновременно и отрицание или реальность Не-Я, и наоборот. Я могу исходить из какой мне угодно противоположности и всякий раз в то же самое время определяю действием определения другую противоположность. Это более определенное определение хорошо было бы называть взаимоопределением (по аналогии с взаимодействием). Это – то же самое, что у Канта называется отношением (Relation) [1].

С. Синтез через взаимоопределение противоположностей,
содержащихся в самом первом из противоположных положений

Вскоре мы увидим, что для разрешения главной трудности синтез через взаимоопределение не дает значительных результатов. Зато для метода мы получаем в нем твердую основу.

Если в главном положении, установленном в начале параграфа, заключаются все противоположности, которые должны быть здесь объединены (а они должны в нем содержаться согласно сделанному выше замечанию относительно метода), если, далее, они должны были быть объединены с помощью понятия взаимоопределения, то противоположности, заключающиеся в объединенных уже общих положениях, должны уже быть необходимо косвенно объединены – через взаимоопределение. Подобно тому как частные противоположности содержатся уже в установленных общих противоположностях, точно так же и объединяющее их синтетическое понятие должно подводиться под общее понятие взаимоопределения. Нам надлежит, стало быть, проделать с этим понятием совершенно то же самое, что мы выше проделали с понятием определения вообще. Мы определили его само, то есть мы ограничили сферу его объема меньшим количеством, поставив как условие, что количество одного момента должно быть определяемо его противоположностью, и наоборот. И таким образом мы получили понятие взаимоопределения. Согласно только что приведенному доказательству, нам надлежит теперь точнее определить само это понятие, то есть ограничить его сферу при помощи особого дополнительного условия. И таким образом мы получим синтетические понятия, которые объемлются более высоким понятием взаимоопределения.

Это даст нам возможность определить эти понятия путем установления их точных границ, чем будет устранена всякая возможность их смешения и незаметного перехода из области одного в область другого. Всякое заблуждение тотчас же обнаруживается недостатком в точном определении.

Не-Я должно определять Я, то есть оно должно уничтожать в этом последнем реальность. Это возможно лишь при том условии, что оно в себе самом содержит ту часть реальности, которую оно должно уничтожить в Я. Следовательно, Не-Я имеет в себе реальность.

Но вся реальность целиком полагается в Я. Не-Я же противоположно Я, следовательно, в него полагается одно лишь отрицание и никакой реальности. Все Не-Я есть отрицание; и, следовательно, оно не содержит в себе никакой реальности.

Эти два положения уничтожают друг друга взаимно. Но оба они содержатся в положении: Не-Я определяет Я. Следовательно, это положение само себя уничтожает.

1. Это противоречие не разрешается еще понятием взаимоопределения. Правда, если мы предположим абсолютную полноту реальности как допускающую деление, то есть допускающую увеличение или уменьшение (хотя даже само право на такое предположение еще не выведено нами), то мы можем по произволу выделять из нее части и при таком условии должны будем неизбежно полагать их в Не-Я; это все следует из понятия взаимоопределения. Но как же приходим мы к тому, чтобы выделять из реальности Я отдельные части? Вот вопрос, пока еще не затронутый этим понятием. Правда, рефлексия, следуя закону взаимоопределения, полагает реальность, уничтоженную в одном моменте, в противоположный ему момент, и наоборот, если только она где-либо вообще уничтожила реальность. Но что же вообще уполномочивает или принуждает ее браться за осуществление взаимоопределения?
   

Выскажемся определеннее. В Я реальность полагается безусловно. В третьем основоположении, притом совершенно определенно, только что было положено Не-Я как некоторое количество; но ведь всякое количество есть нечто, следовательно, есть реальность. И, однако же, Не-Я должно быть отрицанием, следовательно, как бы реальным отрицанием (отрицательной величиной).

Согласно понятию чистого отношения, совершенно безразлично, какой из двух противоположностей будет приписана реальность и которой из них отрицание. Это будет зависеть от того, который из двух объектов послужит для рефлексии точкой отправления. Именно так обстоит дело в математике, которая совершенно отвлекается от всякого качества и имеет в виду только количество [2]. Само по себе совершенно безразлично, назову ли я положительными величинами шаг назад или шаг вперед; все здесь зависит только от того, склоняюсь ли я считать конечным результатом сумму первых или же сумму вторых. Так обстоит дело и в наукоучении. Что в Я есть отрицание, то в Не-Я есть реальность, и наоборот. Только это, и не более того, предписывается понятием взаимоопределения. Буду ли я называть то, что заключается в Я, реальностью или отрицанием, всецело зависит от моего произвола, ибо речь идет лишь об относительной* реальности.

* Замечательно, что в обыкновенном словоупотреблении слово "относительный" всегда употребляется правильно, всегда означает то, что отличается только количественно и ничем иным отличаться не может, и тем не менее со словом "отношение", от которого происходит слово "относительный", не связано никакого определенного понятия.

Таким образом, в самом понятии реальности оказывается двусмысленность, вводимая как раз понятием взаимоопределения. Если эту двусмысленность нельзя преодолеть, тем самым уничтожается единство сознания: Я есть реальность, и Не-Я есть тоже реальность; в таком случае они уже более не противополагаются, и Я уже Не=Я, но = Не-Я.

2. Если указанное противоречие должно быть удовлетворительным образом разрешено, то прежде всего необходимо устранить вышеупомянутую двусмысленность, за которою в таком случае оно скрывается и потому может быть не действительным, а только кажущимся противоречием.
   

Источником всякой реальности является Я, так как оно есть непосредственное и безусловно полагаемое. Только через посредство Я и вместе с ним дается и понятие реальности. Но Я есть потому, что оно полагает себя, и полагает себя потому, что оно есть. Следовательно, самополагание и бытие суть одно и то же. Но понятие самополагания и деятельности вообще суть, в свою очередь, одно и то же. Значит, всякая реальность деятельна, и все деятельное есть реальность. Деятельность есть положительная, абсолютная реальность (в противоположность только относительной реальности).

(Чрезвычайно важно при этом мыслить понятие деятельности во всей его чистоте. Им не может быть обозначаемо что-либо такое, что не содержалось бы в абсолютном положении Я самим собою, ничего такого, что не заключалось бы непосредственно в положении: Я есмь. Отсюда ясно, что при этом следует совершенно отвлечься не только от всех условий времени, но и от всякого объекта деятельности. Дело-действие Я, поскольку о но полагает свое собственное бытие, не обращается на какой-либо объект, а возвращается в себя само. Только тогда, когда Я представляет себя самого, оно становится объектом. Силе воображения очень трудно удержаться от того, чтобы не вмешивать этого последнего признака объекта, на которой направляется деятельность, также и в чистое понятие деятельности; но достаточно быть предупрежденным относительно этого обмана для того, чтобы по меньшей мере в выводах отвлекаться от всего того, что может быть результатом такого вмешательства.)

3. Я должно быть определено, то есть в нем должна быть уничтожена реальность, или же деятельность, как мы только что определили понятие реальности. Стало быть, в нем полагается противоположность деятельности. Противоположность же деятельности называется страдательным состоянием. Страдание есть положительное, абсолютное отрицание, и постольку оно противоположно отрицанию только относительному.
   

(Было бы хорошо, если бы слово "страдание" имело поменьше посторонних значений. О том, что здесь идет речь не о болезненном ощущении, конечно, излишне даже упоминать. Но, пожалуй, следует отметить, что здесь нужно отвлечься от всех временных условий, а затем также и от всякой деятельности в противоположенном, причиняющей страдание. Страдание есть простое отрицание только что установленного чистого понятия деятельности, и притом отрицание количественное, так как это понятие само количественно; ибо простое отрицание деятельности, отвлеченное от всякого количества последней и потому = 0, было бы покоем. Все в Я, что не заключается непосредственно в "Я есмь" и не полагается непосредственно положением Я его собственными силами, является для него страданием (состоянием аффекта вообще).

4. Если в то время, когда Я находится в состоянии страдания, должна быть сохранена абсолютная полнота реальности, то, согласно вышесказанному, в силу закона взаимоопределения в Не-Я неизбежно должна быть перенесена деятельность равной же степени.
   

И таким образом получает свое разрешение вышеупомянутое противоречие. Не-Я как таковое само по себе лишено какой бы то ни было реальности; но оно имеет реальность, поскольку Я страдает – в силу закона взаимоопределения. Это положение: Не-Я обладает для Я реальностью (насколько, по крайней мере, мы это сейчас усматриваем) лишь постольку, поскольку Я находится в состоянии аффекта, помимо же этого условия аффекции Я, Не-Я не имеет никакой реальности – это положение чрезвычайно важно по своим последствиям [3].

5. Выведенное теперь синтетическое понятие объемлется более высоким понятием взаимоопределения, так как в нем количество одного момента, Не-Я, определяется количеством противоположного момента, Я. Но оно в то же время и специфически отличается от этого понятия. А именно, в понятии взаимоопределения было совершенно безразлично, которая из двух противоположностей определяется другою, которой из них приписывается реальность и которой – отрицание. В нем определялось количество, только количество, и более ничего. В данном же синтезе распределение ролей отнюдь не безразлично; напротив, тут определено, какому из двух членов противоположения присуща реальность, а не отрицание, и которому присуще отрицание, а не реальность. В данном синтезе, таким образом, полагается деятельность, и притом столько же деятельности в одном из моментов, сколько страдания в противоположном ему моменте, и наоборот.
   

Этот синтез будет именоваться у нас синтезом действенности (причинности). То, чему приписывается деятельность и постольку не приписывается страдания, называется причиною (первореальностью, положительной безусловно полагаемой реальностью, что прекрасно выражается словом Ursache [4]); то же, чему приписывается страдание и постольку не приписывается деятельности, называется следствием – Bewirkte (продуктом, следовательно, такой реальностью, которая зависит от другой реальности и не является первореальностью). Будучи мыслимы в связи, причина и следствие называются действием (Wirkung). Продукт же действия (Bewirkte) никогда не следовало бы называть действием (Wirkung).

(В понятии действенности, согласно тому, как оно только что было выведено, нужно совершенно отвлечься от эмпирических условий времени, и его прекрасно можно мыслить также и без них. Отчасти время еще не выведено до сих пор, и мы еще не вправе здесь пользоваться его понятием; отчасти же вообще совсем неверно, что причину как таковую, то есть поскольку она действительно выражается в каком-либо определенном действии, следует мыслить как нечто во времени предшествующее следствию, – как это в свое время станет ясно в самом схематизме. Причина и следствие должны даже мыслиться посредством синтетического единства как одно и то же. Не причина как таковая, а субстанция, которой приписывается действенность, предшествует действию во времени в силу оснований, которые будут указаны. Но в этом смысле также и та субстанция, на которую производится воздействие, предшествует во времени порожденному в ней следствию.)

D. Синтез посредством взаимоопределения двух противоположностей,
содержащихся во втором из противоположных положений

Второе положение, установленное как содержащееся в нашем главном положении – Я полагает себя как определенное, то есть определяет себя самого, – само заключает в себе противоположности и, стало быть, уничтожает себя. А так как оно не может уничтожать себя, не уничтожая косвенно также и единства сознания, то мы должны постараться объединить заключающиеся в нем противоположности при помощи нового синтеза.

1. Я определяется; оно есть определяющее начало (то есть слово "определять" стоит тут в действительном залоге) и потому действенно.
   
2. Оно определяет себя; оно есть определяемое и потому находится в страдательном состоянии (определяемость по своему внутреннему смыслу всегда обозначает страдание, ограничение реальности). Стало быть, Я одновременно в одном и том же действии является и действенным, и страдательным. Ему в одно и то же время приписывается и реальность, и отрицание, что, без сомнения, есть противоречие.
   

Это противоречие нужно разрешить через понятие взаимоопределения; и, несомненно, оно было бы совершенно разрешено, если бы вместо вышеприведенных положений можно было бы мыслить лишь следующее:

Я определяет деятельностью свое страдание или же страданием свою деятельность. В таком случае оно было бы в одном и том же состоянии одновременно и действенно и страдательно. Весь вопрос лишь в том, возможно ли мыслить такое положение и как его мыслить.

Для того, чтобы всякое определение вообще (всякое измерение) было возможно, необходимо установить некоторый масштаб. Но таким масштабом не могло бы быть ничто другое, кроме самого Я, так как первоначально с безусловностью полагается только Я.

Но в Я полагается реальность. Следовательно, Я должно быть полагаемо как абсолютная полнота (стало быть, как некоторое такое количество, в котором содержатся все количества и которое может быть мерилом для них всех) реальности, и притом первоначально и безусловно, если только синтез, сейчас установленный только проблематически, должен быть возможен, а противоречие должно быть разрешено удовлетворительным образом. Итак,

1. Я полагает безусловно, без всякого на то основания и помимо какого-либо условия, абсолютную полноту реальности как некоторое количество, больше которого, единственно в силу этого самого полагания, не может быть никакое другое; и этот абсолютный максимум реальности оно полагает в себе самом. Все, что полагается в Я, есть реальность, и всякая реальность, какая только есть, полагается в Я (§1). Но эта реальность в Я представляет собою некоторое количество, именно некоторое безусловно полагаемое количество (§3).
   
2. Через этот безусловно полагаемый масштаб и посредством его применения должно быть определяемо количество любого недостатка реальности (количество страдания). Но ведь недостаток есть ничто; и недостающее есть ничто. (Небытие не может быть воспринимаемо.) Следовательно, его можно определить только тем, что определена будет остальная часть реальности. Таким образом, Я в состоянии дать определение только ограниченному количеству своей реальности; и его определением определяется одновременно также и количество отрицания. (Посредством понятия взаимоопределения.)
   

(Мы тут еще полностью отвлекаемся от определения отрицания как противоположности реальности в себе, в Я и сосредоточиваем наше внимание лишь на определении некоторого количества реальности, которое меньше чем полнота.)

3. Количество реальности, не равное полноте, само есть отрицание, а именно отрицание полноты. Оно противополагается полноте как ограниченное количество. Всякая же противоположность есть отрицание того, чему она противополагается. Всякое определенное количество есть полнота.
   
4. Но если должно быть возможно противоположить полноте такое количество, следовательно, сравнить его с нею (по правилам всякого синтеза и антитезиса), то между ними должно быть налицо какое-нибудь основание их отношения; и таким основанием является в этом случае понятие делимости (§3). В абсолютной полноте нет частей; но ее можно сравнивать с частями и отличать от них. Так можно удовлетворительно разрешить вышеупомянутое противоречие.
   
5. Чтобы как следует уразуметь это, поразмыслим над понятием реальности. Понятие реальности равно понятию деятельности. Что всякая реальность полагается в Я, это значит, что в нем полагается всякая деятельность, и наоборот: что все в Я есть реальность, это значит, что Я только деятельно; поскольку оно деятельно, оно есть только Я; поскольку же оно не деятельно, оно есть Не-Я.
   

Всякое страдание есть не-деятельность. Страдание поэтому никак нельзя определить иначе, как только соотнося его с деятельностью.

Это, конечно, вполне соответствует нашей задаче, согласно которой страдание должно быть определено посредством деятельности, путем взаимоопределения.

6. Страдание может быть поставлено в отношение к деятельности только при том условии, если оно обладает каким- либо общим с ней основанием отношения. Но таким основанием не может быть ничто иное, кроме общего основания отношения между реальностью и отрицанием, основания отношения количества. Страдание может быть через количество поставлено в отношение к деятельности, а это значит, что страдание есть некоторое количество деятельности.
   
7. Для того, чтобы можно было мыслить некоторое количество деятельности, нужно иметь какой-нибудь масштаб деятельности, то есть и иметь деятельность вообще (что выше было названо абсолютной полнотой реальности). Количество вообще есть мера.
   
8. Если в Я полагается вообще вся деятельность, то полагать некоторое количество деятельности значит уменьшать ее; и такое количество, поскольку оно не есть вся деятельность, есть страдание, хотя в себе оно – также деятельность.
   
9. Таким образом, положением некоторого количества деятельности, противоположением его деятельности не постольку, поскольку она есть деятельность вообще, а поскольку она есть вся деятельность, полагается некоторое страдание. Другими словами, такое количество деятельности как таковое само полагается как страдание и определяется как таковое.
   

(Определяется, говорю я. Всякое страдание есть отрицание деятельности; некоторым количеством деятельности отрицается полнота ее. И поскольку это происходит, количество принадлежит к сфере страдания. Если же его рассматривать вообще как деятельность, то в таком случае оно не принадлежит к сфере страдания, но исключается из нее).

10. Таким образом, мы теперь нашли такой X, который является одновременно и реальностью, и отрицанием, и деятельностью, и страданием.
    
    1. X есть деятельность, поскольку он ставится в отношение к Не-Я, потому что оно полагается в Я, и притом в Я полагающее и действующее.
       
    2. X есть страдание, поскольку он полагается в отношении к полноте деятельности. Он не есть деятельность вообще, а некоторая определенная деятельность, некоторый род деятельности, принадлежащий к сфере деятельности вообще.
       

(Проведите какую-нибудь окружность =A, и вся содержащаяся в ней плоскость X будет противоположна бесконечной плоскости в бесконечном пространстве, которая исключается. Проведите в окружности A какой-нибудь другой круг B, и содержащаяся в нем плоскость = Y будет, во-первых, заключаться в сферой, но вместе с тем подобно ей противополагаться бесконечной плоскости, исключенной A, и постольку совершенно равняться плоскости X. Поскольку же вы будете рассматривать ее как содержащуюся в B, она будет противополагаться исключенной бесконечной плоскости, а следовательно, и той части плоскости X, которая в ней не лежит. Таким образом, пространство Y противополагается самому себе; действительно, оно является либо частью плоскости X, либо же самостоятельно существующей плоскостью Y.)

Пример: Я мыслю есть прежде всего выражение деятельности; Я полагается тут как мыслящее и постольку как действующее. Но затем оно есть и выражение отрицания, ограничения, страдания; ибо мышление представляет собою особое определение бытия, и его понятием исключаются все остальные виды бытия. Стало быть, понятие мышления противоположно самому себе; оно обозначает некоторую деятельность, если относится к мыслимому предмету; оно обозначает некоторое страдание, если относится к бытию вообще, ибо бытие должно быть ограничено для того, чтобы стало возможно мышление.

Каждый возможный предикат Я означает собою некоторое ограничение его. Субъект: Я есть безусловно деятельное или сущее. Предикатом же (например, Я представляю, Я стремлюсь и т.д.) эта деятельность заключается в некоторую ограниченную сферу. (Как это происходит и благодаря чему, об этом здесь еще не место говорить.)

11. Теперь можно вполне уяснить себе, как может Я определять своею деятельностью и ее посредством свое страдательное состояние и как может оно быть одновременно и деятельным, и страдательным. Оно является определяющим, поскольку оно полагает себя с абсолютной самопроизвольностью в одну какую-либо определенную сферу изо всех, содержащихся в абсолютной полноте его реальностей, и поскольку рефлексия сосредоточивается только на этом абсолютном полагании и отвлекается от границ положенной сферы. Оно оказывается определяемым, поскольку оно рассматривается как нечто, полагаемое в этой определенной сфере, притом в отвлечении от самопроизвольности полагания.
    
12. Мы нашли первоначальное синтетическое действие Я, которым разрешается установленное противоречие, а благодаря этому – и некоторое новое синтетическое понятие, которое нам надлежит еще исследовать несколько обстоятельнее.
    

Это понятие знаменует собою, подобно предшествующему ему понятию действительности, некоторое более определенное взаимоопределение; и мы уясним себе то и другое самым наилучшим образом, если сравним их как со взаимоопределением, так и между собою.

Согласно правилам определения вообще, они должны быть: a) оба равны взаимоопределению, b) ему противоположны, c) равны друг другу, поскольку они противоположны взаимоопределению, d) противоположны друг другу.

1. Они равны взаимоопределению в том, что в них обоих, как и в нем, деятельность определяется страданием или же реальность – отрицанием (что то же самое), и наоборот.
   
2. Они оба противополагаются ему, ибо во взаимоопределении только полагается вообще некоторая смена, но не определяется при этом. Остается предоставленным усмотрению каждого, совершать ли переход от реальности к отрицанию или же от отрицания к реальности. В обоих же последних выведенных синтезах порядок смены установлен и определен.
   
3. Именно в том, что порядок в них обоих установлен, они подобны друг другу.
   
4. Что же касается самого порядка смены, они в этом противоположны. В понятии причинности деятельность определяется страданием, а в только что выведенном понятии страдание определяется деятельностью.
   
1. Поскольку Я рассматривается как охватывающее в себе весь и всецело определенный круг всех реальностей, оно есть субстанция. Поскольку же оно полагается в такую сферу этого круга, которая не всецело определена (как и чем она определяется, пока остается за пределами исследования), постольку оно акцидентально, или же в нем имеется некоторая акциденция. Граница, отделяющая эту особую сферу от всего круга, и есть то, что делает акциденцию акциденцией. Она представляет собою основание различия между субстанцией и акциденцией. Она заключается в круге; поэтому акциденция находится в субстанции и пребывает в ней. Но она исключает нечто из целого круга; поэтому акциденция не есть субстанция.
   
2. Никакая субстанция не может быть мыслима безотносительно к акциденции, так как Я становится субстанцией только через положение возможных сфер в абсолютный круг; только благодаря возможным акциденциям возникают реальности, так как в противном случае все реальности просто были бы одним и тем же. Реальности Я суть его способы действия; но есть субстанция, поскольку в нем полагаются все возможные способы действия (виды его бытия).
   

Никакая акциденция не мыслима без субстанции, так как для того, чтобы можно было понять, что нечто есть некоторая определенная реальность, я должен это нечто поставить в связь с реальностью вообще.

Субстанция есть вся смена, мыслимая вообще, акциденция есть нечто определенное, которое сменяется вместе с каким-либо другим сменяющимся.

Первоначально есть только одна субстанция – Я. В этой единой субстанции полагаются все возможные акциденции, следовательно, все возможные реальности. Каким образом несколько акциденций единой субстанции, подобных в каком-либо признаке, могут постигаться вместе и даже, в свою очередь, быть мыслимы как субстанции, акциденции которых определяются различием таких признаков между собою, – различием, существующим наряду с подобием, – это мы увидим в свое время.

Примечание. Неисследованной и совершенно не выясненной осталась отчасти та деятельность Я, посредством которой оно различает и затем сравнивает само себя как субстанцию и акциденцию, отчасти же то, что побуждает Я предпринимать это действие; причем, насколько мы можем заключить из первого синтеза, этим побуждающим началом должно быть, конечно, действие Не-Я. Таким образом, как это обычно бывает при всяком синтезе, в середине все как следует соединено и связано; но не то мы видим на обоих крайних концах.

Это замечание освещает с новой стороны дело, осуществляемое наукоучением. Оно будет и далее продолжать вдвигать посредствующие звенья между противоположностями; но этим противоречие не будет вполне разрешено, а будет только передвинуто далее. Правда, когда между объединенными членами, относительно которых при более близком их рассмотрении оказывается, что они все же не полностью объединены, помещается какой-нибудь новый член, то, конечно, последнее указанное противоречие отпадает; но для того, чтобы разрешить его, пришлось взять новые конечные точки, которые, в свою очередь, противополагаются друг другу и должны снова быть соединяемы.

Подлинной высшей задачей, содержащей в себе все другие задачи, является следующая: как может Я непосредственно воздействовать на Не-Я или же Не-Я – на Я, раз оба должны быть друг другу противоположны. Между ними помещают какой-нибудь X на который они оба воздействуют и через который они, стало быть, косвенно воздействуют и друг на друга. Но тотчас же замечают, что ведь и в этом X должна быть какая-нибудь точка, в которой Я и Не-Я непосредственно совпадают. Чтобы этому воспрепятствовать, вместо проведения точных границ помещают между ними некоторое новое посредствующее звено = Y. Но очень скоро оказывается, что и в нем, как в X, должна быть какая-либо точка, в которой бы противоположности непосредственно соприкасались. И можно было бы так продолжать до бесконечности, если бы узел затруднения был, правда, не разрешаем, а разрубаем неким властным предписанием разума, которое не делается философом, а только указывается им, а именно повелением: так как Не-Я никак не может быть соединено с Я, то вообще не должно быть никакого Не-Я.

На это можно еще посмотреть и с другой стороны. Поскольку Я ограничивается Не-Я, оно конечно; в себе же самом, поскольку оно полагается его собственной абсолютной деятельностью, оно бесконечно. Оба эти его момента, бесконечность и конечность, должны быть объединены между собой. Но такое объединение само по себе невозможно. Долгое время, правда, спор будет улаживаться через посредничество; бесконечное ограничивает конечное. Но в конце концов конечность вообще должна быть уничтожена, так как окажется совершенно невозможным достигнуть искомого объединения; все границы должны исчезнуть, и должно остаться одно только бесконечное Я как нечто единственное и всеединое [5].

Предположим, что в непрерывном пространстве А в точке m находится свет, а в точке n – тьма. Так как пространство непрерывно и между m и n нет никакого hiatus'а,* то между обеими точками должна быть где-нибудь такая точка о, которая в одно и то же время является и светом и тьмою, что внутренне противоречиво. Предположите в промежутке между ними посредствующее звено – сумерки. Допустим, что они тянутся от p до q; тогда в p сумерки будут граничить со светом, а в q – с тьмою. Но этим ведь вы произвели только простое перемещение и отнюдь не разрешили противоречия удовлетворительным образом. Сумерки представляют собой смесь из света с тьмою. А ясный свет может граничить в точке с сумерками только в том случае, если точка p будет в одно и то же время q – светом и сумерками; а так как сумерки только тем отличаются от света, что они являются также и тьмою, то – только в том случае, если точка эта будет одновременно и светом и тьмою. И точно так же обстоит дело с ограничением в точке q. Следовательно, противоречие может быть разрешено только следующим образом: свет и тьма вообще не противоположны между собой, а различаются лишь по степени. Тьма есть только чрезвычайно незначительное количество света. Совершенно также обстоит дело и с отношением между Я и Не-Я.

* Зияния (греч.).

Е. Синтетическое объединение противоположности,
имеющей место между двумя установленными формами взаимоопределения

Я полагает себя как определяемое через Не-Я. Таково было то главное положение, от которого мы отправились и которого нельзя было нарушать без того, чтобы в то же время не нарушалось и единство сознания. Однако в нем заключались противоречия, которые нам надлежало разрешить. Прежде всего возник вопрос о том, как может Я в одно и то же время и определять, и быть определяемо? Мы ответили на него так: определять и быть определяемым значит в силу понятия взаимоопределения одно и то же. А именно: поскольку Я полагает в себе некоторое определенное количество отрицания, оно в то же время полагает и некоторое определенное количество реальности в Не-Я, и наоборот. Оставалось задать себе вопрос о том, во что же должна быть полагаема реальность, в Я или же в Не-Я? На это, при помощи понятия действенности, был дан следующий ответ: в Я должно быть полагаемо отрицание или страдательность, и такое же точно количество реальности или деятельности должно быть – согласно правилу взаимоопределения вообще – полагаемо в Не-Я. Но как может быть полагаемо в Я некоторое страдательное состояние? Таков был дальнейший вопрос. И на это при помощи понятия субстанциальности был дан такой ответ: страдательность и деятельность в Я суть одно и то же, так как ведь страдательное состояние есть не что иное, как менее значительное количество деятельности.

Но такими ответами мы втянули себя в круг. Если Я полагает в себе деятельность некоторой менее значительной степени, то, разумеется, оно тем самым полагает в себе некоторое страдательное состояние, а в Не-Я – некоторую деятельность. Но Я не может быть наделено способностью полагать в себе исключительно лишь деятельность некоторой менее значительной степени; ибо в силу понятия субстанциальности оно полагает в себе всю деятельность и не полагает в себе ничего иного, кроме деятельности. Следовательно, полаганию в Я деятельности менее значительной степени должна была бы предшествовать некоторая деятельность Не-Я; и эта последняя должна была бы действительно уничтожить некоторую часть деятельности Я прежде, чем Я могло бы совершить полагание в себе некоторой менее значительной степени ее. Однако это тоже невозможно, так как при помощи понятия действенности Не-Я может быть наделено некоторой деятельностью лишь постольку, поскольку в Я полагается некоторое страдательное состояние.

Постараемся – пока еще не в методической форме – пролить побольше света на главный пункт, подлежащий обсуждению. При этом да будет мне позволено считать пока понятие времени известным. Предположите в качестве первого случая, согласно одному только понятию действенности, что ограничение Я обязано своим происхождением всецело и исключительно лишь деятельности Не-Я. Представьте себе, что Не-Я в момент времени А не оказывает действия на Я. В таком случае в Я налична вся реальность и нет в нем никакого отрицания; и, следовательно, согласно вышесказанному, в Не-Я не полагается никакой реальности. Представьте себе далее, что Не-Я в момент времени В воздействует на Я деятельностью в три степени. В таком случае, в силу понятия взаимоопределения, в Я уничтожается, конечно, три степени реальности и на место их полагается три степени отрицания. Но при этом Я находится в чисто страдательном состоянии, Правда, степени отрицания в нем полагаются; но они полагаются при этом только для любого разумного существа, находящегося вне Я, наблюдающего Я и Не-Я в указанном действии и судящего о них согласно правилу взаимоопределения, и не для самого Я. Для этого было бы необходимо, чтобы Я могло сравнить свое состояние в момент А со своим состоянием в моменте В и провести различие между различными количествами своей деятельности в эти моменты. Между тем пока еще не показано, как это возможно. В предположенном случае Я было бы, конечно, ограничено, но не сознавало бы этого своего ограничения [6]. Или, говоря словами нашего положения, оно было бы, конечно, определяемым, но оно не полагало бы себя как определяемое; только какое-нибудь внешнее ему существо могло бы положить его как определяемое.

Или предположите в качестве второго случая, согласно одному только понятию субстанциальности, что Я как таковое совершенно независимо от какого бы то ни было воздействия Не-Я, обладает способностью полагать в себя произвольно некоторое уменьшенное количество реальности (предположение трансцендентного идеализма [7], а именно – предустановленной гармонии [8], которое составляет такой идеализм); при этом мы оставляем совершенно без внимания то обстоятельство, что такое предположение противоречит уже безусловно первому основоположению. Дайте Я еще в обладание также и способность сравнивать это уменьшенное количество с безусловным целым и мерить его меркой этого последнего. Сделав такое предположение, представьте себе Я в момент А обладающим уменьшенной деятельностью в две степени, в моменте же В – уменьшенной деятельностью в три степени. В таком случае нетрудно понять, как может Я признать себя в обоих моментах ограниченным, и при этом в моменте В ограниченным более, чем в моменте А. Но нет возможности понять при этом то, как может Я относить такое ограничение насчет чего-то в Не-Я, как его причины. Оно должно было бы скорее самого себя счесть за причину этого ограничения. Говоря словами нашего положения: Я полагало бы себя, конечно, в таком случае как определяемое, но только не как определяемое через Не-Я. (Правомерность подобного отнесения к Не-Я отрицается, конечно, догматическим идеалистом, и постольку он последователен. Однако же он не может отрицать самого факта отнесения, – этого еще не приходило в голову никому. Но в таком случае он должен по меньшей мере объяснить этот признаваемый им факт, отвлекаясь от его правомерности. Но этого он не в состоянии сделать, исходя из своего предположения, и потому его философия остается неполной. Если же он, сверх того, еще принимает существование вещей вне нас, как то случается в учении о предуставленной гармонии, по меньшей мере у некоторых из лейбницевских последователей, он оказывается, кроме того, также и непоследовательным.)

Каждый из двух синтезов, будучи употребляем в отдельности, не объясняет, таким образом, того, что они должны объяснить, и вышеуказанное противоречие, стало быть, сохраняется: если Я полагает себя как определяемое, оно не определяется через Не-Я; если же оно определяется через Не-Я, – оно не полагает себя само как определяемое.

1. Сформулируем теперь это противоречие с полной определенностью.
   

Я не может полагать в себе никакого страдательного состояния, не полагая в Не-Я деятельности; но оно не может положить в Не-Я никакой деятельности, не положив в себе некоторого страдания. Оно не может одного без другого; не в состоянии ни того, ни другого в отдельности; не может, стало быть, ничего из этого. Значит:

1. Я не полагает в себе страдания, поскольку оно полагает деятельность в Не-Я, и не полагает деятельности в Не-Я, поскольку полагает в себе страдательное состояние: оно вообще не полагает (надо иметь в виду, что отрицается при этом не условие, а обусловленное, что речь идет не о правиле взаимоопределения вообще как таковом, а о применении его вообще к данному случаю), как то было только что доказано.
   
2. Но Я должно полагать в себе страдание, а постольку и деятельность в Не-Я, и наоборот (в силу заключения из выше положенных с безусловностью положений).
   
1. В первом из настоящих положений отрицается то, что утверждается во втором.
   

Они относятся друг к другу, стало быть, как отрицание и реальность. Отрицание же и реальность объединяются через количество. Оба положения должны иметь силу; но оба они должны иметь ее только отчасти. Их нужно мыслить следующим образом:

1. Я полагает в себе отчасти страдание, поскольку оно полагает деятельность в Не-Я; но отчасти оно не полагает в себе страдания, поскольку оно полагает в Не-Я деятельность; и наоборот. (Выражаясь точнее: взаимоопределение имеет силу в некотором отношении и допускает применение; в некотором же другом отношении оно не допускает применения.)
   
2. Я полагает страдательное состояние в Не-Я лишь отчасти, поскольку оно полагает деятельность в Я; отчасти же оно не полагает страдания в Не-Я, поскольку оно полагает деятельность в Я. (Утверждать это, значило бы, что в Я полагается некоторая деятельность, которой в Не-Я не противополагается никакого страдания, а в Не-Я – некоторая деятельность, которой в Я не противополагается никакого страдания. Будем пока называть деятельность этого рода независимой деятельностью, в ожидании более близкого ее изучения.)
   
1. Но такая независимая деятельность в Я и Не-Я противоречит закону противоположения, который теперь, через закон взаимоопределения, получил большую определенность. Она противоречит, стало быть, особенно понятию взаимоопределения, которое господствует в нашем настоящем исследовании.
   

Всякая деятельность в Я определяет страдательное состояние в Не-Я (позволяет умозаключить к такому состоянию), и наоборот. И это в силу понятия взаимоопределения. Но вот теперь установлено положение:

Некоторая деятельность в Я не определяет в Не-Я никакого страдания (не позволяет умозаключить к такому страданию); некоторая же деятельность в Не-Я не определяет никакого страдания в Я.

Это положение относится к предыдущему как отрицание к реальности. Значит, они должны быть объединены при помощи определения, то есть каждое из них может иметь силу только отчасти.

Первое положение, против которого направляется противоречие, есть положение взаимоопределения. Это положение должно иметь силу только отчасти, то есть оно само должно быть определено, а его сила должна получить благодаря какому-то правилу некоторый определенный объем. Или же, формулируя это несколько иначе, независимая деятельность Я и Не-Я независима только в некотором определенном смысле. Что это значит, сейчас станет ясно, ибо

4. Согласно вышесказанному, в Я обязательно должна быть такая деятельность, которая определяет собою в Не-Я некоторое страдательное состояние и сама им определяется; и, наоборот, в Не-Я обязательно должна быть такая деятельность, которая определяет в Я некоторое страдательное состояние и сама им определяется. К этой деятельности и к этому страдательному состоянию может быть применено понятие взаимоопределения.
   

Одновременно в них обоих должна быть налична некоторая деятельность, которая не определяется никаким страдательным состоянием другой, как то было только что постулировано с тем, чтобы разрешить обнаруживающееся противоречие.

Оба положения должны быть совместимы друг с другом; стало быть, должно быть возможно мыслить их при помощи некоторого синтетического понятия, объединенными в одном и том же акте. Но таким понятием не может быть никакое другое, кроме понятия взаимоопределения. Положение, в котором они мыслились бы объединенными, было бы таково.

Взаимным действием (Wechsel=Tun) и страданием (действием и страданием, обоюдно определяющимися через посредство взаимоопределения) определяется независимая деятельность; и наоборот, независимой деятельностью определяется взаимное действие и страдание. (То, что принадлежит к сфере взаимности, не принадлежит к сфере независимой деятельности, и наоборот; так что каждая сфера допускает определение ее сферою ей противополагающейся.)

Если бы это положение подлежало утверждению, было бы ясно:

1. В каком смысле независимая деятельность Я и независимая деятельность Не-Я определяют взаимно друг друга, а в каком нет. Они определяют друг друга не непосредственно; они взаимоопределяются косвенно, через их взаимное действие и страдание.
   
2. Как может положение взаимоопределения одновременно и иметь, и не иметь силу? Оно приложимо к взаимосмене и независимой деятельности; но оно не приложимо к независимой деятельности и независимой деятельности в себе. Ему соподчиняются взаимосмена и независимая деятельность, а не независимая деятельность и независимая деятельность в себе.
   

Поразмыслим теперь над смыслом вышеустановленного положения. В нем содержится три следующих положения:

1. Взаимным действием и страданием определяется некоторая независимая деятельность.
   
2. Некоторой независимой деятельностью определяется взаимное действие и страдание.
   
3. Обе стороны взаимно определяются друг другом, причем безразлично, будем ли мы переходить от взаимного действия и страдания к независимой деятельности или же, наоборот, от независимой деятельности к взаимному действию и страданию.