Структурная перестройка и качество роста

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Парадигма экономического роста в условиях открытой экономики аннотация, 124.15kb.
• Решение от 19 февраля 1997, 105.98kb.
• Мусаев структурная перестройка и ее влияние на конкурентоспособность промышленности, 401.34kb.
• Вчера на заседании президиума Торгово-промышленной палаты РФ экономисты обсудили дальнейшие, 28.64kb.
• Правительстве Российской Федерации (г. Москва) совместно проводят 26 апреля 2012 года, 45.6kb.
• Тема Общесистемные проблемы Запада, 257.34kb.
• «Инженерная экология» Часть Введение в проблему инженерной экологии, 283.59kb.
• «Транспортная инфраструктура и логистика в условиях стремительного роста рынков», 95.13kb.
• Президентом Российской Федерации 12 мая       2009 г., одним из источников угроз национальной, 473.29kb.
• Президентом Российской Федерации 12 мая       2009 г., одним из источников угроз национальной, 392.36kb.

СТРУКТУРНАЯ ПЕРЕСТРОЙКА И КАЧЕСТВО РОСТА

Э. Чепасова

Технологическое и экономическое отставание России после разрушения СССР, продолжая нарастать, свидетельствовало о пороках проводимой эконо­мической политики, недостаточных мерах, неэффективных механизмах, нап­равленных на обеспечение роста экономики.

Россия застряла на критических этапах перехода между стадиями эконо­мического развития: между стадией традиционных факторов производства и инвестиционной стадией, между инвестиционной стадией и инновационной стадией. Ресурсные ограничения не позволили направить на развитие новей­ших технологий, определивших облик экономик развитых стран, бюджетные средства, соответствующие масштабу и сложности задач.

Несмотря на ограниченность средств, инвестированию в основной капи­тал в СССР уделялось большое внимание. Коэффициент ввода основных фон­дов в 1990 г. составлял 5,8%, коэффициент выбытия - 1,8%. После дефолта 1998 г. при снижении ВВП на 61%, спада промышленного производства на 50% (к уровню 1990 г.) инвестиции в основной капитал составили 25%, из них произ­водственные - 15%. Ввод основных фондов в период 2000-2002 гг. составлял 1,4 -1,6%, выбытие - 1,0%.

Инвестиционный спад, как и следовало ожидать, будучи более глубоким и длительным, чем спад производства, привел к крайней изношенности основных производственных фондов. В целом по стране она составила в 2003 г. 49,5%, в нефтедобыче - 54,8%, в электроэнергетике - 57,3%, в других базовых отраслях положение аналогичное. Доля оборудования со сроком эксплуатации свыше 20 лет в промышленности составила почти 45%, а средний возраст более 20 лет¹. Более 17% мощностей электростанций выработали свой ресурс, ввод новых и замещающих мощностей сократился в 3 раза усиливая ограничения развития производства в целом². Моральный и физический износ основных фондов и отсутствие обновления представляют собой наиболее серьезные проблемы развития российской экономики. Модернизация основного, капитала требует долгосрочных, устойчивых, консолидированных источников инновационных инвестиций экономики и государства, по темпам опережающих рост ВВП.

Как известно, одной из главнейших целей развитых государств мира в кон­це XX века стал рост конкурентоспособности и обеспечение лидирующих по­зиций на мировых рынках. Эта цель решалась на основе перевода экономик на путь инновационного развития.

Под влиянием товарной конъюнктуры мирового рынка и неустойчивой динамики цен при расширении спроса на готовые изделия в 1980-1990-е гг. отмечался уход от сырьевой специализации значительной части развивающих­ся стран. В результате их сырьевая специализация снизилась с 75,7% в 1970 г., до 29,6% в 1995 г.³

В структуре же экспорта России на долю основных групп сырья в 1991 г. при­ходилось 66%⁴, а в 2003 г. около 80%, в том числе почти до 60% - нефть и газ (в ВВП около 20%), и эта доля не снижается. Резкое увеличение доли относительно дешевых необработанных сырьевых ресурсов в экспорте привело к снижению доли России в мировой торговле с 2,1% в 1990 г. до 0,7% в 2002 г. Продавая энер­горесурсы, Россия теряет дважды: из-за низкой добавленной стоимости экспорта, но высокой - импорта.

Машины и оборудование в экспорте вне стран СНГ за 2002 г. составили 5314,4 млн. долл., или 7,9%⁵, а за вычетом военной техники и вооружения 2,2% (в 1990 г.-17,6% ⁶). Импорт машин оборудования составил 16720,9 млн. долл., или 36,2%.

Отмеченный перекос прослеживается на примере экономики Красноярско­го края. "Лакированный фасад Красноярского края оплачивается невосполнимой природной рентой. За бойкой цифирью в статотчетах - тотальная распродажа сырьевых запасов региона. О высокотехнологичных, наукоемких производствах уже практически говорить не приходится. В 2000 г. 95,6% прибыли промышлен­ных предприятий региона приходилось на цветную металлургию. А на машиност­роение, в том числе и прежде всего оборонное, бывшее всегда одним из столпов экономики края, - лишь 0,6%. Доля же наукоемких предприятий, нацеленных на выпуск информационного продукта, и вовсе ниже уровня погрешности - 0,01%. Более 70% налоговых поступлений в казну края составляют платежи Норильской горной компании. Это дает веские основания полагать, что край находится в оперативном управлении у топ-менеджеров этой компании"⁷.

Наиболее общим информативным показателем уровня развития экономи­ки является среднедушевой показатель ВВП. Производство ВВП на одного занятого в России в 5 и более раз ниже, чем в развитых странах, в то время как уровень образования и квалификация рабочей силы почти такие же и выше. Следовательно, среднедушевой ВВП развитых стран как критерий уровня и качества жизни реально можно получить лишь на новых продуктах и новых технологиях. На долю новых знаний, воплощаемых в технологиях, оборудова­нии и организации производства, в промышленно развитых странах приходит­ся до 75-80% прироста ВВП. В странах - членах Организации экономического сотрудничества и развития с 1986 по 1994 г. темпы роста добавленной стоимос­ти в отраслях, основанных на знаниях, составили 3%. Именно эта часть ВВП обеспечивает до 90% прироста занятости.

Объем мирового рынка наукоемкой продукции составляет 2,3 трлн. долл. Доля США на этом рынке равна 36%, Японии - 30%, Китая - 6%. Россия прак­тически не присутствует (0,3%) на рынке наукоемкой продукции (кроме воору­жений - 5,2 млрд. долл.). Развитие большинства наукоемких отраслей России находится между третьим и четвертым технологическими укладами. Техноло­гии пятого уклада в широком масштабе в стране не применяются.

По индексу роста конкурентоспособности Россия находится на 63-м месте из 75 стран наравне с Венесуэлой, Болгарией и Индонезией и уступает всем странам с переходной экономикой, кроме Украины.

И, казалось бы, государство, согласно официальным заявлениям прави­тельства, в 1990-е гг. было озабочено созданием благоприятного инвестицион­ного климата и увеличением инвестиций в реальный сектор экономики через достижение макроэкономической стабилизации экономики.

Но на пути безоглядной либерализации цен и приватизации государствен­ной собственности, передачи сырьевого сектора в частные руки был сделан огромный шаг назад. В первую очередь было позволено владельцам природоэксплуатирующих объектов присваивать незаработанную природную ренту, ранее не включаемую в цену (из-за идеологических догм) и устанавливать монопольно высокие цены, обеспечивающие сверхдоходы, ранее пополняв­шие бюджет государства. Эти сверхдоходы, как ни парадоксально, придушили не только конкуренцию, но и экономику в целом.

Из 20 тыс. недр месторождений⁸ Российского государственного Фонда при мизерных платежах (роялти) за пользование ими почти 85% ¹⁰ наиболее продуктивных месторождений страны отданы в частные руки.

В 2003 г. по сравнению с 1990 г. Россия получила за экспорт нефти в 4 раза больше долл., поскольку нефть подорожала в 2,4 раза и ее экспорт вырос в 1,9 раза, однако это не поддержало экономику и социальную сферу.

В отсутствие иных серьезных источников масштабных инвестиций, при высоком внешнем долге государство отказывалось и продолжает отказываться от возможности изъятия части природной ренты для инновационного инвести­рования экономики России.

В оценке экономической политики России нобелевский лауреат Дж. Стиглиц указывает на "две трагические ошибки".

"Во-первых, были созданы стимулы скорее к грабежу государственной собственности, чем к накоплению капитала. Во-вторых, были уничтожены те немногие достижения, которые оставила коммунистическая эпоха. Одним из таких достижений был высокий уровень человеческого капитала. Другая часть промотанного наследства, причем промотанного с серьезными политическими последствиями, - относительное равенство..." Автор считает, что по этим причи­нам "признание незаконности приватизации 1990-х гг., являющейся корнем имущественного неравенства в России - совершенно необходимое условие. И не только с точки зрения права. Это признание важно для долгосрочного функци­онирования экономики России". Дж. Стиглиц полагает, что "гарантия прав собственности, а также экономический рост, который она делает возможным, зависит прежде всего от легитимности этих прав в глазах общества. Если на тех, кто владеет богатством, смотрят как на преступников, то никакая юридическая система не может обеспечить безопасность такой собственности. Если собствен­ность не защищена или просто воспринимается как незащищенная, то стимулы к прогрессу искажены. А потому люди, контролирующие российский бизнес, будут продолжать расхищать активы и конвертировать их в форме богатства, приспособленные к легкому вывозу из страны"⁹.

По образному выражению Д. Саймса, бывшего политического советника президента США Р. Никсона, "этому печальному событию в российской исто­рии, поименованному "приватизация", нужно поставить памятник как жерт­вам войны или холокоста. И таким памятником мог бы стать Фонд развития России. А в него в добровольно-принудительном порядке должны были бы сделать взносы те, кто "не совсем чисто" провел приватизацию"¹⁰.

Однобокое сырьевое развитие России - прямое следствие присвоения природной ренты узким кругом лиц, получивших доступ к этим ресурсам. Отсюда и результаты - криминализация экономики и власти, концентрация и монополизация производства в руках узкого круга собственников. Размеры и источники богатства этого круга лиц России - нелегитимны, они не результат победы в добросовестной конкурентной борьбе за низкие издержки и высокое качество, а результат личного доступа к рентным и монопольным доходам.

Такая приватизация привела к созданию монопольных структур в сырьевом секторе и исчезновению внутриотраслевой конкуренции. В этих условиях в добывающих отраслях стали возможны картельные соглашения и получение монопольной прибыли. Все эксперименты в экономике привели к тому, что российская экономика, ее бюджетная система в настоящее время находятся в еще более сильной зависимости от добычи нефти и газа, чем до реформ. В струк­туре доходов федерального бюджета углеводородное сырье составляет 37%.

В случае падения мировых цен провоцируется рост поставок в натуральном выражении, что дестабилизирует рынок, и порождается разоряющий экспорт, при котором увеличение объема ведет к дальнейшему снижению цен и уменьше­нию стоимости продаж, что наблюдалось в России в 1993 г. и 1998 г. (при росте натуральных продаж соответственно на 21 и 4% стоимость падала на 2 и 43,1% ¹¹).

Нынешняя высокая рентабельность экспорта минерального сырья объяс­няется разницей экспортных и внутренних цен, резко возросшей после 1998 г. в связи, с девальвацией рубля в четыре раза. В частности, соотношение по нефти уменьшилось с 0,6 в 1997 г. до 0,3 в 1999 г., т. е. сравнительная эффектив­ность поставок нефти за рубеж в 1999 г. достигла 200%¹² (данные Госкомстата России, расчеты автора).

Можно считать, что к началу 2003 г. Россия достигла объективных преде­лов в развитии традиционной минерально-сырьевой внешнеторговой специа­лизации. Но ее доминирующая специализация носит временный характер, поскольку сырьевая специализация для России имеет преимущественно конфронтационный характер из-за неравномерного распределения природных ресурсов по странам мира.

Обеспеченность добывающей промышленности запасами при нормальном режиме ее функционирования в целом по России составляет около 20 лет¹³. К 2020 г. будут полностью исчерпаны запасы серебра и цинка; к 2025 г. - нефти, газа, свинца, алмазов, золота; на 75% - запасы молибдена, никеля, меди, олова. Ситуация такова, что, по оценке специалистов, по большинству основных полезных ископаемых России после 2005 г. может столкнуться с масштабной проблемой дефицита рентабельных запасов, а редких и редкоземельных мине­ралов - их полного отсутствия.

При этом редко упоминается о том, что основные месторождения углево­дородного сырья, в частности газа, переходят в режим падающей добычи, 70% запасов нефти находятся на грани рентабельности. А выбывающие объемы добычи не замещаются вводом новых месторождений.

Ожидаемое выбытие добывающих мощностей в 2005-2010 гг. на фоне катастрофического снижения объемов геолого-разведочных работ не только не создаст финансовые возможности перераспределения ресурсов, а прекратит развитие самого сырьевого сектора страны, похоронив недавно принятую энергетическую стратегию России до 2020 г., предполагающую резкий рост добычи углеводородного сырья.

За годы реформирования масштабные инвестиционные потоки миновали минерально-сырьевой комплекс России. Почему? Потому что наши основные нефтедобывающие компании "ЛУКойл", "Юкос", а также "Газпром" и другие получили в пользование разведанные еще в СССР запасы нефти и газа на бесплатной основе с 30% запасом резерва добычи. Зачем же вкладывать, если можно брать бесплатно.

Все затраты на технологические инновации в горно-добывающей промышленности в 2001 г. составили 7,4 млрд. руб., а прибыль топливной, черной и цветной металлургии составила 328 млрд. руб.¹⁴

В настоящее время наблюдается очевидное вытеснение с мировых рынков продуктов нефтепереработки, которые становятся неконкурентоспособными из-за роста в том числе и экспортных пошлин. Так, например, их увеличение в октябре 2004 г. с 45,4 до 57 долл. за тонну привело к тому, что желая сохранить сложившийся уровень доходов, нефтяной сектор увеличил экспорт сырой нефти при сокращении экспорта нефтепродуктов за 7 месяцев 2004 г. более чем на 2 млн. т. Более того, специалисты, работающие в нефтяном бизнесе, считают, что нефтепереработка не является самостоятельным бизнесом, она амортизатор сохранения добычи нефти. Это означает, что на переработку в России идет только та часть, которая не находит сбыта за рубежом.

Наращивание экспорта происходит при неудовлетворенных внутренних потребностях России или в связи с сокращением потребления в условиях спада экономики. Нарушается главное правило страны, стремящейся к развитию: на экс­порт поставляется только то, что является избыточным для развития своей страны.

Вот почему при наличии значимых объемов добычи, в России постоянно возникает дефицит нефтепродуктов и, следовательно, провоцируется неоправ­данный рост цен на бензин и соответствующие последствия роста потреби­тельских цен на все продукты переработки. Спрос сжимается, производство падает или стагнирует.

Создается парадоксальная ситуация: цена бензина в Российской Федера­ции выше, чем в странах, импортирующих его, с доходами населения во много раз превышающими российские.

Во что обошелся "эффективный бизнес" по наращиванию сырьевого экспорта, показывает сделка по продаже США государственных запасов оружейного урана и плутония в объеме 500 т¹⁵. Каждая тонна оружейного ура­на обеспечивает энерговыделение, эквивалентное примерно 100 млн. т нефти, годовой же оборот продажи Россией ядерного топлива 600-700 млн. долл.

По мнению руководителя Федерального агентства по атомной энергии Румянцева А.Ю., предлагая большое количество урана на рынок, мы даем конкурентам возможность передышки. Они концентрируют силы, чтобы создать новые производства и технологии и оттеснить нас, в частности, в той сфере, где мы являемся безусловными лидерами, - в разделительном произво­дстве...уже с 2005 г. может начаться спад нашего присутствия на рынке"¹⁶.

Опасность такого "динамизма" в том, что доходы бюджета страны от продажи невозобновляемых сырьевых ресурсов добывающего сектора эконо­мики России при высоком экспорте целиком зависят от мировых цен и являются, таким образом, неустойчивыми.

Основные выводы исследований современных моделей роста с явным присутствием значительного природного сектора сводятся к следующему.

Наиболее отрицательное развитие сырьевого сектора сказывается на сни­жении темпов накопления капитала и развитии наукоемкого производства.

В чем основной порок форсированного развития экспорта природного сырья в России?

Быстро растущий природный сектор означает сокращение роста других секторов, которые он вытесняет. Высокая цена на продукцию ТЭК разоряет предприятия перерабатывающей промышленности. Отечественная перераба­тывающая промышленность становится неконкурентоспособной. При сложившейся возрастной и технологической структуре оборудования в обраба­тывающих отраслях его моральный и физический износ стали ключевым фактором, тормозящим темпы экономического роста.

Реализация Россией углеводородного сырья по ценам с высокой рентабель­ностью снижает эффективность капитальных вложений во все другие отрасли, создавая порочный замкнутый круг. Чем выше цена на продукцию ТЭК, тем неэффективнее вложения даже в машиностроение самого сырьевого комплекса.

Инвестиции в экономику России вплоть до 2003 г. хотя и росли, их абсо­лютный размер был незначителен, а структура неэффективна. Основной объем их направлялся (более половины) в топливную отрасль.

Что изменилось в экономике России после дефолта? Формально достигну­ты значительные положительные изменения. Федеральный бюджет сводился с профицитом, золотовалютные резервы достигли рекордного уровня свыше 120 млрд. долл. (на 01.01.2005г.). Прирост ВВП в 2003 г. составил 7%, в среднем за 2000-2003 гг. - 6,7%. Производство промышленной продукции выросло на 6,8%, инвестиции в основной капитал на -12,5%, доходы населения на -14,5%.

Однако рост экономики на существующей базе (увеличение загрузки существующих мощностей без ввода новых, увеличение занятости) не может носить устойчивый характер и имеет жесткие пределы.

Имеется оценка, сделанная специалистами Всемирного банка, зависимос­ти роста ВВП от роста цен на нефть - при повышении цены на 1% рост ВВП составляет 0,07%¹⁷. С достаточной степенью уверенности можно предпола­гать, что в течение всего послекризисного периода (1999-2003 гг.) трендовые темпы роста экономики составляли от 4 до 5% (при неизменных ценах на нефть). Российская экономика становится очень чувствительной к изменению мировых цен на энергоносители, что свойственно так называемому феномену "голландской болезни".

Таким образом, российская экономика может расти темпами более 5% только в случае повышения цен на нефть. Данное обстоятельство свидетель­ствует о том, что при неизменной экономической политике рост ВВП в 7% и более не может быть достигнут.

Если при реальных темпах роста ВВП в 3,5% мы достигнем уровня 1989 г. только к 2037 г., то зачем тогда были реформы?

Имеет ли перспективу устойчивый рост экономики России? Маловероятно.

Еще С.Ю. Витте писал о России, что "внешняя торговля питается главным образом продажей за границу сырых произведений, не представляющих больших выгод вообще и, главное, всецело подверженных стихийным влияни­ям изменчивых условий. При таких обстоятельствах благосостояние населения не может быть ни высоким, ни устойчивым"¹⁸. Как видим, мало что измени­лось, стало только хуже.

Без изменения использования сырьевых доходов, без изменения инвести­ционной политики Россия в ближайшей перспективе потеряет не только источник пополнения золотовалютного резерва Центрального банка России, но и возможность оплачивать внешний долг из этого источника. При этом России будет нерентабельно не только экспортировать нефть, но и добывать ее.

Тяжелое положение в экономике и нарастание отставания в глобальном развитии толкает власти к принятию определенных решений.

В принятой в 2000 г. долгосрочной "Программе Российской Федерации на 2001-2010 гг." вновь продекларирована целесообразность примата общеэконо­мических механизмов стимулирования развития экономики.

Цель государственной структурной политики определяется как содействие повышению конкурентоспособности производства отечественных товаров и услуг на внутреннем и мировом рынках и повышению доли отраслей, произво­дящих продукцию с высокой степенью переработки и занятости населения.

Правительством сформулированы главные критерии приоритетности отраслей: экспортный потенциал; невысокая энергоемкость и капиталоем­кость; прямые и косвенные эффекты развития.

Есть основания полагать, что такие решения могут быть применены для прос­тых задач. Технологический же прорыв, рассчитанный на опережение лидеров экономического развития, требует сопоставимых целям капитальных затрат на направлениях прорыва и соответствующих действий по завоеванию рынков сбыта.

Высокотехнологичные отрасли, инновационные технологии (включая и сырьевые) как более рискованные для инвестиций требуют не только высоких единовременных затрат, но и соответствующих мер государственной поддержки, снижающих риски и гарантирующих бизнесу прибыль на вложенный капитал.

Посмотрим, как согласуются декларируемая правительством экономичес­кая политика и реальные экономические процессы. Что реально может быть выдвинуто Россией как экспортный потенциал? Отрасли, способные конкури­ровать на мировых рынках, - для России, как известно, сырьевые отрасли. Топливно-энергетический комплекс, не относящийся к наукоемкой сфере -наиболее динамично развивающийся сегмент экономики России. Если целью ставить поддержание отечественных конкурентоспособных экспортных отрас­лей, то мощное дополнительное развитие в результате общей активизации инноваций будет у тех отраслей, которые и сегодня являются наиболее инвес­тиционно привлекательными: нефте- и рудо добыча, их первичная переработ­ка. Если же посмотреть на объективные данные - кто является лидером развития, то ответ очевиден.

Оптимизм правительства России и надежды на использование средств от экспорта минерального сырья на модернизацию экономики не имеет серьезно­го научного обоснования. Такая тенденция противоречит направленности структурных сдвигов мировой торговли: в 2000 г. на долю сырьевых и топлив­но-энергетических товаров приходилось 13,1%. Суммарная доля готовых изделий (машин и оборудования, химических товаров, изделий легкой промышленности) увеличилась с 76,7% в 1970 г. до 84,2% в 1995 г., том числе доля машин и оборудования возросла с 35,6% до 43,4%¹⁹. Эти данные полностью корреспондируются с отраслевой структурой мирового промыш­ленного производства. Доля добывающей промышленности в развитых странах в 2000 г. составила 5,9%, в России 24,4% ²⁰.

Конечно, доходы сырьевого экспорта в любом случае еще долго будут играть важнейшую роль в бюджетных доходах и обеспечивать рост ВВП. Однако на дли­тельную перспективу с учетом ухудшения условий добычи и исчерпания ресурсов конкурентоспособных месторождений, а главное по причине несопоставимости цен готовой продукции и сырья, делать ставку на него - это ошибка и путь в нику­да. Темпы-прироста ВВП в 4,8-6,5% и структура экспорта по прогнозу развития России в 2004-2008 гг. с долей сырьевых ресурсов 89% вызывает недоумение. "Если учесть еще среднемировые темпы инфляции 2-3% в год, то окажется, что реформированная экономика России практически не развивается, что усилит необрати­мость отрицательных экономических тенденций" ²¹.

Сырьевая специализации экспорта бесперспективна и с эволюционной точки зрения, и она имеет отрицательную нравственную оценку, поскольку ориентируется на "проедание" национальных минерально-сырьевых ресурсов будущих поколений.

Таким образом, структурная перестройка, о которой в России говорят уже более 15 лет, так и не началась из-за иллюзорных ожиданий самопроизвольной настройки экономики после ухода из нее государства.

Экономика России в реформационный период не смогла перейти к реаль­ному экономическому росту, не связанному с сырьевым сектором и благопри­ятной конъюнктурой цен, и практически управляется ценами мировых сырье­вых бирж. Сырьевой экспорт стал не частью экономики, а подменил ее.

Несмотря на положительные тенденции роста в послекризисный период после 1998 г., в российскую экономику встроен ряд серьезных ограничений, сдерживающих экономическое развитие и препятствующих структурным изменениям: исключительно макроэкономические механизмы стабилизации экономики, либеральная политика устранения государства от регулирования закритичной экономической ситуации, высокая концентрация частной собственности в добывающей промышленности, либерализация валютного конт­роля, провоцирующего вывоз капитала за рубеж, отсутствие эффективного регулирования цен и тарифов на экспортную продукцию топливно-энергетичес­кого комплекса, недостаточное инвестирование основного промышленного капитала и его структура, закрепляющая сырьевую отсталость, отсутствие сопос­тавимых с задачами инновационного развития масштабных национальных проектов и соответствующей доли государственных инвестиций.

Заявленные правительством высокие темпы развития не подкреплены соответствующими действиями, а результаты не соответствуют декларируемым целям. Отсутствие несырьевой компоненты в стратегии экономического развития России наиболее объективно свидетельствует о новых дополнитель­ных проблемах, которые будут тормозить экономический рост России, а также об утрате способности со стороны государства управлять развитием научно-технического прогресса, отсутствии государственного регулирования в науко­емких отраслях промышленности.

Очевидно, развитие наукоемких отраслей на основе технологического проры­ва - важнейшая стратегическая задача России.

Задача структурных сдвигов может быть поставлена и решена исключи­тельно государством поскольку связана с решением как рыночных, так и нерыночных задач. Выбор и реализация стратегии инновационного прорыва является экономической, научно-технической, социальной и нравственной необходимостью современной России.

Проблема в отсутствии внятной государственной стратегии инновацион­ного прорыва, подкрепленной надежным долгосрочным научным прогнозом и названными конечными целями развития экономики России. Необходимо признать, что "ее концептуально-теоретическая база морально устарела. Признание данного вывода имеет серьезное методологическое значение для понимания истоков и движущих сил трансформаций в постсоциалистических странах. Они инициированы и движутся не только противоречиями, накопив­шимися внутри социалистической системы, но в неменьшей степени прибли­жением тупика в эволюционировании высокоразвитого мира по традиционной траектории" ²⁶. Это требует исключения сложившейся в России порочной, кулуарной практики принятия системных решений в экономике без широких консультаций с высокой наукой и компетентными специалистами.

Без понимания радикальных перемен, которые будут происходить в мире, невозможно избежать грубых трагичных ошибок бессмысленной траты огром­ных средств общества, аккумулированных государством.

Россия нуждается в высоких темпах. Страна, стремящаяся к преодолению отставания и ускорению развития экономики, должна развиваться быстрее, чем передовые страны применять новые эффективные достижения науки' новые принципы организации производства. Эффективность имитации и тиражирования широко известных достижений в технике и технологиях никог­да не даст эффекта большего, чем тот, который был уже получен страной-лиде­ром, контролирующей, как правило, значительную часть мирового рынка.

Поэтому для России осуществляемая стратегия догоняющего развития чрезвычайно опасна, и сегодня нужно не пассивное приспособление к стреми­тельным экономическим и научно-техническим новациям ведущих стран, а создание национальной инновационной управляемой системы.

Располагает ли такими возможностями Россия? Безусловно. У России есть неоспоримые конкурентные преимущества и достаточные собственные финансовые ресурсы.

Во-первых, все еще высокого качества человеческий капитал и высокообразо­ванная технократическая элита: значительное число образованных людей, техничес­ки грамотных инженерных работников, конструкторов, менеджеров, способных серийно производить наукоемкую продукцию, осуществлять мегапроекты.

Пропустив два поколения техники, Россия имеет преимущество не повто­рять дорогостоящий и долгий путь их освоения, а сконцентрировать усилия и средства на приоритетных разработках шестого технологического уклада в своей нише. Используя спортивный язык, не бежать по стадиону все круги, а примкнуть к бегущим и уставшим соперникам на финишном круге.

У России есть ОПК. Несмотря на ущерб, нанесенный конверсией самому высокотехнологичному сектору, деградация ОПК в своей основной части зат­ронула уходящую научную парадигму, обеспечившую производство техники и технологии четвертого уклада. Фундаментальные разработки советских ученых опережали по многим направлениям и до сих пор могут быть использованы для технологического рывка. Именно фундаментальные знания и их конечный результат - наукоемкая продукция являются важнейшим фактором реализации геополитических интересов государства.

Во-вторых, естественное природное преимущество - собственные разно­образные доступные сырьевые ресурсы.

В-третьих, вопреки сложившемуся мнению, Россия располагает собствен­ными достаточными реальными финансовыми ресурсами для инновационно­го прорыва. Эти ресурсы имеются сейчас в реальной экономике России, но изымаются через стабилизационный фонд, золотовалютные резервы, не считая обременительный внешний долг, с его неэффективной структурой. Валютный резерв Банка России превысил 120 млрд. долл. и размещен в долл., обслуживая американскую экономику. Стабилизационный фонд правительства России достиг на 01.01.2005 г. 522,3 млрд. руб.²² (18,8 млрд. долл.) и тоже не использу­ется в экономике.

Сбережения населения в объеме, по оценкам экспертов, до 100 млрд. долл. представляют реальный ресурс, и только отсутствие гарантий сохранности средств инвесторов препятствует их вовлечению в реальную экономику (гаран­тии государства на 100 тыс. руб. вклада не решают проблемы и являются имита­цией, поскольку 5%, относящихся к категории богатых и очень богатых граждан владеют 72,5% ²³ сбережений страны).

В-четвертых, можно утверждать, что Россия имеет достаточный капитал, который, не находя инновационного применения, незаконно вывозится за границу ежегодно в объеме 20 - 25 млрд. долл., а государство продолжает либе­рализовать валютный контроль, практически отменив его.

В-пятых, Россия осуществляет ежегодное инновационное инвестирование в основной капитал в размере всего 10% общего объема промышленных инвес­тиций: необходимо переориентировать инвестирование, закрепляющее уродливую структуру, на инновации. Иностранные инвестиции имеют такую же отрицательную направленность.

Даже эти далеко не все источники финансовых ресурсов позволяют более чем в два-три раза увеличить инвестиции и добиться перелома в социально-экономическом развитии России.