Geum.ru

15 марта

Вид материалаОбзор

Содержание


Стратегия преодоления демографического кризиса в России: правовой и институциональный аспект
Актуальной и заслуживающей внимания представляется инициатива по ограничению абортов.
Подобный материал:
1   ...   14   15   16   17   18   19   20   21   ...   30

Стратегия преодоления демографического кризиса в России: правовой и институциональный аспект


ссылка скрыта

31.01.2011

ссылка скрыта


Демография

Острота демографической проблемы в России не вызывает никаких сомнений и позволяет в настоящее время говорить о депопуляции страны. Невосполненные потери населения за счет превышения смертности над рождаемостью за период с 1992 года по 2009 год по официальным данным Росстата составили более 13 млн. человек. (- 12756385 естественный «прирост»).[1]

Демографическая ситуация в целом характеризуется крайне низкой рождаемостью, высокой смертностью, негативными миграционными процессами, такими как отток населения с восточных территорий России, старением населения и уменьшением числа граждан трудоспособного возраста.

Причины, вызвавшие катастрофическое сокращение численности населения, в основном известны. В первую очередь – это последствия социальных катаклизмов – демографические ямы 40-х и 90-х годов. Низкий уровень благосостояния населения, его пока еще недостаточная обеспеченность высококачественной медицинской помощью. Отсутствие должного представления о здоровом образе жизни и распространенность заболеваний с этим связанных, прежде всего сердечнососудистых. Алкоголизм и наркомания, доступность абортов, высокий уровень преступности и многое другое. Существуют также культурные причины, общие для всех развитых стран: завершившаяся эмансипация женщин привела к кризису традиционных форм семьи, стала все больше подвергаться сомнению особая, связанная с материнством роль женщины, которая в одном из последних решений ЕСПЧ прямо названа «гендерным предрассудком»[2].

Глобализация несет новые угрозы институту семьи, когда своеобразные «социальные вирусы» – неправильные с точки зрения традиционной морали формы семейных отношений, созревшие в посторонней культурной среде, проникают и укореняются в российском обществе. К этим распространяющимся «мутациям семьи»[3] можно отнести гостевой брак, паналуальные отношения (свингеры, «шведская семья»), однополые союзы. При этом за мутирующими формами семейной организации в ряде правопорядков признается право на воспитание и заботу о детях, что обеспечивает трансляцию этих форм отношений в будущее. Неправильное понимание личной свободы в сфере, касающейся половых отношений, «нравственный кризис» сами по себе таят угрозу семейным устоям.

Многообразие вызовов препятствует построению глобальной демографической стратегии. Зарубежные демографы-«пессимисты» считают, что Россия не сможет преодолеть все масштабные кризисные явления, с учетом реальной угрозы их усугубления.. По данным автора книги "Демографический кризис России в мирное время", профессора Американского института предпринимательства Николаса Эберштадта, со времен распада СССР число убийств, суицидов, несчастных случаев со смертельным исходом в России сравнимо со статистикой в странах, только еще приходящих в себя от военных конфликтов. В качестве примеров он приводит Анголу, Бурунди и Сьерра-Леоне. "Это не просто обширный демографический кризис, это далеко идущий всепроникающий кризис человеческих ресурсов".[4] По мнению Эндерса Уимбуша, старшего вице-президента Института Хадсона: "Пути назад нет. Вряд ли Россия будет спасена или спасет себя сама от такого истощения человеческого капитала, которое сделает ее неконкурентоспособной или даже нежизнеспособной". В результате, по его мнению, такое государство, как сегодняшняя Россия, в скором времени вообще перестанет существовать. Поэтому отсюда, убежден Уимбуш, надо бежать: "Для многих россиян, особенно образованных и профессионально мобильных, это станет побудительной причиной для того, чтобы уехать из России".[5]

Миграционная политика может лишь очень ограниченно восполнить убыль населения: в большинстве своем мигранты, если конечно речь не идет о представителях российской диаспоры за рубежом, не стремятся к ассимиляции, создают этнические анклавы, нарушают целостность и гармоничность того «культурного кода» который сложился на Российской земле. Иммиграция всегда влечет увеличение конкуренции на рынке труда, трудности в межкультурном общении, а, кроме того, угрозу ирредентизма (в частности, создание китайских анклавов на Дальнем Востоке).[6] Очень хотелось бы избежать повторения на российской почве ошибок политики мультикультурализма, проводимой рядом европейских государств.

Сфера общественных отношений, связанных с воспроизводством населения традиционно является достаточно деликатной. Остается открытым вопрос как добиться улучшения демографической ситуации в России внутренними ограниченными средствами, находящимися в распоряжении демократического государства, с учетом тех весьма широких пределов индивидуальной свободы, рамок морального и поведенческого выбора, которые гарантированы каждому гражданину, и недопустимостью их ограничения.

Основные меры в указанной сфере воплощены в приоритетных национальных проектах, имеющих комплексный характер: «Здоровье»; «Жилище»; «Образование»; «Развитие агропромышленного комплекса». Важнейшее значение для решения демографической проблемы принадлежит, конечно, проекту «Здоровье».

Меры, предусмотренные в рамках этих проектов, реализуемые в русле Концепции демографической политики Российской Федерации на период до 2025 года, в частности, связанные с использованием средств материнского (семейного) капитала, строительством новых перинатальных центров, совершенствованием технологий родовспоможения, программа «родовой сертификат», дали некоторые положительные результаты, о которых говорил 30 ноября прошедшего года Президент в своем Послании Федеральному Собранию[7]. В то же время, очевидно, что используемые механизмы и достигнутые с их помощью результаты пока не позволяют говорить о сколько-нибудь значительном изменении демографической ситуации, полагаем, что для этого необходим ряд новых правовых и институциональных решений.

Прежде всего, обратимся к правовым решениям, связанным с внесением изменений в законодательство, т.е. к тому, что мы обозначили как «правовые» аспекты стратегии преодоления демографического кризиса.

Актуальной и заслуживающей внимания представляется инициатива по ограничению абортов.

Концепция демографического развития предполагает реализацию комплекса мер по снижению числа абортов, число которых по данным Росстата только в 2008 году составило 1 385 600, при этом на 100 родов приходился 81,1 аборт (это при том, что не все роды закончились живорождением и не все младенцы пережили первую неделю жизни, а число абортов приведено только по государственным учреждениям родовспоможения). Превышение числа родов над числом абортов было достигнуто впервые в только в 2007 году (опять-таки по данным статистики, которую ведут государственные мед. учреждения, с учетом числа абортов, производимых в частных клиниках, этот вывод может быть подвергнут сомнению).

Российская Федерация относится к числу государств с самой либеральной политикой в отношении абортов.[8] В большинстве стран, в 119, прервать беременность можно только при угрозе для жизни или здоровья матери. Россия же входит в 21% стран, где аборты разрешены без ограничений. Более того, искусственное прерывание беременности в стремительно вымирающей России входит в перечень услуг, оказываемых в рамках обязательного медицинского страхования, что предполагает государственное финансирование каждого аборта, сделанного в стенах учреждений Министерства здравоохранения и социального развития.[9]

Представляется, что в условиях убыли населения такой либерализм просто не допустим. Даже Верховный Суд США в своем знаменитом решении 1973 года Роу против Уэйда, легализовавшим производство аборта по желанию женщины на всей территории страны, констатировал, что государство во всяком случае имеет правовой интерес в охране жизни плода, поскольку речь идет о будущей жизни, будущем потенциальном гражданине, и указанный интерес подлежит охране правовыми средствами.[10] К сожалению, соответствующий законный интерес Российского государства какими-либо правовыми средствами не обеспечен.

В силу статьи 36 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан (утв. ВС РФ 22.07.1993 № 5487-1) каждая женщина имеет право самостоятельно решать вопрос о материнстве. Искусственное прерывание беременности проводится по желанию женщины при сроке беременности до 12 недель, по социальным показаниям - при сроке беременности до 22 недель, а при наличии медицинских показаний и согласии женщины - независимо от срока беременности. Искусственное прерывание беременности проводится в рамках программ обязательного медицинского страхования в учреждениях, получивших лицензию на указанный вид деятельности, врачами, имеющими специальную подготовку.

Следует согласиться с мнением специалистов в том, что признание безусловного права женщины на искусственное прерывание беременности является предельным выражением аморализма, именно морально-этическая некорректность искусственного прерывания беременности веками сохраняла за абортом статус преступления "против жизни, против семьи и общественной нравственности" в законодательствах европейских государств[11].

Недопустимым представляется проведение искусственного прерывания беременности по желанию женщины в рамках системы обязательного медицинского страхования. Такое регулирование вступает в противоречие с правом налогоплательщиков, закрепленным в ст. 28 Конституции РФ, не финансировать действия, противоречащие их совести, нравственным чувствам и религиозным убеждениям, приводит к колоссальным тратам бюджетных средств, к тому, что Российское государство, по сути, финансирует собственное разрушение.

Представляется жизненно необходимым введения запрета на производство абортов за пределами узкого перечня медицинских и социальных показаний (перечень последних должен быть сокращен с 4 до 1 позиции: для беременностей после изнасилования).

Благо, что в этом же направлении мыслят некоторые российские политики. Е.Б. Мизулина, председатель Комитета Государственной Думы по вопросам семьи, женщин и детей, выступая на XVIII Рождественских чтениях 27 января 2010 года, обращала внимание на необходимость сокращения периода, когда возможен аборт по желанию до 8 недель или, вообще, введения запрета на него за исключением случаев угрозы жизни матери; сокращения списка социальных показаний к искусственному прерыванию беременности.[12]

Необходимость защиты зачатого, но еще не родившегося ребенка, диктуется и современным развитием права, как национального, так и международного, в том числе в области биоэтики. Декларация прав ребенка, принятая Резолюцией 1386 (XIV) Генеральной Ассамблеи ООН от 20 ноября 1959 г., подчеркивает: "Ребенок, ввиду его физической и умственной незрелости, нуждается в специальной охране и заботе, включая надлежащую правовую защиту, как до, так и после рождения". Аналогичную формулировку использует и Конвенция о правах ребенка 1989 года. Требование обеспечения надлежащей защиты человеческому эмбриону закреплено в статье 18 европейской Конвенции о защите прав человека и человеческого достоинства в связи с применением достижений биологии и медицины (заключена в г. Овьедо 4 апреля 1997 года).[13] Аналогичные положения содержал и внесенный в 1997 году в Государственную Думу и, к сожалению, не принятый законопроект № 97802181-2 «О правовых основах биоэтики и гарантиях ее обеспечения». Гражданский кодекс Российской Федерации содержит нормы, направленные на охрану наследственных прав еще не рожденных детей. Так, согласно ст. 1166 ГК, при наличии зачатого, но еще не родившегося наследника раздел наследства может быть осуществлен только после рождения такого наследника. Из приведенных норм, с очевидностью следует вывод: необходимо четкое определение в законодательстве правового статуса плода; порочной представляется правовая конструкция, гарантирующая зачатому ребенку защиту производных прав (права наследования) и, при этом, не гарантирующая защиту прав базовых (права на жизнь).

Критика мер, направленных на ограничение аборта, как правило, сводится к двум основным доводам: 1) такие меры влекут увеличение числа нелегальных абортов и связанных с ними демографических потерь; 2) эффект от их введения является кратковременным и обеспечивая подъем рождаемости на несколько последующих лет не гарантирует сохранение его повышенного уровня в перспективе.[14] Первый из этих доводов убедительно опровергается статистическими данными, свидетельствующими о том, что потери населения от незаконных абортов и их последствий не представляют собой сколько-нибудь значимых статистических величин.[15] Второй довод заслуживает внимания. Так, в Румынии после принятия в 1966 г. декрета об ограничении права на аборт уровень рождаемости резко повысился — с 14,3% в 1966 г. до 27,4% в 1967 г., что еще раз подтверждает зависимость уровня рождаемости от распространения абортов. Однако уже к 1973 г. общий коэффициент рождаемости опустился до 18,2 %. В то же время для России, терпящей катастрофическую убыль населения, даже такие цифры и такая динамика были бы огромным благом.

Кроме того, представляется, решение об ограничении абортов не всегда нуждается в строгой обеспеченности демографическими и статистическими данными, ведь речь идет о защите ценности высшего порядка – человеческой жизни. В то же время, если беременная женщина не намерена становиться матерью – необходимо, выбирая меньшее из двух зол, стараться мотивировать ее на оставление ребенка в соответствующих органах государственного призрения, но не на убийство.

Необходимо избегать социальной стигматизации женщин, родивших ребенка, но принявших решение о его оставлении, сместить господствующие в обществе оценки в отношении допустимости того или иного вида репродуктивного поведения. Так, аборт воспринимается большинством женщин как вполне допустимый акт, в то же время оставление новорожденного ребенка матерью считается совершенно аморальным и неприемлемым. Следует заметить, что, во многих обществах, имеет место прямо противоположное отношение к проблеме и более аморальным считается именно аборт, то есть ситуация когда мать не оставляет будущему ребенку никакого шанса.[16] Содержавший ряд существенных недостатков и в чем-то одиозный законопроект № 365330-5 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросу о государственных пособиях женщинам, отказавшимся от искусственного прерывания беременности», отвергнутый Государственной Думой, вызывает симпатию уже потому, что в нем затронута проблема повышения социального статуса таких матерей. Во всяком случае, такая мать выносила своего ребенка и оставила ему шанс позднее быть усыновленным. Возможно, ее решение оставить ребенка было продиктовано тяжелыми жизненными обстоятельствами, и впоследствии она захочет забрать его на воспитание. Одобрение вызывает начавшая свое распространение практика использования «окон жизни», где матери могут анонимно оставить нежелательных детей.[17]

В продолжение курса на защиту прав детей в перинатальный период в русле национального проекта «Здоровье» следовало бы также подумать о совершенствовании ведомственных актов Минзравсоцразвития РФ, в частности Инструкции об определении критериев живорождения, мертворождения, перинатального периода (Приложение № 1 к Приказу Министерства здравоохранения РФ от 4 декабря 1992 г. № 318). В настоящее время дети, появившиеся на свет с 22 по 28 неделю беременности и весящие менее 1000 г, считаются поздними выкидышами. Этот «юридически бесконтрольный период между 22 и 28 неделями беременности... (сорок два беззаконных дня) лишает глубоко недоношенных детей конституционного права на жизнь, так как в России отсутствует правовой акт, обязывающий медиков бороться за жизнь детей, появившихся на свет раньше определенного срока. Между тем они в большинстве случаев жизнеспособны. Необходимо лишь оказание соответствующей медицинской помощи, которая недоступна большинству роддомов. Ее отсутствие ежегодно «стоит» России 65 тысяч ее граждан».[18]

Важным «правовым аспектом» эффективной демографической политики является совершенствование имеющейся системы государственного стимулирования рождаемости и прежде всего норм, определяющих предоставление и распоряжение средствами «материнского капитала», который признается одним из наиболее эффективных, из числа находящихся в распоряжении государства, демографических инструментов.

Целесообразно внесение изменений в Федеральный закон от 29 декабря 2006 года № 256-ФЗ «О дополнительных мерах государственной поддержки семей, имеющих детей», исключающих возможность получения сертификата на материнский капитал лицами, которые воспитание детей фактически не осуществляют. Для этого органы Пенсионного фонда при принятии заявления о выдаче Государственного сертификата на материнский (семейный) капитал не должны ограничиваться формальной проверкой документов, а проверять нахождение ребенка в живых и на воспитании лица, претендующего на сертификат. Это позволит освободить значительные денежные средства и направить их действительно тем семьям, которые фактически воспитывают детей.

Концепция указанного Федерального закона предполагала формирование в условиях демографического кризиса специальной системы дополнительной государственной поддержки, которая была бы адресована семьям, воспитывающим двух и более детей (рожденных или усыновленных). В то же время формулировки статьи 3 данного Федерального закона, позволяющие обусловливать право на материнский (семейный) капитал исключительно количеством рождений или усыновлений (при том, что ребенок может умереть, а усыновление может быть отменено), этой цели не соответствуют. В научной литературе по данному вопросу справедливо отмечается, что право на материнский капитал следует признавать только при наличии живых детей на момент обращения с заявлением о распоряжении соответствующими средствами. При этом в отношении второго (последующего) ребенка нужно предусмотреть положение о достижении им трехлетнего или другого возраста, который необходимо определить исходя из цели принятия Закона № 256-ФЗ[19]. При ином подходе использование данного инструмента не приводит к реальному стимулированию роста численности населения.

Законодательство о материнском капитале, кроме того, недостаточно учитывает региональную специфику, особенности демографической ситуации, сложившейся в различных регионах России. Необходима дифференциация размеров материнского капитала по субъектам Федерации с учетом ряда критериев, таких как плотность населения; общий уровень его благосостояния; уровень рождаемости и смертности по региону; уровень миграции; доступность основных социальных благ, социальной инфраструктуры; наличие крупных производств и экономическая активность населения. Очевидно, что в городах Москве и Санкт-Петербурге с учетом их реальной перенаселенности, интенсивности миграционных потоков, пополняющих количество жителей этих городов, доступности и качества социальной инфраструктуры, в том числе высокотехнологичной медицинской помощи, обеспеченности населения рабочими местами, размер материнского капитала должен быть существенно ниже, чем в регионах Дальнего Востока и Сибири, где перечисленные благоприятные факторы отсутствуют.

При определении размеров материнского капитала следует учитывать, в частности, такой демографический показатель как суммарный коэффициент рождаемости (коэффициент фертильности), показывающий, сколько в среднем детей родила бы одна женщина на протяжении всего репродуктивного периода при сохранении в каждом возрасте текущего уровня рождаемости, и если во многих субъектах Центрального и Северо-Западного федеральных округов этот показатель едва составляет 1,2 ребенка на женщину, то в ряде национальных субъектов равен 2,2 и даже 3,4 ребенка на женщину.

Таким образом, материнский капитал, мог бы стать действительно гибким инструментом воздействия на демографические процессы. Вопрос об определении размера материнского капитала по каждому из субъектов Федерации с учетом указанных критериев мог бы решаться Правительством России, что требует внесения соответствующих изменений в Закон о материнском капитале. Такую дифференциацию, поскольку она носит взвешенный и обоснованный характер, нельзя признать дискриминационной.

Внимания и посильного исполнения заслуживает прозвучавший в Послании Президента России призыв к руководителям всех субъектов Федерации разработать в каждом из субъектов комплекс правовых норм о региональном «материнском капитале».

Институциональные решения в области демографии предполагают внедрение новых социальных институтов, конструирование общественных отношений, способствующих росту народонаселения нашей страны.

Важным представляется развитие различных форм сельскохозяйственной кооперации, села и деревни в целом, как органичных форм территориального расселения и общежития людей. Сельское хозяйство, так или иначе, везде являлось гарантом демографической безопасности; существенным источником увеличения популяции городских жителей традиционно были миграционные потоки из деревень. Фермерство в Америке – присущая индивидуалистическому миропониманию форма организации сельскохозяйственного производства; России же, с исторически присущим ее народу духом соборности, коллективизма, исторически более свойственны артели, иные формы сельскохозяйственных объединений (начиная от помещичьих хозяйств, заканчивая колхозами, совхозами, сельскохозяйственными кооперативами). Органичная связь народного духа и коллективно-земельной организации людей выражена, например, в философских идеях «почвенничества».

Одним из институциональных проектов в обозначенном русле могло бы стать создание, например, сельскохозяйственных «репродукционных центров». Вариант организации подобного учреждения может выглядеть следующим образом: лица мужского и женского пола, не состоящие в браке, осужденные за совершение преступлений небольшой и средней степени тяжести, могут добровольно выбрать пребывание в «репродукционном центре», на который распространяется режим колонии-поселения. Обязательным условием пребывания в таковом является вступление в брак с лицом противоположного пола, также помещенным в репродукционный центр, для рождения детей и занятия сельским трудом. Образованной семье предоставляется в пользование земельный участок и необходимые орудия труда. Это имущество становится пожизненным наследуемым владением – для этого необходимо восстановление данного вещного права в Гражданском и Земельном кодексах – членов семьи после рождения второго ребенка. После рождения второго ребенка отец и мать также освобождаются от дальнейшего отбывания наказания, однако они остаются связанными, как возникшими имущественными и трудовыми отношениями, невозможностью отчуждения земельного участка, так и привычкой к относительно удобной социальной инфраструктуре центра (каждый центр должен иметь медицинскую часть, детский сад, начальную школу) – эти обстоятельства будут способствовать устойчивости отношений, складывающихся благодаря «репродукционным центрам». Такой центр имеет определенный жизненный цикл, и по мере того как помещенные в него «маргинальные элементы» превращаются в сельских тружеников, может быть преобразован в сельскохозяйственное объединение, либо на его базе будет сформирован ряд индивидуальных хозяйств. Создание таких центров имеет целью – увеличение численности сельского населения и возрождение сельского хозяйства, и, в конечном счете, обеспечение продовольственной безопасности России. По итогам реализации проекта в стране должно появиться большое число мелких и средних крестьянских (фермерских) хозяйств, а также сельхозартелей.

В своем недавнем Послании к Федеральному Собранию, Президент заявил о необходимости разработки программ социальной адаптации и сопровождения выпускников детских домов. Представляется возможным их привлечение к сельскохозяйственному труду в организационных формах, аналогичных описанным выше «репродукционным центрам».

Еще одним институциональным проектом могло бы стать учреждение Российского общества многодетных родителей, которое могло бы заниматься вопросами развития форм семейного досуга, взаимопомощи семей и популяризации идей многодетности. Основным отличием такого общества от существующих ныне общественных организаций многодетных должна была бы стать его массовость и фактически «государственный» характер. При поддержке государства Общество должно иметь печатный орган, свои ячейки в организациях, по типу профессиональных союзов. Обязательным условием членства в таком обществе должно выступать наличие детей, и из этого членства для гражданина должны вытекать существенные преимущества в самых разных бытовых сферах (коммунальные услуги, здравоохранение, отдых) по сравнению с теми, кто этим членством не обладает. Таким образом, средствами так называемой «позитивной дискриминации» Общество было бы способно мотивировать граждан на рождение детей. На такую организацию, кроме того, мог бы быть возложен ряд полезных функций, таких как, помощь семьям, находящимся в кризисных ситуациях, организация для членов «касс взаимопомощи» в рамках законодательства о финансовой кооперации и т.п.

Представляется, что реализация перечисленных предложений могла бы существенно облегчить нашему государству задачу преодоления демографического кризиса.

Примечания

[1] Демографический ежегодник России. М., 2009. С. 66.

[2] Решение по делу «Константин Маркин против России» от 7 октября 2010 года.

[3] Ковлер А.И. Антропология права. М., 2002. С. 414-415.

[4] ncenter.org/index.cfm?fuseaction=events.event_summary&event_id=3882

[5]ссылка скрыта

[6] A. Vishnevsky. Russia’s Demographic Crisis. Paris, 2009. P. 24.

[7]ссылка скрыта

[8] Для сравнения среди европейских стран полный запрет абортов действует на Мальте и в Ватикане. Ирландия, Андорра, Сан-Марино и Монако допускают аборт только в случае угрозы жизни беременной женщины. В Польше, Испании, Лихтенштейне производство аборта разрешено с целью защиты не только жизни, но и под предлогом «заботы о физическом и психическом здоровье беременной женщины», а также в случае изнасилования, инцеста или аномального развития плода. В Великобритании, Финляндии, Исландии и Люксембурге, помимо вышеперечисленных условий, аборт законодательно разрешен по социально-экономическим основаниям (которые трактуются достаточно широко, как и угроза психическому здоровью).

[9] И. Белобородов. Аборты в России: история, последствия, альтернативы / ссылка скрыта

[10] ustia.com/us/410/113/case.html#147

[11] Силуянова И.В., Яковлев В.В. Правовые аспекты демографической проблемы в России // Российская юстиция. 2010. N 4. С. 58 - 59.

[12]ссылка скрыта

[13] Не ратифицирована Российской Федерацией.

[14] Об этом свидетельствует анализ демографических последствий ограничения абортов на примерах СССР (Постановление ЦИК и СНК от 27 июня 1936 года), Румынии (Декрет об ограничении права на аборт 1966 года), Болгарии (Декрет 1968 года). См.: Голотик С. И., Минаев В. В.. Население и власть: Очерки демографической истории СССР 1930-х годов. М., 2004. С. 198; Борисов В. А. Перспективы рождаемости. М., 1976. С. 172.

[15] В. И. Сакевич. Что было после запрета аборта в 1936 году. Демоскоп № 221-222. ссылка скрыта

[16]Такая ситуация имеет место во многих штатах США и отчасти связана с тем, что там аборт был легализован сравнительно поздно указанным выше решением Верховного Суда. Полемика продолжается, и некоторые штаты имеют в своем законодательстве об абортах так называемые «trigger acts» - «условные законы», которые вступят в действие, как только решение Роу против Уэйда будет пересмотрено. / ссылка скрыта

[17]ссылка скрыта

[18] А.Лосото. 42 дня вне закона // «Российская газета» от 1 сентября 2004 года./ ссылка скрыта

[19] Ахмедшина А.Н. Право на материнский (семейный) капитал в системе мер социального обеспечения // Журнал российского права. 2009. № 1. Цит. по: Информационная правовая система «КонсультантПлюс».

Copyright © 2023. All rights Reserved.