Geum.ru

Госдума РФ мониторинг сми 29 мая 2008 г

Вид материалаДокументы

Содержание


МАНАНА В ИЗГНАНИИ. Новая газета, Леонид НИКИТИНСКИЙ, 29.05.2008, №038, Стр. 12-13
Подобный материал:
1   ...   14   15   16   17   18   19   20   21   ...   40

МАНАНА В ИЗГНАНИИ.

Новая газета, Леонид НИКИТИНСКИЙ, 29.05.2008, №038, Стр. 12-13


Главе "Интерньюса" Манане Асламазян в Париже скучновато. Но дело ее жизни в России разрушено. Стоит ли возвращаться на руины?

Согласно решению Конституционного суда РФ от 27 мая Манана Асламазян, не задекларировавшая на таможне лишь какие-то копейки сверх той суммы, провоз которой разрешен и без декларации, "ни посягала на интересы страны в сфере экономики" , и Уголовный кодекс тут вообще ни при чем. Однако под маркой уголовного дела о контрабанде следствие произвело обыск в офисе "Образованные медиа" (бывший "Интерньюс"), следствием которого стали и другие, хотя и смутные, налоговые обвинения. В правовом государстве такое дело, возникшее в результате этого незаконного (так следует из решения КС) обыска, назвали бы "плодом от отравленного дерева" , и оно было бы прекращено автоматически. Но не так у нас, и адвокаты советуют Асламазян на всякий случай пока не пересекать границу России. А кто соскучился, может увидеть ее в Париже: Манана радуется всякой встрече, также, как это было всегда.

"... Мне уже много лет, я ясно вижу, что на мне широкая юбка и блузка из некрашеного льна, и я еду на велосипеде, а на багажнике у меня хлеб, сыр и вино... Это где-то на юге Франции, просто деревня. Тут важна каждая деталь, вот послушай... " - "А ты не боишься, что юбка попадет в спицы?" - "Нет, у них, знаешь, какие велосипеды, и я умею". - "Это что, тебе приснилось?" - "Ну, не совсем. Пригрезилось наяву. Не знаю, я все время об этом думаю уже лет шесть, с тех пор, как начала стареть. На крыльце сидит один человек, я тебе потом, если хочешь, про него расскажу, и говорит: "Опять ты купила самый дорогой сыр в нашей лавке!". Я говорю: "Сашка приезжает из Сорбонны, ты забыл?". Сашка - это мой внук. Когда я начала об этом думать, ему было еще лет десять... " - "Ты начала об этом думать еще до того, как случилась эта ерунда на таможне?" - "Задолго! Лет за пять до того, когда начала понимать, что старею. Ну вот, на мне цветастая юбка и льняная блузка, тут важна каждая деталь, понимаешь? Мой дом - с краю деревни, я там живу, но я не со всеми, я чуть-чуть одна... ".

Ложка без ручки

Конечно, она не собиралась никуда уезжать и первое время переживала очень, как там, в Москве, а это, про велосипед, было в некотором роде предвидение. В Париже Манана снимает маленькую, но удобную квартиру, перед окнами есть место для крошечного садика, там что-то цветет, стоит лейка, и во время нашего разговора гулял с желтым клювом французский скворец. Манана (по паспорту - Мария) Асламазян была задержана с 10 тысячами евро, которые ей не пришло в голову задекларировать, в январе 2007 года, о чем еще недели через две всей стране сообщили по телевизору, показав запись служебной камеры и намекнув, что вот она - глава некоммерческой организации "Интерньюс" , которая продалась за иностранные гранты. Затем в "Интерньюсе" арестовали серверы, парализовав работу 60 сотрудников и ход полутора десятков больших проектов.

Письмо в поддержку Мананы на имя президента подписали две с половиной тысячи журналистов. На встрече в Сочи с теми журналистами, кого он сам считает таковыми, Путин обещал, что, мол, пока он тут у власти, пусть Манана приезжает, бояться ей нечего. Но не Путин решает эти вещи, а такие дела по одному обычно не ходят, и лучше сидеть в Париже, чем в Лефортове. Тем более что потом в разговоре с одним из участников Путин с досадой якобы добавил: если бы под письмом было два десятка подписей, можно было бы посчитать его глупостью, а две с половиной тысячи очень связали ему руки.

В конце апреля (как раз я там был) Манана провела в Париже конференцию некоммерческих организаций, посвященную развитию свободных медиа, и к ней туда съехались люди из бывшего СССР и со всей Европы. Тем временем у нас она объявлена в розыск, хотя нельзя добиться, в какой: в районный, национальный, всемирный? Да об этом что липший раз писать - все знают. А вот чего никто не знает: мама дразнила Манану в детстве "ложкой без ручки". У них там есть такая ложка с короткой ручкой, которая все время падает то в суп, то в компот, никто толком и не знает, зачем она, и есть такое выражение по-армянски, означающее, пожалуй, недотепу. Если бы мама дожила до этого уголовного дела, она бы его прокомментировала так: "Эх ты, ложка без ручки!".

В изгнании Мананы из России есть некая общая, историческая, пожалуй, логика, которая объяснима как целое, хотя и непостигаема в деталях. Напротив, частная логика ее судьбы понятна и видна именно в деталях, но целостный ее смысл (как и смысл всякой судьбы) в пересечении случайностей и видимых нелепостей внятен, наверное, только Богу. Мы начнем с картины общей.

Мосты

Может быть, Манана именно потому и оказалась в Париже, что это город мостов. Идея моста лежала в основе еще первого, придуманного в США, "Интерньюса" , а затем были созданы такие же организации в России, Казахстане, Франции, Афганистане (сейчас "интерньюсов" сорок). Начиналось с телемостов между США и СССР, заканчивалось в России обменом мыслями и образами между Москвой и региональными телеканалами, то есть восстановлением разорванного в последние годы информационного пространства. Если на центральных каналах еще теплились какие-то новости "из-за пределов Садового кольца" , их мы узнавали благодаря усилиям "Интерньюса" и созданной им традиции. Манана успела за пятнадцать лет наплодить в московских и провинциальных редакциях много продолжателей своих идей, но там, где нет усилий духа, всегда побеждает неумолимый закон энтропии, и картинка в телевизоре все больше теряет цвет и глубину.

Об "Интерньюсе" уже написаны и еще будут написаны десятки статей и книг, он провел множество больших и сложных программ, их полное описание в газетной заметке едва ли возможно. Прежде всего это был обмен идеями, технологиями, живыми сюжетами из глубинки, добывание которых требует не только интереса и умения, но и материального и технического обеспечения. Эти простые в телевизоре картинки не окупают себя в финансовом отношении, то же пространство проще забить тиражируемым официозом или "юмором". "Интерньюс" в разных формах успел поддержать сотни документальных фильмов, тысячи сюжетов "о жизни" на всех каналах. Через обучающие семинары и круглые столы "Интерньюса" прошли (часто не по одному разу) сотни журналистов, менеджеров, режиссеров, ведущих, операторов, владельцев каналов. Здесь восстанавливались рвущиеся связи, "все звезды" собирались здесь, и, наверное, нет в России такого телеведущего, который не был бы лично знаком с Мананой и не был бы ей за что-нибудь благодарен (о чем теперь небезопасно вспоминать вслух).

Появление "Интерньюса" совпало (было взаимосвязано) с появлением в начале 90-х годов сотен частных и тогда еще свободных телекомпаний (шире - СМИ) как в столицах, так и в провинции. Сначала это были кабельные сети с пиратским контентом, которому Манана первая стала сопротивляться. Сети развивались и крепли, "Интерньюс" закупал, а впоследствии стал финансировать и участвовать в производстве документального кино и другого контента, распространяя их по сетям вплоть до центральных каналов. Но чем дальше, тем понятнее становилось, что эта деятельность враждебна основному попсовому и коммерческому вектору развития российского ТВ, официозу, "джинсе" и просто воровству из бюджета.

С присущей ей очень "армянской" и мягкой доброжелательностью Манана всю жизнь твердо перла против этого тренда. Конечно, она выглядела инопланетянкой, но идеализм тоже заразителен. Корабль ее был великолепно оснащен, а команда мастерски квалифицирована, и мелких пробоин она просто не хотела замечать. Последнее время Манана еще завела дискуссионный клуб, в котором лучшие профессионалы медиа, живые политики, социологи и философы рассуждали об информационном обществе, чем оно стало для России: это как бы телевидение, которое как бы граждане как бы смотрят про как бы жизнь. Для преобладающей части мира ТВ все это было занозой в их толстой заднице. Не то чтобы у нее были открытые враги, но без Мананы им жить стало, во всяком случае, не так противно.

Менеджмент идеализма

Одно дело сад, а другое - плантация, хотя никто не утверждает, что плантации вовсе не нужны. Наверное, это вопрос меры и такта - как во всем.

А еще в Париже в изгнании жил русский философ Бердяев, который высказал такую мысль: культура растет ввысь, а цивилизация - вширь, поэтому цивилизация может пожрать культуру, если о ней специально не позаботиться. Эта формула, объясняющая и феномен попсы, - идея культурного социализма, предполагающая перераспределение средств на всегда убыточную и нужную немногим (в каждый данный момент истории) культуру. Но сразу возникают два вопроса: 1) Что есть лучшее? 2) С кого стричь шерсть, чтобы было, что перераспределять?

По поводу первого вопроса: "Интерньюс" и вырос до уровня "телевизионного совета по нравственности" , о котором лукаво талдычат депутаты Государственной думы. Но никто его на это не уполномочивал, а тут так не принято. И по второму вопросу: ахиллесова пята организованного идеализма состоит в том, что на него тоже нужны деньги, ибо идеалисты тоже состоят не из одного только духа.

К Путину Манана попала летом 2002-го на волне создания "Индустриального комитета". Этот проект (о нем нет смысла подробно рассказывать, поскольку он так ничем по существу и не кончился) пришел из США, где существует подобное объединение крупнейших вещателей в области массмедиа. В ходе реализации этого проекта была идея встречи Познера, Сунгоркина и двух аналогичных фигур со стороны США в рамках запланированного саммита Путина и Буша. Проекты такого рода рожать они все были мастера, а вопросы организации опять легли на плечи Мананы. После нескольких конференций министр печати Лесин сообщил, что человек двадцать российских медиамагнатов примет президент. Манана попала на эту выставку вместе с Эрнстом и Добродеевым просто потому, что ее неудобно было сразу выкинуть из списка, а дурную шутку с ней сыграла рассадка за столом: по алфавиту ее очередь говорить была второй.

Долго говорить, однако, Путин ей не дал, а сразу прервал (как это вспоминает Манана, естественно, не дословно): "Погодите, а вы на какие деньги работаете? На зарубежные? Но вы же понимаете, что стали орудием западной пропаганды?"... Было ясно уже, что Путин знает все про "Интерньюс" , но это ее не насторожило, и Манана ввязалась в спор, говоря о необходимости развивать благотворительность в России и приводя в пример Ходорковского. "Нет, мы еще к этому не готовы, - твердо возразил президент. - Под этим соусом отмывают деньги, вам слово "откат" знакомо?"... И он повернулся к следующему по алфавиту.

Этот инцидент, о котором Манана от первого лица до сих пор не рассказывала, случился летом 2002 года: "ЮКОС" был в расцвете и славе, а хорошо нам теперь знакомая антизападная риторика еще не звучала вслух. Пока тут просто диалог, две разные точки зрения, они обе, наверное, имеют право на существование. Но затем спор был решен с помощью оргвыводов. Еще года за два до "дела о контрабанде" Манане начали звонить друзья и ученики с провинциальных студий, их вызывали и расспрашивали об "Интерньюсе" очень прицельно. Но она, ложка без ручки, не насторожилась и поперла в зеленый коридор с 10 тыс. евро, одолженными, я даже знаю, у кого и для чего, но не в этом дело.

Наверное, это сделал не Путин, можно предположить, что он очень подосадовал, не показывая ничего на своем лице, как он это умеет, когда понял, в чем дело. Беда же в том, что сам он вряд ли лучше нашего понимает, как преломляется сигнал в закоулках им созданного государственного устройства, как шарахается от стенки к стенке даже еще не сформулированное им, но уловленное "аппаратом" желание. Помянула Манана Ходорковского - и разделила (в облегченном, слава богу, виде), его судьбу. После развала "дела о контрабанде" , которое было лишь прелюдией, после ареста серверов к уже закрытому "Интерньюсу" предъявлены налоговые претензии на пару-тройку миллионов рублей. Точнее даже нельзя сказать, это обвинение официально не предъявляется, держится про запас. Да ведь нелепость: Манана отчитывалась не перед нашим Минфином, который, если надо, все спишет, а перед западными грантодателями - там не то что мышь не проскочит, комар между строк баланса не пролетит. Механизм обвинения прост и уже испытан: все, что раньше считалось грантами, не облагаемыми налогом, прокуратура назовет прибылью, вот вы и воры. Правда, получается, что все, работающие в сфере благотворительности, воры, но недоразумение исправляется с помощью точечного правоприменения.

Не будем каркать и пытаться предсказать, чем все кончится, а вернемся к спору, который летом 2002-го, задолго до второго срока его президентства, возник между Путиным и Мананой. "Орудие западной пропаганды" обсуждать не будем: мы же не об идеологии, к счастью, пишем. Серьезного внимания заслуживает на самом деле его довод о деньгах западных спонсоров. В самом деле обидно, что так. Но в силу закона о попсе, который сформулировал Бердяев, культура не может победить без специальной поддержки: только лопухи растут сами собой. "Нравственная цензура" , которую предлагает Дума как аналог советской, заменит нынешние лопухи колючками пустыни, поскольку проблему подпитки культурных растений она никак не решит. Меценаты, глядя на то, что случилось с "Открытой Россией" и ее создателем, на культуру денег тоже почти не дают: тут слишком близко политика и "пропаганда". Сороса и иже с ним объявили шпионами. Более девяноста процентов так называемой технической помощи по программе американского правительства USAID, два-три процента от которой осваивал для российского регионального телевидения "Интерньюс" , уходили в структуры Министерства обороны "на разоружение" , но там никаких проверок никто не проводит. А где же деньги российского правительства на культуру? Ответ нагляднее, чем если говорить об образовании и здравоохранении:

смотрите на экран телевизора - вам нравится?

Эй, мы еще живы!

Что-то все получается, будто об умершей, но ведь Манана жива. Живы ли мы тут без нее и насколько - вот вопрос. Дышать-то уже нечем, а этот удар пришелся в самое сердце информационного пространства. В контексте исторической логики нынешнего дня судьба Мананы совершенно понятна, ну а частная судьба человека - всегда неповторимый опыт, в нем можно только что-то угадывать, удивляясь неожиданным совпадениям.

Когда Манана, наивная ереванская девочка (такой она в чем-то и сохранилась), заканчивала школу, ее бабушка отправилась в гости на юг Франции, "потому что нет на свете такого армянина, у которого не было бы родственников во Франции". Бабушка работала диетической сестрой в санатории и пела по радио, она поразила Манану, когда сошла спустя месяц по трапу самолета: в свои 65 это была совсем другая женщина, теперь она носила короткую стрижку "с такой сиреневой сединой, какая бывает только у иностранных старушек" , а взгляд ее выражал провезенную контрабандой свободу Свободой Манана была инфицирована еще в Ереване в 60-х, а на юг Франции, если верить в предвидение, ей еще предстоит добраться со своим велосипедом.

Мама ее была учительницей математики, отсюда, вероятно, необыкновенная точность и организованность Машинного мышления, а отчим (родители рано разошлись, но сохранили хорошие отношения) был в Ереване заместителем начальника железной дороги. Дома всегда была самая современная и совершенная аппаратура, отчим по двум транзисторам слушал Би-би-си и "Свободу" и время от времени кричал: "Манана! Иди скорее, слушай, эти не так говорят!" - она, можно сказать, выросла на сравнительном источниковедении. Папа Мананы был к тому же театральным администратором, чего он только не возглавлял в театральной Армении и первым придумал антрепризные туры, по которым в Ереван приезжали самые великие режиссеры и артисты. "Они все ходили в трусах у нас по кухне, поэтому у меня иммунитет против пиетета" , - объясняет Манана.

После окончания филфака в Ереване и года учительства Манана оказалась в доме отдыха под Сухуми. Там она гуляла по берегу моря с инженером по лифтам из Москвы. Манана была девушка самых строгих правил, и накануне расставания он попросил ее выйти за него замуж. Сам же был женат и на 12 лет старше. Она ему сказала скорее в шутку, что он несвободен, но в Москве он сразу развелся и через месяц женихался в Ереване. Папа сказал: "Пусть делает, что хочет!" , мама сказала в шутку: "Хорошо, что не азербайджанец". Так Манана оказалась в 13-метровой комнате в коммуналке в Москве, родился ребенок, ее инженер пошел работать в ЖЭК, где им дали квартиру. Они счастливо прожили до 1992 года, когда муж вдруг умер. Сейчас у Мананы есть сын и внук...

(Тут в черновике была еще одна история, но Манана просила ее не рассказывать, потому что мы же еще живы, черт возьми!)

... Переехав в Москву в середине 70-х, Манана не могла работать учительницей из-за армянского акцента, от которого ей не удалось окончательно избавиться до сих пор. Поэтому и в силу генов она вскоре оказалась администратором театра на Малой Бронной у Эфроса. Например, спектакль "Продолжение Дон Жуана" шел там 110 раз, и Манана 110 раз его посмотрела. Она знала любую мизансцену из любого спектакля и каждую роль наизусть, хотя от нее требовалось чаще вытаскивать артистов из запоя во время гастролей, и в этом отношении ей тоже не было равных в театральном мире. Но в пору перестройки в театрах (и не только) начались раздраи, труппы съели Эфроса сначала на Бронной, потом на Таганке. Театральный мир в этом новом варианте уже не так нравился Манане, а тут подоспело предложение стать исполнительным директором Фонда защиты гласности, который учредил перестроечный съезд кинематографистов, и ее об этом, называя "деточкой" , просили Алексей Герман, Андрей Смирнов, Симонов, Егор Яковлев и Белла Куркова.

Год Манана проработала в Фонде защиты гласности с Алексеем Симоновым, но умер муж, на зарплату в 120 рублей прокормить сына она не могла, а американцы, приехавшие с идеей создания в Москве клона своего "Интерньюса" , предложили сразу не то 200, не то 300 долларов, это она точно уже не помнит, но деньги точно совершенно немыслимые по тем временам. Фонду Симонова за то, что он отпустил Манану, американцы подарили компьютер "Макинтош" и рассказывают до сих пор, что эта была самая выгодная в их жизни сделка. О том, как она развернулась в "Интерньюсе" , мы уже рассказывали.

При этом сама Манана журналисткой никогда не была и ни в малейшей степени на это не претендовала, всегда называя себя менеджером. "Эх ты, ложка без ручки, - говорю я ей, - как-то это гордое "менеджер" к тебе тоже не клеится". Менеджмент идеализма и культуры, бессребреничестваи внимания к человеку - не видели мы пока в России больше таких примеров, хотя и никак по-другому это тоже назвать не придумаешь. Манана всем отдавала себя целиком, всегда была как бы влюблена в каждого, с кем в этот момент разговаривала, будь это даже самый бестолковый осветитель, запоровший важный кадр. Это не была для нее работа, тем более - не служба, но служение, совсем другое дело.

Хотя почему "была"? Она и есть, но не здесь и не так. Служение - это когда нельзя понять и разделить, где работа, а где жизнь. А теперь Манана ходит из дома на работу и с работы домой, и это не одно и то же, и это ее угнетает. А так-то тут хорошо, в Париже, чисто и беззлобно. Поначалу она все рвалась назад, настаивала, чтобы скорее прекратили против нее эти шизофренические уголовные дела. Но что толку возвращаться на руины? Кто оборачивается, превращается в соляной столб. Ребята все как-то устроились, им ее появление теперь могло бы осложнить жизнь. И если тебя называют тут едва лине врагом народа, может, ну их всех, сколько же можно? А погода у нас, Манана, для разведения цветов пока еще совсем плохая, вымерзнет и высохнет все, ничего тут пока нельзя посадить, только одни бывалые старые дубы как-то еще шевелят листьями, да и то не в лад. А ты одевай-ка свою широкую юбку и блузку из некрашеного льна, садись на велосипед и поезжай, куда тебе вздумается. Служение твое окончено, Мария, спасибо тебе