Лучших школьных сочинений

Вид материала

Литература

Содержание 30 в итоге судьба военспеца Антипова-Стрельникова Свеча горела на столе, Свеча горела.. . «Свеча горела* было одним из первоначальных названий рома­на «Доктор Живаго*. А. п. платонов 32 Образ Вощева Человек и тоталитарное государство в повести а. п. платонова «котлован»

Подобный материал:

• О конкурсе школьных сочинений риа новости, 18.11kb.
• Положение о проведении окружного конкурса школьных сочинений «На страже родных рубежей», 34.71kb.
• Конкурс школьных сочинений «Учитель! Пред именем твоим…», 96.74kb.
• 10000 самых лучших сочинений. Самый полный сборник. Все классы. Все темы, 20.17kb.
• Из детских сочинений про СССР, 63.33kb.
• Конкурс сочинений, 117.24kb.
• Конкурс сочинений, 34.72kb.
• Приказ №1108 г. Петропавловск-Камчатский «27» сентября 2010 г. Опроведении краевого, 67.17kb.
• Республиканский конкурс сочинений «Как мы провели лето в Удмуртии», 71.46kb.
• Методические рекомендации по проведению информационно-разъяснительной работы по Всероссийской, 708.05kb.

свете...». Революционные события предстают в романе во всей их обнажен­ной сложности. Они не укладываются в голые хрестоматийные схе­мы общепринятых описаний в учебнике истории.

В центре романа образ Юрия Андреевича Живаго — лирическо­го героя Б. Пастернака, который в прозе остается лириком. Многие страницы «Доктора Живаго» автобиографичны, особенно те, что посвящены поэтическому творчеству, ведь врач Юрий Живаго — тоже поэт. «Перед нами вовсе не роман, а род автобиографии само­го Пастернака... Это духовная автобиография Пастернака», — утверждает Д. С. Лихачев. И с этим трудно не согласиться. За стра­ницами, описывающими Юрия Живаго, встает собирательный об­раз русской интеллигенции, которая не без колебаний и духовных потерь приняла революцию. Трагедия Живаго — в постоянных со­мнениях и колебаниях, однако в нем есть решимость духа не под­даваться соблазну однозначных и непродуманных решений. Он сто­ит как бы «над схваткой», ощущая громадность совершающихся помимо его воли, несущих его событий, «метущих по всей земле». Его восприятие революционных лет, как мне кажется, очень со­звучно восприятию волошинского лирического героя из стихотво­рения «Гражданская война»:

А я стою один меж них В ревущем пламени и дыме И всеми силами своими Молюсь за тех и за других.

Жена Живаго Тоня, любящая своего мужа, само его существо, все в нем — «все особенное... все выгодное и невыгодное... облаго­роженное внутренним содержанием», — лучше других угадывает суть его личности, личности созданной, чтобы пропускать через се­бя эпоху, нисколько в нее не вмешиваясь.

События Октябрьской революции входят в Живаго, как входит в него сама природа, он их чувствует, слышит, но не осмысляет ло­гически, не хочет осмыслять, он воспринимает их как природный катаклизм, историческую трагедию России: «Так было уже не­сколько раз в истории. Задуманное идеально, возвышенно — грубе­ло, овеществлялось. Так Греция стала Римом, так русское просве­щение стало русской революцией».

Что такое Россия для интеллигента Юрия Живаго, который ги­бельно заблудился в революции и оказался между двух лагерей, точно так же, как он метался между двумя женщинами — Ларой и Тоней, — каждую из которых он любил своей особой любовью? Россия — это, прежде всего, для него живое чудо Природы. Она то­же соткана из противоречий, полна двойственности. Живаго любит Россию, и эта любовь вызывает в нем беспредельное страдание: «...Россия, его несравненная, за морями нашумевшая, знаменитая

29

родительница, мученица, упрямица, сумасбродка, шалая, боготво­римая, с вечно величественными и гибельными выходками, кото­рых никак нельзя предвидеть!..» Поразительная по точности ха­рактеристика, в которой слились воедино и боль и любовь. И опять вспоминается волошинское: «горькая детоубийца — Русь!» И уди­вительно совпадает мироощущение пастернаковского и волошин-ского героев. Юрий Живаго после слов «никогда нельзя предви­деть» пишет: «О, как сладко существовать! Как сладко жить на свете и любить жизнь! О, как всегда тянет сказать спасибо самой жизни, самому существованию...» А у Волошина:

Может быть, такой же жребий выну,

Горькая детоубийца — Русь!

И на дне твоих подвалов сгину,

Иль в кровавой луже поскользнусь,

Но твоей Голгофы не покину,

От твоих могил не отрекусь.

Доконает голод или злоба,

Но судьбы не изберу иной:

Умирать, так умирать с тобой

И с тобой, как Лазарь, встать из гроба!

«На дне преисподней», 1922 г.

Интересно также появление библейских образов у обоих авто­ров, которым революция виделась как всемирная, вселенская ката­строфа, сопоставимая с распятием Иисуса Христа.

В восприятии исторического процесса, судя по роману, Б. Пас­тернак был последователем Л. Н. Толстого, отрицавшего роль лич­ности в истории, и во многом фаталистически воспринимавшего ее ход. Истории никто не делает, ее не видно, как нельзя увидать, как трава растет, все происходит помимо воли человека — таково убеж­дение Б. Пастернака. В этом отношении характерно сопоставление в романе судеб Антипова-Стрельникова и Живаго. То, что они оба связаны с Ларой, вовсе не случайно. Из классической литературы нам известно, что некоторые женские образы как бы олицетворяют собой Россию. Например, Татьяна Ларина — у А. С. Пушкина, Та­тьяна Марковна Бережкова — в «Обрыве» А. И. Гончарова, рус­ские женщины Некрасова, тургеневские девушки и т. д. Можно сказать, что Лара — это тоже Россия, сама жизнь. «...Чистейшая, как хрусталь сверкающая, как камни ее свадебного ожерелья — Лара Гишар. Очень Вам удался портрет ее, портрет чистоты, кото­рую никакая грязь... не очернит и не запачкает... Она живая в ро­мане. Она знает что-то более высокое, чем все другие герои романа, включая Живаго, что-то более настоящее и важное...» — писал об этой героине Варлам Шаламов. Следовательно, в противопоставле­нии Живаго — Стрельников ощущается символический смысл. Жестокий, волевой Стрельников воюет на стороне красных. Тон­кая, наблюдательная Лара отмечает, что от этого «...живое челове­ческое лицо его стало олицетворением, принципом, изображением идеи». Его бронепоезд беспощадно подавляет всякое сопротивление революции, но он бессилен ускорить или замедлить ход событий. И

30

в итоге судьба военспеца Антипова-Стрельникова, выброшенного из жизни, и судьба Юрия Живаго почти одинакова:

Но продуман распорядок действий, И неотвратим конец пути...

Продуман за них кем-то Другим, они оба втянуты а водоворот жизни.

Об этом философские размышления в стихах Юрия Живаго — Бориса Пастернака, помещенных после эпилога романа. И все-та­ки, вопреки всему, они полны веры в подлинную ценность силы ду­ха и «тайной свободы» человека, всюду остающегося самим собой. В них отразилось понимание Б. Л. Пастернака истории как части природы, в которой человек участвует помимо своей воли.

В стихах отразилось также пастернаковское определение твор­чества: символический образ зажженной свечи.

И все терялось в снежной мгле,

Седой и белой.

Свеча горела на столе,

Свеча горела.. .

«Свеча горела* было одним из первоначальных названий рома­на «Доктор Живаго*. Через все перипетии века светит нам эта све­ча... Огонь этой свечи проникал и проникает в души тех, кому пас­тернаковское творчество освещало жизненный путь, был Варлам Тихонович Шаламов, человек трагической и, увы, типичной для советских людей судьбы. В трудные для Б. Пастернака годы всеоб­щей травли он написал ему следующее: «...Вы — совесть нашей эпохи... Вы — честь времени. Вы в нем жили». Закончить свои размышления о романе Б. Пастернака, писателя-гуманиста, хочет­ся его стихами:

Верю я, придет пора — Силу подлости и злобы Одолеет дух добра!

А. П. ПЛАТОНОВ

ПРОБЛЕМАТИКА ПОВЕСТИ А. П. ПЛАТОНОВА «КОТЛОВАН*

Андрей Платонов стал известен широкому кругу читателей только в последнее время, хотя самый активный период его творче­ства пришелся на двадцатые годы нашего столетия. Платонов, как и множество других писателей, противопоставивших свою точку зрения официальной позиции советского правительства, долго был запрещен. Среди самых значительных его работ можно выделить роман «Чевенгур», повести «Впрок» и «Усомнившийся Макар*.

Я бы хотел остановить свое внимание на повести «Котлован». В этом произведении автор ставит несколько проблем. Центральная проблема сформулирована в самом названии повести. Образ котло­вана — это ответ, который давала советская действительность на вечный вопрос о смысле жизни. Рабочие роют яму для закладки

31

фундамента «общепролетарского дома», в котором потом должно счастливо жить новое поколение. Но в процессе работы выясняет­ся, что запланированный дом будет недостаточно вместителен. Кот­лован уже выдавил все жизненные соки из рабочих: «Все спящие были худы, как умершие, тесное место меж кожей и костями у каждого было занято жилами, и по толщине жил было видно, как много крови они должны пропускать во время напряжения труда». Однако план требовал расширения котлована. Тут мы понимаем, что потребности в этом «доме счастья» будут огромны. Котлован будет бесконечно глубок и широк, и в него будут уходить силы, здоровье и труд множества людей. В то же время работа не прино­сит этим людям никакой радости: «Вощев всмотрелся в лицо безот­ветного спящего — не выражает ли оно безответного счастья удов­летворенного человека. Но спящий лежал замертво, глубоко и пе­чально скрылись его глаза».

Таким образом, автор развенчивает миф о «светлом будущем», показывая, что рабочие эти живут не ради счастья, а ради котлова­на. Отсюда понятно, что по жанру «Котлован» — антиутопия. Ужасные картины советской жизни противопоставляются идеоло­гии и целям, провозглашенным коммунистами, и при этом показы­вается, что человек превратился из разумного существа в придаток пропагандистской машины.

Другая важная проблема этого произведения ближе к реальной жизни тех лет. Платонов отмечает, что в угоду индустриализации страны были принесены в жертву тысячи крестьян. В повести это очень хорошо видно, когда рабочие натыкаются на крестьянские гробы. Сами крестьяне объясняют, что они заранее готовят эти гро­бы, так как предчувствуют скорую гибель. Продразверстка отняла у них все, не оставив средств к существованию. Эта сцена очень символична, так как Платонов показывает, что новая жизнь стро­ится на мертвых телах крестьян и их детей.

Особо автор останавливается на роли коллективизации. В описа­нии «организационного двора» он указывает, что людей арестовы­вали и отправляли на перевоспитание даже за то, что они «впали в сомнение» или «плакали во время обобществления». «Обучение масс» на этом дворе производили бедняки, то есть власть получили наиболее ленивые и бездарные крестьяне, которые не смогли вести нормальное хозяйство. Платонов подчеркивает, что коллективиза­ция ударила по опоре сельского хозяйства, которой являлись дере­венские середняки и зажиточные крестьяне. При их описании ав­тор не только исторически реалистичен, но и выступает своеобраз­ным психологом. Просьба крестьян о небольшой отсрочке перед принятием в совхоз, чтобы осмыслить предстоящие перемены, по­казывает, что в деревне не могли даже свыкнуться с мыслью об от­сутствии собственного надела земли, скота, имущества. Пейзаж со­ответствует мрачной картине обобществления: «Ночь покрыла весь деревенский масштаб, снег сделал воздух непроницаемым и тес­ным, в котором задыхалась грудь. Мирный покров застелил на сон грядущий всю видимую землю, только вокруг хлевов снег растаял и земля была черна, потому что теплая кровь коров и овец вышла из-под огорож наружу».

32

Образ Вощева отражает сознание обыкновенного человека, кото­рый пытается понять и осмыслить новые законы и устои. У него и в мыслях нет противопоставлять себя остальным. Но он начал ду­мать, и поэтому его уволили. Такие люди опасны существующему режиму. Они нужны только для того, чтобы рыть котлован. Здесь автор указывает на тоталитарность государственного аппарата и от­сутствие подлинной демократии в СССР.

Особое место в повести занимает образ девочки. Философия Платонова здесь проста: критерием социальной гармонии общества является судьба ребенка. А судьба Насти страшная. Девочка не знала имени матери, но зато знала, что есть Ленин. Мир этого ре­бенка изуродован, ведь для того, чтобы спасти дочку, мать внушает ей скрывать свое непролетарское происхождение. Пропагандист­ская машина уже внедрилась в ее сознание. Читатель ужасается, узнавая, что она советует Сафронову убить крестьян за дело рево­люции. В кого же вырастет ребенок, у которого игрушки хранятся в гробу? В конце повести девочка погибает, а вместе с ней погибает и луч надежды для Вощева и других рабочих. В своеобразном про­тивостоянии котлована и Насти побеждает котлован, и в основание будущего дома ложится ее мертвое тело.

Повесть «Котлован» пророческая. Ее главной задачей не было показать ужасы коллективизации, раскулачивания и тяжесть жиз­ни тех лет, хотя писатель сделал это мастерски. Автор верно опре­делил направление, в котором пойдет общество. Котлован стал на­шим идеалом и главной целью. Заслуга Платонова в том, что он указал нам источник бед и несчастий на многие годы. Страна наша до сих пор барахтается в этом котловане, и если жизненные прин­ципы и мировоззрение людей не изменятся, в котлован по-прежне­му будут уходить все силы и средства.

ДРАМАТИЗМ ПРИОБЩЕНИЯ К НОВОЙ ЖИЗНИ (По повести А. П. Платонова * Котлован»)

В повести А. П. Платонова «Котлован» поднимается одна из важнейших проблем русской литературы XX века — проблема при­общения человека к новой жизни.

Герой Платонова Вощев попадает в бригаду, которая должна вырыть котлован. Читатель узнает, что раньше Вощев работал на заводе, но был уволен оттуда за то, что задумался над «планом об­щей жизни». Таким образом, в самом начале повести появляется традиционный для русского народного творчества образ искателя счастья и правды. Действительно, Вощев именно народный мысли­тель, и об этом свидетельствует даже тот стиль, которым написаны эпизоды, относящиеся к этому герою. Платонов использует газет­ные штампы, ведь Вощев, видимо, не читал ничего, кроме газет и лозунгов. Вощев тоскует из-за того, что никто не может объяснить ему, в чем заключается смысл жизни. Однако вскоре он получает ответ на этот вопрос: рабочие-землекопы объясняют ему, что смысл жизни — в работе.

Чиклин, Сафронов и другие рабочие живут в ужасных услови­ях, работают до тех пор, пока есть силы; они «живут впрок», «за-

2-тэ зз

готовляя» свою жизнь для грядущего благоденствия. Им не нравят­ся раздумья Вощева, ведь, по их мнению, мыслительная, умствен­ная деятельность является отдыхом, а не работой; думать про себя, внутри себя — это то же самое, что и «любить себя» (как это делает Козлов). Вощев присоединяется к бригаде, и тяжелейшая работа избавляет его от необходимости думать. Итак, новая жизнь в повес­ти Платонова «Котлован» — это «жизнь впрок», постоянный тяже­лый труд. Важно отметить, что рыть котлован можно только кол­лективно, всем вместе; у рабочих-землекопов нет личной жизни, нет возможности проявить индивидуальность, ведь все они живут только ради воплощения одной цели.

Символом этой идеи для рабочих является маленькая девочка Настя. То, что они видят реального ребенка, ради которого стоит «жить впрок», вдохновляет их и заставляет работать все больше и больше. Рабочие-землекопы воспринимают ее как символ комму­низма: Сафронов приветствует ребенка «как элемент будущего». Сама девочка осознает себя тоже только в связи с коммунизмом: «Главный — Ленин, а второй — Буденный. Когда их не было, а жили одни буржуи, то я и не рожалась, потому что не хотела. А как стал Ленин, так и я стала!»

На мой взгляд, в приобщении к новой жизни не было бы ника­кого драматизма, если б эта новая жизнь исчерпывалась работой на котловане. Однако рабочие-землекопы, будучи коммунистами, должны были выполнять указания партии. В то время был взят курс на коллективизацию и раскулачивание. Именно поэтому зем­лекопы были отправлены в деревню и рытье котлована было при­остановлено.

В той части повести, которая посвящена организации колхоза, ключевым образом, на мой взгляд, является образ медведя-молото­бойца. Медведь — фанатик работы, он трудится не ради результа­та, но ради самого процесса труда. Именно поэтому то, что он изго­товляет, не годится для колхозного хозяйства. Кроме того, одним из качеств молотобойца является звериная жестокость, которая не имеет никаких оправданий.

Чтобы понять причины жестокости рабочих-землекопов, кото­рые с такой нежностью и любовью относились к Насте, необходимо сказать о тех людях, против которых эта жестокость была направ­лена. Крестьяне в повести «Котлован» отличаются от рабочих-зем­лекопов тем, что заботятся не о грядущем благоденствии мира, а о себе. Это и дает основание Чиклину и другим считать крестьян ку­лаками, враждебными элементами. Однако в самом первом эпизо­де, где идет речь о крестьянах, читатель видит, в чем выражается эта забота о себе. Выясняется, что у каждого жителя деревни, вплоть до маленьких, есть свой гроб, сделанный точно по размеру. Крестьяне уверены, что из-за того или иного мероприятия Совет­ской власти даже их дети не успеют сколько-нибудь подрасти. Кре­стьяне — нищие, забитые люди, никогда не противостоящие наси­лию, которое над ними совершается. Жестокость Чиклина, Жачева и других строителей «новой» жизни объясняется не столько их личными качествами, сколько тем, что идея предписывала им быть жестокими. Новая жизнь в повести «Котлован» — «жизнь впрок»,

34

тяжелый труд в коллективе ради счастья грядущих поколений. Драматизм приобщения к новой жизни для героев Платонова опре­деляется тем, что слепое следование идее развращает их, приучая к насилию, и нивелирует личные качества каждого. Для коммуни­стической идеи жестокость, насилие также не кончаются ничем хо­рошим. На мой взгляд, то, что гибнет Настя, которая является символом коммунистической идеи, связано с тем, что эта идея по­степенно теряется в потоках крови, которые за нее проливают. В конце концов котлован становится не фундаментом будущего сча­стья, а его могилой.

ЧЕЛОВЕК И ТОТАЛИТАРНОЕ ГОСУДАРСТВО В ПОВЕСТИ А. П. ПЛАТОНОВА «КОТЛОВАН»

Повесть Андрея Платоновича Платонова «Котлован» соединяет б себе социальную притчу, философский гротеск, сатиру, лирику.

Писатель не дает никакой надежды, что в далеком будущем на месте котлована вырастет «город-сад», что хоть что-то поднимется из этой ямы, которую безостановочно роют герои. Котлован расши­ряется и, согласно Директиве, расползается по земле — сначала вчетверо, а затем, благодаря административному решению Пашки­на, в шесть раз.

Строители «общепролетарского дома» строят свое будущее бук­вально на детских костях.

. Писатель создал беспощадный гротеск, свидетельствующий о массовом психозе всеобщего послушания, безумной жертвенности и слепоты, овладевшими страной.

Главный герой Вощев является выразителем авторской пози­ции. Среди фантастических коммунистических руководителей и омертвелой массы он задумался и горько засомневался в человече­ской правоте совершающегося вокруг. Задумавшийся «среди обще­го темпа труда», Вощев не движется в соответствии с «генеральной линией», а ищет свою дорогу к истине. Вощев так и не обрел исти­ны. Глядя на умирающую Настю, Вощев думает: «Зачем ему те­перь нужен смысл жизни и истина всемирного происхождения, ес­ли нет маленького верного человека, в котором истина была бы ра­достью и движением?» Платонов хочет выяснить, что же именно могло двигать людьми, продолжавшими рыть яму с таким усерди­ем. Это новое рабство зиждется на ритуалах новой веры: религии котлована в изложении Сталина.

«Котлован» — драматическая картина слома времени. Уже на первых страницах повести звучат два слова, которые определяли пафос времени: темп и план. Но рядом с ними возникают в повести иные ключевые слова, вступающие с первыми в очень непростые взаимоотношения: смысл происходящего и раздумье о всеобщем счастье.

«Счастье происходит от материализма, товарищ Вощев, а не от смысла, — говорят Вощеву в завкоме. — Мы тебя отстаивать не мо­жем, ты человек несознательный, а мы не желаем очутиться в хво­сте масс... — Вы боитесь быть в хвосте: он — конечность, а сами се­ли на шею!»

35

Переломное время рождает новые отношения между людьми, вся Россия стронулась с места, Вощев видит «строй детей-пионеров с уставшей музыкой впереди; ездит на своей тележке инвалид Жа-чев». «Вот уже второй день ходит профуполномоченный по окрест­ностям города и пустым местам, чтобы встретить бесхозяйственных мужиков и образовать из них постоянных тружеников; уплывают на плоту «кулацкие элементы» под звучащую из рупора «музыку великого похода».

Выразительна символика строительства котлована — постепен­ного обездуховливания: сначала скашивается живая трава, затем лопаты врезаются в тоже живой верхний слой почвы, затем долбят мертвую глину и камень.

«Товарищ Пашкин бдительно снабдил жилище землекопов ра­диорупором, чтобы во время отдыха каждый мог приобретать смысл классовой жизни из трубы».

Очень важными являются в повести три притчи, в которых от­ражаются основные идеи произведения.

История любви мастерового Никиты Чиклина, «ощущающего все без расчета и сознания, но с точностью» и существующего с «непрерывно действующим чувством жизни», грустна и коротка: «Тогда она ему не понравилась, точно была постылым сущест­вом, — и так он прошел в то время мимо нее не остановившись, а она, может быть, и плакала потом, благородное существо». Столь же печальна история инженера Прушевского. И вот два непохожих человека, по разным причинам отказавшихся от своего счастья (один пренебрег им как низким, то есть обознался; другой постес­нялся и не решился), теперь одинаково несчастливы. Они сами об­рекли себя на это, пресекая естественный ход жизни.

История кузнеца-медведя, обладающего всего двумя качества­ми — «классовым чутьем» и «усердным старанием»!

« — Скорее, Миш, а то мы с тобой ударная бригада! — сказал кузнец.

Но медведь и без того настолько усердно старался, что пахло па­леной шерстью, сгорающей от искр металла, и медведь этого не чувствовал». Так появляется метафора «работать как зверь». Сле­дом разворачивается другая метафора — «медвежья услуга». Мед­ведь, усердствуя уже чрезмерно, губит поковки.

По Платонову, если человека освободить от мысли, если всю его богатейшую натуру свести либо к функционированию в какой-то узкой плоскости, либо к подчинению, он перестает быть человеком.

История Оргдвора колхоза имени Генеральной Линии. Мужик Елисей страдает