Лучших школьных сочинений

Вид материала

Литература

Содержание Нравственный подвиг человека на войне Человек на войне «у войны не женское лицо...» Ю. Друнина

Подобный материал:

• О конкурсе школьных сочинений риа новости, 18.11kb.
• Положение о проведении окружного конкурса школьных сочинений «На страже родных рубежей», 34.71kb.
• Конкурс школьных сочинений «Учитель! Пред именем твоим…», 96.74kb.
• 10000 самых лучших сочинений. Самый полный сборник. Все классы. Все темы, 20.17kb.
• Из детских сочинений про СССР, 63.33kb.
• Конкурс сочинений, 117.24kb.
• Конкурс сочинений, 34.72kb.
• Приказ №1108 г. Петропавловск-Камчатский «27» сентября 2010 г. Опроведении краевого, 67.17kb.
• Республиканский конкурс сочинений «Как мы провели лето в Удмуртии», 71.46kb.
• Методические рекомендации по проведению информационно-разъяснительной работы по Всероссийской, 708.05kb.

Я знаю, никакой моей вины

В том, что другие не пришли с войны.

В том, что они — кто старше, кто моложе —

Остались там, и не о том же речь,

Что я их мог, но не сумел сберечь, —

Речь не о том, но все же, все же, все же...

А. Твардовский НРАВСТВЕННЫЙ ПОДВИГ ЧЕЛОВЕКА НА ВОЙНЕ

Огонь славы у Кремлевской стены на могиле Неизвестного сол­дата... Символ вечности — огонь и камень... Пискаревское кладби­ще в Санкт-Петербурге... Мамаев курган...

Сколько их, таких известных и не слишком известных памятни­ков на местах прошедшей войны. Но вечным памятником героизму является не только железо, мрамор, гранит, но и книги о войне.

Тема Великой Отечественной войны заняла одно из ведущих мест в литературе послевоенных лет. И сейчас она продолжает быть актуальной. Многие писатели сами прошли трудный солдат­ский путь, многие из них были свидетелями великой трагедии и великого подвига нашего народа.

Много книг написано о войне. Не оставляют равнодушными произведения К. Симонова, Б. Васильева, В. Кожевникова, Г. Бак­ланова, В. Быкова, В. Распутина и многих других. Мы видим вой­ну, то нарисованную крупным планом, как будто с птичьего поле­та, то какой-нибудь окопчик, где собирались бойцы, чтобы переку­рить. Мы видим генералов и рядовых, разведчиков и пехотных лейтенантов — всех тех, кто в поту и крови, стиснув зубы, шел долгие версты и дни через войну к Великой Победе. И мы должны любить и беречь мир ради того, чтобы на нашей планете нигде не оставалось места войне.

Великая Отечественная война оставила глубокий след в истории нашего государства. Испытания, выпавшие на долю народа, как бы приостановили естественный ход истории. Война в который раз по­казала всю свою жестокость, бесчеловечность. Русская литература не могла оставаться в стороне от событий, в которых решалась су­дьба страны. Русские писатели того времени принимали активное участие в разгроме врага. Силой своего таланта они утверждали справедливость на земле.

Хотелось бы обратиться к произведениям Бориса Васильева, ко­торый очень близок и дорог мне.

Прошла война, прошла страда. Но боль взывает к людям: Давайте, люди, никогда Об этом не забудем.

239

Он относится к тем писателям, кто сам прошел трудными доро­гами войны, кто защищал родную землю с оружием в руках. Са­мые, на мой взгляд, талантливые его произведения военной тема­тики — «В списках не значился» и «А зори здесь тихие...».

Тема человечности, человеколюбия, подвига в произведениях Б. Васильева занимает центральное место. В повести «А зори здесь тихие...» рассказывается о старшине Васкове и подчиненных ему девушках-зенитчицах. Пятерым из них во главе со старшиной по­ручили задержать вражеских диверсантов. В бою девушки погиба­ют. Ненависть к врагам помогает Васкову и героиням повести со­вершить свой подвиг. В этой борьбе ими управляло чувство чело­вечности, которое заставляет сражаться со злом. Ведь фашисты пе­реступили законы человеческие и тем самым оказались сами вне всяких законов. Тяжело переживает старшина гибель девушек. Вся его человеческая душа не может с этим смириться. Он думает о том, что обязательно спросят с них, солдат, после войны: «Что же вы, мужики, мам наших от пуль защитить не смогли? Со смертью их оженили?» И не находит ответа. Болит у Васкова сердце за_гто, что положил он всех пятерых девчат. И в скорби этого необразован­ного солдата— самый высший человеческий подвиг. И читатель чувствует ненависть писателя к войне и боль за то еще, о чем мало кто писал, — за прерванные ниточки человеческих родов.

По моему мнению, каждое мгновение на войне — это уже по­двиг. И Борис Васильев своей повестью только подтвердил это.

Я бы хотела обратиться и к другому произведению Б. Василье­ва — «В списках не значился*. Это произведение о том, какой путь зрелости преходит за короткий срок обороны Брестской крепости девятнадцатилетний лейтенант Николай Плужников. Писатель по­казывает героизм и внутреннюю красоту советских воинов. После первых трех дней яростных боев «дни и ночи обороны крепости слились в одну-единую цепь вылазок и бомбежек, атак, обстрелов, блужданий по подземельям, коротких схваток с врагом и корот­ких, похожих на обмороки, минут забытья и постоянного, изнуря­ющего, не проходящего даже во сне желания пить».

Когда немцам удалось ворваться в крепость и «разорвать ее обо­рону на отдельные, изолированные очаги сопротивления», они ста­ли превращать крепость в развалины. Но ночью развалины ожива­ли вновь. «Израненные, опаленные, измотанные жаждой и боями скелеты в лохмотьях поднимались из-под кирпичей, выползали из подвалов и в штыковых атаках уничтожали тех, кто рисковал оста­ться на ночь. И немцы боялись ночей».

Подвиг — это не только величие и дух героизма, но и величие нравственности. Безнравственный человек способен на поступок, быть может, равный по силе своего воздействия на окружающих подвигу. Но этот «подвиг» оказывается либо преступлением, либо предательством, либо еще чем-то худшим.

В романе «В списках не значился» Николай Плужников дока­зал, что его нельзя испугать, сломить, сделать рабом. Он остается человеком в любых ситуациях: и в отношении с любимой женщи­ной, и под непрерывной бомбежкой немцев, и даже по отношению

240

к своему врагу. А остаться человеком в условиях войны — это и есть настоящий героизм.

Боль и гордость — эти чувства охватывают читателя, когда он углубляется в описание боев, думает над мыслями героев, пред­ставляет себя на их месте. Много, очень много подвигов совершено в войну, но достаточно прочитать повести и романы Бориса Василь­ева, чтобы начать понимать истоки этого массового героизма, кото­рые исходили из беззаветной любви к Родине, из ненависти ко злу, из высоких нравственных начал. Спасибо писателю. И вечная сла­ва героям!

ЧЕЛОВЕК НА ВОЙНЕ

(По произведениям русской литературы XX века)

Яркие и живые страницы о войне создали К. Симонов, Б. Поле­вой, Ю. Бондарев, В. Гроссман и многие другие писатели.

Но среди них есть такие авторы, которые описывали не столько саму войну, сколько анализировали поведение человека на ней, глубоко проникая в механизм его поступков. Они хотели понять, почему самый обычный человек, попав в экстремальные условия, может презреть опасность и шагнуть в бессмертие. Что двигало по­ступками таких людей? Об этом я хочу поразмышлять, анализируя рассказ Федора Тендрякова «День, вытеснивший жизнь...». Он по­нравился мне тем, что война показана без прикрас, правдиво.

«День, вытеснивший жизнь...» — первый день вчерашнего шко­льника на войне.

Описывается всего один день, но он вытеснил собою всю преж­нюю жизнь, где осталась школа, экзамены, костер у реки и много счастливых дней. Поэтому рассказ так и называется.

Впереди — неизвестность, возможно, смерть. Герой Тенков ви­дел фильмы о войне, но его впечатления о ней не совпадают с тем, что он видит. Вокруг сгоревшие танки, воронки от мин и снарядов, земля, изуродованная гусеницами танков и убитые немецкие сол­даты.

Но эти солдаты не вызывают ненависти и злобы, а только «сму­щающую жалость»; «Я стоял над врагом и испытывал только брез­гливость... Но брезгливость не в душе, брезгует мое телесное нутро, а в душу просачивается незваная смущающая жалость».

Сержант Тенков вспоминает убитого на войне отца, но и после этого ненависть не закипает в нем.

Хочется верить в то, что эта жалость останется в герое, хотя война изменит и его. Она изменяет все: людей, их судьбы, характе­ры, жизнь. Никто не знает, как поведет себя человек в экстремаль­ной ситуации. Это хорошо видно на примере образов Сашки Глуха­рева и Нинкина.

Сашка, казавшийся храбрым и мужественным, оказался тру­сом, а Нинкин, бывший в жизни незаметным и невзрачным, испол­нил свой долг и погиб как герой. Но цена его жизни не сотня не­мцев, а всего лишь штыковая лопата.

Эта первая смерть надолго запомнилась главному герою расска-

241

за. Он вспоминает ее даже после войны, хотя за долгие годы видел немало смертей, даже более героических, чем эта.;.

Подвиг — это самопожертвование. Но человек не всегда осозна­ет, что совершает великое дело — просто он не может поступить иначе, этот поступок кажется ему естественным и единственно вер­ным.

Совершить подвиг может каждый, но не все находят в себе си­лы переступить страх, как не смог Глухарев. Война изменяет психику и моральные принципы людей. В какой-то момент боя прежние ценности становятся вдруг незначительными. В этот миг перелома человек способен на все- Жизнь его отходит на второй план, и вместо нее возникает нечто большее — судьба остальных. Вот тогда и совершается подвиг. Именно это происходит с Ни-нкиным.

Тендряков сумел показать, как по-разному влияет на людей война, именно это — главный пафос его рассказа. Она воздействует на отношение человека к жизни, потому что является для него про­тивоестественной, вторгается в его судьбу и ломает ее.

«Война — противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие». Эти слова принадлежат Льву Николаевичу Тол­стому. Написаны о другой войне — 1812 года. И хотя она была то­же освободительной и справедливой для русского народа, оружие в ней было менее страшное. Но она такая же бесчеловечная и жесто­кая.

Подвиг человека — в центре внимания и другого писателя, про­шедшего фронтовыми дорогами, — Константина Воробьева.

Основная идея его повести «Убиты под Москвой» — прозрение от духовной слепоты, преодоление страха смерти.

Писатель то и дело останавливается, чтобы зафиксировать наше внимание то на согласном, молодцеватом шаге почти как на параде идущей роты, то выхватывает из безликого множества одно-два ве­селых лица, дает услышать нам чей-то звонкий мальчишеский го­лос. И тотчас сама рота — отвлеченная армейская единица — ста­новится для нас живым организмом, полноправным и полнокров­ным действующим лицом повести. Взгляд то останавливается на главном действующем лице — Алексее Ястребове, несущем в себе «какое-то неуемное, притаившееся счастье: радость этому хрупко­му утру, тому, что не застал капитана и что надо было еще идти и идти по чистому насту».

Это переполняющее героев чувство радости все больше усилива­ет открывающийся уже на первых страницах контраст, резче обо­значает два полюса — бьющей через край жизни и неизбежной — всего через несколько дней — смерти. Ведь мы-то знаем о том, что ждет их там, впереди, куда так весело они сейчас идут. Знаем сра­зу, по одному названию, уже начинающемуся с жуткого в своей не­избежности определенности слова — «убиты». Контраст становится еще резче, а ощущение надвигающейся трагедии достигает осязае­мой плотности, когда мы сталкиваемся с обескураживающей наив­ностью курсантов. Они, оказывается, в сущности, еще мальчики, надевшие военную форму и брошенные на фронт неумолимым за­коном военного времени...

242

Немецкие танки раздавили роту, которая храбро дралась, хотя ничего не могла сделать против них со своими бутылками и самоза­рядными винтовками. Но танки были задержаны, хотя и страшной ценой.

Первый бой, который снился Алексею Ястребову как победа под крики «Ура!», протекает совсем иначе. Взвод не кричит «Ура!», а «орет» «бессловесно и жутко», и крик этот потом переходит в вой, потому что ничего вокруг понять нельзя, чувства обостряются, и хочется хотя бы в крике слиться со всеми, почувствовать себя ча­стью всех.

Мальчишка-лейтенант к концу повести становится мужчиной. Это он подбивает танк и уходит в лес с трофейным автоматом, что­бы набрести на рассеявшихся в окружении своих.

«Он почти физически ощутил, — пишет К. Воробьев об Алексее Ястребове, — как растаяла в нем тень страха перед собственной смертью. Теперь она стояла перед ним, как дальняя и безразличная ему родня-нищенка, но рядом с нею и ближе к нему встало его дет­ство...» После того, что он пережил в ночном бою, после смерти ка­питана Рюмина, который умер у него на руках, после всего, что произошло с его ротой, ему почти все равно — и он поднимается навстречу танку. Сцена написана Константином Воробьевым с раз­рывающей душу ясностью и напряжением.

Да, русские люди совершали подвиг. Они умирали, но не сдава­лись. Сознание своего долга перед Родиной заглушало и чувство страха, и боль, и мысли о смерти. Значит, не безотчетное это дейст­вие — подвиг, а убежденность в правоте и величии дела, за которое человек сознательно отдает свою жизнь. Воины понимали, что они проливали свою кровь, отдавали свои жизни во имя торжества справедливости и ради жизни на земле. Наши солдаты знали, что необходимо победить это зло, эту жестокость, эту свирепую банду убийц и насильников, иначе они поработят весь мир.

Проза К. Воробьева точна, жестока и в подробностях, и в целом. Он ничего не хочет утаить, упустить. Главное достоинство его про­изведений в том, что с войны сорвана романтическая пелена. К. Во­робьев знал: если уж писать, то только правду. Неправда переходит в ложь, в надругательство над памятью погибших...

Бывшие немецкие солдаты, воевавшие под Сталинградом, 9 мая возложили венки на Мамаевом кургане погибшим русским солда­там в знак примирения и покаяния. Это дает надежду на то, что мир изменится и в нем не будет места войне, а память о подвиге останется, потому что недаром тысячи людей не щадили себя, отда­вали свои жизни за правое дело. Поэтому с огромным вниманием читаешь строки из письма Маселбека, героя повести Ч. Айтматова «Материнское поле»: «Мы не выпросили себе войну, и не мы ее за­теяли, это огромная беда для нас всех, всех людей. И мы должны проливать свою кровь, отдавать свои жизни, чтобы уничтожить это чудовище. Если мы это не сделаем, то мы не достойны будем имени Человека. Через час я иду выполнять задание Родины. Вряд ли я вернусь живым. Я иду туда, чтобы сохранить в наступлении жизнь многим моим товарищам. Я иду ради народа, ради победы, ради всего прекрасного, что есть в Человеке».

243

Произведения о войне открывают нам не только ее жестокую беспощадность, но и силу героизма, мужества, самоотверженности

наших солдат. Они твердо знали, ради чего шли на гибель: они за­щищали Родину! А это и есть подвиг.

«У ВОЙНЫ НЕ ЖЕНСКОЕ ЛИЦО...»

...Да разве об этом расскажешь — В какие ты годы жила! Какая безмерная тяжесть На женские плечи легла!..

Ы. Исаковский

Война... Отвратительное лицо ее никогда не сотрется из памяти народной. Холодные и безжалостные глаза смотрели стволами ору­дий на бойцов, идущих в атаку, страшными кровавыми ранами — на медсестер, санитарок, хирургов, смотрели на изнемогавших го­лодных рабочих у станков, неся горе и смерть. Грубые ее руки вы­рывали жертвы из каждого дома, каждой семьи. «У войны — не женское лицо...» Да, не женское, но доле женщины в годы войны не позавидуешь. Женщина, нежная, прекрасная, самой природой созданная для любви, для выполнения великой миссии матери, женщина, соединившая в себе «и богатство, и вдохновенье, и жизнь, и слезы, и любовь», была вынуждена взять в руки оружие! Девушки, вчерашние школьницы, на хрупких плечиках своих сре­ди разрывов снарядов выносили из боя раненых бойцов. Девочки сутками простаивали у станков и не разгибали спины на колхоз­ных полях. Не могли, не имели права «инженеры человеческих душ» пройти мимо этих событий. Все наши известные писатели коснулись в своем творчестве темы войны, но лучшие из созданных произведений принадлежат писателям-фронтовикам, не понаслыш­ке знающим о войне.

...Ушла из детства в грязную теплушку, В эшелон пехоты, в санитарный взвод.

Ю. Друнина

Тема войны действительно близка поэтессе, волнует ее. Она го­ворит: «Пишу об этом потому, что не могу не писать. Память серд­ца...» А как хотелось бы забыть!

Сердце, сердце,

Позабудь скорей

Вой сирены,

Взрывы, дымный ветер,

Слезы поседевших матерей...

Отвечает сердце мне сурово:

«Нет, об этом позабыть нельзя».

В 1941 году добровольно ушла Ю. Друнина на фронт и до конца войны служила батальонным санинструктором. Какие тяжелые ис­пытания она прошла, но привыкнуть к ужасам, ранам, смерти женщине не дано.

244

Я столько раз видела рукопашный. Раз — наяву. И тысячу — во сне. Кто говорит, что на войне не страшно, Тот ничего не знает о войне.

Нет памятника «неизвестной санитарке» или «неизвестной мед­сестре», памятника той, которая не только видела смерть и увечья, но ценой собственной жизни спасала раненых. Нет памятника, но осталась память. Воспеть, возвеличить своих подруг в стихах стре­миться Ю. Друнина, еще раз напомнить о них, об их чудовищно трудной, но бесконечно прекрасной судьбе. «Женщина дает жизнь, женщина и жизнь — синонимы». Но Родина была в опасности, и женщина встала в ряды ее защитников.

Какие удивительные лица Военкоматы видели тогда! Все шли и шли они — Из средней школы, С филфаков, Из МЭИ и из МАИ -Цвет юности, Элита комсомола, Тургеневские девушки мои.

Именно о таких, молодых, красивых девушках рассказывает Борис Васильев в своей замечательной повести «А зори здесь ти­хие...». Лишь один эпизод, одно незначительное в масштабах этой необъяснимой войны столкновение с врагом в тылу нашей армии. А как отразился на нем весь ужас, вся несовместимость женской доли в эти страшные годы с самим понятием «женщина»! Пять дев­чонок, руководимых старшиной Васковым, ценой своих жизней предотвратили крупную диверсию, выведя из строя специально подготовленную группу из шестнадцати фашистских солдат. Ни эти девчата, ни десятки, сотни тысяч других не думали о себе, по­мнили только о судьбе народа, своей Родины. Запоминается, на­всегда остается в сердцах образ Жени Комельковой. «._„Так глупо, так несуразно и неправдоподобно было умирать в девятнадцать лет». А особенно ей, «высокой, рыжей, белокожей», с прекрасны­ми «зелеными, круглыми, как блюдца, глазами», ей, у которой вся жизнь впереди. «...Она могла бы затаиться, переждать и, может быть, уйти. Но она стреляла, пока были патроны», защищая Риту Осянину, Васкова, саму жизнь на земле, забывая о том, что она по­гибнет. Так поступали все женщины: ради жизни других, ради Ро­дины дрались до последнего патрона.

Женщина «грозной годины» вынуждена была не только воевать на фронте, убивать врага своими руками, она, именно она, ковала победу в тылу.

В то утро простился с тобою Твой муж, или брат, или сын, И ты со своею судьбою Осталась один на один. Один на один со слезами, С несжатыми в поле хлебами Ты встретила эту войну.

245

Это стихотворение, написанное в 1945 году М. Исаковским, тес­но связано с судьбой героини повести Виталия Закруткина «Матерь человеческая». Образ женщины-труженицы, женщины бесконеч­ной доброты и необъятного сердца создает автор. Фашисты сломали всю ее жизнь. Сожжен дом, повешены муж и сын, погибли или уг­наны на чужбину подруги и соседи, но Мария находит в себе силы жить ради будущего ребенка, ради людей, ради победы. Работает она не покладая рук за всю третью бригаду колхоза имени В. И. Ленина, успевает везде. Четыре месяца живет она одна, рабо­тает одна, но не ожесточилась Мария, не потеряла человечности и доброты. Сколько заботы и внимания уделяет она детям-ленинград­цам, спасшимся из разбитого эшелона. Она с такой сердечностью ухаживает за ребятами, что они называют ее мамой. «Таких, как Мария, у нас на земле великое множество, и придет время — люди воздадут им должное... И тогда не выдуманной мадонне воздвигнут благодарные люди самый прекрасный, самый величественный мо­нумент, а ей, женщине — труженице земли», стойко перенесшей все тяготы войны.

Мне часто было страшно и тоскливо, Меня томил войны кровавый путь, Я не мечтала даже стать счастливой, Мне одного хотелось: отдохнуть.

В этих строках поэтесса Ольга Берггольц передает чувства жен­щин всей страны, а прежде всего, конечно, свои и своих сограж­дан-ленинградок. Девятьсот томительных дней и ночей ожидания прорыва блокады города:

И день за днем лицо мое темнело, Седины появились на висках.

Но они не просто ждали.

Я рвы на ближайших подступах копала,

Сколачивала жесткие гробы

И малым детям раны бинтовала...

Мало, ох как мало из трех миллионов этих мужественных лю­дей сумело выжить в нечеловеческих условиях блокады. Этого не вытравишь из памяти живых.

И не проходят даром эти дни, Неистребим священный их осадок, Сама печаль, сама война глядит Познавшими глазами ленинградок.

Глаза войны... В них отразились смерть, кровь, ужас, мучения, нечеловеческий труд. «Война — преступление против всего живого, против самой природы» — это главная мысль повести Чингиза Айтматова «Материнское поле». Ведут разговор старая Толгонай и поле, на котором проработала всю свою жизнь, где встретила и по­любила будущего мужа. Погибли в годы войны муж и трое сыно­вей. Никакими словами не описать горе этой женщины. Родным и самым близким стало для нее теперь поле. С ним она делится свои­ми сокровенными думами. И поле признается, что страдает от вой-

246

ны, тоскует по крестьянским рукам, оплакивает детей своих — хлеборобов. Затянулись раны Толгонай пленкой времени, но не за­жили, болят. Хочется ей сказать всем людям, что человек рожден для счастья, для мирного труда. «Могут люди, должны люди пре­градить путь войне».

Издавна считается, что война — сугубо мужское дело. И «пусть женщина женщиной будет». Но как могли «мать, и жена, и сест­ра» усидеть дома, когда сыновья, мужья, братья уходили и не воз­вращались. Белорусская писательница С. Алексиевич создала доку­ментальную повесть «У войны — не женское лицо», записав воспо­минания женщин, прошедших войну. Собранные рассказы рисуют облик войны, обвиняют фашизм в том, что «...женщине пришлось стать солдатом», в том, что «женщина убивала». Давно отгремели бои, смолкли канонады, не стихает военная напряженность. Новая война может убить жизнь на земле, и этого нельзя допустить.