Geum.ru

В. С. Котляров усиление вмешательства пекина во внутренние дела бирмы в середине и конце 70-х годов

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
  1   2   3

В.С.Котляров


УСИЛЕНИЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВА ПЕКИНА ВО ВНУТРЕННИЕ ДЕЛА БИРМЫ В СЕРЕДИНЕ И КОНЦЕ 70-Х ГОДОВ


Из книги «Бирма и Китай. Проблемы взаимоотношений», М:Наука, 1982, - стр.166-196


Потерпев неудачу в попытках подчинить Бирму своему диктату в годы «культурной революции», Пекин с большим неудовольствие воспринял усилия Революционного совета Бирмы в начале 70-х годов, направленные на обеспечение проведения самостоятельной политики, претворение в жизнь намеченных целей, стабилизацию политической обстановки.

Одной из важнейших мер Революционного совета Бирмы в то время было превращение Партии бирманской социалистической программы (ПБСП) из узкокадровой в массовую. Состоявшийся летом 1971 г. 1й съезд ПБСП констатировал, что партия, еще в конце 60-х годов насчитывавшая несколько десятков членов, накануне съезда уже объединяла в своих рядах 73,4 тысячи членов и более 260 тысяч кандидатов; кроме того, имелось свыше 760 тысяч сочувствующих, или, как их называли, «друзей партии». В соответствии с решениями съезда Ревсовет, выступавший в качестве высшего органа политической и государственной власти, передал политическое руководство страной ПБСП, сохранив за собой лишь на время функции управления государством(1).

Главным же в тогдашней внутриполитической жизни Бирмы была подготовка перехода страны к системе гражданского правления, а также принятия новой конституции, которое должно было ознаменовать этот переход. Конституция должна была закрепить происшедшие в стране политические и социально-экономические сдвиги, определить новую государственную и общественно-политическую надстройку, сделать достижение социалистической цели государственной задачей.

Именно в этот период, несмотря на начавшийся процесс нормализации отношений между Бирмой и КНР по государственной линии, в Бирме вновь усилилось поддерживаемое Пекином повстанческое движение, расширились рамки и масштабы деятельности антиправительственных сил. В первую очередь заметно возросла активность повстанцев находившейся в плену маоистских установок компартии, сохранившей крупную опорную базу в северо-восточных районах Бирмы у китайской границы. Предпринимались также попытки восстановить важную базу КПБ в Центральной Бирме, в горах Пегу-Йома, которая была разгромлена правительственными войсками в 1968 г. Активизацией пропекинских сил воспользовались различные мятежные группировки национальных окраин.

Наряду с возросшим числом актов грабежей и разбоя, творимых различными антиправительственными группами, резко участились вооруженные нападения пропекинских повстанцев на учреждения и представительства местных органов власти, в частности, на группы функционеров ПБСП, которые направлялись по заданию ее ЦК в районы для ведения разъяснительной работы по проекту конституции. С помощью самых различных мер воздействия на местное население отряды пропекинских повстанцев заставляли жителей многих деревень бойкотировать проводившиеся функционерами ПБСП массовые митинги и собрания, выступать против мероприятий центральных властей. В Шанской национальной области (прежнее Шанское автономное государство) и в примыкающих районах группы по разъяснению конституции вынуждены были вести эту работу в сопровождении усиленных нарядов полиции, а нередко и подразделений бирманской армии.

Бирманские маоисты усилили свои подрывные действия, всячески пытались сорвать обсуждение проекта конституции, использовать проводившуюся властями кампанию для дискредитации режима. Вылазки вооруженных отрядов пропекинских сил имели и специфическую цель – поставить заслон на пути укрепления национального единства Бирмы, перетянуть население национальных окраин на сторону этих сил и навязать ему промаоистскую идеологию. При этом пропекинские повстанцы пытались широко использовать антиправительственные настроения среди национальных меньшинств в связи с отходом Ревсовета от принципов национальной автономии и планами введения в стране по новой конституции унитарной системы.

В ответ на активизацию вооруженных действий повстанцев против существующего в стране режима, правительство вскоре перешло к более широким мерам антиповстанческой борьбы. В 1972 г. бирманская армия начала крупную операцию по подавлению вооруженных действий повстанцев в районе Пегу-Йома, в ходе которых сосредоточенным здесь отрядам был нанесен ощутимый урон, их активность ослабла. Однако, как говорил, выступая по случаю Дня вооруженных сил Бирмы 27 марта 1973 г. , бывший тогда начальником штаба бирманской армии генерал Сан Ю, несмотря на серьезные поражения, повстанцы продолжали борьбу и по мере приближения сроков принятия новой конституции усиливали подрывную деятельность, пытаясь помешать Революционному совету «восстановить право народа самому распоряжаться своей судьбой»(2).

С окончанием летних муссонов, в конце 1973 г., направляемые из Пекина повстанцы, не считаясь с потерями, вновь перешли к активным действиям. На этот раз бирманская армия развернула боевые операции против крупной группировки пропекинских повстанцев, действовавших близ границ с Китаем. Как сообщалось в печати, отряды этой группировки были разгромлены правительственными войсками в районах Мёнгьян, Мёнглуэ и Мёнгма в восточной части Шанской национальной области и отброшены непосредственно к китайской границе. Одновременно в газетах приводились слова командовавшего в то время сухопутными войсками бирманской армии бригадного генерала Тин У о том, что эти отряды получали «иностранную помощь»(3).

Для каждого бирманца было ясно, что скрывается за словами «иностранная помощь». Правительство, чтобы вновь не осложнять отношений с северным соседом, часто вынуждено было прибегать к такой, довольно сдержанной форме осуждения китайского вмешательства.

Активизация пропекинских повстанцев, отражавшая вмешательство Китая во внутренние дела Бирмы, обострявшая обстановку в стране, ведшая к кровопролитию, имела в конкретных условиях одной из важных целей повлиять на настроения простых бирманцев в угодном для Пекина направлении. Однако пекинским лидерам так и не удалось достигнуть этой цели. Проведенный в декабре 1973 г. в Биме общенациональный референдум показал, что 90,19% из 14 760 036 человек, участвовавших в референдуме, высказались за новую конституцию, окончательный текст которой был одобрен 2 съездом ПБСП, состоявшимся незадолго до того. Это был внушительный успех патриотических, национально-демократических сил Бирмы. 3 января 1974 г. новая конституция была введена в действие, и страна стала официально именоваться Социалистической Республикой Бирманский Союз(4).

В конце января - начале февраля 1974 г. в Бирме прошли выборы в Народное собрание и местные народные советы, в ходе которых было избрано 192 503 депутата. За избранных депутатов проголосовало 94,6% избирателей(5). Хотя в ряде районов выборы, как и референдум, не были проведены вследствие противодействия повстанческих сил, их результаты показали, что народ поддержал прогрессивную направленность программы ПБСП, курс на продвижение Бирмы по пути социалистической ориентации. Вместе с тем эти результаты с новой силой показали узость социальной опоры у повстанцев, в том числе у компартии, которой упорно навязывались маоистские установки, шедшие вразрез с коренными интересами бирманского народа.

2 марта 1974 г. Революционный совет на 1-й сессии Народного собрания передал ему всю полноту своих полномочий. Народное собрание сформировало высшие органы исполнительной и судебной власти страны, освободив юридически армию от функций руководства государством.

Эти события, подводившие черту под весьма сложным и ответственным периодом в политическом развитии Бирмы, свидетельствовали о провале коварных планов недругов бирманского народа.

Другим аспектом вмешательства Пекина во внутренние дела Бирмы в начале 70-х годов был подрыв социально-экономического прогресса в стране. Гражданская война продолжала отвлекать значительные материальные и людские ресурсы от нужд экономического и социального развития. Бирма была вынуждена тратить более трети правительственных расходов на военные цели, изыскивать дополнительные источники для заделывания брешей в бюджете , постоянно возникавших из-за осуществлявшейся повстанцами контрабанды бирманских товаров (опиума, драгоценных камней, руд редких металлов) и сокращения поступлений от налогов в районах повстанческих действий; она не могла полностью использовать в народнохозяйственных интересах огромные по масштабам Бирмы запасы минерального сырья (меди, олова, вольфрама, свинца, серебра и др.), которыми особенно богаты Шанская, Качинская, Каренская и другие национальные области. Добычу сырья на ряде рудников, а также восстановительные работы на некоторых шахтах и разработку гипсовых и известняковых карьеров пришлось приостановить. Под удар ставились изыскательские работы в области сельского хозяйства, которые велись по линии специализированных учреждений ООН. Некоторые важные объекты национальной экономики оставались незавершенными.

Эти отрицательные явления не могли не сказаться на эффективности мер правительства, направленных на укрепление позиций государства в экономике страны и оздоровление положения в народном хозяйстве. Частный капитал, сосредоточенный в большей мере в области торговли и спекулятивных операций, не проявлял желания к сотрудничеству с новой властью. В рамках этого сектора все еще сохранялись значительные силы, которые саботировали экономическую политику правительства и являлись серьезным препятствием на пути к прогрессу. К ним относится и капитал местной буржуазии китайского происхождения, чьи позиции особенно значительны в сфере деятельности «черного рынка».

Поддержка повстанческого движения Пекином затрудняла осуществление и мероприятий, направленных на изменение социального облика бирманской деревни на базе ликвидации полуфеодальной земельной аренды, торгово-ростовщического капитала и предоставления деревне современной сельскохозяйственной техники, а также сортовых семян. Она препятствовала совершенствованию деятельности деревенских комитетов, снабженческо-сбытовых кооперативов, кредитно-ссудной системы государственного сельскохозяйственного банка на селе. Мероприятия, проводившиеся в бирманской деревне, в их результате могли бы быть более значительными, если бы аграрная периферия перестала быть зоной повстанческого движения и подрывных действий, источником рекрутирования в ряды повстанцев сбитой с толку и запуганной сельской молодежи. Незавершенность аграрных преобразований сохраняла почву для подрывных действий антиправительственных группировок. К этому следует добавить, что маоисты спекулировали на отсталости и патриархальности бирманской деревни с ее низким культурным уровнем, разобщенностью и устойчивостью традиций.

Усиление давления Пекина на Бирму в начале 70-х годов определялось как внутриполитическим развитием Китая, так и дальнейшей эволюцией его внешнеполитического курса, возрастанием экспансионизма. Происходившие перемены, в частности, введение в дипломатическую практику концепции «гегемонии двух сверхдержав», замена теории «промежуточных зон» новой теорией «трех миров», самопричисление Китая к группе развивающихся стран, - все это не сулило последним ничего хорошего.

Гегемонистские притязания Пекина на руководящую роль в группе развивающихся стран и его желание навязать борющимся народам лживый тезис о «сговоре Советского Союза с империализмом» придавали особую направленность китайской политике в Бирме. Эта направленность проявлялась, в частности, в попытках Пекина использовать стремление соседней Бирмы строго соблюдать политику нейтрализма, чтобы поставить ее в положение страны-одиночки, лишенной надежных друзей и союзников.

Подобные попытки вызывали у Бирмы глубокую тревогу и противодействие, повышали убежденность в необходимости проводить национальную внешнюю политику в соответствии с установками правящей партии. В решениях 1 съезда ПБСП было выражено особое беспокойство по поводу тогда еще существовавшей конфронтации между США и Китаем в Юго-Восточной Азии, их стремления поставить у власти в малых странах региона своих сторонников. Вместе с тем в Политическом отчете Центрального организационного комитета ПБСП съезду отмечалось, что «хотя положение в Юго-Восточной Азии остается напряженным, Бирме необходимо развивать свои отношения с другими странами, в том числе с соседними государствами, основываясь на принципах дружбы, равенства, взаимного уважения и невмешательства во внутренние дела». Одновременно съезд указывал и на обязательность укрепления обороны(6). Принцип независимости внешней политики Бирмы был закреплен в ст.26 новой конституции(7).

Таким образом, принцип независимого, самостоятельного внешнеполитического курса стал подчеркиваться и выделяться как первостепенный и основной. И одна из самых существенных причин этого заключалась в стремлении Бирмы обезопасить себя от наиболее реальной внешнеполитической угрозы ее суверенитету и независимости, угрозы, так сказать, не только «висящей» на самой ее протяженной границе, но и уже давно «пересекающей» эту границу в виде многообразной помощи антиправительственному вооруженному подполью.

Сложный комплекс проблем бирмано-китайских отношений с новой силой встал перед бирманским руководством в 1974-1975 гг. в связи с резким обострением внутриполитической обстановки, вызванным в основном экономическими трудностями. В эти первые годы гражданского правления маоисты рассчитывали нанести «комбинированный удар» по правительству Бирмы как из центра, так и с периферии. В центре их основная ставка была на недовольных своим экономическим положением горожан – средние слои, рабочих, студенчество. При этом подпольная оппозиция имела вполне объективные реальные основания для критики ряда аспектов экономической политики правительства (например, чрезмерное огосударствление, бюрократизм, падение темпов экономического роста). На периферии маоисты стремились объединиться с самыми разными в политическом отношении повстанческими силами и скоординировать выступления этих сил одновременно в различных районах страны.

Для перехода к активным действиям в центре маоисты использовали рабочие волнения в середине 1974 г. и инцидент в конце того же года между студентами Рангунского университета и полицией города в связи с похоронами бывшего Генерального секретаря ООН У Тана, который не признавал происшедших в стране перемен.

Пропекинские элементы, играя как на левацких, так и на правонационалистических настроениях различных слоев, особенно студенчества, небезуспешно пытались направить волнения в русло политических выступлений. Так, провоцируя уличные студенческие беспорядки в конце 1974 г. (нападения на полицейские участки, дезорганизацию уличного движения, поджоги общественных зданий и транспорта), маоисты стремились вызвать ответные меры местных властей с тем, чтобы направить потом недовольство толпы по поводу-де ущемления ее «демократических свобод» против существующего режима и его руководителей, особенно против ПБСП, по конституции единственной политической партии страны. Волнения, начавшиеся тогда в Рангунском, а затем и в Мандалайском университетах, быстро распространились на многочисленные учебные заведения, включая школы, как в столице, так и в других крупных городах страны. Все бирманские газеты во время этих событий были заполнены сообщениями, осуждавшими антиправительственные подрывные действия, за которыми из тех же сообщений угадывались акции, инспирированные Пекином, хотя имя скрытого соучастника вспыхнувших беспорядков, как обычно, в газетах не упоминалось.

Правительство смогло овладеть ситуацией и сорвать опасные планы устроителей беспорядков в городах. Сложность внутриполитической обстановки вынудила правительство ввести в стране чрезвычайное положение, установить комендантский час, передать власть в Рангуне военной администрации, закрыть на время все ВУЗы и школы, предписать студентам разъехаться по домам. Зачинщики беспорядков понесли наказание, но подлинным их вдохновителям удалось остаться в стороне. В начале июня 1975 г. в стране снова вспыхнули студенческие волнения, к которым пропекинские элементы опять пытались приложить свою руку, но безуспешно.

В этих условиях КПБ выступила с заявлением о необходимости сочетать «вооруженную борьбу, которая является главной формой, со всеми другими видами борьбы, которую ведет народ там, где еще сохраняется власть правительства», причем для ведения борьбы как в городе, так и в стране в целом ставилась задача добиваться «сотрудничества и взаимной помощи рабочих, крестьян, городской бедноты, угнетенного класса служащих, врачей, юристов, патриотической буржуазии и буддийского духовенства»(8). Особое место в борьбе против центрального правительства это заявление отводило молодежи и в первую очередь студенчеству, которое не раз весьма бурно реагировало в форме открытых выступлений, массовых митингов и демонстраций на различные трудности, переживаемые страной.

Одновременно с развитием событий в городах резко обострилась обстановка и в провинции, где повстанцы, опираясь на помощь Пекина, предпринимали действия против центрального правительства. Следуя указаниям своего центра, пропекинские повстанцы искали пути для объединения с ведущими борьбу против правительства Бирмы феодалами-сепаратистами, националистическими элементами, племенными вождями национальных окраин. В заявлении ЦК Компартии Бирмы (Пекин опубликовал его на страницах своей печати) говорилось, что она будет и дальше прилагать усилия для создания «широкого объединенного фронта совместно с вооруженными силами всех национальных групп, выступающих против военного режима Не Вина – Сан Ю», и содержался призыв сплотиться в борьбе против центрального правительства «с народами всех национальностей и со всеми теми силами, с которыми можно объединиться»(9).

Для борьбы против повстанцев бирманское правительство, как и прежде, прибегало к помощи армии.

Весной 1975 г. армия осуществила крупные боевые операции против пропекинских повстанцев в районе Пегу-Йома, нанеся им тяжелые потери. Это был завершающий этап почти трехлетней операции по подавлению восстановленных баз повстанческого движения в Центральной Бирме. Повстанцы потеряли 321 человека убитыми и раненными, и 500 человек сдалось правительственным войскам. Потери правительственных сил составили около 180 человек убитыми и раненными. Именно в этих боях в марте 1975 г. погибли тогдашние лидеры КПБ – Такин Зин и Такин Чи(10). Поражение повстанцев было результатом осуществления властями военно-политических и частично экономических мер. Бирманская армия к тому времени очистила от повстанцев район дельты р.Иравади, а затем и обширные районы Нижней и Центральной Бирмы, где действовали отряды, находившиеся под влиянием маоистов.

В ходе операций против довольно крупных отрядов вооруженных пропекинских повстанцев в центральных и южных районах страны бирманская армия, как отмечал командующий Центральным военным округом Бирмы, опиралась лишь на свои внутренние силы, не прибегая к иностранной помощи, и следовала тактике народного ополчения в сочетании действий армии, партии, местных советов и трудового народа(11).

Другая группировка пропекинских повстанцев, ведшая борьбу против правительства и в 1975 г., действовала главным образом в пограничных с Китаем районах северо-востока Бирмы. Судьба этой группировки, сосредоточенной на территории бывших княжеств Ва и Кокан восточнее р.Салуин, непосредственно зависела от китайской поддержки(12).

Повстанческие отряды на северо-востоке Бирмы, используя китайскую помощь, уже укрепились настолько, что в 1975 г. трижды – в начале, середине и конце года – завязывали ожесточенные бои с правительственными войсками, нападали на отдельные гарнизоны бирманской армии в зоне своего действия, совершали дальние рейды в районы, контролируемые правительством.

В июне 1975 г., например, повстанцы совершили нападение на ряд населенных пунктов вблизи г.Лашо. Завязавшиеся бои приняли ожесточенный характер, и бирманская армия вынуждена была использовать авиацию, что она делала в исключительных случаях. В ходе только этих боев свыше 120 повстанцев было убито и много ранено. Потери правительственных войск составили более 100 человек убитыми и ранеными (13).

В бирманских газетах публиковались сообщения о том, что под ударами бирманской армии мятежники, разгромленные наголову, откатывались к китайской границе. При этом в печати приводились схемы путей отступления повстанцев. Сообщалось о многочисленных убитых и раненых.

Реакция в Пекине на антиповстанческие действия бирманского правительства, предпринятые в первой половине 1975 г., явилась одним из многих красноречивых свидетельств причастности маоистского руководства Китая к борьбе против правительства Бирмы. В майском и июньском номерах журнала «Пекин ревью» за 1975 г. появились документы ЦК КПК и ЦК КПБ и другие материалы, в которых содержались призывы к повстанцам продолжать борьбу до победного конца, вплоть до свержения существующего режима.

Воинственные призывы и угрозы, раздававшиеся из Пекина, тем не менее не ослабляли усилий Бирмы в поисках путей нормализации отношений с Китаем. В условиях непрекращающихся боевых действий, которые на Западе все чаще стали называть «необъявленной войной» Пекина против Бирмы, эти усилия выражались как в расширении военных мер, так и в проведении дипломатической линии, направленной на «умиротворение» Китая, в осуществлении шагов, исключающих возможность вызвать недовольство северного соседа.

На июньском пленуме ЦК ПБСП в 1975 г. ее председатель, президент страны У Не Вин сказал, что ПБСП не является ни антилевой, ни антикоммунистической партией и что она ведет борьбу против компартии лишь потому, что последняя пошла по пути «подрывных действий – вооруженного мятежа»(14). Данное заявление, по мнению иностранных наблюдателей в Рангуне, было рассчитано не столько на бирманскую общественность, сколько на внешний мир, и в первую очередь на Китай. Оно также давало понять, что проблема повстанцев – это внутреннее дело суверенного государства, которое стремится к достижению мира в стране и обеспечению национальной безопасности.

В августе 1975 г. в Пекин с официальным визитом прибыл бирманский министр иностранных дел. Во время этого визита наряду с обсуждением различных аспектов развития «добрососедских отношений» был затронут и вопрос о поддержке КНР пропекинских повстанцев в Бирме (15).