Geum.ru

В. С. Котляров усиление вмешательства пекина во внутренние дела бирмы в середине и конце 70-х годов

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3

Важным событием в процессе нормализации бирмано-китайских отношений, свидетельствовавшим о настойчивых попытках Бирмы добиться прекращения или хотя бы ограничения вмешательства Пекина во внутрибирманские дела, явился официальный визит президента У Не Вина в КНР по приглашению китайских руководителей в ноябре 1975 г. В ходе многочисленных встреч и бесед У Не Вин стремился убедить китайских собеседников в том, что в отношениях между Китаем и Бирмой, конечно, могут возникать разногласия, но их надо решать терпеливо и на основе взаимопонимания, имея в виду, что интересы добрососедства должны быть выше разногласий. Бирманская сторона добивалась от Пекина недвусмысленного заверения в уважении суверенных прав Бирмы, и китайским лидерам пришлось после завершения визита пойти на подписание совместного коммюнике, содержавшего такое заверение. В этом документа обе стороны подтвердили верность пяти принципам мирного сосуществования, в том числе, что было для Бирмы особенно важным, положение о невмешательстве во внутренние дела. Далее стороны обязались не совершать актов агрессии друг против друга, а в будущем решать любые разногласия, которые могут возникнуть между ними, путем мирных переговоров». Весьма важным было для Бирмы включение в документ и такого пункта, в котором признавалось «право народов каждой страны свободно выбирать свою политическую, экономическую и социальную систему в соответствии с национальными потребностями и устремлениями, без вмешательства извне»(17).

Это был первый со времени, прошедшего после визита главы китайского правительства в Бирму в 1964 г., документ, в котором излагались основные принципы, регулирующие отношения между двумя странами. Между тем в нем полностью была обойдена вниманием судьба договора о дружбе и ненападении, подписанного между ними в 1960 г., хотя содержащиеся в договоре принципы в значительной мере нашли свое отражение в совместном коммюнике. Руководители КНР в годы «культурной революции» столько раз нарушали этот договор, превратив его по существу в простой клочок бумаги, что, по-видимому, решили лучше о нем в коммюнике не упоминать. Пойдя на включение в коммюнике некоторых позитивных положений договора 1960 г., китайская сторона одновременно навязала бирманцам свой пресловутый тезис о «борьбе против гегемонизма», что придало новому документу определенную направленность (не случайно широкая бирманская общественность резко отрицательно отнеслась к этому тезису, а официальная печать Бирмы никак его не комментировала). Пекин также не пожелал отказаться от поддержки повстанцев. Руководители КНР остались верными своей концепции «параллельной дипломатии», прикрываясь рассуждениями о том, что «отношения между государствами – это одно, а отношения между партиями – это другое». Как писала впоследствии «Нью-Йорк таймс», президент У Не Вин возвратился из Китая оскорбленный этой позицией Пекина и отдал приказ усилить военные операции против мятежников (18).

Повстанческие силы, хотя и понесли значительные потери в ходе операции бирманской армии, тем не менее не сложили оружия. В начале 1976 г. была предпринята попытка добиться объединения 13 повстанческих группировок, в том числе «Каренского национального союза», «Араканской партии освобождения», «Партии национального освобождения Карении», «Партии нового Монского государства», «Прогрессивной партии Шанского государства», а также вооруженных организаций, таких, как «Шанская объединенная революционная армия», «Шанская объединенная армия», «Каренская армия национального освобождения» и другие, мелкие, политические группировки национальных меньшинств (палаунов, па-о, араканцев, кая и лаху). Предпринимались также усилия для привлечения в «объединенный фронт» и «Качинской армии независимости», которая в середине 70-х годов насчитывала около 7 тысяч человек (19). Ряд этих группировок раньше входил в «Национально-демократический объединенный фронт», хотя их отношения с пропекинской группировкой были противоречивыми. Например, глава «Каренского национального союза» Ман Ба Зан признавал наличие разногласий с бирманскими маоистами, но говорил, что его организация может разрешить их мирным путем, поскольку не только не выступает против Китая, а, наоборот, рассчитывает на политическую поддержку Пекина (20).

Пекин между тем продолжал вмешиваться во внутренние дела Бирмы. Как сообщала китайская печать, 18 ноября 1976 г. новый председатель ЦК КПК Хуа Гофэн принял одного из руководителей Компартии Бирмы, который к тому времени уже в течение многих лет находился в Китае, и в беседе с ним заявил, что КПК будет и дальше «крепить боевое единство» (21). Это было первое после смерти Мао Цзэдуна заявление руководящего деятеля КНР о намерении продолжать поддерживать подпольные антиправительственные движения в странах Юго-Восточной Азии.

Бирманская печать не оставила без внимания акты иностранного вмешательства во внутренние дела Бирмы. В начале декабря 1976 г. газета «Ботатаун» отметила в редакционной статье: «Правые и левые вместе с мятежниками из меньшинств и их союзниками… теряют политическое влияние… и это не удивительно, ибо эти мятежники выполняют приказы своих иностранных хозяев, принимая от них деньги и оружие, и действуют по приказу этих своих хозяев» (22). Другая бирманская газета, «Гардиан», разоблачая происки подрывных сил, писала в конце декабря, что мятежники делают все, чтобы помешать успехам новой Бирмы; они прибегают к различным действиям, но общая их цель состоит в том, чтобы попытаться ликвидировать революционные завоевания или, по меньшей мере, воспрепятствовать успеху строительства новой жизни (23).

В бирманском обществе, в том числе и в армии, среди солдат и офицеров, росло возмущение политикой Пекина, его не только не прекратившимся, но и серьезно усилившимся вмешательством во внутренние дела Бирмы. Возмущение народа, не желавшего мириться с происками Пекина и приносить в угоду его гегемонистской политике бесчисленные жертвы, в определенной мере нашло отражение в документах состоявшегося в феврале-марте 1977 г. 3 съезда ПБСП. В одном из разделов Политического отчета ЦК ПБСП съезду, озаглавленном «Национальная оборона и безопасность», отмечалось, что 1 съезд партии для обеспечения национальной обороны и безопасности разработал «стратегию народной войны», затем на чрезвычайном и очередном 2 съезде ПБСП в 1973 г. были поставлены задачи «сокрушить как правые, так и «левые» подрывные элементы», «положить конец вооруженному повстанческому движению». Для осуществления целей ликвидации вооруженных повстанцев и укрепления обороны от «внешней угрозы» предлагалось широко использовать методы политической, военной и дипломатической борьбы. Из Политического отчета вытекает, что все антиправительственные силы делились на три группы – повстанцы КПБ, силы правобуржуазной эмиграции, окопавшиеся в Таиланде вблизи бирманской границы, и феодально-сепаратистские и националистические вооруженные отряды национальных окраин страны. Применительно к борьбе с разношерстным повстанческим движением в Бирме различались три типа зон – «белые», «коричневые» и «черные». В «черные» зоны входили районы, служившие опорными базами повстанцев, в «коричневые» - те районы, куда вооруженные отряды повстанцев совершали свои рейды, и в «белые» - районы, где полностью отсутствовала деятельность повстанцев. К началу 1977 г. из 14 административных единиц страны (согласно новому государственно-административному делению, вся Бирма состояла из 7 административных, или собственно бирманских, областей и 7 национальных областей; эти области включали 314 районов городского и сельского типа) только 6 областей собственно Бирмы и одна национальная область были свободны от вооруженной повстанческой деятельности. Лишь в границах семи этих крупных территориально-административных единиц правительство твердо удерживало политическую власть и полностью контролировало хозяйственную жизнь. В двух других национальных областях и одной административной области повстанцы действовали в очень небольшом числе районов. В остальных четырех национальных областях имелись ярко выраженные «белые», «коричневые» и «черные» зоны. Съезд поставил задачу добиваться превращения «черных» зон в «коричневые», а «коричневых» в «белые», используя в этих целях специально разработанные стратегию, тактику и методы антиповстанческой борьбы (24).

Еще до съезда, в начале февраля 1977 г., по приглашению президента У Не Вина в Бирму с официальным визитом прибыла заместитель председателя Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей Дэн Инчао, вдова Чжоу Эньлая. Бирманская сторона возлагала большие надежды на этот визит, поскольку это был первый с 1966 г. приезд в Бирму китайского представителя весьма высокого ранга. В состоявшихся беседах У Не Вин выражал надежду, что визит «положит начало новому этапу в бирмано-китайских отношениях»; развивая эту мысль, бирманская печать особо выделила его слова о том, что «ни одна проблема не может долго оставаться нерешенной, если переговоры будут проходить в искренней и дружественной обстановке, в духе взаимного доверия и доброй воли» (25). В официальных заявлениях Дэн Инчао содержалось немало слов, посвященных «традиционной братской дружбе». Вместе с тем она навязчиво повторяла штампы китайской внешнеполитической пропаганды, включая пресловутый тезис о «борьбе против гегемонизма» (26).

Визит ярко продемонстрировал китайскую «дипломатию улыбок», за фасадом которой проглядывала прежняя политика грубого давления на правительство Бирмы в расчете склонить его к поддержке глобального экспансионистского курса Китая. Параллельно с «дипломатией улыбок» использовался и давний рычаг нажима – повстанческое движение. На другой день после завершения визита Дэн Инчао в выступлении по случаю Дня Союза тогдашний генеральный секретарь ЦК ПБСП У Сан Ю привел много фактов о подрывных действиях пропекинских повстанцев, укрывающихся в пограничных с Китаем районах. Газеты сообщили о проходивших как раз во время визита крупных боях между правительственными войсками и отрядами повстанцев на северо-востоке страны, в ходе которых повстанцы потеряли около 300 человек убитыми и ранеными. О серьезном характере боев говорил тот факт, что бирманская армия вынуждена была прибегнуть к помощи тяжелой артиллерии и авиации (27).

В результате визита Дэн Инчао бирманская сторона не добилась прекращения вмешательства Китая во внутренние дела Бирмы, хотя внешне и появились некоторые признаки улучшения отношений с ее северным соседом. Одновременно стала вырисовываться и некая закономерность в действиях Пекина против Бирмы, выражавшаяся в том, что во время бирмано-китайских встреч на высоком уровне в Рангуне или Пекине (либо накануне, либо сразу после этих встреч) пропекинские повстанцы словно по команде начинали активизировать свои выступления против правительственных войск.

Ведя вооруженную борьбу против подрывных действий пропекинских повстанцев, бирманское руководство вместе с тем продолжало уделять большое внимание внешнеполитическим мерам, личным контактам с руководителями КНР. С 27 апреля по 12 мая 1977 г. состоялся девятый по счету официальный визит президента У Не Вина в КНР.

На приеме в Пекине президент призывал не допускать ухудшения отношений между странами, нуждающимися «в мирной и спокойной обстановке для преодоления унаследованной экономической и социальной отсталости»(28). Заявление У Не Вина было немедленно прокомментировано в странах Юго-Восточной Азии. В частности, индонезийская газета «Синар хариан» писала как о само собой разумеющемся, что У Не Вин имел в виду поддержку, которую оказывают антиправительственным силам в Бирме, продолжающим развертывать партизанскую войну. Публикуя это сообщение под заголовком «Напряженные переговоры в Пекине», газета делала вывод, что нынешняя политика КНР в отношении Бирмы действительно является негативной. Она заставляет усомниться в искренности постоянных заявлений Пекина о его стремлении налаживать дружественные связи с соседними государствами (29).

Китайские же руководители на переговорах с У Не Вином по-прежнему призывали Бирму к «совместной борьбе против гегемонизма», причем в их заявлениях, как обычно, не было недостатка в лицемерии. «Мы счастливы отметить, - говорил на приеме заместитель премьера Госсовета КНР Ли Сяньнянь, - что в последние годы бирманский народ вел неустанную борьбу в защиту своей национальной независимости и государственного суверенитета. Под руководством президента У Не Вина бирманское правительство уже давно настойчиво проводит независимую политику неприсоединения, развивает дружественные отношения и сотрудничество с другими странами третьего мира, решительно выступает против империалистической и гегемонистской политики агрессии и экспансии» (30).

Во время этого визита китайцы еще много говорили об «углублении взаимопонимания и доверия», «искреннем обмене мнениями», «укреплении дружбы» и т.д. Но бирманцы хорошо знали цену их словам. Бесконечные бои пропекинских повстанцев с правительственными войсками, начавшиеся еще в ходе визита Дэн Инчао в Рангун, продолжались и во время визита президента У Не Вина в Пекин и после его возвращения домой, вплоть до середины июля. Как сообщалось в печати, к этому времени почти за пять месяцев боевых действий произошло 93 столкновения, из них 42 крупных. Пропекинские повстанцы понесли серьезные потери. Немало погибло и бирманских солдат. Все бирманские газеты поместили подробные сообщения об этих событиях на своих первых полосах вместе с картами района боев, примыкавшего к государственной границе, за изображением которой стояла надпись «Китай» (31). Тем самым, не указывая в тексте своих информаций подлинных виновников продолжающегося кровопролития, газеты давали понять, кто стоит за повстанцами в Бирме, подрывающими внутренний мир и национальную безопасность.

Китай продолжал строить свои отношения с Бирмой в ущерб ее самостоятельной и независимой политике, подтвержденной в документах 3 съезда ПБСП (32), пытаясь в еще большей мере связать ее внешнеполитический курс со своими великодержавными экспансионистскими устремлениями в Индокитае и в Юго-Восточной Азии вообще, всячески стремясь использовать любые проявления непоследовательности в бирманских действиях в интересах своей глобальной политики антисоветизма и притупления антиимпериалистической направленности внешней политики самой Бирмы. Усиливающийся нажим Китая на Бирму вел к ослаблению ее связей с неприсоединившимися странами, сокращению ее участия в движении неприсоединения. В то же время Бирма активизировала свои контакты с полпотовским режимом в Кампучии.

С 16 по 20 сентября 1977 г. состоялся десятый по порядку и четвертый за шесть лет с начала нормализации бирмано-китайских отношений после событий 1967 г. официальный визит президента У Не Вина в КНР. Очередная встреча с китайскими руководителями мало чем отличалась внешне от подобных встреч в прошлом. Но важно отметить, что к этому времени Пекин уже вплотную принялся за сколачивание «объединенного фронта борьбы против гегемонизма», рассчитывая вовлечь в него в первую очередь соседние азиатские страны, а нейтралистская Бирма тоже стала подвергаться соответствующему давлению.

Еще более оно усилилось в период пребывания в Бирме с визитом заместителя премьера Госсовета КНР Дэн Сяопина 26 – 31 января 1978 г. В Рангуне этому визиту придавали особое значение, рассчитывая на то, что он будет способствовать решению уже давно назревших проблем, нерешенность которых оказывала дестабилизирующее воздействие на внутреннюю обстановку в Бирме и служила удобным предлогом для вмешательства Китая. Пекин также связывал с этим визитом большие надежды, полагая, что Дэн Сяопину удастся склонить бирманских руководителей к «совместной борьбе против гегемонизма», втянуть Бирму в сколачиваемый «объединенный фронт» против Советского Союза и стран социалистического содружества. Вопрос о «борьбе против гегемонизма» был главной и, пожалуй, единственной темой, которую Дэн Сяопин готов был обсуждать с бирманскими собеседниками. Эти слова в разных вариантах он употребил в своем кратком выступлении семь раз, подчеркивая важность идеи создания «объединенного фронта» азиатских стран. Бирманская сторона сдержанно отнеслась к выступлению китайского заместителя премьера и одновременно официально подчеркнула, что Бирма будет и дальше следовать своей независимой политике (33).

Отъезд Дэн Сяопина послужил как бы сигналом для пропекинских повстанцев в северо-восточных районах Бирмы. На следующий день их отряды, базирующиеся вблизи китайской границы, предприняли крупные боевые действия на широком фронте против правительственных войск, в том числе у городов Кунлон и Танъян в Шанской национальной области. Бои продолжались в течение всего февраля и марта. Информация бирманской печати этих месяцев о ходе боевых действий напоминала боевые сводки времен второй мировой войны. Публикацией карт районов боевых действий с указанием на них части территории Китая бирманская печать, как обычно в таких случаях, не называя имени соседнего государства в тексте, показывала, откуда исходит угроза национальной безопасности и кто направляет подрывные силы в Бирме. Некоторые органы печати соседних стран сообщали о том, что в отрядах пропекинских повстанцев увеличилось число китайских военных советников и что в боях против бирманской армии участвуют подразделения народного ополчения из китайской провинции Юньнань. В этих боях, которые отличались от боев прошлых лет значительно возросшими масштабами, потери с обеих сторон исчислялись почти тысячей убитых и раненых, не считая пропавших без вести. Бирманская печать была полна тревожных вестей с мест боевых действий. По всей стране была развернута патриотическая кампания массовых митингов и собраний, на которых осуждалась деятельность повстанцев, чествовались солдаты бирманской армии, проявившие себя в бою, осуществлялся сбор средств для оказания моральной и материальной поддержки сражающимся частям. В газетах публиковались указы о награждении орденами и медалями наиболее отличившихся офицеров и солдат, сообщались имена погибших, в память о которых проводились траурные церемонии (34).

Переход повстанцев к более широким боевым действиям свидетельствовал о начавшемся новом этапе массированного нажима Пекина на Бирму. В этой связи особый смысл приобретало политическое вмешательство Пекина по линии борьбы против Партии бирманской социалистической программы.

ПБСП постоянно служила не только объектом враждебных действий со стороны вооруженных повстанцев на периферии и антиправительственных демонстраций в центре, но и одной из важных целей идеологических диверсий Пекина. На рубеже 60-70-х годов в материалах, печатавшихся в Китае, национально-демократический режим в Бирме не раз объявлялся «реакционным», его руководителей именовали не иначе как «милитаристской кликой», национально-демократические преобразования характеризовали «псевдосоциалистическими», а сам процесс называли «фальшивой социальной революцией». Такое толкование происходящих в Бирме социально-экономических процессов и деятельности ПБСП вытекало из «всеобщей истины» навязчиво пропагандировавшихся «идей Мао Цзэдуна». Отсюда шли выработка стратегии и тактики, определение основных лозунгов борьбы, которая в документах Компартии Бирмы трактовалась как борьба против «империализма, ревизионизма и реакции» (35).

Во второй половине 70-х годов китайские руководители вступили на путь почти откровенного партнерства с империализмом против мирового социализма и национально-освободительного движения. Поэтому выдвигаемые Пекином антиимпериалистические лозунги стали в еще большей мере, чем прежде, ширмой, призванной как-то замаскировать сущность маоистской политики, в том числе в отношении Бирмы.

Главной линией, которую пекинское руководство старалось навязать КПБ, была борьба против сил, отстаивающих прогрессивное содержание программы «Бирманского пути к социализму» и желающих реализации ее национально-демократической направленности, выступающих за укрепление и расширение сотрудничества с неприсоединившимися государствами и странами социалистического содружества, Советским Союзом. При этом Пекин поощрял блокирование бирманских маоистов ради осуществления поставленных задач с феодалами-сепаратистами национальных окраин и правобуржуазными националистами, отстраненными от власти, но не лишенными поддержки со стороны империализма и международной реакции. Такой подход к решению вопроса о развитии отношений с Бирмой вообще и с ее правящей партией в частности, отражал двуличную политику китайского руководства, направленную, с одной стороны, на улучшение межгосударственных отношений, а с другой – на продолжение скрытой поддержки антиправительственных повстанческих сил, чтобы таким путем усилить давление на бирманское правительство, лишить его права проводить независимую национальную политику либо вообще добиться его свержения.

Хотя тональность заявлений пекинского руководства, а также пропекинских повстанцев в адрес бирманских руководителей, теории и практики «Бирманского пути к социализму» стала более спокойной, сущность политики Пекина нисколько не изменилась. Эта политика продолжала оставаться недружественной, несмотря на все усилия бирманцев строить свои отношения с Китаем на основе пяти принципов мирного сосуществования.И это отчетливо проявлялось на уровне «отношений партии с партией».

ПБСП, став массовой партией, делала немало для того, чтобы укрепить свое положение правящей партии в стране и авторитет на международной арене. Она установила и поддерживала контакты с рядом партий социалистических стран, в том числе с КПСС, Социалистической единой партией Германии, Союзом коммунистов Югославии, Трудовой партией Кореи, Болгарским земледельческим народным союзом, которые направили свои приветствия в адрес 3 съезда ПБСП. КПК же, по существу, стремилась к ослаблению ПБСП, поддерживала отношения с враждебными ей илами, помогала им.

В ходе официальных поездок президента У Не Вина в Китай его всегда сопровождала весьма представительная делегация, в состав которой входили и высшие партийные деятели, в том числе члены Центрального исполкома и секретари ЦК ПБСП. Но лишь однажды в официальном китайском сообщении о встрече президента У Не Вина с Мао Цзэдуном было приведено полное название партийного поста одного из руководителей ПБСП, прибывшего вместе с президентом. Во всех других подобных сообщениях, как и в заявлениях китайского руководства, никогда не упоминались ПБСП и бирманские официальные лица как ее руководители. Пекин на дипломатическом уровне фактически замалчивал и игнорировал существование этой партии. А за этим скрывались коварные планы подрыва и дискредитации ПБСП и поощрение борьбы против нее со стороны пропекинских элементов в Бирме, а также сил внутренней и международной реакции.