В. П. Кохановский Кохановский В. П., Лешкевнч Т. Г., Матяш Т. П., Фатхи Т. Б. К 55 Основы философии науки: Учебное пособие

1   ...   26   27   28   29   30   31   32   33   ...   51

д) представление объекта как гармонически функционирую­щей системы, все элементы которой «работают» на поддер­жание этой гармонии.

11. Вероятностно-статистические методы — основаны на уче­те действия множества случайных факторов, которые харак­теризуются устойчивой частотой. Это и позволяет вскрыть не­обходимость (закон), которая «пробивается» через совокупное действие множества случайностей. Названные методы опи­раются на теорию вероятностей, которую зачастую называют наукой о случайном.

Вероятность — количественная мера (степень) возможности появления некоторого явления, события при определенных усло­виях. Диапазон вероятности от нуля (невозможность) до едини­цы (действительность). Одна из основных задач теории вероятно­стей состоит в выяснении закономерностей, возникающих при взаимодействии большого числа случайных факторов. Для пони­мания существа названных методов необходимо рассмотреть по­нятия «динамические закономерности», «статистические законо­мерности».

Вероятностно-статистические методы основаны на различе­нии динамических и статистических законов по такому критерию (основанию), как характер вытекающих из них предсказаний. В законах динамического типа предсказания имеют точно опреде­ленный однозначный характер (например, в классической меха­нике). Динамические законы характеризуют поведение относитель­но изолированных объектов, состоящих из небольшого числа эле­ментов, в которых можно абстрагироваться от целого ряда слу­чайных факторов.

В статистических законах предсказания носят не достоверный, а лишь вероятностный характер. Подобный характер предсказа­ний обусловлен действием множества случайных факторов, кото­рые имеют место в статистических коллективах или массовых со­бытиях (большое число молекул в газе, число особей в популяци­ях, число людей в определенных коллективах и т. д.).

Статистическая закономерность возникает как результат вза­имодействия большого числа элементов, составляющих коллек­тив, и поэтому характеризует не столько поведение отдельного элемента, сколько коллектива в целом. Необходимость, проявля­ющаяся в статистических законах, возникает вследствие взаим-

ной компенсации и уравновешивания множества случайных фак­торов. «Хотя статистические закономерности и могут привести к утверждениям, степень вероятности которых столь высока, что она граничит с достоверностью, тем не менее принципиально все­гда возможны исключения»¹.

Статистические законы, хотя и не дают однозначных и досто­верных предсказаний, тем не менее являются единственно воз­можными при исследовании массовых явлений случайного ха­рактера. За совокупным действием различных факторов случай­ного характера, которые практически невозможно охватить, ста­тистические законы вскрывают нечто устойчивое, необходимое, повторяющееся. Они служат подтверждением диалектики превра­щения случайного в необходимое. Динамические законы оказы­ваются предельным случаем статистических, когда вероятность становится практически достоверностью.

В статистических законах предсказания носят не достоверный, а лишь вероятностный характер, который обусловлен действием множества случайных факторов, через сложное переплетение ко­торых и выражается необходимость. Как показала история науч­ного познания, «мы лишь теперь начинаем по достоинству оцени­вать значение всего круга проблем, связанных с необходимостью и случайностью»².

Вероятностно-статистические методы широко применяются при изучении массовых, а не отдельных явлений случайного ха­рактера (квантовая механика, статистическая физика, синергети­ка, социология и др.). Сегодня все чаще говорят о проникновении в науку вероятностного стиля мышления.

Важная роль общенаучных подходов состоит в том, что в силу своего «промежуточного характера» они опосредствуют взаимо­переход философского и частнонаучного знания (а также соответ­ствующих методов). Названные методы потому и называются об­щенаучными, что применяются во всех науках, но обязательно с учетом особенностей предмета каждой науки или научной дис­циплины и специфики познания природных, социальных и ду­ховных явлений. (Об особенностях социального познания и спе­цифике применяемых в нем методов речь будет идти в гл. VIII.)

¹ Гейзенберг В. Шаги за горизонт. М., 1987. С. 125.

² Пригожим И., Стенгрес И. Порядок из хаоса. М., 1986. С. 50.

Таким образом, в научном познании функционирует слож­ная, динамичная, субординированная система многообразных методов разных уровней, сфер действия, направленности и т. п., которые всегда реализуются с учетом конкретных условий, и преж­де всего предмета исследования.

§6. Понимание и объяснение

Проблема понимания и его соотношения с познанием (и объ­яснением) обсуждается давно и сегодня является актуальной и во многом дискуссионной. Так, если у Дильтея понимание представ­лено как проникновение в духовный мир автора текста, неразрыв­но связанное с реконструкцией культурного контекста его созда­ния, то у Хайдеггера — это специфически человеческое отноше­ние к действительности, способ бытия человека в мире. Согласно Гадамеру, понимание прошлой культуры неотделимо от самопо­нимания интерпретатора. Поэтому предметом понимания явля­ется не смысл, вложенный автором в текст, а то предметное со­держание («суть дела»), с осмыслением которого связан данный текст. При этом, по мнению Гадамера, всякое понимание есть проблема языковая: оно достигается (или не достигается) в «ме­диуме языковости» и в доказательствах не нуждается.

Тем самым понятие «смысл» является ключевым в решении проблемы понимания. Смысл — это не только синоним значения языковых выражений (слов, предложений и т. п.). Это сложное, многогранное явление. Так, М. Хайдеггер считает, что, во-пер­вых, под смыслом необходимо иметь в виду «к чему» и «ради чего» всякого поступка, поведения, свершения. Во-вторых, у смыс­ла есть направленность, точнее, он сам есть направленность к ка­кому-то концу, — т. е. предназначение, конечная цель чего-либо (смысл жизни, смысл истории и т. д.).

Что касается процессов смыслообразования, то объективно они происходят в сфере традиций, обычаев, ритуалов, символики и находят свое отражение в языке. В соответствии с трактовкой традиции у Гадамера, она пронизывает нас, присутствует в на­шем сегодняшнем мире. Традиция, обеспечивающая непрерыв­ность культурного наследования, делает реальным всеобъемлю­щий смысловой универсум.

Кроме внутренних, существуют и внешние причины смысло-образований — взаимодействие и общение самобытных культур, практическое и духовное сопоставление их смысловых фондов и др. Поэтому понимание — это всегда подключение к смыслам че­ловеческой деятельности, оно выступает формой взаимодействия между предметной заданностью понимаемого (текста) и интер­претатором. Результатом такого взаимодействия является фор­мирование новых смыслов.

Обыденность понимания, иллюзия легкой, почти автомати­ческой его достижимости долгое время затемняло его сложность и комплексный характер. Часто обходятся без определения этого понятия или ограничиваются указанием на то, что оно является основным для герменевтики. Последняя чаще всего представля­ется как теория и практика истолкования (интерпретации) текс­тов — от текста какого-либо литературного и другого источника до всемирной истории как текста.

В этом смысле понятие текстауниверсально: оно охватывает как общественные результаты духовной деятельности человека, так и переработку, распредмечивание исторической действитель­ности человеческого бытия в виде определенной социальной ин­формации.

На чем основывается понимание? Отвечая на этот вопрос, К. Поппер отмечает, что «понимание основывается на нашей об­щей человеческой природе («человечности»). В своей глубинной форме это своего рода интуитивное отождествление себя с други­ми людьми, в котором нам помогают выразительные движения, такие, как жесты и речь. Кроме того, это понимание человечес­ких действий. И, наконец, это понимание творений человеческого духа»¹.

Прежде всего следует иметь в виду, что процедуру понимания не следует квалифицировать как чисто иррациональный акт, «эм­фатическое постижение — вживание». Иррациональный момент здесь хотя и присутствует, но ни в коем случае не является ос­новным, а тем более исчерпывающим всю суть дела. Но нельзя и принижать значение этого момента, а тем более полностью от­вергать его «присутствие» в герменевтических рассуждениях. Пос-

¹ Поппер К. Р. Объективное знание. Эволюционный подход. М., 2002. С. 179.

ледние тесно связаны с «внерациональным», немыслимы без него и это важная особенность указанных рассуждений. Понимание нельзя смешивать с тем, что называют «озарением», «инсайтом», интуицией, хотя все это есть в процессе понимания.

Процесс понимания органически связан с процессом позна­ния человеком окружающего мира, однако не сводится целиком и полностью только к познавательной деятельности. Проблема­тика понимания не может вытеснить вопросы теории познания, а должна анализироваться на основе диалектики единства позна­ния и предметно-практической деятельности в широком социо­культурном контексте.

Наряду с описанием, объяснением, истолкованием (интерпре­тацией) понимание относится к основным процедурам функцио­нирования научного знания. Многочисленные подходы к иссле­дованию понимания показывают, что процесс этот обладает сво ей спецификой, отличающей его от других интеллектуальных про­цессов и гносеологических операций.

Поэтому понимание не следует отождествлять с познанием («понять — значит выразить в логике понятий») или смешивать с процедурой объяснения, хотя они и связаны между собой. Одна­ко, чаще всего, процесс понимания связывается с осмыслением, т. е. выявлением того, что имеет для человека какой-либо смысл. Вот почему следует согласиться с выводом о том, что «понимание как реальное движение в смыслах, практическое владение этими; смыслами сопровождает всякую конструктивную познавательную деятельность»¹, есть ее необходимый момент.

Причем понимание может выступать в двух ракурсах: как приобщение к смыслам человеческой деятельности и как смыс-лообразование. Понимание как раз и связано с погружением в «мир смыслов», другого человека, постижением и истолкованием его мыслей и переживаний. Понимание — это поиск смысла: по­нять можно только то, что имеет смысл. Этот процесс происхо­дит в условиях общения, коммуникации и диалога. Понимание неотделимо от самопонимания и происходит в стихии языка.

Тем самым смысл — это то, к чему мы апеллируем, когда предполагаем адекватность понимания (у собеседника или чита­теля) сообщаемой ему информации. Смыслом может обладать

¹ Загадка человеческого понимания. М., 1991. С. 17.

не только слово, предложение, текст и т. п., но и то, что происхо­дит вокруг нас.

Представитель современной французской герменевтики Поль Рикер считает, что понимание никогда не отрывается от позна­ния, а просто представляет собой «этап в работе по присвоению смысла», это выявление мышлением смысла, скрытого в симво­ле. При этом Рикер исходит из того, что: а) герменевтика — это последовательное осуществление интерпретаций; б) суть герме­невтики — многообразие интерпретаций (вплоть до их конфлик­та — что очень хорошо); в) понимание — искусство постижения значения знаков, передаваемых одним сознанием и воспринима­емых другим сознанием через их внешние выражения; г) один и тот же текст имеет несколько смыслов и эти смыслы наслаива­ются друг на друга.

Важная методологическая проблема социально-гуманитарно­го познания состоит в том, чтобы, исходя из понимания текста как «материализованного выражения духовной культуры», распред-метить субъективные смыслы, объективированные в текстах, «ус­лышать через них человеческие голоса» и с их помощью проник­нуть в «Дух» минувших эпох, чужих культур.

Таким образом, во-первых, любой текст — источник множе­ства его пониманий и толкований. И понимание его автором — только одно из них. Произведение содержит в себе одновременно несколько смыслов. Именно в этом состоит его символичность: символ — это не образ, это сама множественность смыслов. По­этому понимание текста не может ограничиться лишь тем смыс­лом, который вложил в него автор. Оно зависит не только от того смысла, который вложил в него автор своего произведения (тек­ста, произведения искусства и т. п.), но и его интерпретатор. А это значит, что, по словам М. М. Бахтина, понимание может и должно быть лучшим, оно восполняет текст, носит активный твор­ческий характер. Однако зависимость понимания текста от конк­ретных исторических условий его интерпретации отнюдь не пре­вращает его в чисто психологический и субъективный процесс, хотя личные пристрастия и опыт интерпретатора играют здесь далеко не последнюю роль.

Во-вторых, эта множественность смыслов раскрывается не вдруг и не сразу, ибо смысловые явления могут существовать в

365

Б) Процесс понимания неизбежно связан с приданием допол­нительного смысла тому, что пытаются понять. Следовательно, понимать текст, как его понимал автор, недостаточно. Это зна­чит, что понимание является творческим и не сводится к просто­му воспроизведению авторского смысла, а обязательно включает критическую его оценку, сохраняет позитивное, обогащает его смыслом современных реалий и органически связано со смыслом авторской позиции.

Таким образом, понимание есть постижение смысла того или иного явления, его места в мире, его функции в системе целого. Оно помогает раскрыть бесконечные смысловые глубины бытия.

Что необходимо для того, чтобы процесс понимания состоял­ся: предмет, выраженный в тексте любой природы; наличие в нем смысла («сути дела»); предпонимание — исходное, предвари­тельное представление об этом смысле; интерпретация — толко­вание текстов, направленное на понимание их смыслового содер­жания; наличие самопонимания у интерпрератора; общение, ком­муникация «стихия языка»; умение всемерно поддерживать диа­лог; стремление сказать свое слово и дать слово инакомысляще­му, уметь усваивать произносимое им; уяснение того, что один и тот же текст имеет несколько смыслов (кроме авторского); соот­несение предметного содержания текста («сути дела») с культур­ным мыслительным опытом современности.

Наряду с пониманием существует и такая важнейшая позна­вательная процедура, как объяснение. Ее главная цель — выявле­ние сущности изучаемого предмета, подведение его под закон с выявлением причин и условий, источников его развития и меха­низмов их действия. Объяснение обычно тесно связано с описа­нием и составляет основу для научного предвидения. Поэтому в самом общем виде объяснением можно назвать подведение конк­ретного факта или явления под некоторое обобщение (закон и при­чину прежде всего). Раскрывая сущность объекта, объяснение так­же способствует уточнению и развитию знаний, которые исполь­зуются в качестве основания объяснения. Таким образом, реше­ние объяснительных задач — важнейший стимул развития науч­ного знания и его концептуального аппарата.

В современной методологической литературе в структуре объяснения выделяют следующие элементы: 1) исходное знание

об объясняемом явлении (так называемый экспланандум); 2) зна­ния, используемые в качестве условия и средства объяснения, по­зволяющие рассмотреть объясняемое явление в контексте опре­деленной системы или структуры (так называемые основания объяснения, или эксплананс). В качестве оснований объяснения могут использоваться знания различного рода и уровня развития; 3) познавательные действия, позволяющие применить знания, вы­ступающие в качестве оснований объяснения, к объясняемому яв­лению.

Наиболее развитой и широко известной формой научного объяснения являются объяснения, предпринимаемые на основе теоретических законов (как динамических, так и вероятностно-ста­тистических) и предполагающие осмысление объясняющего яв­ление в системе теоретического знания.

Это дедуктивно-номологическая модель научного объяснения. Эта модель (схема) подводит объясняемое явление под опреде­ленный закон — в этом состоит его особенность. В данной моде­ли объяснение сводится к дедукции явлений из законов. В каче­стве законов в этой модели рассматриваются не только причин­ные, но и функциональные, структурные и другие виды регуляр­ных и необходимых отношений. Следует обратить внимание на то, что дедуктивно-номологическая модель объяснения описыва­ет лишь конечный результат, а не реальный процесс объяснения в науке, который отнюдь не сводится к дедукции факта из закона или эмпирического закона из теории, а всегда связан с весьма трудоемким исследованием и творческим поиском.

В области гуманитарных наук используется так называемое рациональное объяснение. Его суть заключается в том, что при объяснении поступка некоторой исторической личности исследо­ватель старается вскрыть те мотивы, которыми руководствовался действующий субъект, и показать, что в свете этих мотивов по­ступок был рациональным (разумным).

Гораздо большую сферу охватывает телеологическое (интен-циальное) объяснение. Оно указывает не на рациональность дей­ствия, а просто на его интенцию (стремление), на цель, которую преследует индивид, осуществляющий действие, на намерения участников исторических событий. Телеологическое объяснение, по мнению крупного современного философа и логика Г. X. фон