Geum.ru

Г. И. Ханин Советская экономика в 1966-1987 гг. Введение

Вид материалаДокументы

Содержание


Глава 3. Результаты развития советской экономики в 1966-1987 гг.
Подобный материал:
  1   2   3   4

Г.И.Ханин

Советская экономика в 1966-1987 гг.


Введение


Глава 1. Институциональные изменения.
    1. Экономическая « реформа» 1965 г.: замысел и его реализация.
    2. Рецентрализация экономики в 70-е годы.
    3. Экономическая реформа 1979 г.: замысел и его реализация. Хозяйственные реформы 1983-1986 гг.
    4. Изменения в системе хозяйственного руководства.

Деградация политического и хозяйственного руководства в брежневский период.
    1. Возникновение и развитие протокапитализма, попытки борьбы с ней в брежневские годы. Влияние протокапитализма на экономическую жизнь СССР.
    2. Экономические нововведения начального периода перестройки: замысел и результат.

Глава 2 Экономическая политика советского руководства в 1966-1987 гг.

2.1 Факторы определения экономической политики.

2.2 Структурная политика.

2.3 Научно-техническая политика.

2.4 Политика доходов.

Глава 3. Результаты развития советской экономики в 1966-1987 гг.

3.1 Макроэкономические показатели советской экономики.

3.2 Развитие важнейших отраслей экономики.

3.3 Финансово-кредитная система и денежная система.

3.4 Внешнеэкономические связи.

3.5 Уровень жизни населения.

3.6 Научно-технический прогресс.

Заключение.


Введение.


В отличие от предыдущего периода продолжительностью всего лишь в 5 лет, данная часть нашей работы охватывает более 20 лет. Такая хронология экономических событий в СССР определяется тем, что, несмотря на то, что в данный период и происходили некоторые изменения в экономической политике и в экономическом положении, которые будут отмечены в тексте, в целом это был относительно однородный период с достаточно устойчивыми тенденциями в экономической политике и экономическом положении. Впоследствии этот период будет назван периодом «застоя». Это, конечно, весьма неточное название, cоздающее впечатление экономического «застоя». Между тем, экономический прогресс в этот период наблюдался, а в отдельных отраслях экономики он был значительным и впечатляющим. Но он был затухающим, и с каждой пятилеткой все менее существенным, поддерживался инерцией предыдущего периода. Зачастую он обеспечивался внешними благоприятными факторами (ростом мировых цен на нефть). В экономике накапливалось все больше и больше диспропорций и противоречий, а советское руководство не принимало серьезных мер по их устранению или уменьшению. В стране царил идейный и политический «застой». Тревожные голоса отдельных экономистов и ученых других специальностей о состоянии экономики либо заглушались, либо игнорировались. Парадное благополучие обеспечивалось лживой макроэкономической статистикой. Удачное определение этого периода содержится в названии сборника статей, посвященного этому периоду, вышедшему в конце перестройки: «погружение в трясину» (1). Именно в этот период подрывались моральные, кадровые и идейные возможности дальнейшего прогресса советского общества, которые проявились в поcледующем развитии советского и российского общества.

1. Погружение в трясину (Анатомия застоя). М. 1991.


Глава 1. Институциональные изменения.


1.1.Экономическая «реформа» 1965 г.


Наиболее заметным событием в институциональных изменениях начала этого периода была экономическая реформа 1965 г. Заметным - не значит значительным. Хотя в различных комиссиях по формированию содержания реформы на начальном этапе принимали участие немногие сторонники радикальных, для того времени, реформ экономической системы рыночной направленности, и (Л. Вааг, И. Бирман, В.Белкин, некоторые другие) окончательный ее вариант формировался сторонниками несущественных изменений в экономической системе, убежденных противников рыночной экономики при социализме (например, И.Малышев) и ветеранов командной системы (А.Коробов, А.Бачурин) (1).


Следует обратить внимание на то, что с самого начала экономическая реформа готовилась применительно только к одной отрасли экономики, пусть и ведущей - промышленности. Изменения в хозяйственном механизме сельского хозяйства были определены на мартовском пленуме ЦК КПСС 1965 г., не затронутыми реформой оказались ни строительство, ни транспорт, ни внешняя и внутренняя торговля, ни система управления НИОКР, ни многие другие области экономики. Уже только этим определялся ее ограниченный характер.


Основные направления экономической реформы в промышленности были определены сентябрьским пленумом ЦК КПСС 1965 г. (2). В развитии этих решений были приняты два постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР, детализирующие, принятые на пленуме, решения (3). Одно из них касалось системы управления промышленностью, другое собственно экономической реформы. Внимательное ознакомление с содержанием принятых в сентябре 1965 г. решений относительно изменения порядка планирования и экономического стимулирования промышленного производства показывает, что слово реформа для них является слишком сильным. Никаких существенных изменений в экономическую систему они не внесли. В сущности, они очень напоминали, проведенные в конце 50-х годов в некоторых восточноевропейских странах, меры по децентрализации экономики, которые там быстро показали свою неэффективность и вредность, о чем я уже писал выше.


Вкратце, намеченные мероприятия включали следующее:
  • некоторое сокращение числа обобщающих плановых показателей за счет устранения таких качественных показателей, как уровень производительности труда, себестоимость продукции, а также численность занятых и средняя заработная плата. Вместо них в качестве обобщающих качественных показателей были избраны прибыль и рентабельность продукции по отношению к стоимости основных оборотных фондов. Предполагалось в соответствии с высказанными, в ходе дискуссии, многочисленными доводами ряда экономистов, что прибыль и рентабельность в качестве директивных показателей окажутся более удачной характеристикой эффективности работы предприятий, чем названные выше показатели.
  • повышение роли коллективных видов материального стимулирования, зависящих от результатов деятельности всего предприятия.
  • принятие уровня прибыли и рентабельности, ранее игравших второстепенную роль при оценке деятельности предприятий, в качестве основных показателей при формировании коллективных видов материального стимулирования (при выполнении плана по номенклатуре продукции).
  • установление объема реализованной продукции в качестве основного показателя объема производства вместо валовой продукции.
  • повышение роли хозяйственных договоров во взаимоотношениях между предприятиями вместе с «туманным» обещанием постепенного перехода к оптовой торговле средствами производства.

В совокупности данные мероприятия должны были означать переход от формального хозрасчета к полному хозрасчету.


В решениях сентябрьского пленума ЦК КПСС предусматривались мероприятия по улучшению планирования работы предприятий, в частности повышения роли перспективного планирования и недопущения частых корректировок текущих планов, которые к этому времени стали подлинным бедствием для народного хозяйства.


Для обеспечения нормальной работы предприятий предполагалось в 1967 г. осуществить реформу оптовых цен промышленности с целью ликвидации убыточности ряда отраслей и уменьшения дифференциации в уровне рентабельности по отдельным продуктам. Повышалась роль кредита в хозяйственной деятельности предприятий. Произошли некоторые изменения в финансовой системе: введена плата в бюджет от стоимости основных фондов и фиксированные платежи в связи с более благоприятными природными условиями.


В 1967-1969 гг. были приняты постановления о переходе на аналогичные условия с учетом отраслевых особенностей совхозов и капитального строительства. Для успешного проведения реформы в 1967 г. была проведена реформа оптовых цен промышленности, которая ликвидировала убыточность некоторых отраслей и устранила чрезмерную рентабельность других, и создала условия для выполнения финансовых мероприятий реформы и образования, предусмотренных реформой фондов экономического стимулирования и платежей в бюджет.


Поскольку, предусмотренные мероприятия повышали роль, связываемых с рыночным хозяйством, категорий (прибыль, рентабельность, кредит, цена, договор), и сокращалось число директивных обобщающих (именно обобщающих, а не всех) показателей, многим экономистам и внутри СССР, и за границей казалось, что советская экономика сделала большой шаг к реформированию на рыночных началах, произошла, как тогда говорили на Западе, «либерманизация» (по имени Е.Г.Либермана) советской экономики. И анализ самих предусмотренных мероприятий, и еще более практики их осуществления показывают, что эти мероприятия носят чисто внешний, поверхностный, во многом, показной характер, ничего общего с рыночной экономикой не имеющий.


Прежде всего, оставались неизменными основы командной экономики: директивное установление величины этих показателей, независимо от реальных потребностей экономики и населения, поскольку план по номенклатуре и централизованное распределение продукции оставались неизменными, хотя утверждаемые Советом Министров СССР задания по номенклатуре сократились, преимущественно за счет их укрупнения - в 2 раза, и составили в 1968 г. всего - 615 наименований (4). Неизменным оставалось и директивное установление оптовых и розничных цен, уровней оплаты труда и процента за кредит. В этих условиях за «капиталистическими» наименованиями оставалось вполне социалистическое содержание. Такие поверхностные изменения нельзя назвать реформой иначе как в кавычках. Если сопоставить эти меры с проводившимися изменениями в хозяйственном механизме некоторых социалистических страна в конце 50-х годов, то даже по сравнению с теми ограниченными и малоуспешными реформами, советские выглядят особенно куцыми. Так, в них даже не предусматривалось, в отличие от восточно-европейских стран, создание производственных объединений. Не произошло и децентрализации ценообразования и планирования номенклатуры продукции. Это не означает, что они не оказали никакого влияния на развитие промышленности. Оно оказалось весьма отрицательным. Неудачи реформы вынужден признать даже такой ее сторонник, как тогдашний председатель Госплана СССР Н.Байбаков, что не помешало ему уже через несколько страниц своих воспоминаний спустя писать об успехах советской экономики в результате проведения этой реформы (5).


Наиболее важным последствием «реформы» 1965 г. явились даже не ее непосредственные результаты, а поданные ею сигналы экономической науке и практике о заимствовании капиталистических методов хозяйствования вместо трудных поисков методов, присущих социалистической экономике. Таким образом, вслед за вынужденным техническим заимствованием СССР встал на путь социального заимствования, расписавшись в неспособности найти оригинальные решения своих экономических проблем. Притом, что эти решения, вырванные из другого социально-экономического контекста, заведомо могли давать намного худшие результаты.


Некоторое сокращение круга директивных обобщающих показателей и привязка части материального поощрения к таким показателям как прибыль и рентабельность усилили существовавшую и ранее возможность обхода государственных и общественных интересов с выгодой для коллектива и, особенно для его руководства. В то же время провозглашавшиеся цели повышения эффективности экономики, качества продукции и лучшего удовлетворения запросов потребителей не были осуществлены, т.к. не обеспечивалиcь, проводившимися мерами.


Основной способ нарушения общегосударственных интересов - скрытый рост оптовых цен и нарушение планового ассортимента в новых условиях стали еще более доступными. Дело в том, что оба эти способы на новые показатели, особенно прибыль и рентабельность, влияли гораздо сильнее, чем на старые. Например, на выполнение заданий по снижению себестоимости продукции они почти не влияли, а в стоимости валовой продукции доля прибыли была невелика. Ощутимее они влияли и на уровень оплаты труда, которая теперь уже зависела в гораздо большей степени от фактического роста этих показателей. При том, все эти старые способы получили большие возможности для их реализации еще и в силу продолжающейся деградации хозяйственного аппарата, который все меньше был склонен к противодействию антигосударственным действиям руководителей предприятий. Больше того, промышленные министерства получали план в тех же показателях и поэтому становились вольными или невольными соучастниками этих действий. С другой стороны, те мероприятия, которые должны были содействовать улучшению качества продукции и лучшему удовлетворению нужд потребителей (повышение роли хозяйственных договоров и постепенный переход к оптовой торговле средствами производства) так и не были реализованы, поскольку для этого не были созданы необходимые условия, и не было особого желания у государственного руководства их создавать. Такое мероприятие как повышение роли кредита в жизни предприятий было ими использовано для затыкания дыр в финансовом хозяйстве, ибо старые кредиты, как правило, погашались новыми, к которым был открыт широкий доступ. Иными словами, советское руководство совершило все те ошибки, которые в конце 50-х годов совершили по неопытности руководители восточноевропейских стран и от которых они отказались в начале 60-х годов. Но оно не дошло до осознания значимости создания производственных объединений, которые получили широкое распространение в европейских социалистических странах уже в конце 50-х годов. Сложившийся хозяйственный механизм соединил все худшие стороны и командной, и рыночной экономики.


Что же было причиной таких явно неудачных изменений в хозяйственном механизме? Выскажу свою гипотезу. Те, кто готовил проект реформы, не собирались производить серьезных изменений в хозяйственном механизме. Им было указано учесть научную критику, и они учли ее самым простым и, как им казалось, неопасным для системы способом, введя некоторые предлагавшиеся учеными показатели, лишив их реального позитивного содержания. Возможно, некоторые из них рассчитывали таким образом скомпрометировать новые идеи, что и случилось. В лучшем случае, мы имеем дело с посредственностью авторов реформы. У высших же государственных руководителей не хватило ни квалификации, ни ума, чтобы эти намерения обнаружить и предотвратить. Понижение интеллектуального уровня государственного руководства получило уже очень сильное развитие к этому времени. Справедливости ради, следует отметить, что настороженное отношение к «реформе» было у некоторых высших советских руководителей. Так Председатель Президиума Верховного совета СССР Н.Подгорный еще на стадии обсуждения ее заявил: «На кой черт нам эта реформа» (6). Столь же скептически по отношению к реформе был настроен Л.Брежнев. Уже после сентябрьского Пленума ЦК КПСС он говорил: «Ну что он придумал. Реформа. Реформа. Кому это нужно и кто это поймет? Работать нужно лучше, вот и вся проблема» (7). При всей здравости суждений, какая убогая форма выражения мысли, и какая беспринципность действий двух самых высоких советских руководителей.


Впоследствии, уже в период перестройки (8) и в постсоветский период вокруг замысла и результатов реформы развернулась обширная дискуссия. В то время как многие экономисты рассматривали ее как первый шаг к рыночным реформам, оборвавшийся из-за чехословацких событий 1968 г., но и в таком виде давший все же положительный результат, другие (сторонники командной экономики) рассматривали реформу как значительный шаг к рыночной экономике, нанесший огромный ущерб советской экономике. Первым мощным обвинительным актом против реформы 1965 г. явился весьма содержательный и яркий (и потому незамеченный, и неоцененный в то время) сборник статей экономистов коммунистического направления «Альтернатива: выбор пути», вышедший в 1990 г. тиражом в 100 тыс. экземпляров. В большинстве из статей этого сборника реформа 1965 г. расценивалась как начало развала советской экономики, результатом восприятия, чуждым социализму, экономических воззрений. В качестве образца приведу рассуждения А.М.Еремина: «Большой вред курс 1965 г. наносил тем, что тормозил совершенствование системы планирования, а без развития она постепенно хирела. Реформа дала толчок групповому эгоизму, погоня за прибылью вела к завышению цен, к вымыванию из производства дешевого, но нужного людям ассортимента. Погоня за сиюминутной прибылью привела к замедлению научно-технического прогресса, а значит, и росту производительности труда» (9). Еще более сокрушительной и аргументированной критике подверг содержание реформы 1965 г. австрийский экономист-марксист с большим опытом практической экономической работы в австрийской экономике Л.Маше-Суница (10). Михаил Антонов еще более суров: «По сути, это уже была неформальная приватизация предприятий их руководством. Косыгин... открыл дорогу ренегатам Горбачеву и Ельцину. «Косыгинская реформа» создала условия для как бы узаконенного вредительства... В результате «косыгинской реформы» советская экономика пошла вразнос... Расширение самостоятельности предприятий на основе погони за прибылью, по сути, покончила с плановой системой СССР» (11).


Моя критика этой реформы, во многом, близка к указанной критике, кроме обвинений в злонамеренности (вредительстве). Но она не столь категорична и лишена крайностей. Она не покончила с плановой системой в СССР, хотя заметно ее ослабила. Советская экономика не пошла вразнос после реформы, хотя и заметно снизила свою эффективность. «Реформа» обострила проблемы, которые были и раньше. Например, введенный после 1958 г. показатель затрат на 1 рубль товарной продукции вместо многочисленных показателей по снижению себестоимости продукции по своему экономическому смыслу был довольно близок показателю рентабельности. Противники реформы, сильные в ее критике не могли представить тогда убедительной и конкретной программы мероприятий в социалистическом духе. Более убедительным является утверждение Михаила Антонова, что «еще более сильный удар нанесла реформа Косыгина по идеологическим и нравственным основам социалистического общества» (12), но не более сильный, чем репрессии сталинского периода, недемократизм общественной системы, незаконные привилегии и коррупция, официальная ложь, блат и другие пороки общественной системы.


В экономической системе СССР сохранялись тогда еще достаточно мощные инструменты, которые не давали разрушиться советской экономики под влиянием эгоистических действий хозяйственных руководителей, активизировавшихся хозяйственной реформой. Этому препятствовали и многочисленные, выросшие в числе, директивные натуральные показатели, и контроль за поставками со стороны Госснаба СССР, и деятельность Госкомцен СССР, в какой-то степени препятствовавшая бесконтрольному росту цен, и предприятия-потребители, и Минфин СССР, и, наконец, деятельность высшего советского руководства, пусть c большим опозданием, но исправлявшего наиболее явные допущенные ошибки в ходе осуществления реформы.


1. Содержательное изложение истории подготовки экономической реформы 1965 г. содержится в воспоминаниях И. Бирмана «Я - экономист» (глава «Та реформа») и в воспоминаниях В. К. Ситнина «Из опыта кредитно-финансовых реформ в СССР». Проблемы прогнозирования. № 6. 1994. Оба эти проницательных автора отмечают пассивную роль Косыгина в процессе подготовки реформы и(И.Бирман) его посредственный интеллектуальный уровень.

2. Об улучшении управления промышленностью, совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства. В: КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференции и пленумов ЦК. Т.10. М.1986. С.440-445.

3. Там же. С. 446-482.

4. Д.Украинский. Планирование производства продукции в натуральном выражении. Плановое хозяйство. № 10. 1980. С.51. В то же время число распределяемых Госпланом СССР видов продукции увеличилось до 2000. См.: Б.В.Ракитский. Формы хозяйственного руководства предприятиями. М. 1968. С. 171.

5. Н.К.Байбаков. Сорок лет в правительстве. М. 1993. С. 113, 115.

6. Там же. С. 11.

7. Михаил Антонов. Капитализму в России не бывать. М. 2005. С . 365.

8. До этого периода критика мероприятий «реформы» носила в советской экономической литературе скрытый характер, ибо постановления КПСС были вне официальной критики.

9. Альтернатива: выбор пути. М. 1990. С. 160.

10. Л. Маше-Суница. Плановое хозяйство. № 4. 1990.

11. Михаил Антонов. Ук. соч. С. 360-361.

12. Там же. С. 361.


1.2. Рецентрализация экономики в начале 70-х годов.


Хозяйственные неудачи при осуществлении экономической реформы, о которых пойдет речь в главе 3, вынудили начать уже с самого начала 70-х годов процесс рецентрализации советской экономики. Повторилась ситуация начала 60-х годов, когда после неудач децентрализации началась ее рецентрализация. Правда, была возможность более решительного и последовательного проведения децентрализации по примеру Венгрии и Чехословакии, начавших более радикальные экономические реформы в 1968 г. На этом настаивал тогда ряд советских экономистов. Но этому препятствовали как опасения политического характера, так и некоторые экономические неудачи и в этих странах, особенно в Чехословакии в 1968 г.


Рецентрализация с начала 70-х годов выразилась, во-первых, в смещении акцента в экономической политике с мер по повышению экономического стимулирования предприятий на меры по улучшению планирования и централизованного управления и, во-вторых, в возвращении ряда дореформенных показателей планирования.


Экономическую «реформу» 1965 г. формально не отменяли и не осуждали. Это ставило бы под удар политический престиж существующего политического руководства, которое ее провело. Но фактически в систему управления предприятиями ввели такие изменения, которые шли в разрез с первоначальными замыслами авторов «реформы» и с ее духом.


Внимание плановых органов и советских ученых-экономистов с начала 70-х годов было обращено в сторону совершенствования методов централизованного управления экономикой. Именно в этот период начали активно изучаться и внедряться в плановую работу такие заимствованные из практики хозяйственного и государственного управления западных стран методы - как системный анализ и программно-целевой подход в планировании. Эти методы многими экономистами стали рассматриваться, как такая же панацея для решения экономических проблем, как ранее уже слегка скомпрометированные из-за отсутствия видимого результата - как линейное программирование и сетевые графики. Они более охотно воспринимались и плановыми органами, и министерствами не только в силу преклонения перед всем западным, но и потому, что в отличие от идей по децентрализации экономики не угрожали их экономической власти. Требовалось время, чтобы убедиться, что и эти методы мало помогают решению проблем советской экономики, как и их предшественники. А пока все были при деле: и плановики, и научные работники. То же самое относится и к растущему интересу долгосрочного планирования под влиянием не только прошлой советской практики в этом направлении (план ГОЭЛРО) и осознания его необходимости для управления экономикой, но и растущего интереса на Западе к футурологическим исследованиям и долгосрочным планам, и прогнозам. В 1973 г. было принято решение о разработке долгосрочного плана развития советской экономики до 1990 г.


Возобновился интерес и к идеям В.М.Глушкова о создании автоматизированной системы управления экономикой, хорошо вписывающейся в рецентрализацию экономики. Хотя в середине 60-х годов его предложения советским государственным руководством были спущены на тормозах, они нашли поддержку в военно-промышленном комплексе, глава которого Д.Устинов «пригласил к себе руководителей оборонных министерств и приказал им делать все, что говорит Глушков» (1). В каждом из 9 оборонных министерств был создан свой институт по созданию отраслевых автоматизированных систем под методическим руководством Глушкова, а сам Институт кибернетики Украинской АН стал разрабатывать заводские системы для гражданских отраслей - Львовскую, для военных - Кунцевскую. Для общего руководства внедрением АСУ в оборонной промышленности был по примеру создания ракетной техники образован Межведомственный комитет девяти отраслей под руководством министра радиопромышленности и Совет директоров головных институтов. Научным руководителем обоих этих органов был назначен Глушков (2). Активная работа по внедрению АСУ на уровне Госплана УССР и министерств проводилась под руководством Глушкова и на Украине.


В конце 60-х годов под влиянием планов США по созданию сети вычислительных центров и неудач в экономике возобновился интерес к идеям Глушкова и у высшего советского государственного руководства. Была создана комиссия в составе ряда союзных министров с участием Глушкова по разработке концепции создания такой сети и системы управления экономикой с ее помощью под названием общегосударственная автоматизированная система (ОГАС). Однако, предложения Глушкова по организации этой работы по примеру решения атомной и ракетной проблем в 40-50-е годы были отклонены и «задача, - по словам Глушкова, - техницизировалась, т.е. изменялась в сторону Государственной сети вычислительной центров, а что касалось экономики, разработки математических моделей для ОГАС и т.д. все это «смазали» (3). На заседании Политбюро осенью 1970 г., где было принято это решение, Глушков после его принятия заявил: «Если мы сейчас этого не сделаем, то во второй половине 70-х годов советская экономика столкнется с такими трудностями, что к этому вопросу все равно придется вернуться» (4). Решение о создании ОГАС было записано в решениях XXIV съезда КПСС. В начале 70-х годов Косыгин после посещения одного из институтов, разрабатывавших ОАСУ для оборонных отраслей промышленности и убедившись в достижениях этой системы, ранее настороженно относившийся к работам по ОГАС стал их поддерживать и для их ускорения дал указание о создании Академии народного хозяйства Совету Министров СССР для изучения высших, хозяйственных, современных методов управления экономикой, в особенности использования ЭВМ в управлении экономикой (5). Тем не менее, работы по ОГАС шли медленно и бессистемно, а основное внимание в применении автоматизированных систем управления было переключено на решение не экономических задач, а задач управления технологическими процессами (6).


Сторонники идей Глушкова считают, что фактический срыв создания ОГАС в 70-80-е годы сыграл роковую роль в судьбе советской экономики. Так, руководитель Совета директоров институтов по разработке ОАСУ оборонных отраслей промышленности Ю. Антипов пишет уже в 90-е годы: «Неприятие ОГАС было стратегической ошибкой нашего руководства, нашего общества… Реализация ОГАС в годы жизни Глушкова могло бы вывести страну на новый уровень развития, соответствующий постиндустриальному обществу. Помешали созданию ОГАС некомпетентность высшего звена руководства, нежелание среднего бюрократического звена работать под жестким контролем и на основе объективной информации, собираемой и обрабатываемой с помощью ЭВМ, неготовность общества в целом, несовершенство существовавших в то время технических средств, непонимание, а то и противодействие ученых-экономистов новым методам управления» (7).


Отношение к идеям Глушкова характерно для того стиля государственного руководства, который сложился в период «застоя». Можно по-разному относиться к реалистичности и результативности этих идей. Но раз они в принципе были одобрены, следовало (как поступили бы Сталин и Хрущев) создать условия для их осуществления. А именно, как совершенно правильно настаивал Глушков, основываясь на предыдущем, полностью оправдавшем себя, опыте создания атомного и ракетного оружия, создать специальный, независимый орган по руководству этими работами под научным руководством автора идеи для обеспечения методологического, информационного и технического единства, разрабатываемой системы с подчинением ему всех научных и внедренческих организаций. Вместо этого автор идеи был практически отстранен от руководства разработкой всей системы, она была раздроблена на фактически независимые системы, единство обеспечения, поэтому осуществить не удалось. Огромные вложения в АСУ различного уровня были осуществлены, а отдача от них оказалась ничтожной.


Немалую роль в таком ходе событий сыграло, видимо, как подозревал Глушков, опасения Косыгина, что ОГАС станет конкурирующим органом власти и влияния (8). В самом деле, автоматизированные системы управления позволяли вскрыть многие пороки сложившейся хозяйственной системы, которые так усиленно пытались скрыть от широкой общественности. Монополия на экономическую информацию была бы нарушена.


Внимательное изучение многочисленных работ Глушкова по вопросу создания ОГАС и ГСВЦ и текст бесед с Моевым показывают, что Глушков был очень глубоким человеком, понимавшим гораздо лучше, чем многие другие руководители и научные работники того времени проблемы и противоречия советского общества, и искавшим весьма изобретательные и неординарные пути их разрешения. Интеллект Глушкова отпугивал весьма посредственных руководителей того периода. Наверняка, он обнаружил бы и гигантские искажения макроэкономической информации, поскольку с такими искажениями нормальное планирование было бы невозможно. Проблема для властей решилась сама собой с его смертью в начале 1982 г.


Убеждение Глушкова, что советская экономика натолкнулась в начале 50-х годов на информационный барьер, для преодоления которого нужно широчайшее использование современной вычислительной техники и информационных технологий, поддерживается сейчас крупными знатоками советской экономики, например, Марком Харрисоном (9).


Глушков видел в ОГАС, прежде всего, средство централизации управления экономикой, затруднительно при ручном управлении, хотя допускал и возможность использования его для расширения хозяйственной самостоятельности предприятий (10). Как совершенно правильно отмечал в западной печати хорошо знающий эту проблему Игорь Бирман, - «Не была сформулирована хоть сколько-нибудь содержательная экономическая концепция, которая могла бы быть положена в основу планирования на базе современной техники... Фактически новая техника остается только техникой, она подводится под замшелые экономические идеи» (11). Именно этого и хотел избежать Глушков. Его идеи не были замшелыми.


Под влиянием неудач с внедрением после 1965 г. новых экономических показателей оценки деятельности предприятий с начала 70-х годов происходил возврат ряда старых показателей оценки деятельности предприятий, различных отраслей экономики. При этом старые показатели не отменялись, чтобы не признать ошибочность ранее принятых решений. Они дополнялись новыми. Понятно, что оценка деятельности предприятий тем самым еще больше осложнялась (12).

В начале 70-х годов к прежним директивным показателям в промышленности было добавлено 6 новых: производительность труда, валовая продукция (на основе которой в большинстве отраслей промышленности рассчитывалась производительность труда), задания по выпуску предметов потребления в тяжелой промышленности, задания по повышению качества продукции, по затратам сырья и топлива на единицу продукции в стоимостном выражении, объем фондов экономического стимулирования. Фактически был восстановлен показатель снижения себестоимости продукции, т.к. он был введен в состав фондообразующих показателей (12).


Очевидно, что эти новые показатели, в значительной степени, представлявшие восстановление старых, дореформенных, отвечали выявившимся в ходе реформы недостаткам, введенных в ее ходе показателей. Так, показатель производительности труда должен был усилить контроль за повышением производительности труда, который был ослаблен устранением его из числа директивных показателей. Достижение плановых объемных показателей было возможно за счет увеличения численности работающих, планового ассортимента и скрытого роста цен. Задания по выпуску предметов потребления предприятиями тяжелой промышленности должно было принудить их производить больше товаров для населения, от чего они уклонялись. Задания по качеству продукции призваны были добиться перелома в наиболее тяжелой для советской экономики cфере. Утверждение заданий по снижению норм расхода материальных ресурсов призвано было добиться снижения материалоемкости продукции - другой слабой стороны советской экономики. Показатель себестоимости продукции призван был уменьшить недостатки показателя прибыли. Наконец, директивное установление объемов Фондов экономического стимулирования призвано было ограничить их размеры, что в предыдущей пятилетке создавало большие сложности в обеспечении товарно-денежной сбалансированности на рынке, прежде всего, потребительских товаров. Иными словами, на каждую новую проблему советское руководство отвечало новым директивным показателем. Тем самым, оно расписывалось в неспособности показателей, введенных в ходе реформы (прибыль, рентабельность, объем реализованной продукции), и системы экономических стимулов решить эти проблемы. Как показала последующая практика, новые показатели не оправдали возлагавшиеся на них надежды. Предприятия научились (при попустительстве вышестоящих организаций) «выполнять» их путем разнообразных ухищрений. Решающим было не качество показателя, а требовательность при его осуществлении, которая продолжала ослабляться. Однако, в сочетании с ростом заданий по номенклатуре эти новые показатели означали еще одно проявление усиления централизации в управлении экономикой. Оказалась ли она в результате большей или меньшей, чем до 1965 г. вопрос не простой. В каких-то отношениях больше, в других меньше. Что, безусловно, так это то, что бумаг стало намного больше с учетом все более многочисленных планов и показателей, часто расчетных, но обязательных к заполнению.


Пожалуй, единственным событием в этот период в противоположном направлении был перевод Министерства приборостроения на хозяйственный расчет с расширением его прав и возможностей. Это Министерство находилось в особо благоприятном положении с точки зрения возможности «вздувать» объем продукции в стоимостном выражении вследствие ее огромной номенклатуры, и оно в полной мере воспользовалось этой возможностью. Видимо, поэтому этот эксперимент не был расширен.

1. Н.Б.Малиновский. История вычислительной техники в СССР. Ук.соч. С.160.

2. Там же.

3. Там же. С. 163.

4. Там же.

5. Там же. С.166.

6. Там же. С.165.

7. Там же. С.168.

8. Там же. С.165.

9. Harrison M. Information and command economy.

10. В.М.Глушков. Кибернетика. Вопросы теории и практики. М.1986. C. 250,312.

11. Игорь Бирман. Экономика недостач. New York. 1983. С. 45.

12. При изложении изменения директивных показателей в 70-е годы я использовал следующие работы: А.В.Бачурин «Планово-экономические методы управления». М. 1976., Госплан СССР «Типовая методика разработки пятилетнего плана производственного объединения (комбината), предприятия. М. 1975., GERTRUDE R.SHROEDER RECENT DEVELOPMENTS IN SOVIET Planing and Incenives In:Soviet Economic prospects for the seventies. Washington. 1973.

12. В.Н.Масленников, Д.С. Моляков. Денежные накопления в промышленности. М. 1979. С. 234.