Geum.ru

Н. Д. Кондратьев, Проблема предвидения

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6

Делались попытки установить связь хода конъюнктуры и кризисов с внеэкономическими, в частности космическими, причинами и предвидеть ход конъюнктуры, исходя из ритма этих космических причин1. Такова попытка Джевонса связать кризисы с периодическим повторением приблизительно через 10,45 года такого положения Земли относительно Солнца, когда видно наибольшее количество солнечных пятен2. Такова попытка Мура связать экономические циклы с 8-летним периодизмом в положении Земли относительно Венеры, когда расстояние между ними оказывается наименьшим3. Если бы эти теории были верными, то в силу большой правильности упомянутых космических явлений мы получили бы возможность очень точного предвидения смены фаз циклов на очень большое время вперед. Однако в действительности это не так, и в социально-экономических явлениях нет такой правильности. Период между кризисами колеблется приблизительно от 7 до 11 лет. Отсюда ясно, что прогноз кризисов на базе теории Джевонса или Мура не может претендовать на точность.

Несомненно, более удачными оказываются те попытки предвидения, которые основываются на установлении взаимной связи социально-экономических циклических рядов в их развитии во времени. Попытки в этом направлении делались уже давно. Так, исходя из своей теории кризисов, признавая взаимную связь элементарных циклических рядов, признавая, далее, особенно симптоматическим для хода конъюнктуры движение цен на железо1, Туган-Барановский пытался по положению конъюнктуры рынка железа и др. симптомам предсказывать ход общей конъюнктуры. И ему, по-видимому, не менее чем за год удалось предсказать близость русского кризиса 1899 г., германского кризиса 1901 г., американского 1907 г. На 1914-1916 гг. он предсказывал наступление нового кризиса2.

Принципиально па этот же путь предсказания кризисов по социально-экономическим симптомам встала и специальная комиссия по изучению кризисов при французском министерстве труда. Комиссия выдвинула целую систему показателей конъюнктуры, считая, что некоторые из этих показателей могут предвещать кризис3. Конкретные предсказания, однако, не входили в задачу комиссии.

Если Туган-Барановский делал свои предсказания довольно элементарным путем, не пытаясь установить методов более точного определения фазы самого рынка железа и общей конъюнктуры, если попытки значительного уточнения метода мы не находим и у французской комиссии, то, опираясь отчасти на теорию Тугай-Барановского, Брезигар попытался уже применить этот метод прогноза более точно. Беря эмпирические данные о продукции чугуна, о ценах на железо, о состоянии денежного рынка и др., он находит плавный уровень этих кривых. Так как накануне кризисов за год-два начинается особенно сильный рост продукции железа и цен на него и рост процента на капитал, то в это время соответствующие эмпирические кривые резко превышают плавный уровень. По признаку превышения эмпирическими кривыми плавного уровня Брезигар определял фазу конъюнктуры и отсюда пытался предсказать кризисы, например кризис около 1913-1914 гг.4 Мы знаем, что признаки этого кризиса в конце 1913 г. действительно обнаружились, но кризис не развернулся в силу наступившей войны.

Однако наиболее совершенную попытку разрешения проблемы предвидения фаз цикла представляет из себя, несомненно, позднейшая попытка Гарвардского экономического бюро при ближайшем руководстве проф. Персонса1. Гарвардское бюро тщательно проделало исключительно большую работу в целях практического разрешения проблемы предвидения фаз цикла. Не останавливаясь на деталях этой работы, отметим ее сущность2. Для периода 1902-1914 гг., а затем и для периода с 1919 г. были взяты многочисленные помесячные статистические ряды, охватывающие экономическую динамику Соединенных Штатов со всех важнейших сторон. Из этих рядов были исключены вековое движение (как правило) и сезонные колебания (всегда). Затем были тщательно определены при помощи как метода наложения, так и приемов математической статистики степень связи полученных кривых и соотношение во времени между фазами их циклического колебания. На основании этой работы были отобраны наиболее чувствительные ряды, которые были сведены в три сложные кривые: кривую спекуляции (А), отражающую положение дел на бирже ценных бумаг, кривую деловых обстоятельств (В), отражающую положение на товарном рынке, и кривую (С), отражающую положение на денежном рынке (см. диаграммы № 2 и 3). В относительном движении этих трех кривых была обнаружена следующая правильность: перелом в циклическом движении кривой А на несколько месяцев (6-9) упреждает перелом движения в том же направлении кривой B, а перелом движения последней на несколько (2-8) месяцев упреждает перелом движения в том же направлении кривой С, Иначе говоря, между однозначными фазами этих трех кривых существует определенная временная последовательность. Гарвардское бюро не устанавливает никакого закона внутреннего развития той или иной кривой. Оно не пользуется ни предпосылкой строгой периодичности их движения, ни принципом равенства действия и противодействия1. Равным образом оно не реализует случайных колебаний кривых. Оно опирается на факт цикличности кривых и предлагает обращать внимание исключительно на основное направление движения кривых в данный момент, на направление их движения в предшествующий период и на размах их колебаний. Отсюда ясно, что в основу предвидения гарвардский барометр кладет констатированную правильность, во-первых, в цикличности кривых, во-вторых, в запаздывании однозначных фаз цикла этих кривых.

Насколько удовлетворительно предсказывает гарвардский барометр, видно отчасти из того, что он задним числом достаточно точно сигнализирует (по ходу кривой Л) о близости кризиса 1903 г., кризиса 1907 г., кризиса 1913 г., а также из того, что Гарвардское бюро, опираясь на свою систему барометрических кривых и одновременный анализ других вспомогательных данных, предсказало кризис 1920 г. и достаточно точно отмечало важнейшие фазы американской конъюнктуры после этого кризиса2.

Опыт Гарвардского бюро вызвал волну подражаний. С теми или иными модификациями под его влиянием, а частью независимо аналогичные барометры построены для Англии, Германии, Франции, Италии, Швеции, Канады1.

Преимущества только что описанного метода построения прогноза второго типа очевидны так же, как и серьезность и тщательность работы Гарвардского бюро. Однако столь же очевидны и условия, ограничивающие значение барометра такого типа. Во-первых, далее в лучшем случае такой барометр имеет силу лишь для предсказания ближайшей фазы цикла не более чем за 9-12 месяцев. Во-вторых, он не в состоянии точно указать, когда наступит перелом в кривой В, если наступил перелом в кривой Л, и в кривой С, если наступил перелом в кривой В. Он указывает лишь приблизительные границы времени таких переломов. В-третьих, так как он опирается на чисто статистическую, т.е. эмпирическую, закономерность связи в движении кривых, то при отсутствии более или менее исчерпывающего экономического каузального объяснения этой связи мы не в состоянии определить, насколько эта связь постоянна2. При таких условиях мы очень легко можем не доучесть таких изменений в самой действительности, которые изменят эту связь и сделают показания барометра ошибочными. Наконец, и в связи с этим этот барометр без всяких изменений в нем неприменим к условиям, где сильна роль регулирующего начала, например у нас.

III. Разобранными двумя типами предвидения вопрос не исчерпывается. Если при обоих этих типах событием для предвидения является то или иное иррегулярное или регулярное, но конкретное явление, взятое в той или иной степени полноты, с локализацией его во времени и пространстве или с определением интенсивности его проявления, то третий тип предвидения состоит в предвидении развития тех или иных общих тенденций, например тенденции хозяйственного роста или упадка той или другой страны, той или другой отрасли хозяйства, общих тенденций движения цен, движения различных категорий дохода, тенденций в изменении организационной структуpu хозяйства, тенденций назревания революционных движений, международных осложнений и т. д. В случае прогноза этого типа мы не предсказываем какого-либо конкретного события (простого или сложного), локализованного в пространстве и времени и наделенного определенной интенсивностью. Здесь мы заранее знаем, что конкретные события будут отклоняться от предположений. Нас интересует здесь общий закономерный уклон развертывающегося ряда или рядов этих событий. Выражаясь статистическим языком, нас интересует направление изменения плавного уровня ряда или рядов, с которыми не совпадают и около которого колеблются отдельные конкретные события.

Этот тип предвидения, не локализуя предсказываемых тенденций в определенном времени, тем не менее по самому существу рассчитан на более или менее длительное время, достаточное, чтобы за чредой сменяющихся событий успели выявиться эти общие тенденции. Он лишен достаточной конкретности и благодаря проистекающей отсюда бедности содержания часто не может удовлетворять очень настоятельных запросов практики. Но это не значит, что он вообще лишен практического значения: знание общих тенденций развития несомненно служит одним из необходимых оснований успеха наших практических действий. К этому типу предвидения обращаются довольно часто. Причем и здесь оно строится в сущности или прямым, или косвенным методом. В первом случае предвидение будущих тенденций ряда или рядов основывается на установленной закономерности развития этих рядов как таковых. Во втором случае прогноз опирается на констатирование факта определенных тенденций других рядов, связанных с первым и могущих служить если не причиной, то симптомом развития соответствующих тенденций в этих первых интересующих нас рядах. Однако в силу того, что в данном случае речь идет лишь относительно общих тенденций, выявляющихся в течение более или менее длительного времени, указанное различие методов не оказывает здесь столь заметного влияния на точность предвидения. Успех предвидения третьего типа гораздо.ближе зависит от количества и характера установленных динамических закономерностей и устойчивости общих условий их проявления. Если налицо имеется достаточное количество каузально истолкованных или даже эмпирических законов, в частности законов развития, то они могут при внимательном анализе условий их проявления служить основанием для достаточно верного предвидения тех или иных общих тенденций.

Вот почему мы знаем целый ряд исторических примеров в общем удачного прогноза этого типа. Однако имеют место и обратные случаи, и они не менее многочисленны1. Отметим для иллюстрации несколько исторических примеров.

К числу примеров несомненно удачного прогноза нужно отнести то представление о перспективах развития капитализма, которое вытекало из теории развития Маркса и намечало нарастание общих тенденций концентрации капиталистического производства, повышения органического строения капитала и др.

Далее. В 80-х и 90-х годах прошлого века в русской социально-экономической литературе шел спор о возможности развития капитализма в России. Из двух основных споривших лагерей марксисты предсказывали рост капитализма2, а народники, опираясь на ошибочную теорию рынков Сисмонди, отрицали это3 . Жизнь показала, что прогноз первых был верен, а вторых - ошибочен.

В иной обстановке до известной степени аналогичный спор о вероятных тенденциях хозяйственного развития в середине прошлого века имел место в Германии. Фр. Лист, в 30-х и 40-х годах ратовавший за экономическое объединение германских государств и за переход Германии к системе покровительственных тарифов, предсказывал, что при этой системе политики можно ожидать блестящего развития германской промышленности и всего ее народного хозяйства4. В противовес Листу Фр. Энгельс, который еще только начинал свою научно-литературную деятельность и не был марксистом, в 1845 г. в Эльберфельде произнес речь, в которой рисовал иную перспективу. Допуская, что под влиянием протекционизма промышленность подымается, он полагал, что этот подъем продолжится лишь до того времени, пока он не исчерпает емкости внутреннего рынка.

"Дальше, - говорил Энгельс, - она не сможет расшириться, ибо, не будучи в силах без таможенной охраны отстаивать за собой внутренний рынок, она еще менее будет способна бороться с иностранной конкуренцией на рынках нейтральных". Жизнь показала, что в данном случае прогноз Листа был верен, а Энгельс, подобно нашим народникам, ошибался.

Отметим еще некоторые примеры. Известный французский общественный деятель 1848 г. Ледрю-Роллен, находясь в изгнании в Англии, в специальной работе, вышедшей в 1850 г., предсказывал ближайший экономический упадок Англии1. Не менее известный экономист Бруно Гильдебранд в работе, появившейся в 1848 г.2, предсказывал, что еще в течение XIX столетия в ходе развития Англии проявится тенденция возврата части пролетариата, бросившего землю, снова к земледелию, в силу чего городское и сельское население Англии вновь сравняются и роль сельского хозяйства повысится. Мы знаем, что тот и другой прогноз оказались ошибочными.

Сначала в речи в 1898 г., а затем в 1899 г. в специальной работе Вильям Крукс предсказал нарастание угрозы надвигающегося дефицита в мировом снабжении пшеницей (примерно к 1931 г.), если более или менее радикально не изменится система земледелия3. Крукс рассматривал свое заявление как предостережение, но оно опиралось на предвидение. Можно уверенно сказать, что и этот прогноз оказался ошибочным,

Наоборот, верным оказался прогноз американского экономиста Брукс-Адамса, который в 1901 г. выставил положение, что экономический центр мира переместился из Европы в Соединенные Штаты, и, опираясь на своеобразную теорию, предсказывал тенденцию дальнейшего быстрого роста удельного веса Соединенных Штатов в мировом хозяйстве, а также рост экономической зависимости всех народов от этой Новой Державы, "Весь мир,. - писал Брукс-Адаме, - будет платить им дань"4.

Можно не умножать числа примеров5. Приведенные выше достаточно иллюстрируют сущность третьего типа предвидения.

Приведенные случаи показывают, что третий тип предвидения действительно имеет в виду в качестве события для предсказания развитие той или иной общей тенденции. Конечно, и это предсказание может быть более или менее конкретным. Но ясно, что чем более конкретным оно становится, тем сильнее приближается оно к первому типу прогноза.

Хотя случаи неудачного прогноза третьего типа и многочисленны, тем не менее очевидно, что вполне возможен и верный прогноз тенденций. Это положение имеет весьма большое значение для построения наших перспективных планов. В этих планах предвидение общих тенденций развития неизбежно занимает очень видное место. Правда, вынужденные в силу запросов практики конкретизировать эти тенденции, количественно выражать их и локализировать во времени, мы приближаем второй тип предвидения к первому, чем значительно понижаем его достоверность. Однако даже и при малой достоверности конкретного выражения предсказываемых общих тенденций верное предсказание самых тенденций не теряет своего значения.

Заканчивая вопрос о типах предвидения, отметим еще следующее. Прогноз любого из разобранных типов может различаться по форме выражения. Он выражается или в безусловной форме, или в условной. Во втором случае он имеет такой вид: событие или события A, В, С наступят (или не наступят), если произойдет (или не произойдет) событие (или события) X, Y, Z. Устойчивая форма прогноза, конечно, всегда снимает известную долю ответственности с того, кто решается на предвидение. Однако по своей логической сущности условный прогноз не заключает в себе ничего нового по сравнению с прогнозом в безусловной форме. Больше того. Условный прогноз все еще представляет из себя как бы не законченную, не развившуюся форму прогноза безусловного. В самом деле, если мы предсказываем событие A, В, С, но обусловливаем его наступлением события X, Y, Z, не решая вопроса, наступит ли это событие Х, Y, Z, то это значит, что мы не высказываем определенного прогноза и относительно события A, В, С. И в тот момент, когда мы выскажем определенное мнение относительно события Х, Y, Z, наш прогноз относительно события А, В, С превращается в безусловный. Таким образом, условный прогноз есть скорее более осторожная форма выражения прогноза, чем новый вид прогноза по существу. Отсюда ясно, что вопрос о выборе той или иной формы выражения прогноза есть вопрос конкретного факта, вопрос соотношения трудности данного случая предвидения, с одной стороны, и наличного запаса нашего знания и совершенства имеющихся у нас методов его построения - с другой.

В своем изложении мы стремились дать ответы на те общие и основные вопросы, к которым сводится проблема предвидения. Установив значение предвидения, мы попытались вскрыть его логическую сущность. Выяснив сущность предвидения, мы определили его место в системе нашего знания. При этом обнаруживалось, что значительные области нашего знания о прошлом по своей структуре имеют внутреннее родство с прогнозом. Далее, мы проанализировали те объективные и познавательные предпосылки, на которые опирается предвидение. Отметив практически определяющее значение для возможностей прогноза познавательных предпосылок, мы пытались выяснить, в какой мере эти предпосылки имеют место при современном уровне знания и современных методах исследования, а также те особые условия, которые сужают или расширяют возможности прогноза. В ходе всего этого анализа мы стремились определить пределы возможного предвидения. Пределы эти оказались ограниченными и в то же время различными в различных областях знания. Они шире в областях, опирающихся на данные точного естествознания. Здесь часто имеются возможности предвидения событий с достаточно точной локализацией их во времени, пространстве и с указанием их интенсивности. Одновременно здесь имеются возможности определения степени вероятной ошибки. Они значительно уже в таких отраслях естествознания, как метеорология и т.п.

Предвидение возможно и в социально-экономических науках, однако границы его также значительно уже и степень достоверности его значительно ниже, чем в области точного естествознания. Здесь имеются возможности предвидения событий лишь с приблизительной локализацией их во времени и в пространстве, с приблизительной характеристикой их интенсивности, лишь на весьма близкое время вперед и очень часто без возможности определить степень вероятной ошибки. На более или менее длительное время здесь мы можем предвидеть лишь общие тенденции развития.

Отсюда мы пришли к необходимости выделения трех основных типов предвидения и их разновидностей. Анализ типов предвидения позволяет подчеркнуть, что для практики построения прогноза особенно в социально-экономической жизни, в интересах возможного освобождения от иллюзий и разочарований чрезвычайно важно в каждом случае отдавать себе точный отчет, о каком виде предвидения идет речь, что он может дать и чего дать не может, какие задачи в области прогноза данного типа разрешимы и какие нет, какую формулу выражения ему можно придать и какую придать нельзя.

Предвидение в социально-экономической жизни возможно, хотя пределы его весьма ограниченны. Однако все предыдущее изложение достаточно ясно говорит за то, что пределы эти не представляются чем-то застывшим: они расширяются по мере роста научного знания. И если верно, что предвидение имеет столь важное социально-практическое значение, если верно, что в силу самого хода общественного развития, с небывалой остротой выдвигающего проблему организованного управления стихийными силами жизни предвидение становится все более необходимым условием такого управления, то вместе с тем все более настоятельной становится и задача максимального расширения его возможных пределов "Sience, d'ou prevoyance; prevoyance, d'ou action" - эта знаменитая формула Конта, провозглашенная им сто лет тому назад, сохраняет всю свою силу теперь, как никогда.

Печатается по: Вопросы конъюнктуры. Т. 2. Вып 1. М., 1926. С. 1-42.

* Статья впервые опубликована в журнале конъюнктурного института "Вопросы конъюнктуры"/Под ред. Н.Д. Кондратьева. М.: Финиздат НКФ пер., 1926. Вып. 1. Т. 2. С. 1-42. Здесь публикуется по книге: Н.Д. Кондратьев. Избранные сочинения. М.: "Экономика", 1993. С. 116-165 им. сост.).

Автор считает своим приятным долгом выразить глубокую признательность всем сотоварищам но работе в Конъюнктурном институте, в особенности Т.И. Райнову, Н.С. Четверикову и Е.Е. Слуцкому, обмен мыслями с которыми оказал ему незаменимую помощь при составлении настоящей статьи.

1 См. Бсрри А. Краткая история астрономии. М., 1904. С. 353-354.

2 Точка орбиты, ближайшая к Солнцу.

3 См. Берри А. Указ. соч. С. 412-413.

1 Ср. Simmel G. Soziologie. Leipzig, 1908. S. 1. Ср. Мах Э. Познание и заблуждение/Пер. Г. Котляра. С. 9. Ср. Каутский К. Социальные инстинкты в дарвинизме и марксизме//Дарвинизм и марксизм. 2-е изд., 1925. С. 153.

2 См. Энгельс Ф. Людвиг Фейербах. С приложениями: I. К. Маркс. О французском материализме XVIII в. II. К. Маркс. О Фейербахе/Пер. Г.В. Плеханова, 1906. С. 93 (курсив Маркса).

1 См. Энгельс Ф. Указ. соч. С. 66.

1 Ср. Вундт В. Система философии, 1902. С. 8, 9.

2 См. Les barometres, economiques//Rapport presente au Comite' economique de la Society des Nations. Geneve, 1924; см. также Lacombe Ed. La prevision en matiere des crises economiques. P., 1926. Ch. V-X.

1 См. Клеинпетер Г. Теория познания современного естествознания. Спб.: Шиповник, 1910. С. 126, 127. См. также Риккерт Г. Границы естественно-научного образования понятии/Пер. А. Ведена. С. 116, 117.

2 См. Мах Э. Анализ ощущений. 2-е изд. М., 1903. С. 272, 273; Он же. Основные идеи моей естественно-научной теории познания//Новые идеи в философии. № 2. См. Петцольд. Проблема мира с точки зрения позитивизма. Спб.: Шиповник. 1909. С. 203, 207.

3 Ср. Милль Дж. Ст. Система логикп/Пep. В.И. Ивановского, 2-е изд. С. 586, 587.

4 Ср. Лаипо-Данилевский A.C. Методология истории. Выл. II. Спб., 1913. С. 380, 381. Не принимая общей неокантианской идеалистической концепции автора, мы полагаем, что в указанной книге дано превосходное изложение учения об исторических источниках, которое, как указывает и сам автор, может быть согласовано и с реалистической теоретико-познавательной точкой зрения. Ср. С. 386, 387.