Geum.ru

Н. Д. Кондратьев, Проблема предвидения

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6

При этих условиях прогноз был бы возможен лишь в том случае, если бы мы обладали полным знанием действия всех причин и расположения элементов действительности в какой-либо конкретный момент времени, если бы, иначе говоря, мы обладали способностями всемогущего разума, о котором более ста лет тому назад писал Лаплас: "Разум, который для некоторого данного мгновения знал бы все действующие в природе силы и взаимное расположение всех составляющих ее тел, если бы при этом он был достаточно мощным, дабы подвергнуть эти данные вычислению, охватил бы в одной формуле движение величайших светил небесных и движение мельчайших атомов: ничто не было бы для него недостоверно, будущее, как и прошлое, было бы открыто его взору"1.

Поскольку описанный Лапласом гипотетический всемогущий разум по предположению знал бы действие всех действующих причин, поскольку, далее, согласно предположению этот разум обладал бы способностью всем действующим причинам дать количественное выражение и охватить их действие единой формулой, поскольку, зная исходное расположение всех тел, мог бы действительно воспроизвести все события прошлого, предсказать все события будущего и, следовательно, читать книгу бытия во времени2.

Не будем говорить о том, существовали ли бы какие-либо границы к познанию и предвидению даже для этого всемогущего разума3. Но несомненно, что формула хода событий мира, которую имел бы всемогущий разум, была бы бесконечно сложна и была бы посильна лишь для мыслимого идеально-предельного случая, идеально мощного разума. Однако познающий разум человека фактически отделен дистанцией огромного размера от всемогущего разума, о котором писал Лаплас.

Мы не знаем действия не только всех причин, но даже и сколько-нибудь значительного числа их. Очень немногие из них мы можем выражать количественно. Мы не в состоянии охватить их действие единой формулой. Но если это так, то при наличии одной предпосылки причинной связи явлений мы были бы лишены не только идеальной, но и всякой возможности предвидения будущего. Действительно, если всякое событие индивидуально, то в таком случае всякое событие будущего представляет из себя нечто новое. Чтобы провидеть его в будущем, было бы необходимо мысленно построить весь ряд событий, который ведет к интересующему нас событию. Поскольку мы не обладаем знанием всех причинных зависимостей, мы были бы не в состоянии сделать это, .а следовательно, не в состоянии были бы и предвидеть. Больше того, при этих условиях все наше знание вообще свелось бы к знанию и причинному объяснению лишь некоторых конкретных фактов. Такое знание не только было бы недостаточным для прогноза, но было бы в значительной мере, если не вполне, бесполезным и бездейственным вообще.

Итак, совершенно ясно, что при ограниченности наших познавательных способностей одной предпосылки причинной зависимости для возможности прогноза недостаточно. И если тем не менее прогноз, как мы видели, возможен, он возможен лишь при условии, что существует не только причинная связь явлений, но одновременно и закономерность их хода. Под закономерностью мы понимаем единообразие хода событий1.

Между понятием причинной связи и закономерности многие ставят знак равенства2. Однако с этим согласиться нельзя. Несомненно, в приведенной выше формуле причинной связи, что при прочих равных условиях за А всегда следует В, потенциально как бы содержится указание на возможность единообразия и закономерности хода событий. Если бы прочие условия оставались неизменными или если бы они повторялись, то за А действительно закономерно следовало бы В3. Однако сама идея и формула причинной связи, как отмечалось уже выше, вовсе не утверждают действительного существования единообразия хода и повторения событий. Эта формула указывает лишь на необходимость связи событий.

Понятие закономерности, как мы увидим, точно так же, в каком-то, правда, несколько ином смысле, предполагает неизменность прочих условий4. Но то новое, что оно содержит в себе в отличие от порштия причинной связи, состоит именно в том, что понятие закономерности положительно опирается на действительное существование единообразия, повторяемости в окружающем мире.

Легко понять, что ближайшим образом именно существование закономерности в ходе событий открывает новые и широкие перспективы для их познания и предвидения. Именно закономерность позволяет нам по одним событиям предсказывать появление других1. Однако как раз в идее закономерности лежат значительные трудности, в которых необходимо дать себе точный отчет. Если верно, что конкретно мы всегда имеем дело с индивидуальными причинными связями, с индивидуальными и неповторимыми в точности событиями, то в каком смысле можно говорить о закономерности, т.е. о единообразии, т.е. о повторяемости событий? На первый взгляд кажется, что перед нами неустранимое противоречие. Однако это не так.

Допустим, что мы имеем событие А, характеризующееся признаками а, b, с, d ... п. В силу процесса непрерывного изменения тех или иных окружающих условий вероятность того, что это Л в точности еще-либо и когда-либо повторится, ничтожно мала. Мы будем иметь в различных случаях либо а, b, с, а ... п, либо а, b, с, d ... n, либо а, b, с, d ... n и т.д. Иначе говоря, событие, строго говоря, будет каждый раз индивидуально. Однако, как ясно из схем, оно будет не абсолютно индивидуально. Всякий раз в нем сохраняется какое-то центральное ядро признаков, которые являются общими для него и которые и позволяют нам утверждать, что мы имеем дело в общем с тем событием, что в основных чертах оно повторяется.

Так, если мы изучаем процесс ценообразования при товарно-капиталистическом строе в Англии, Германии, Соединенных Штатах или в различные моменты времени в одной Англии, то всякий раз этот процесс будет иметь свои отличительные черты. Но всякий раз в нем можно обнаружить и общие, повторяющиеся черты. То же самое имеет место, когда мы изучаем различные массы кислорода, различные виды животных и т.д.

Иначе говоря, если от индивидуального события абстрагировать особенные изменяющиеся черты, то остальные черты предстанут перед нами в различных случаях выхода этого события как общие2. Причем эти общие черты их являются столь же реальными, как и черты индивидуальные3. Именно на этой реальной структурной особенности событий основана возможность классификации их на роды и виды, возможность образования видовых и общих родовых понятий. Именно эта их особенность является внешним выражением единообразия и закономерности событий1.

Однако теория абстрагирования сама по себе только констатирует факт существования общего ядра событий. Но не выясняя его характера, она не может в достаточной мере выяснить и природу закономерности. Уже по одному этому, помимо других соображений, разбором которых мы не можем заняться здесь2, было бы трудно удовлетвориться теорией абстрагирования. Какое же в таком случае истолкование закономерности можно принять?

Когда мы говорим о единичном событии (вещи или явлении), то необходимо помнить, что самое понятие единичного события глубоко относительно. Каждое единичное событие (вещь или явление) никогда не дано как таковое. В действительности оно, с одной стороны, представляет из себя связную своеобразную совокупность составляющих его элементов, с другой - входит как элемент в связные совокупности более объемлющего характера. Иначе говоря, оно выступает одновременно и как целое, и как часть более широкого целого3.

Опираясь на эту идею, строение конкретного мира можно представить себе в виде последовательно усложняющихся сфер событий: каждая следующая сфера или ее отрезок представляет из себя своеобразное целое, своеобразную совокупность большого числа элементов, каковыми являются события (вещи, явления) нижестоящих предшествующих сфер.

Так, атомы являются своеобразной совокупностью большого числа корпускул, материя - совокупностью атомов4, организм - своеобразной совокупностью клеток5, общество - реальной совокупностью людей1. Отсюда ясно, что понятия элемента-части и совокупности-целого соотносительны. Вместе с тем необходимо особенно подчеркнуть, что каждая данная совокупность не является простой суммой составляющих ее элементов и не может быть понята из свойств отдельных элементов как таковых. Каждая совокупность представляет из себя нечто новое, своеобразное, которое лишь в конечном счете могло бы быть сведено к более элементарным явлениям.

Таким образом, каждая совокупность или ее отрезок является результатом сочетания и связи большого числа составляющих элементов. И если мы имеем перед собой совокупность того или иного порядка, если мы берем тот или другой элемент ее в отдельности, то его действия будут, конечно, как и все события, причинно обусловлены и необходимы. Но в отношении к событиям, наблюдаемым в самой совокупности, они будут относительно случайны. Мы рассматриваем их в качестве относительно случайных либо потому, что нам неизвестны все причины, которыми обусловлены элементарные события, либо потому, что нам неизвестны законы сочетания их в совокупность2.

Иную картину представляют из себя эти единичные события, взятые и рассматриваемые в их совокупности. Существует мнение, что результат взаимодействия относительно случайных событий будет также случайным. Однако это не так3. Если в урне находятся 1 белый и 1 красный шар и мы вынимаем их один за другим, бросая их обратно после отметки цвета появившегося шара, то каждое отдельное появление шара будет предопределено индивидуально, но останется для нас относительно случайным. Однако мы знаем, что при большом числе появлений шара при отсутствии определенных преимущественных условий для выхода одного из них или при равновозможности их выхода частота появлений красного и белого шаров окажется вполне закономерным результатом: она будет весьма близка к теоретической вероятности выхода того и другого. В данном случае она будет весьма близка к 1/2 общего числа появлений шаров. Этот закономерный результат и выражает собой сущность так называемого закона большого числа1.

Но то, что проявляется в случае с урнами, проявляется в действительности, в природе и обществе, всюду, где мы имеем дело с большим числом индивидуально-детерминированных относительно случайных событий. Конечно, в действительности события сложнее. В действительности нет столь строгих условий равновозможности единичных событий, как это наблюдается в играх или экспериментальных проверках закона большого числа2. Но все же общие результаты сочетания большого числа единичных событий и здесь оказываются закономерными.

Так, единичный случай самоубийства или преступности в сфере социальных явлений представляется относительно случайным. Однако изучение самоубийства и преступности как социального, массового явления обнаруживает удивительные закономерности3. То же самое мы имеем в области биологии, например в вопросах наследственности и изменчивости4. Аналогичные результаты дают и другие области знания, например кристаллография, астрономия и, наконец, физика5. Кинетическая теория газов, главным образом работы знаменитого физика Больцмана, показала, что законы состояния газов можно представлять как результат взаимодействия бесконечно большого числа отдельных молекул газа1.

За последнее время сделаны попытки широко обобщить значение связи большого числа относительно случайных событий и истолковать его как общее основание для закономерности явлений природы и общества2.

Если принять эту концепцию, то, с одной стороны, сравнительно легко разрешаются те трудности, которые связаны с идеей закономерности, с другой стороны, сама закономерность получает своеобразное и яркое освещение, имеющее огромное значение для возможности и пределов предвидения.

Закономерность событий есть результат взаимодействия большого числа элементарных явлений, рассматриваемых как реальная совокупность.

Закономерность явлений в совокупности вытекает из того, что при наличии большого числа элементарных событий, составляющих данную совокупность, индивидуальные причины этих событий взаимно нейтрализуются, в силу чего выявляется действие наиболее общих и устойчивых причин. Действие этих общих причин и обусловливает среднее закономерное течение событий в данной совокупности3. Отсюда то устойчивое ядро, которое мы обнаруживаем в одном и том же событии в меняющихся условиях, о чем говорилось выше. Отсюда возможность абстрагирования от особенных привходящих признаков данного события.

Для того чтобы закономерность и единообразие событий действительно существовали, согласно развиваемому взгляду не требуется, чтобы было налицо повторение и полное тождество всех прочих условий. Достаточно, чтобы было налицо большое число элементарных явлений и чтобы основные условия течения этих явлений оставались лишь более или менее устойчивыми1.

И обратно. Если в корне меняются упомянутые основные условия, то и линия хода событий в данной совокупности, оставаясь закономерной для каждой данной стадии изменения основных условий, на каждой этой стадии будет своеобразна, будет своя. В этом смысле, принципиально говоря, всякая закономерность относительна и имеет исторический характер. Однако практически это положение имеет значение лишь для тех областей мира, которые наиболее изменчивы, и прежде всего для общества2.

Сказанное выше об основаниях существования закономерности приводит к следующим важным выводам относительно ее свойств. Допустим, что мы имеем несколько однородных совокупностей, например несколько обществ или стран с однородным социально-экономическим укладом. В каждой взятой совокупности как таковой в силу описанного механизма события будут иметь закономерный характер. Этот закономерный ход событий объективно будет необходим, так как он будет следствием действия общих причин. Но так как мы не знаем всей суммы обстоятельств, обусловивших этот ход событий, то с познавательной точки зрения мы можем характеризовать его для каждой совокупности как вероятный. Однако вероятностная характеристика закономерности не исчерпывается этими чисто познавательными основаниями, а имеет и объективные основания. Если мы сопоставим линию необходимого закономерного хода событий в различных взятых однородных совокупностях или в одной и той же совокупности, но в различные моменты времени, то эти линии никогда в точности не совпадут между собой. Однако при большом числе единичных событий и при отсутствии радикалыю-пертурбирующих условий будут существовать объективные основания для вероятности, что эти линии окажутся достаточно близкими между собой и что их можно в среднем рассматривать в качестве фактического проявления той же закономерности. В этом смысле закономерность можно характеризовать как линию необходимого и в то же время в среднем наиболее вероятного хода событий совокупности. Сказанное имеет силу не только для общественных совокупностей, но и для различных масс того же газа, для различных однородных организмов и т.д.

Такая характеристика закономерности не значит, что закономерности нет в действительности, что закономерность есть только категория нашего рассудка. Все предыдущее изложение говорит против этого и показывает, что законы - это русло, по которому течет поток фактов; факты прорыли его, хотя они же ему и следуют1.

Это значит лишь, что в действительности нет точной, математически тождественной закономерности. Закономерность, которая наблюдается в различных случаях однородной совокупности или совокупностей, лишь приблизительно остается одной и той же. Строго говоря, это относится решительно ко всем областям действительности, не исключая и физических явлений2. Однако между различными областями действительности в этом отношении существует огромная количественная разница. Там, где число элементарных явлений, слагающих данные совокупности, бесконечно велико и общие условия их существования мало изменчивы, фактические отклонения закономерности в отдельных случаях таких совокупностей будут бесконечно малы. Таковы физико-химические явления. Наоборот, там, где этого нет, закономерности будут иметь менее устойчивый характер. Таковы явления социально-экономической жизни3.

Однако мы хорошо знаем, что наука, в частности естествознание, формулирует строгие, математически точные законы. Это действительно так. Но по изложенным основаниям в природе нет ни одного явления, которое вполне подходило бы под эти законы. От этого, конечно, они не теряют своего значения, так как позволяют нам понимать мир. Однако необходимо помнить, и это важно, в частности, для предвидения, что в действительности они осуществляются всегда лишь с известным приближением4.

На языке математической статистики эту мысль можно было бы выразить так: фактическая закономерность стоит в таком же отношении к идеальной, в каком частоты стоят к теоретической вероятности выхода событий.

Если в предыдущем изложении сделана попытка вскрыть общую природу закономерности, то для более точного выяснения возможностей предвидения необходимо далее установить две различные категории закономерности. Мы имеем в виду закономерности статическую и динамическую. Статическая закономерность сводится к единообразию в строении того или иного целого, или к единообразию консенсуса его элементов. Таковы законы равновесия в физике и химии1, таковы законы строения кристаллов и организмов, таковы законы связи элементов социально-экономической жизни, например законы связи различных социальных институтов2, законы равновесия рынка3 и т.д. Наоборот, динамическая закономерность состоит в единообразии последовательности изменения явлений и их связи во времени.

Мы знаем, что эмпирически данная нам действительность по самому существу своему динамична, изменчива. Поэтому мы никогда не можем найти в ней статического состояния в чистом виде. Однако при всей своей изменчивости элементы действительности сохраняют между собою в зависимости от общих условий определенные закономерные связи. И если мы методологически отвлечемся от динамических процессов, то можем установить статические закономерности4. Они будут выражать те связи между элементами, которым последние подчиняются в течение процесса их непрерывной динамики. В этом смысле статика представляет из себя момент динамики, и формула статической закономерности будет формулой закономерности динамической, если в последней выключить элемент времени или приравнять его к нулю.

Значение статических закономерностей для возможности прогноза очевидно. Действительно, допустим, что мы знаем закон связи событий А и В. Допустим далее, что тем или иным путем мы установили, что через некоторое время А превратится в A1. Тогда на основании упомянутого закона связи мы могли бы предвидеть превращение В в B1.

В этом примере мы допустили, что тем или иным путем нам стало известно о предстоящем изменении А в A1. Но как можем мы узнать это? Как можем мы в этом смысле преодолеть время, отделяющее нас от момента превращения А в A1? Статические закономерности сами по себе не могут ничего сказать нам о предстоящем изменении А и его направлении, а следовательно, одни они не в состоянии служить и основанием для предвидения, выраженного в определенной форме. Мы можем узнать об изменении А и о направлении этого изменения лишь на основе динамической закономерности явлений, состоящей в единообразии изменения событий во времени.

Это единообразие изменения событий в различных областях действительности может иметь различную природу. Оно может быть движением тел, например в сфере физических явлений, их ростом или развитием, например в сфере органической и социально-экономической жизни. Но о каком бы виде изменений ни шла речь, динамическая закономерность может иметь две формы. Она может выражать или единообразие изменения явлений (событий) А, В, С в соответствии с изменениями других явлений X, Y, Z, или она может выражать единообразие изменения данных явлений К, L, M самих по себе, т.е. единообразие внутренней динамики данного ряда или рядов1. Примером второй формы динамической закономерности может служить развитие ряда по формуле 2n, где n принимает последовательно значения 1, 2, 3... x2. Примерами этой же формы динамической закономерности могут служить такие тенденции, как тенденции повышения органического состава капитала, его концентрации, тенденция нормы прибыли к понижению и др.

Предыдущий анализ закономерностей приводит нас к новым итогам в отношении проблемы предвидения. Выше мы пытались установить, что без существования закономерности хода событий даже при наличии причинных связей их предвидение событий было бы для нас невозможно. Но само собой очевидно, что возможность предвидения предполагает не просто объективное существование закономерностей. Она предполагает, что мы открыли и знаем эти закономерности. Допустим теперь, как мы это сделали выше в отношении причинных связей, что мы знаем все эти закономерности, не зная, однако, исчерпывающим образом всех причинных связей. Тогда наши возможности предвидения были бы почти безграничны. Однако в одном отношении они были бы все же ограничены. По самому существу закономерности, как это показано выше, она имеет в виду среднюю, наиболее вероятную линию течения событий данных совокупностей. Следовательно, отдельные конкретные события данной совокупности будут все еще в той или иной мере отклоняться от нее. Поэтому, даже зная закономерности, мы не могли бы предвидеть конкретных событий во всех их деталях1. Мы могли бы предвидеть лишь средние типичные события. Однако в соответствии с природой закономерности в некоторых областях естествознания, имеющих дело с максимально устойчивыми закономерностями, практически предсказание могло бы достаточно близко совпадать с конкретными событиями. Но этого не могло бы, как правило, быть в социально-экономических науках. Факты предвидения при современном, а не идеальном значении вполне подтверждают этот тезис. Мы знаем, что даже в области точных наук предвидение удается, как правило, всегда с некоторыми уклонениями от действительности. Таковы предсказания в области астрономии, в области таких явлений, как приливы и пр.2 Еще неизмеримо большие ошибки были бы в сфере биологии и особенно социально-экономической. Однако при условии знания всех закономерностей, даже и при их вероятностной природе, мы могли бы довольно точно определить степень вероятной ошибки предвидения, особенно в естествознании. Это, конечно, значительно повышало бы ценность нашего прогноза. Но во всяком случае на основе знания всех закономерностей предвидение с практической точки зрения было бы идеальным.