Этнополитические процессы у тюркоязычных народов: история и ее мифологизация 07. 00. 03 Всеобщая история (восточные страны)

Вид материала

Автореферат

Содержание Основная часть Апроприация истории. Инклюзивность и эксклюзивность. Использование теории «катастроф», «мирового зла». Национальная безопасность. Интегративная функция В разделе четвертом

Подобный материал:

• История военного дела кочевников Золотой Орды XIII-XV вв. 07. 00. 03 Всеобщая история, 776.43kb.
• История индийско-китайских отношений во второй половине ХХ начале ХХI вв. 07. 00., 487.29kb.
• -, 268.16kb.
• История взаимоотношений власти и ислама в Центральной Азии (конец XX начало XXI вв.), 1235.55kb.
• Ислам в условиях трансформации общественно-политической жизни стран Востока и Казахстана, 841.96kb.
• Программа курса для студентов заочного отделения исторического факультета (специальности, 478.32kb.
• С. Н. Всеобщая история: История нового времени. 7 класс. Учебник, 105.12kb.
• Планирование 10 класс Преподаватель Гуржий Ю. А. Всеобщая история и история россии, 444.08kb.
• На заседании конференции планируется обсудить следующие вопросы: этнополитические, 25.85kb.
• О. А. Омельченко всеобщая история государства и права учебник, 8039.66kb.

ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ


Во введении обосновывается выбор темы исследования, ее актуальность и научная новизна, определяется объект и предмет исследования, цель и задачи, показаны теоретико-методологические основы, характеризуется историческая база исследования и состояние разработанности проблемы, приводятся данные по апробации результатов исследования.

Первый раздел диссертации «Теоретические аспекты изучения мифологизации этнополитических процессов» посвящен выяснению природы и функциональной направленности феномена изобретенной истории, ее соотношения с другими формами знания, - мифом и исторической наукой.

Функциям двух последних форм знания посвящено немало работ известных ученых – философов, историков, религиеведов, в которых констатируется, что миф, появившийся раньше истории, успешно выполнял свои функции. На основе мифологической модели мира, человек объяснял все сущее и структурировал его. Миф объяснял происхождение вещей и человека, социума, общественных отношений, этнических процессов. Ритуал реактуализировал миф, а он в свою очередь был вечно повторяющейся циклической историей.

Разорвав этот замкнутый циклический круг времени, историческая наука пришла на смену мифу, но в отличие от него, она воссоздает реальное прошлое, не прибегая к фантастическим объяснениям. Как и любая наука, история имеет научно-познавательную функцию, кроме того, она выполняет ряд других важнейших функций в жизни общества. Однако миф не умер, он модифицировался, приспособился к новым реалиям, нашел ниши, где может существовать и выполнять определенные функции. Современные мифы служат не разрешению и изживанию противоречий, а их «натурализации» и оправданию. Р. Барт считает, что миф не оставляет ни одной щелки, дающей доступ к «настоящей» действительности [78, с. 14].

Возможность подмены мифом истории существует благодаря проблеме достоверности фактов, содержащихся в источниках. Эта проблема является одним из факторов, затрудняющих исследование. Уже начиная с древних времен, источники, как письменные, так и материальные, подвергались намеренным искажениям и нередко подделывались с целью достижения определенных целей. Поэтому историк должен учитывать, что данные, которыми он пользуются, уже прошли стадию отбора и первичной обработки. Каждый источник имеет свою социальную природу, и историк должен уметь делать правильные выводы из них [79, с. 68-69].

Один из основателей школы «Анналов» М. Блок подразделял источники на намеренные и ненамеренные [8, с. 36]. Историки в настоящее время больше склонны доверять источникам второго типа. Это не значит, что подобные документы свободны от ошибок или прямой лжи. М.Блок приводит огромное количество фактов свидетельствующих, что в Европе периода средневековья и нового времени подделка документов была более чем обычным явлением [8, с. 48].

Не вполне достоверны архивные документы, так как они имеют пропагандистское значение в будущем. Источники по внешней политике – это, в первую очередь, архивные материалы внешнеполитических ведомств. Внешнеполитический курс нуждается в оправдании. Поэтому возникшие в процессе этого материалы создавались в пропагандистских целях. Это относится и к мемуарам, в которых государственные деятели стремятся оправдаться перед соотечественниками и потомками [80, с. 65, 72]. Б. Андерсон показал также особую роль переписи и карт в проведении государственной политики. Зачастую исследователь имеет дело со специально сфабрикованными материалами. Деформации подвергались также устные источники, и историк должен учитывать множество факторов, повлиявших на создание того, или иного источника.

Исследователи должны помнить о различных факторах, субъективизирующих их изыскания. Чтобы избежать субъективизма способствует придерживание ряда принципов, в первую очередь объективности и историзма. Тем не менее, следует признать, что поскольку история наука гуманитарная, то здесь всегда присутствует человеческий фактор, что обуславливает существование различных версий одних и тех же событий, при этом они могут оперировать одни и теми же фактическими данными. Для преодоления субъективизма и достижения адекватных результатов, были выработаны методы исследований, диверсифицируются и методологические подходы.

Рассмотрев вопрос о том, что понимается под наукой истории, необходимо показать, чем является мифологизированная история и формы ее реализации, и соотношение с мифом и исторической наукой.

Прежде всего, отметим, что массовые представления о прошлом часто обозначаются словосочетаниями, включающими слово «память». Виды памяти являются формами существования мифологизированной истории. Так «коллективная память» охватывает только те события, которые имеют огромное ценностное значение для данного общества [81, с. 5, 6].

Столь же аисторичной зачастую является и индивидуальная и «историческая память». Последняя включает символы, мифологизированные версии важнейших исторических событий, отчасти этнические стереотипы и автостереотипы. Коллективная память компактно расселенных этнических меньшинств содержит три блока представлений о «золотом веке»; о событиях, связанных с включением в состав полиэтничного гoсударства; об опыте совместного проживания [82, с. 348-350]. Эти блоки сближают коллективную память с мифом, и поэтому она не может служить надежным историческим источником.

Формой существования мифологизированной истории, являются стереотипы и изобретение традиций. Принято различать автостереотип этноса, который описывает представление этноса о себе, и гетеростереотип, описывающий образ другого этноса [83].

Изобретение традиций – это процесс формализации и ритуализации, отличающийся также отсылкой к прошлому. Чаще всего традиция изобреталась в ходе радикального преобразования общества. Старинные материалы используются для конструирования изобретенной традиции, служащей новым целям.

Мифологизированная история, как и миф, возводит данный этнос к «началу времен» и рисует его культуртрегером; как и миф, она циклична, но в отличие от мифа она мимикрирует под историю, пытаясь оперировать реальными событиями и личностями, но все это вплетается в ткань мифологического повествования. В данном случае речь идет о мифологизации истории, нередко же бывает, что историки пытаются увидеть в мифе реальные события, поскольку действительно нередко миф отражал и действительность. Эти попытки являются историзацией мифа и отличаются от мифологизированной истории, в том числе и потому, что исследователь выдвигает гипотезу, а не утверждение. Все это показывает сложные отношения между мифологизированной историей и историей. К числу основных отличий их относятся цели, которые они хотят достигнуть, использование источников и методов. Мифологизированная история, как и миф, построена на вере, история же открыта для дискуссий.

Мифологизированная история формируется на основе определенных источников. В качестве таковых часто служат научные гипотезы, высказанные известными учеными в качестве предположения. Нередко мифотворцы из огромного количества гипотез выбирают только те, которые способны тешить национальное сознание. Источниками также служат устаревшие, не нашедшие подтверждения гипотезы. Зачастую мифологизаторы опираются на сфабрикованные источники. Существует множество причин создания их – от желания пошутить до легитимации правления страной.

Мифотворцы не различают такие понятия, как «источник», «исследование» и опус, созданный таким же дилетантом. Происходит это из-за отсутствия специальных навыков и наличия определенной цели. Среди методов «работы» мифотворцев, в первую очередь, следует назвать, использование неполноты данных о прошлом, умалчивание фактов, метод «сходственного звона», выборочное использование источников. Распространен также метод, объяснения всех явлений древности у различных народов, реалиями своей истории и своим личным опытом. Такой ненаучный подход объясняется и тем, что среди мифотворцев преобладают дилетанты.

Мифологизированная история обладает набором определенных характеристик:

Апроприация истории. Зачастую история той или иной страны построена на присвоенной истории. По мнению К.Ясперса, Греция вела отсчет от чуждого ей прошлого восточных народов, а северные народы – по существу от чуждой им культуры Средиземноморья. Для Запада характерна изначальность, возникающая как беспрерывное продолжение прошлого далеких ему народов, которое он усваивает и преобразует [84, с. 83, 84 ].

Инклюзивность и эксклюзивность. Так, миф о предках может быть как инклюзивным, так и эксклюзивным. Например, мечтая объединить усилия, адыгейцы, кабардинцы и черкесы следуют инклюзивному мифу об общеадыгском далеком прошлом. Напротив, осетин больше устраивает эксклюзивный миф об аланском наследии [85, с. 66-71].

Использование теории «катастроф», «мирового зла». Различные катастрофы будто бы заставляют народ сниматься с места и расселяться по земле, разнося высокую культуру среди остальных более отсталых народов. Этнонационалистической версии истории свойственна гигантомания и идея мессианства [86].

Обязательным элементом мифологизированной истории является теория заговора, предполагающая, что есть народы, которые претендуют на чужое наследие (в том числе и территорию, славу, культурные достижения и т.д.) поэтому они фальсифицируют «нашу историю». Кроме того, некие силы имели тайную цель (захват территории, уничтожение наших предков и т.д.).

Одной из характеристик мифологизированной истории является принцип моноцентризма, который предполагает, что какое-либо явление возникло только один раз в определенном месте.

Мифологизированная история обладает и универсальностью: она не является характерной принадлежностью одного народа или региона.

Данные характеристики помогают понять функции, которые возлагаются на мифологизированную историю.

1. Образовательная. Каналами распространения квазиистории являются средства массовой информации, художественная литература и школьное образование.

2. Идентификационная. В ходе модернизации и глобализации происходит унификация культуры, и многие народы теряют свои традиционные хозяйственные системы, традиции, обычаи, родной язык. Порой единственное, на чем держится их этническая идентичность, это – сказания о великих предках и их славных деяниях в глубоком прошлом. Поэтому такие представления об истории тесно связаны с самоидентификацией, и есть основания предполагать, что по мере развития модернизации роль этих представлений будет возрастать. В этих версиях присутствует апроприация прошлого, «позорные» страницы опускаются, вклад своего народа преувеличивается.

3. Политическая. Мифологи пытаются опереться на исторический прецедент, который призван легитимировать нынешние претензии на самоопределение и мобилизовать массы для достижения этой цели. В создании нации и государства мифологизированная история достигает своего пика в переломные периоды: на обломках старого строя или государства возникает новое, требующее своего узаконения, но и в старых государствах мифологизация призвана укреплять лояльность и идентичность граждан («ежедневный плебисцит»). Очень часто мифологизированная история мобилизуется для оправдания войн и завоеваний чужой территории.

4. Государство-нациеобразующая. Как заметил еще Э. Ренан, «ошибочный взгляд на собственную историю – это один из факторов формирования нации» [87, с. 307].

5.Внешнеполитическая функция. Огромную роль играет мифологизированная история в международных отношениях [88; 89; 90].

6. Национальная безопасность.

Мифологизация истории мешает осознать ее подлинный национальный интерес, следовательно, выстроить приоритеты во внешней и внутренней политике, создать настоящую концепцию национальной безопасности [91].

Мифологизированная история какого-либо народа, в том числе и диаспоры, проживающей на территории какого-либо государства, может угрожать его национальной безопасности (казачество в Казахстане).

Угрозу национальной безопасности государств, чьи народы имеют родо-племенную структуру, представляет создание мифологизированной истории различных этнических групп, питающее такое явление как трайбализм.

7. Интегративная функция. Мифологизированная история рекрутируется в целях интеграции, все шире и шире охватывающей планету. Согласно Дж. Лиски, основной предпосылкой, необходимой для сплоченности альянса, является идеология. Выполняя эту функцию, идеология «основывается на селективной памяти прошлого и намечает …программу для будущего» [92, р. 12; 93; 94, с. 26, 29].

8. Мифологизированная история столь же успешно может выполнять и дезинтегрирующую функцию.

9. Мифологизированная история используется для поднятия статуса, как отдельных лиц, так и различных групп.

Причины создания мифологизированной истории разнообразны: от утешения собственных амбиций до легитимации претензий на самоопределение, государственность и правление режима. Иначе говоря, мифологизация прошлого имеет не только конструктивистское, но и инструментальное значение.

Возможно, что главной позитивной функцией мифологизированной истории является то, что она, находя «нестыковки» и смело вторгаясь в самые различные проблемы, заставляет историков пересматривать уже устоявшиеся положения, подводить более доказательную базу, аргументировать свои взгляды.

Раздел «Мифологизация истории в условиях традиционного общества» посвящен рассмотрению причин возникновения мифологизированной истории, ее видам, функциям, выполняемым в условиях традиционного общества.

Рассматриваемый период оставил о себе не очень много свидетельств. Значительная часть их является этногенетическими мифами. Каждый известный нам этнос имел свою версию происхождения как своего, так и соседних народов, историю их взаимоотношений. Множество этих версий и вариантов позволяет предположить, что они отражали не реальные события, а создавались с заранее заданной целью. Но эта же множественность заставляет думать, что за этногенетическими преданиями стоит нечто большее, чем миф, что в них отразились и история. В данном разделе сделана попытка понять цель создания того или иного мифа, и какие реальные события нашли в нем отражение.

Дошедшие до нас этногенетические предания несут в себе информацию о важных событиях, происходивших в древний и раннесредневековый периоды истории Центральной Азии. В начале этого большого отрезка времени в регионе господствовали племена индо-иранского круга, считавшие себя потомками родных братьев. Миф обосновывает как единство происхождения, так и борьбу между племенами. Наследниками индоариев являлись скифо-сакские племена. Идея о божественном происхождении и избранничестве проявляется в скифском этногенетическом мифе, записанном Геродотом и зафиксировавшем трехфункциональное деление, характерное для индоевропейских народов.

В различных мифах, о происхождении усуней и особенно хуннов, усилившихся на рубеже новой эры, отражены важные процессы, связанные с началом изменений этнополитической ситуации в регионе. Окончательное ее изменение, связанное с приходом и господством тюркоязычных племен, потребовало идеологического обоснования. Миф гибко отреагировал на изменения, заменив имя туров на близкое по звучанию имя тюрков. Эта версия была воспринята и тюрками, ассоциировавшими Афрасийаба с Алп Ер Тонга. Изменившийся миф отразил как начавшийся процесс культурной интеграции тюрков и иранцев, так и их борьбу за власть. В то же время тюрки не утратили и свой этногенетический миф, развивающий усуньскую легенду. Сходство легенд о происхождении правящей династии может служить важным аргументом тюркской этнической принадлежности усуней. Изучив эту проблему, Ю.A. 3уев убедительно доказал этот тезис [43].

Некоторые этногенетические предания (прежде всего, о происхождении хунну), записанные китайскими летописцами, говорят о появившейся в Поднебесной тенденции выводить правящие роды от китайских династий и тем самым влиять на события в кочевых обществах.

Возникновение государств у народов Центральной Азии сопровождалось появлением легенд, обосновывающих право правящего рода на власть как над своим, так и над покоренными народами. Таким идеологическим обоснованием являлось необычное происхождение правящего рода. Проанализированные в разделе этногенетические предания, относящиеся древнему периоду, показывают, что в них нашли отражение важные исторические события, и в этот период миф выполнял функции истории.

Далее в разделе рассматривается роль мифологизированной истории, воспринимаемой как миф, в этнополитических процессах тюркоязычных племен в домонгольский период.

В кимакском мифе рисуется мифологическая картина мира и социума. Последний представляет собой союз 7 племен. Миф призван объяснить происхождение этого союза. Модель мира родственных кимакам кипчаков реализовывалась в виде Мирового дерева. В то же время легенда о происхождении кипчаков связывает их с Огуз-ханом, т.е. кипчаки являлись близкородственным огузам племенем, но младшим по отношению к ним. У польских хронистов половцы именуются как «Parthi», т. е. «парфяне». Распространение ислама привело к выработке нового мифа, связывающего происхождение половцев и других тюркоязычных этносов с Измаилом [95].

В период, предшествующий монгольскому вторжению, в основе мировоззрения лежала модель социокосмоса, раскрываемого при помощи мифа. Он объяснял появление всего сущего, в том числе этноса и составлявших его компонентов. В этот период создается множество исторических мифов, объясняющих происхождение этноса. Происходит «борьба мифов», в которой нашли отражение реальные исторические события. Чем ближе был тот или иной компонент к «началу времени», тем он считался старше и почетней и следовательно, имел больше прав и преимуществ.

Основополагающим мифом является миф об Огуз-кагане, поэтому эту идеологию, вслед за В.П. Юдиным по праву можно назвать огузизмом. В другом регионе тюркского мира, господствовали хазары. Они подчинили себе обширные степные пространства. Государственные традиции хазар унаследовали тюркскую мифологическую традицию. Принятие же правящей верхушкой иудаизма отразилось на мифе, который включил хазар в еврейскую генеалогию.

В этот период престиж рода утверждается посредством апелляции к архетипу, и в конечном итоге ко времени Первотворения. За человеком стоит прошлое, если же оно отсутствовало, его следовало придумать, что мы и наблюдаем.

Начало следующему периоду дало монгольское завоевание. Чингиз-хан узурпацию власти обосновывает опять же при помощи мифологии. Изобретаются легенды о божественном происхождении его рода, о богоизбранности самого Темучина, о родстве с Хутула-каганом, следовательно, преемственности власти. Изобретается культ самого Чингиз-хана и его потомков. В.П. Юдин удачно назвал этот идеологизированный миф «чингизизмом». На основе последнего изобретаются и вторичные мифы. Один из них – миф об общем происхождении всех кочевников – монголов и тюрков отразил новые этнополитические реалии и позволил монголам «удревнить» свою государственность до Древнетюркского каганата и тем самым легитимировать свою власть.

Впоследствии изобретаются легенды, при помощи которых та или иная династия чингизидов обосновывает свои права на трон. Один из мифов, обосновывавший право Шайбанидов на власть содержится в «Чингиз-наме». Молодая династия нуждалась теперь уже не только в силе, но и в идеологической легитимации своих завоеваний и воцарения. С этой целью и было написано «Таварих-и гузида-йи нусрат-нама». Необходимо отметить, что в некоторых проаштарханидских сочинениях династия Аштарханидов характеризуется как естественный и закономерный преемник Шайбанидов и даже утверждается, что Аштарханиды и Шайбаниды – единая династия [96, с. 34-36, 38].

Идея «чингизизма» пустила корни и в России. В XIV–XV вв., происхождение от хана чингизида считалось на Руси выше, чем происхождение от князя Рюрика, и многие дворяне приписывали себе в родословные Чингизидов [97, с. 87; 98, с. 79].

В тех случаях, когда Чингизиды отстранялись от верховной власти, историческая практика выработала несколько приемов, чтобы обойти принцип чингизизма. Среди них и сочинение легенд о своем происхождении от Чингиз-хана либо от одного из его предков или потомков. Фактов такого рода засвидетельствованных много. Таким образом, история чингизизма предоставляет свидетельства такой его мощи, которая делала возможной борьбу против него в определенных условиях только средствами самого чингизизма [46, с. 114-115].

Несмотря на популярность чингизизма, в среде различных тюркоязычных народов, прежде всего Османов, мало задетых монголами, продолжают существовать древнетюркские этногенетические традиции.

Среди тюркоязычных народов после завоеваний Чингиз-хана распространяется идея чингизизма, легитимирующая право на светскую власть. Но потомки Потрясателя Вселенной, как и он сам, понимали как силу традиции, основанную на мифе, так и то, что укреплению государства способствует религия. Мифологизированная история ислама имеет две стороны: представление исламского мира о тюрках, как единоверцах и представление тюрков о себе как народе, принадлежащего к умме. Эти идеи находят самые разнообразные формы реализации, в том числе в появлении среди различных тюркоязычных этносов групп, возводящих свои генеалогии к Пророку и различным мусульманским святым. Эта этногенетическая легенда позволяла им претендовать не только на особое положение в обществе, не только на духовную, но и зачастую на светскую власть [99, с. 311].

У казахов потомки Пророка (ходжи/кожалар) и Чингиз-хана (торе), образовали замкнутое правящее сословие – ак-суйек, поделившее власть духовную и светскую.

В тюркском мире появляются и сфабрикованные легенды, при помощи которых претенденты на трон пытались добиться поставленной цели.

Под влиянием ислама появляется и этногенетический миф, который возводит происхождение тюрков к сыну Ноя – Яфету. Этногенетические мифы репродуцируются ритуалами, которые путем регулярного повторения закрепляют идею богоизбранности династии. Действие ритуалов происходит в максимально сакрализованном пространстве и воспроизводит мифологическое время Первотворения, но с тюркской традицией начинает соперничать набирающий силу исламский этногенетический миф. Его адепты признавали право на власть за потомками Пророка. Характеризуя роль мифа в период, когда большая часть тюркоязычных народов относила себя к умме, следует сказать о создании образа врага, для его актуализации он помещался в прошлое. Так, среднеазиатские потомки Шейбани создавали образ казахов как язычников, что позволяло им вести «религиозные войны». История же предоставляет нам иное объяснение этой вражды. Образ врага, как в приведенном случае, рисовался в период средневековья, как образ иноверца. Неудивительно, что в качестве врага среднеазиатских мусульман часто выступали китайцы [100, с. 114].

В данном разделе также рассматривается мифологизированная история тюркоязычных народов в период, который традиционно называется «новой историей». Включение этого периода в данный раздел было признано целесообразным исходя из того, что большинство тюркоязычных народов (за исключением турков), несмотря на их включение в состав Российской империи, пребывали все еще в условиях традиционного общества.

В период вхождения тюркских народов в состав Российской империи создаются различные версии истории. Наряду с действительно научными работами, авторы которых воссоздают подлинную историю развития кочевых обществ и характер их взаимодействия с оседло-земледельческими регионами, создается мифологизированная история тюркских народов, в том числе средневековых хазар. В XIX в. наметилась тенденция к преуменьшению значения русско-восточных связей. А.С. Пушкин только отразил существующие в обществе и науке взгляды на роль хазар и борьбу с ними как справедливое возмездие.

Основой этих взглядов является образ врага, дикого кочевника, обладающего несметной силой, стремящегося разрушить цивилизацию. Этим врагам удается установить длительное «монголо-татарское иго». Российские историки и политики при помощи мифа об «иге» оправдывали социально-экономическую отсталость России и одновременно, объясняли необходимость расширения земель империи на восток. В этих устремлениях можно явно увидеть такие структурные элементы мифа, как роль культурного героя, спасающего ценой своего страдания цивилизацию и несущего ее плоды потомкам завоевателей-кочевников. В этот же период формируются ошибочные воззрения, положенные впоследствии в основу мифа о конструировании казахского и киргизского этноса из единого целого.

Наряду с мифологизированной версией, создаваемой политиками и историками метрополии, создаются и национальные версии. Национальные историки, пытаясь глубже понять прошлое своего народа, используют самые различные источники, в том числе и мифы, вплетая их в ткань своих исследований. В этих версиях, наряду с реальными героями, действуют и мифологические (часто мусульманские) персонажи.

До понимания различий между историей и легендой из всех тюркских народов дошли только османы [101, с. 100], но в определенной мере их версии также содержали элементы мифологизированной истории.

Вторая половина XIX в. ознаменована главным течением исламского реформизма – джадидизмом. Один из наиболее выдающихся его теоретиков Марджани денонсировал булгарскую идею в «Мустафад ал-ахбар фи ахуал Казан ва-Булгар» («Избранная информация о ситуации в Казани и Булгаре», 1885). Согласно ей историки (среди них Хисам ад-дин ал-Булгари) писали фальшивую историю, идеализирующую Волго-Уральское мусульманское сообщество булгарского периода. Между тем он не отрицает преемственность между татарами и булгарами.

Характеризуя в целом мифологизированную историю тюркоязычных народов в период господства традиционного общества, следует отметить, что она прошла несколько этапов. Первоначально миф заменял историю, затем появляются мифологизированные версии истории, отражающие этнополитические процессы: взаимоотношения с Ираном, Китаем, монголами, мусульманскими народами. Изобретенная история привлекается для обоснования захватов территорий, обоснования претензий на власть. Эта история носит еще основные характеристики мифа

Раздел «Изобретение традиции и мифологизация истории тюркоязычных народов в ХХ веке» посвящен анализу причин мифологизации истории и изобретения традиций тюркоязычных народов СССР, КНР и Турецкой Республики, государствам, строящим новую идентичность.

В разделе показано, что большевики в своей борьбе за власть опирались не только на марксизм как научную дисциплину, но и на извечный миф человечества о «Золотом веке», в котором царит социальная гармония. Проводя в жизнь ленинский план построения социализма, они мобилизовали идеи «школы М.Н. Покровского», находившие аналогии в учении лингвиста Н.Я. Марра, который сконструировал теорию о яфетической семье языков. Для достижения высоких целей создавалась новая история. Исторические исследования должны были подтвердить идеи, основанные на мифе, что привело к мифологизации прошлого. История советских народов должна была удостоверить некое избранничество, основанное на очень древней основе. Но подготовка к мировой революции привела к реабилитации русской истории и культуры, поскольку именно русский народ должен был стать ударной силой большевизма, и именно его избранничество фундировалось историческими изысканиями, которые должны были подтвердить глубокую древность происхождения, расселение на огромной территории, высокую культуру, следовательно, особую миссию, возложенную на него самой историей. Уже в ходе Отечественной войны, археологи должны были оправдать депортацию крымских татар и доказать, что исконными жителями этой территории были русские.

Эта мессианство не могло появиться только после революции, оно должно было быть всегда. Следовательно, все протестные движения против царизма стали восприниматься как борьба реакции против передовых идей, строя, культуры. Более того, не только протестные движения, но и любое сопротивление России или борьба с ней воспринимались как однозначно реакционные, отсюда и негативнее отношение ко всем государствам, созданным кочевниками – Хазарскому каганату, Золотой орде, которые понимались как паразитарные.

В послевоенные годы яростно велась борьба с идеями о тюркском единстве в литературе и исторической науке (принимались специальные постановления ЦК КПСС, осуждавшие «идеализацию» истории Золотой Орды, «ханско-феодальный эпос об Идегее» и т.п.), постоянно обнаруживались не только «националисты», но и носители опасной идеологии «пантюркизма» [84].

Таким образом, после Великой Отечественной войны официальная советская версия истории была призвана внушать прогрессивный и добровольный характер объединения с Россией.

Тюркоязычные народы СССР оказались в XX в. на задворках политической истории. Это определило особенности развития у них этногенетической мифологии в течение последнего столетия, в особенности, в последние десятилетия. Не отказываясь от своего славного прошлого, тюркские народы пытались укорениться на занимаемых ими в настоящее время землях, опираясь на идею исконного местного тюркоязычия [102, с. 101-110; 103; 104; 105; 106], поэтому далее в разделе рассматривается мифологизация история тюркских народов со стороны КПСС и Советского правительства и создание как реакции на это, столь же мифологизированной истории, которая стала носить компенсаторный характер.

В 1920 г. была образована Азербайджанская ССР. В Азербайджане, несмотря провозглашение народа «отуреченными персами», жила идея принадлежности к семье тюркских народов и исконности проживания тюрков в этих краях. Постепенно внедрялась идея о тюркской этнической принадлежности албан.

Территория современного Узбекистана, отличалась особой этнической пестротой. Народы, проживавшие здесь, не составляли единый этнический массив и не были объединены в одном политическом образовании. Создание этой республики стало конструктивистским воплощением проекта большевиков. Возникает новая узбекская идентичность: узбеки предстают как древний оседло-земледельческий автохтонный народ. Историки должны были не только удревнить появление здесь тюркоязычных племен, но и показать, что территория Советского Узбекистана является исконной этнической территорией узбеков. Они должны были приватизировать наследие всех ирано– и тюркоязычных народов, проживавших на этой территории.

В Казахстане мифологизация истории должна была подтвердить исключительно добровольный характер присоединения и реакционность наиболее мощных восстаний против Империи, таких, как восстание Кенесары. Многие страницы прошлого казахов, замалчивались.

Туркменистан уже в 1924 г. получил статус союзной республики, при этом в ее территорию были включены земли среднеазиатских ханств. Мифологизированная история должна была таким образом показать правомерность этого акта. В то же время отдельные страницы, подвергающие сомнению добровольность присоединения (резня туркмен в Геок-Тепе) либо умалчивались, либо получали соответствующую интерпретацию.

В Кыргызстане в истории присоединения доминирует «теория наименьшего зла» и прогрессивной роли России. Ряд авторов, увязывая напрямую этногенез среднеазиатских кыргызов с енисейскими, тем самым удревнял этногенез народа. Борьба с большевизмом объявлялась как однозначно реакционная.

Мифологизация истории тюркских народов, которым была предоставлена возможность образовать союзные республики, шла по двум направлениям. Первое – должно было на конкретных примерах иллюстрировать советский миф. Второе – вопреки ему, создавало собственные сюжеты, построенные по классической схеме мифа.

Далее рассматриваются мифологизированные версии прошлого тюркоязычных народов, чьи государственные образования не имели статуса союзной республики.

Наиболее крупным тюркоязычным народом, имевшим автономию, были казанские татары. Татарская АССР в составе РСФСР была образована 27 мая 1920 г. Освещение истории казанских татар во многом связано с постановлением ЦК ВКП (б) «О состоянии и мерах улучшения массово-политической и идеологической работы в Татарской партийной организации» от 9 августа 1944 года. В нём осуждались идеализация местными историками Золотой Орды и популяризация эпоса о Идегее. В советский период республика превратилась в индустриально-аграрную. Роль Татарстана в народном хозяйстве отразилась и на росте национального самосознания. Возникает тенденция изображать воинов Чингиз-хана и Батыя как людей необыкновенно высокой культуры [107, с. 582].

Другая точка зрения, булгарская, находилась в русле примордиалистской концепции и удревняя историю возникновения народа, одновременно обедняла ее.

Этноним «татары» не был автоэтнонимом (даже по отношению к казанским татарам) и применялся ко многим тюркоязычным народам, что уже служило фактором, мифологизирующим их историю, поскольку:

1. привязывал их к центральноазиатским татарам, не имеющим отношения ни к одному из существующих в ХХ в. этносу.

2. связывал историю этих народов с монгольским нашествием, которое само по себе уже было достаточно мифологизировано.

3. лишал эти народы собственной истории.

4. лишал эти народы права на то, чтобы считаться автохтонами. Соответственно эти народы могли быть с легкостью депортированы.

Иллюстрацией развития мифологизации прошлого тюркоязычных народов в советский период служит история принятия этнонима «хакас». Это слово представляет собой неправильную транскрипцию китайского «киликисы» (киргизы). Принятие данного названия представляет собой классический пример мифологизации этнополитических процессов.

Исходя из сказанного, можно сделать вывод, что история тюркоязычных народов, образовывавших автономии, подвергалась несколько большей мифологизации, чем народов, имевших статус союзной республики. Естественно, что перспектива лишиться Родины, заставляла тюркоязычных ученых автономий приуменьшать значение пришлых этносов, участвовавших в их этногенезе и преувеличивать роль автохтонных племен. С этой целью все предшествующие нм этнические образования провозглашались изначально тюркоязычными.

Мотивы удревнения своей этнической истории и привязка ее к территории нынешнего обитания к древности характерна и для уйгурских интеллектуалов. В то же время официальная историография КНР мифологизирует и историю уйгурского народа.

В рассматриваемый период Турция была единственной независимой тюркоязычной страной (если не считать, короткого, полузависимого от СССР существования Тувы), что стало одним из факторов, определивших направление мифологизации истории, структура которой совпадала с мифом. За короткий срок миф воплощался в моделях: сначала исламской, затем османской.

После поражения в войне Турция начала возрождаться как национальное государство. Была разработана модель нациестроительства – кемализм. Для возрождения духа нации потребовалась удревнить прошлое. Чтобы не чувствовать своего одиночества во враждебном мире, преувеличенное внимание уделялось общетюркской истории и создается тюркоцентрическая история мира. Переход от исламской формы государства к национальной легитимировался новым прочтением истории. Она удревняется и воссоздается не как история небольшого племени, а как история великой нации. На создание этой истории бросаются колоссальные средства и силы. Рисуется образ народа, который уже в глубокой древности раньше других освоил дерево и металл, приручил животных. Народ – культуртрегер, ознакомил мир со своими достижениями, создал шумеро-эламскую, крито-микенскую и иные цивилизации древности. Накануне и в период второй мировой войны на первое место выходят расизм и пантюркизм, запрещенные после окончания войны. Тем не менее, пантюркизм находит выражение в учебниках истории. Мифологизированная история воспитывает граждан как наследников великой и сильной нации. Укреплению этих взглядов способствуют и изобретенные традиции.

Одним из важнейших элементов этого процесса является переименование географических объектов. Турецкие власти только дают населенным пунктам новые названия и уподобляют их турецким словам. К изобретению традиции относится и «возрождение» традиционных институтов. Одетые в султанскую форму войска, вселяют надежду, что Османская империя жива, что лаициская республика со всеми ее атрибутами – только антураж [108].

Рассмотрение проблемы мифологизация истории тюркоязычных народов было бы односторонним и неполным, если не рассматривать и другие формы существования мифологизированной истории тюрков. Наиболее распространенными являются, во-первых, стереотипы о номадах, бытующие в среде других этносов, и, во-вторых, изобретение традиции.

Мифологизированная история воплощается в самых различных образах. Многие из этих воплощений не безобидны. Не случайно в Уставе ЮНЕСКО говорится, что войны начинаются в умах людей [109, с. 19].

К числу наиболее часто встречающихся стереотипов относятся: априорное утверждение, о неспособности кочевников создавать государства. Именно наличие государственности и письменности с точки зрения мифологизированной истории являются признаками высокой культуры. Между тем кочевники принесли на ту же Русь многие элементы государственности. В аналогичной роли выступали кочевники в среднеазиатском регионе. Порой это могло быть даже на знаковом уровне. И на Руси, и в Средней Азии легитимность государственной власти была связана с идеологией «чингизизма», и поэтому не случайно в роли «знаков – символов» государственности, как на Руси, так и в Узбекских ханствах, Башкортостане выступают казахские ханы и султаны.

Еще одним мифом, является стереотип о номадном способе производства как более низкой стадии, нежели земледелие, хотя номадизм – это наилучшая и единственно возможная форма адаптации к физическим условиям [110, с. 24-25; 111, с. 66].

Со стереотипом связано представление об отсутствии знаний у кочевников, что опровергается многочисленными данными.

Целая группа мифов связана с отношением кочевников к городам. Распространенное мнение об отсутствии городов и архитектуры у тюрков, опровергается различными источниками. Также не находит подтверждения миф о природной агрессивности и любви к грабежам исключительно кочевников. Источники говорят о еще большей агрессивности и масштабах ограблений со стороны оседлых жителей. Эти мифы должны были подтвердить миссионерскую роль России, ее заслуги перед цивилизацией, которую она спасла, объяснить ее социально-экономическую отсталость и показать цивилизующую роль.

Изобретенная традиция также является формой существования мифа. Изобретались танцы, праздники, обряды, актуализирующие ленинско-сталинский классовый миф. К изобретенным традициям, имевшим серьезные последствия, относится и смена алфавита, прежде всего, изобретенная традиция в советский период нашла выражение в форме квазирелигии – марксизма-ленинизма.

В разделе четвертом рассматриваются мифологизация этнополитических процессов у тюркских народов автономий государств СНГ. После распада СССР многие тюркские народы оказались включенными во вновь образованные национальные государства, и прошлое этих народов было использовано элитой для мобилизации с целью повышения статуса. Большинство автономий тюркоязычных народов находилось в составе Российской Федерации.

Одним из наиболее промышленно развитых в России является Урало-Поволжский регион. Автономный Татарстан уже в советский период по многим показателям превосходил ряд союзных республик. После распада СССР здесь стали говорить о необходимости отделения от России. Для аргументации приводились исторические данные, в том числе и мифологизированные. В частности, преувеличиваются значение и размеры ханства, его культуртрегерская роль; в состав татар включаются как все тюркоязычные этносы, неправомерно названные татарами, так и часть башкир. Приватизируется вся культура и история предшествующих государств, преувеличиваются масштабы протестного движения. Такая трактовка вызывает недовольство соседних тюркоязычных автономий, для которых угроза ассимиляции татарами представляется проблемой самого выживания. Неудивительно, что мифологизация истории этих народов выражается в конструировании анти-татарских аргументов. Так башкиры оспаривают у татар исключительность тюрко-мусульманского наследия региона. Популярна в Башкортостане и шумерская гипотеза, но естественно с упором на особую связь с башкирами [112]. Автохтонная теория подкрепляется апелляцией к древностям Аркаима.

Еще одним тюркоязычным народом региона являются чуваши. Несмотря на то, что они православные, чуваши оспаривают у татар булгарское наследие. Еще в большей степени, чем башкиры, они претендуют и на наследие Шумера.

Для мифологизации истории всего региона характерно подчеркивание исключительности своих прав на землю, поэтому преувеличивается степень участия местных племен в этногенезе и приуменьшается степень пришлых элементов, но преувеличивается их значение для этногенеза соседей (этот мотив характерен и для русских мифологизаторов, которые связывают этногенез тех же татар с пришлыми монголами). С этой же целью удревняется история.

Вопрос о незаконности и насильственном характере включения тюркоязычных народов Поволжья и Приуралья в состав России позволяет поставить проблему о пересмотре границ с тем, чтобы непосредственно граничить с близкими по происхождению и культуре народами Казахстано-центральноазиатского региона.

Сложная этнополитическая ситуация на Северном Кавказе явилась фактором, сделавшим этот регион одним из наиболее ярких в мифологизации истории. Вопрос о территориальных границах здесь в ряде случаев привел к кровопролитным межэтническим конфликтам. Этому способствовало то, что тюркоязычные народы Кавказа, так же, как и их соседи адыги, в годы войны подверглись депортации, вследствие чего произошло изменение статуса их государственных образований и территории. Впоследствии они были объединены искусственно таким образом, что с тюркоязычными балкарцами государственность разделили кабардинцы, а с карачаевцами – черкесы. Естественно, что в этих республиках началась борьба за восстановление автономии, чему противодействуют адыги, считающие, что имеют больше прав на эту землю. Обращение же к истории всегда служило мощным аргумен­том в отстаивании своих прав на территорию. При этом подразуме­вается, что чем древнее предки, тем весомее аргументы в споре. В сложной ситуации здесь оказались ираноязычные осетины и тюрко­язычные карачаевцы и балкарцы, имеющие одних и тех же предков – аланов, сравнительно поздних поселенцев на Кавказе. Поэтому выяснение этнической принадлежности аланов – общих предков карачаевцев, балкарцев и осетин является особой темой в мифологизации истории народов Северного Кавказа. В этнической мобилизации используется и поэтическое наследие [113] и возрождение родовых собраний, на которых собираются представители фамилий, считающихся родственниками. Происходит и организационное укрепление родовых объединений [114, с. 153]. Делаются попытки возрождения адата, включения его в законодательство [115].

Кумыки населяют Дагестан и не имеют отдельного национального образования. Сложение кумыкской народности явилось очень сложным и длительным процессом. Несомненно, что в нем приняли участие и потомки ираноязычных скифов, которых этнический кумык М. Аджи считает тюркоязычными. Работы этого автора задают тон мифологизации истории на всем постсоветском тюркоязычном пространстве. К числу основных его тезисов относится утверждение о том, что первоначальным ареалом христианства был Алтай и «государство Дешт-и Кипчак» IV-V вв. н. э.

Начавшийся в эпоху перестройки и распада СССР процесс повышения статуса республик был затруднен для тюркоязычных народов многими обстоятельствами. В проводимой национальными элитами мобилизации этничности большую роль для обоснования исключительности прав на государственность и территорию стала играть история. Но поскольку общепризнанным является относительно поздний приход на Кавказ предков кумыков, карачаевцев, балкарцев – тюркоязычных гуннов, кимаков, кипчаков, булгар, хазар и ираноязычных аланов, то мифологизация истории их предполагает принятие тезиса об автохтонности всех предшествующих культур и наоборот, одновременном объявлении всех соседей – поздними пришельцами. Автохтонность подчеркивается и предлагаемой местными интеллектуалами трактовки национальной символики.

Мифологизация истории рекрутируется в политических целях и в Сибири, из которой началось движение тюркских племен на запад. Сейчас здесь совокупная численность представителей тюркских народов уступает самым поздним пришельцам – русским. Говоря о Сибири, следует сказать о ее сказочных природных богатствах. Эти факторы опосредованно повлияли на мифологизацию истории тюрков: относительно небольшая численность и ресурсы делают практически нереальным вопрос об исключительных правах тюркских народов на землю, хотя местные интеллектуалы периодически эту проблему поднимают и используют в качестве аргументов историю, в которой реальность смешивается с мифом.

Так, сибирские татары справедливо указывают на насильственный захват Сибирского ханства, что может послужить аргументом для постановки вопроса об автономии. Справедливо указывается и на неправильность отождествления сибирских с казанскими татарами. К примеру, Д.М. Исхаков, признавая все этносы, имеющие в названии компонент «татары», частью единого народа, где ведущее положение принадлежит средневолжским (казанским) татарам, тем самым создает предпосылки для создания «Великой Татарии», но одновременно отказывает в праве на самостоятельность другим группам [116].

В противовес этому, благодаря сибирско-татарским интеллектуалам, в результате проводимой этнической мобилизации, все большую популярность приобретает теория о самостоятельном пути развития, для аргументации которого практически изобретается преемственность с полумифическим народом Сыбыр.

Среди якутских (саха) интеллектуалов с целью удревнения своего происхождения разрабатывается миф о связи с древними среднеазиатскими саками, основанием для чего служит только звуковое сходство этнонимов. Между тем данное отождествление, хотя и делает народ древним, исключает его из числа автохтонов и соответственно не дает право на исключительное обладание уникальными природными запасами. Поэтому, наряду с традиционными мифологемами, изобретаются новые. Говоря о изобретенной традиции, отметим, что у якутов, наряду с тенгрианством возрождается религия Айыы [117, с. 196]. Неоязычество как форма изобретенной традиции возрождается у алтайцев и тувинцев. Среди тувинцев популярным становится сюжет о месте последнего упокоения Чингиз-хана.

Хакасская интеллигенция еще с советского периода разрабатывает проблему особой связи со средневековыми кыргызами, преувеличивая ее значение в ущерб роли сыгранной в их этногенезе другими этническими группами. Особую роль в регионе играет изобретение традиций: символов и религии, что со временем позволит удревнить свою историю и увеличить вклад своего народа в человеческую цивилизацию.

Помимо Российской Федерации, тюркоязычные этносы являются автохтонными в Украине, в Крыму. Сложная политическая обстановка в стране связанная со становлением государственности и развернувшимся мифотворчеством украинцев, вызвала как цепную реакцию определенное мифотворчество у этих народов и активный процесс изобретения традиции.

Характер мифологизированной истории караимов определяется также тем, что это единственный тюркоязычный народ, исповедывающий иудаизм. Хотя история показывает, что караимы образуют вместе с евреями воображаемое сообщество, последнее все равно воспринимается как сообщество реальное. Поэтому судьба караимов долгое время была неразрывно связана с трагической судьбой еврейского народа. Неудивительно, что появляется две противоположные, но обе мифологизированные истории караимов.

Первая, собственно караимская, стремится создать свою идентификацию, отличную от еврейской. В XIX в. караимские ученые М. Султанский и А. Фиркович выдвинули теорию, согласно которой караимы, в отличие от евреев-раввинистов, происходят от десяти колен израилевых и поэтому не разделяют вины в распятии Христа [118].

В XX в. караимское историческое мифотворчество было, прежде всего, связано с деятельностью проф. Серайи Шапшала (1873-1961 гг.). Он всячески поддерживал тюркские и языческие корни караимских народных верований. Само название «караимы» стало объясняться как происходящее от тюркского «кара» («черный»). В годы войны подчеркивалась роль славян в освоении Крыма и замалчивалось тюркское наследие. Объективное изучение караимской истории стало вдвойне опасным из-за обвинений в сионизме и в пантюркизме. В результате в общественном сознании возобладали искаженные представления об истории караимов [119].

Вопреки данным истории, в Израиле существует версия, что караимы, как религиозная общность людей возникла в Вавилоне в VIII в., оттуда они расселились по миру. Запрет на изучение проблемы этногенеза караимов еще более усилил ее мифологизацию. Подчеркивание общих с евреями корней и религии сделало возможным эмиграцию караимов в Израиль.

Другой тюркоязычный народ Украины – крымские татары, также как и караимы, могут претендовать на автохтонность в Крыму, поэтому они повсеместно используют историю для подкрепления своих требований, и мы наблюдаем здесь развитие мифологизации истории края со стороны славянского населения, которое удревняет свою историю с тем, чтобы показать несостоятельность требований тюрков Крыма.

Молдова, где располагается Гагаузия, после распада СССР, переживала межэтнический конфликт, приведший к расколу страны. Одной из ее частей, провозгласивших независимость, стала Гагаузия. Конфликт был улажен мирным путем и закреплен особый статус автономии. В ходе конфликта и после его разрешения гагаузы начали конструировать новую идентичность изобретая = возрождая символы, традиции и институты, где можно выделить несколько этнических уровней: русско-православный, молдавский, гагаузский. Использование истории делает возможным широкое проникновение Турции в Гагаузию.

Сформировавшийся на основе различных тюркоязычных групп литовско-татарский этнос, получил свое название в связи с устоявшейся традицией связывать всех тюрков с монгольским вторжением. В настоящее время, как и в Крыму и в Сибири, этот этноним становится одной из причин мифологизации истории со стороны поволжских татар, которые усиливают здесь свое влияние, способствуя одновременно процессу изобретения традиции. Это обстоятельство говорит о том, что если какой-либо народ не может претендовать на автохтонность, то этнополитические процессы, которые он переживают, сопровождаются мифологизацией в форме изобретения традиций.

Грузия после распада СССР переживает настоящий бум мифотворчества, вызванный не только необходимостью укрепления своей этнической идентичности, но и необходимостью сохранения целостности государства. С этой целью преувеличивается автохтонность грузин на той или иной территории страны и преуменьшается этническая история абхазов, осетин и турков-месхетинцев. С 1928 по 1937 гг. турки-месхетинцы подвергались репрессиям: их принуждали менять национальность и брать грузинские фамилии. С началом Великой Отечественной войны было мобилизовано практически всё взрослое мужское население. В 1944 г. турки-месхетинцы по обвинению в пособничестве врагам были депортированы. Этот миф дает возможность Грузии не допускать возвращения месхетинцев на родину предков.

Тюркоязычные этносы Восточной Европы (бывшие республики СССР) вынуждены во вновь образованных странах защищать свою идентичность, поэтому они прибегают к наиболее устраивающим их вариантам мифологизированной истории и прибегают к возрождению («изобретению») традиций.

Таким образом, мы видим, что процесс становления новой идентичности, нового политического образования сопровождается привлечением исторических данных и их мифологизированных версий. Рассмотрению этого явления в новых тюркоязычных государствах посвящен раздел. диссертации «Изобретенное прошлое в политических и социально-экономических процессах в новых независимых тюркоязычных государствах».

С обретением независимости происходил поиск идентичности и в Азербайджане. В 2001 г. президент Г. Алиев официально провозглашает идею азербайджанства. Она включает язык, культуру, национально-духовные ценности, обычаи и традиции» [120].

Строительство нового государства в Азербайджане было сопряжено с необходимостью отстаивания целостности территории в развернувшемся армяно-азербайджанском конфликте. Азербайджан пытается выиграть эту войну при помощи привлечения исторических данных. Карабахский конфликт задает основные векторы развития политизированной истории.

Прежде всего, возникает необходимость доказать, что предки азербайджанцев – тюрки являются автохтонами. Этногенез возводится к древним государствам, в том числе к Шумеру.

Существуют и внешние факторы, влияющие на мифологизацию прошлого. Так, непростые отношения сложились с Ираном, где существует провинция, называемая Азербайджан, поэтому само имя «Азербайджан» предпочитают связывать не с именем перса Атропата и предлагается, новая, но возводимая к глубокой древности этимология. Название «Азербайджан» вызывает протест у соседнего Ирана, который видит в нем возможность для сепаратизма [121, с. 326].

Активно разрабатываются сюжеты, постулирующие тюркоязычие скифов. Подтверждение этому находят в сведениях византийских историков, которые тюрков отождествляли с древними скифами, саками, массагетами, а гуннов – с киммерами. Для этнонима «сак» предлагается не иранская этимология, его возводят к общетюркскому sag (основа глагола «доить»). Создатели новых версий истории указывают, что в связи с территорией Азербайджана упоминается этноним «сакесин». Он означает «сакоподобный», «подобный сакам», что находит семантические аналоги в тюркских этнонимах. Одним из ключевых положений в деле доказательства исконности пребывания на данной территории является постулирование тюркоязычности албанцев.

Как в Армении, так и в Азербайджане процветает изобретение традиции – происходит переименование «иноязычных» объектов и соответственно появляются новые исторические карты, апроприируются памятники древности, их изображения появляются на почтовых марках. Изобретенная традиция нашла отражение и на государственных символах.

Одним из ведущих государств в Центральназиатском регионе является Узбекистан. Страна не имеет выхода к морям и к важнейшим коммуникациям Евразии, зато располагает различными крупными этническими анклавами и мозаикой в этнической структуре населения. Поэтому Узбекистан, явившийся советским проектом, должен был после провозглашения независимости, еще раз подтвердить свои права на территорию в нынешних границах. Сделать это было достаточно трудно, так как этноним «узбек» связан с достаточно поздним появлением в оазисах Средней Азии тюркоязычных племен с территории современного Казахстана. Поэтому в качестве предков были выбраны не узбекские Шайбаниды и ханство Абу-л-Хайра, а империя созданная великим завоевателем Тимуром. «Память о нем (Тимуре – А.Г.) имеет большое значение для строительства правового демократического государства, которое заняло бы достойное место в мировом сообществе, и воплощения идеи «Узбекистан – государство с великим будущим», – отмечается в школьном учебнике истории [122, с. 166].

Принятие тимуридского мифа, хотя и не решило вопрос преемственности этнонима, зато помогает не только разрешению проблемы легитимации нынешних границ, но и дает возможность претендовать на более обширные территории. Этническая преемственность решается классическим методом, в духе примордиализма – все предшествующие этносы, в том числе и ираноязычные, записываются в тюрки. Ими были объявлены скифы, саки, тохары, эфталиты и кушанцы, равно как и ряд выдающихся деятелей науки и культуры, такие как Ибн Сина и Беруни, Низами, Бедил и Рудаки [123]. Все это, наряду с апроприацией древней истории Бухары и Самарканда, вызывает недовольство со стороны Таджикистана, чья история также написана в примордиалистском ключе. Приватизация этносов в Узбекистане приводит к автоматической приватизации всего культурного наследия, причем не только иранского, но и общетюркского. Мифологизированная история находит выражение в государственных символах, территория республики обозначается на монетах, а портреты Тимура – на купюрах.

Каракалпакия, являющаяся автономией Узбекистана, вынуждена в целях сохранения своей территории от посягательств метрополии и своей идентичности от ассимиляции, также удревнять свою историю.

Мифологизированная история Узбекистана преследует главную цель – подтвердить легальность существования государства, как минимум, в существующих границах.

В Казахстане после обретения независимости стали вводиться в научный оборот новые документы, многие ранее закрытые темы получили освещение. В целом профессиональные историки Казахстана, немало пострадав­шие от тоталитарного режима, сохраняют научные традиции и не участвуют в формировании мифологизированной истории. Но можно утверждать, что наряду с наукой появился и ее мифологизированный вариант, на что обратил внимание и Президент страны. Мифы создаются, как правило, представителями технических наук, считающими, что история Казахстана создавалась по заказу и нуждается в переписывании. Характерно даже название одной из книг – «Альтернативная история Казахстана». Все это сочетается с существованием родоплеменной структуры. В последнее время, особенно в первые годы после обретения независимости, в Казахстане появилось много литературы, посвя­щенной отдельным племенам. Наряду с работами профессиональных историков, основанных на средневековых восточных источниках и освещающих ранее неизвестные страницы прошлого тюркских племен [124] публикуются и работы дилетантов [125; 126; 127]. Главная цель этих «исследований» – удревнение прошлого того или иного племени, рода, жуза. Такое внимание к истории племен было замечено и зарубежными исследователями [128, р. 58].

Мифологизации подвергся и сам образ жизни казахов. Появился тезис о том, что казахи и их предки вовсе не были преимущественно кочевым скотоводческим народом, а являлись носителями развитой земледельческой культуры [51, с. 40, 108].

Таким образом, мифологическое поветрие не миновало и Казахстан. Во многом это объясняется до конца не искорененной кочевой традицией разделения на родоплеменные группы. Группоцентрически ориентированные мифологизаторы создают приукрашенные истории своих родов, уводят их основание в глубокую древность. Недостаточно подготовленные «исследователи» не разделяют установившийся в науке взгляд на такие процессы, как сложение государственности и этноса, и поэтому автоматически зачисляют великого воителя Чингиз-хана в казахи. Получила в Казахстане определенное распространение и «новая хронология». Как и везде, происходит углубление истории народа до шумерского государства. Возможно, что это явление можно объяснить реакцией на выпады отдельных российских политиков о природной дикости кочевников, их неспособности создавать государства и культуру. Получили распространение и такие явления как изобретение традиции, которые чаще понимаются как их возрождение.

Мифологизированная история туркмен рисует нам образ народа, возникшего в глубокой древности, обогатившего человечество различными открытиями, создавшего величайшие империи. Но этот миф должен скрыть тот факт, что народ действительно создавший такие империи как сельджукскую и османскую, никогда не имел собственной государственности [129, с. 187]. Тем самым, миф, как минимум, легитимирует право на нынешнюю территорию, значительную часть которой составили земли, переданные ей, как говорилось выше, из среднеазиатских ханств. Другая, не менее важная цель мифологизированной истории – легитимация правящего режима и внутриполитического курса Туркмении, которую можно определить словами самого Президента Туркменбаши Великого: «Путь туркмен – это путь в Золотой век, это путь, осененный разумом и светом!» Иначе говоря, здесь, согласно мифологизированному времени, функционирующему по циклическому принципу, несмотря на закономерные временные трудности, произойдет Возрождение.

Линия развития мифологизированной истории Туркменистана определяется двумя наиболее важными факторами. Во-первых, Туркменистан, став независимым, оказался перед возможностью предъявления к нему территориальных претензий со стороны соседних государств. Объясняется это и достаточно произвольным созданием территории Туркменской ССР, которая стала одной из первых тюркоязычных республик, получивших статус союзной республики. Опасность этого происходила и потому, что до появления Туркменской ССР, которому наследовала независимая Туркмения, не существовало в Центральной Азии туркменского государства, хотя сами туркмены создали ряд государств и империй. Это созидательство является одним, притом важнейшим вариантом культуртрегерства, которое заключается в том, что туркмены являются «изобретателями» многих достижений, которыми они обогатили человечество.

Видимо для того, чтобы у соседних тюркоязычных государств не возникло сомнений по поводу правомерности существования нынешних границ республики, в Туркмении наиболее популярной является теория об исключительной сопряженности туркмен с древними тюрками, но так как, последние пришли с востока, то тюрками называют все автохтонные племена, прежде всего, аланов. История туркмен и их государства имеет многотысячелетние истоки и традиции.

Во-вторых, в Туркмении сложился авторитарный режим правления. Для его оправдания был изобретен миф о происхождении рода Туркменбаши от Александра Македонского, что для традиционного сознания равносильно божественному происхождению.

Роль мифологизированной истории для существования Туркменистана настолько велика, что матрица для всех исторических исследований была создана самим президентом государства. «Рух-нама» – это классический миф, в котором есть «золотой век туркмен», который пресекли многочисленные враги, разрушившие города, памятники и т.д. До сих пор еще не преодолены последствия диких вторжений, поэтому сейчас Туркмения переживает определенные трудности, но под руководством мудрого лидера, страна (согласно мифологической циклической схеме) вернется в Золотой век. Тем самым «Рух-нама» служит не только для внешнеполитических целей, но и для оправдания внутренней политики

Кыргызская Республика является одной из пяти новых независимых государств Центральной Азии. Слабая экономика страны, межэтнические конфликты, трайбализм, постоянные политические кризисы не вселяют уверенность в завтрашнем дне. Известно, что страна входит в число наиболее бедных государств мира. Закрытие предприятий, безработица вынуждают людей в поисках источников доходов покидать республику. Это приводит не только к постоянным «революциям» и нестабильному политическому положению, но и заставляет политиков искать выход из создавшегося положения. Для стабилизации климата в стране, внесения уверенности об ожидающем светлом будущем, применяется миф, поскольку он строится по циклической схеме. Повсеместно говорится о «золотом веке» в истории народа – «кыргызском великодержавии», с помпой отмечаются придуманные к случаю даты – создания эпоса «Манас», основания Оша и т.д. Для подтверждения версии изобретается великое прошлое. Прежде всего, еще не установлена связь между енисейскими и тянь-шанскими кыргызами. Кроме того, если такая связь будет установлена, то возникнет вопрос о том, что кыргызы являются здесь пришельцами. Поэтому одновременно с этим в предки кыргызов записываются различные местные племена древности и средневековья, при этом приоритет все же отдается народам прославленным своими деяниями – гуннам и предварительно отюреченным сакам и скифам. Как и в Казахстане, многие люди считают Чингиз-хана своим соплеменником, при этом обходится вопрос об отсутствии у кыргызов ханской власти. В освещении событий позднего средневековья, всячески преувеличивается роль кыргызов в политических событиях в регионе.

Мифологизированная циклическая история должна вселить в людей твердую уверенность, что у народа, у которого было столь великое прошлое, будет не менее великое будущее.