Предисловие

Вид материала

Книга

Содержание 3.10.2. Сеанс в понедельник 3.10.21. Уик-энд как праздник 3.10.22. Уик-энд является оставлением 3.10.23. Уик-энд и функции Эго 3.10.24. Другие клинические данные 3.10.25. Технические проблемы 3.10.3. Реакция переноса, вызывающая затруднения 3.10.31. Ошибки в оценке способности к переносу 3.10.311. Эротизированный перенос

Подобный материал:

• Содержание предисловие  3 Введение, 2760.07kb.
• Томас Гэд предисловие Ричарда Брэнсона 4d брэндинг, 3576.37kb.
• Электронная библиотека студента Православного Гуманитарного Университета, 3857.93kb.
• Е. А. Стребелева предисловие,, 1788.12kb.
• Breach Science Publishers». Предисловие. [3] Мне доставляет удовольствие написать предисловие, 3612.65kb.
• Том Хорнер. Все о бультерьерах Предисловие, 3218.12kb.
• Предисловие предисловие petro-canada. Beyond today’s standards, 9127.08kb.
• Библейское понимание лидерства Предисловие, 2249.81kb.
• Перевод с английского А. Н. Нестеренко Предисловие и научное редактирование, 2459.72kb.
• Тесты, 4412.42kb.

3.10.2. Сеанс в понедельник


Правильнее эту секцию следовало бы назвать «Сеанс в пятницу и в понедельник», или, лучше всего, «Ре­акции пациента на отделение, из-за уик-энда, от ана­литика». Для краткости, а также потому, что Фрейд еще в 1913 г. говорил об «осадке понедельника», я и назвал этот раздел «Сеанс в понедельник». Мы знаем, что на­ши пациенты будут эмоционально реагировать на все отделения от аналитика. Некоторые реагируют так, как будто уик-энд — праздник, карнавал, другие — так, будто это отказ или оставление. Ференци (1919с) опи­сал «невроз воскресенья», который имел место, когда его пациенты утрачивали то отвлечение внимания и раз­влечение, которое несла им повседневная работа. Фрейд в «Тотеме и табу» (1913а) и позже в «Печали и мелан­холии» (1917) описал некоторые из динамики и струк­турных изменений, которые имеют место во время праздников. Он разрабатывал некоторые из этих дней и дальше, в различных работах. Хороший обзор, посвя­щенный этому вопросу, был опубликован в 1955 г. Гриншейтеном. Однако никто из авторов не подчерки­вал центральной роли ситуации переноса как детерми­нанты для реакции пациента на уик-энд. Я намереваюсь исследовать некоторые типичные способы, которыми па­циенты реагируют во время анализа на прерывание аналитической работы, вызванное уик-эндом.


– 393 –


3.10.21. Уик-энд как праздник


Для некоторых пациентов отделение, вызванное уик-эндом, является поводом для празднества, это перерыв, передышка, отдых; оно означает возможность восстанов­ления сил от лишений и требований психоаналитичес­кого лечения. Очевидно, что, когда это имеет место, это является знаком того, что ежедневная психоаналити­ческая работа выполняется при постоянном сопротивле­нии. Удивительно, как часто может случаться, что па­циент открыто не показывает присутствия сопротивле­ния до сеанса в пятницу или до сеанса перед отпуском, когда вдруг, к. удивлению аналитика, пациент реаги­рует на этот перерыв в работе как на приближение празднества или веселья; в таком случае аналитик дол­жен сделать вывод о присутствии латентного раздра­жения по отношению к психоаналитическому лечению, которое не проявлялось в рабочий период времени. Это показывает, что аналитик, должно быть, является чем-то вроде критического Суперэго для пациента. Пациент работает в анализе под давлением обязательств, по принуждению, покоряется ситуации без отчетливого проявления этой покорности. Пациент может осозна­вать, а может и не осознавать этого, но его реакции на приближение праздника четко покажут это. Пациенты, которые так чувствуют себя в пятницу, перед уик-эндами, и пациенты, которые имеют чувство облег­чения и удовольствия в конце каждого психоаналити­ческого сеанса, относятся к этой категории.

Когда аналитик является критической фигурой Су­перэго для пациента, поведение пациента во вре­мя уик-энда будет состоять из смеси различного рода инстинктивных свобод. Здесь будет и изобилие либидоз­ных и агрессивных устремлений, обычно с регрессив­ным, инфантильным оттенком. Поразительно, когда па­циенты будут сдерживать свою сексуальную жизнь, а затем, во время уик-эндов, будут разрешать себе раз­нообразную прегенитальиую активность. Во время уик-эндов часто наблюдается резкое увеличение половой активности, мастурбации и неразборчивых связей. Па­раллельно увеличивается число агрессивных акций. Не­которые пациенты отыгрывают вовне то, к чему их при­водили свободные ассоциации в течение недели. Эти


– 394 –


пациенты ведут себя так, будто аналитик является но­сителем их Суперэго. Тогда сеанс в понедельник стано­вится сеансом для исповеди и искупления вины. Для них сеанс в понедельник становится воскресной испо­ведью. В понедельник они очень часто начинают сеанс с подробного перечисления всех своих грехов, с чувст­вом вины и стыда, страха наказания и сильным самоуни­чижением. Поразительно, что когда такие пациенты слу­чайно встречают своих аналитиков во время уик-энда, они бывают шокированы, потому что фантазируют, что аналитик не существует во внешнем мире. Или же они могут фантазировать, что аналитик локализован в офи­се, у него нет жизни вне офиса. Некоторые пациен­ты бывают шокированы, встретив своего аналитика на концерте или в театре. Некоторые не будут узнавать его, становясь истерически слепыми, и развивают ско­тому в отношении него. Важно осознавать эту проек­цию Ид и Супэрэго, а также неявные сопротивления, которые молчат во время работы в течение недели.


3.10.22. Уик-энд является оставлением


Для многих пациентов уик-энды, или интервалы между аналитическими сеансами, означают потерю объекта любви. Для них перерыв означает отделение, растор­жение, разобщение и конец. В той или другой форме пациенты ведут себя так, будто они чувствуют, что по­теряли объект любви. Они часто реагируют на уик-энды так, будто последние означают отказ аналитика. Сеанс в пятницу обычно тратится на непродуктивную злобу из-за того, что уик-энды означают праздник для аналитика, и он покидает, оставляет пациента. Для такого пациента сеанс в понедельник означает конфронтацию между ним, отвергнутым и обиженным, и отвергнувшим его агрессивным аналитиком. Для невротически депрессив­ного пациента сеанс в понедельник может также быть воссоединением с утраченным объектом любви и будет восприниматься как счастье. Некоторые пациенты чув­ствуют облегчение, обнаружив, что аналитик пережил их желания смерти. Важно осознавать, на каком уровне это переживается или хотя бы то, на каком уровне пре­деминантные реакции имеют место. Более того, что мы видим на переднем плане: какие стремления и защиты.


– 395 –


Видим мы агрессивное поведение или компенсаторное или попытки реституции?

Для многих пациентов уик-энды оживляют эдипову ситуацию. Для таких пациентов уик-энд является глав­ной сценой, из которой он исключен. Он борется с ин­цестуозными чувствами или развивает вину, тревогу или депрессию или, возможно, он отыгрывает вовне в. какой-то форме или же развивает другой аспект эди­повой ситуации. Некоторые пациенты борются с не­осознанными желаниями смерти и бывают тревожными и подавленными виной каждый понедельник при встрече со своим аналитиком. Некоторые чувствуют печаль и депрессию из-за того отторжения. Другие чувствуют враждебность с жестокой завистью. Некоторые пациен­ты чувствуют все это и приходят на сеанс с депрессив­ными или с враждебными чувствами. Другие отрицают такие чувства своим поведением или показывают: «Я мо­гу не беспокоиться» или «Кто нуждается в вас?». Неко­торые пациенты очень упорно работают на сеансе в по­недельник, искупая свои желания вины или поведение, ведущее к чувству вины, пытаясь таким образом до­биться воссоединения с аналитиком. Некоторые на сеан­се в понедельник молчат из-за враждебности и раздра­жения оттого, что их отвергли. Некоторые пациенты развивают соматические реакции во время уик-эндов в попытке разрядить эти приемлемые эмоции или побуж­дения. Для пациентов типично приходить слишком рано или опаздывать в понедельник. У меня был пациент, который пел в комнате ожидания каждый понедельник и весело насвистывал, что было его попыткой отрицать враждебность и вину, которые он чувствовал, попав снова в аналитическую ситуацию.

Утрата объекта любви на время уик-энда может пе­реживаться как на оральном, так и на анальном уровне. Я наблюдал пациентов, которые чувствовали, что ни­чего не продуцируют в понедельник, тогда как другие приходили с большим материалам, который они запи­сали и сохранили, чтобы вывалить эту гигантскую массу передо мной и получить мое одобрение. Для некоторых пациентов уик-энд был оральной депривацией, и они возвращались в понедельник, испытывая жгучее жела­ние быть «накормленными» мною, «напоенными» моим голосом, а не для того, чтобы услышать, что я им ска-


– 396 –


жу. Одна такая пациентка, миссис К., часто проводила целые уик-энды загорая, в попытке переместить тепло­го, любящего солнце-отца, как это описывал Ференци (1914д).

С технической точки зрения, задача состоит в том, чтобы осознать, как реакция на уик-энд соотносится с ситуацией переноса, и сделать так, чтобы пациент осо­знал это. Поразительно, как сопротивляются подчас па­циенты принятию значения переноса своего поведения в уик-энд. Сеансы в пятницу и в понедельник наиболее важны для раскрытия и демонстрирования важных ре­акций переноса. Моя депрессивная пациентка страдала запорами каждую пятницу, сохраняя свои фекальные массы в себе как заменитель меня, и могла освободить­ся от них только в понедельник, при возобновлении ана­лиза. Это было первым крупным достижением в нашем понимании ее орально-анального отношения ко мне.


3.10.23. Уик-энд и функции Эго


Для некоторых пациентов, которые находятся в от­носительно сильном регрессивном состоянии, отсутствие аналитика может восприниматься как потеря функций Эго. Это относится к пациентам, испытывающим силь­ные муки интенсивного инфантильного невроза перено­са, а кроме того, в любое время — у пограничных па­циентов. Тогда аналитик будет функционировать как дополнительное Эго, и отделение от него может привести к потере оценки реальности, дезориентации, деперсона­лизации, утрате идентичности и т. д. Может быть, не­обходимо наблюдать таких пациентов в течение уик-энда или иметь с ними телефонный контакт. Иногда просто знание местонахождения аналитика делает не­нужным создание каких-то заменителей его.

Существуют и другие способы, которые пациенты могут использовать в качестве функции Эго в переносе, что может проясниться во время отделения. Аналитик может использоваться пациентом для того, чтобы смяг­чить критические требования Суперэго. Тогда во время уик-энда такие пациенты могут вернуться к своему ги­перкритичному анти-инстинктивному состоянию. Такие пациенты не могут попусту тратить время во время уик-эндов или праздников, они должны заниматься какой-


– 397 –


нибудь стоящей задачей или культурными занятиями или укреплением здоровья. У некоторых таких пациен­тов искушения во время уик-эндов могут вызвать ог­ромную вину и реакции стыда. Для них сеанс в пятницу является началом опасного путешествия, а сеанс в по­недельник — возвращением к безопасности.


3.10.24. Другие клинические данные


Существуют пациенты, которые будут прекращать работать в пятницу, руководствуясь правилом: «Я по­кину вас прежде, чем вы меня». Этот вопрос о том, кто кого покидает, может быть очень важным техническим моментом при работе с очень слабыми пациентами. Для того, чтобы избавить таких пациентов от жестокого чув­ства заброшенности, я часто считаю, что им можно раз­решить уехать ненадолго, на день или несколько дней раньше, чем уезжаю я сам. Такие пациенты нередко сводят на нет последний перед отпуском сеанс. У меня были такие пациенты, которые молчали или были непро­дуктивными по пятницам для того, чтобы продемон­стрировать отношение: «Кто в вас нуждается?» Они тратят последний сеанс на то, чтобы показать свое пре­зрение к аналитической работе.

Когда аналитик ощущается, главным образом, как фигура ненавидимая, сеанс в пятницу может означать путь к свободе из страдания, и аналитик может вызвать определенную эйфорию у пациента. Однако при таких условиях, пациент может впасть в депрессию во время уик-энда, из-за того, что эта враждебность будет на­правлена внутрь, или может возникнуть тревога из-за бессознательного ожидания какого-нибудь несчастья с аналитиком.

Реакции на сеанс в понедельник будут зависеть от того, что происходит во время уик-энда и, помимо всего прочего, от того, какое значение переноса имеет анали­тик в данное время, является ли аналитик критическим Суперэго, утраченным объектом любви, отвергающим объектом любви, нуждающимся Эго или соблазняющим Ид. Является фигура аналитика любящей или ненави­дящей, благожелательной или суровой, поддерживаю­щей или критикующей?

Вне зависимости от того, что кроме этого происхо-


– 398 –


дит в анализе, сеанс в пятницу предвещает уик-энд и приближающееся отделение от аналитика, и это следует принимать в расчет. Чтобы ни происходило во время уик-энда, тот факт, что событие случилось во время отделения от аналитика, будет влиять на все другие данные. Нередко пациенты реагируют на сеанс в поне­дельник с чувством: «Я плохой, и это ваша вина, по­тому что вы бросили меня на уик-энд».

Реакция пациентов на сеансы в пятницу и в поне­дельник будут изменяться во время курса анализа.

Мой пациент, мистер З., который ненавидел сеансы в понедельник, потому что не мог позволить себе скучать по мне, поскольку это бы имело оттенок гомосексуаль­ности, бывал ужасно непродуктивен по понедельникам. Когда же, в конце концов, он смог выразить свое горе при приближении сеанса в пятницу, он стал упорно ра­ботать и по понедельникам.

Депрессивная пациентка миссис К. чувствовала, что она перестает жить, когда наступает пятница, и стано­вится «зомби» во время уик-эндов, потому что она чув­ствует, что более не имеет отношения ко мне. Когда она смогла влюбиться вне анализа, она нетерпеливо ждала сеанса в пятницу и своих собственных каникул во время уик-энда.

Не следует забывать, что уик-энд представляет со­бой миниатюрную копию того, что аналитик может ожидать от конца анализа.


3.10.25. Технические проблемы


Одной из технических проблем является восстанов­ление рабочего альянса, такого, чтобы аналитик мог анализировать реакцию пациента на отделение. Я по­лагаю, что, когда Фрейд говорил об осадке понедель­ника, он имел в виду дневной остаток, переживаемые со­бытия отделения плюс сопротивления, вызванные отде­лением, которые мешают возобновлению рабочего аль­янса. Когда эти остатки и сопротивления выраже­ны и прояснены, аналитик может приступить к анали­тической работе снова.

Другая техническая проблема состоит в выборе под­ходящего времени и дозирования интерпретации. Ана­литик должен также принимать во внимание то, что ин-

– 399 –


терпретация, даваемая в пятницу или перед отпуском, будет обдумываться самим пациентом какой-то период времени. Следовательно, дозировка новых и болезнен­ных инсайтов должна быть меньше, чем если бы та же самая интерпретация давалась при регулярной работе. Аналитик должен оценить: сможет ли пациент вынести данные инсайты в одиночку в течение такого периода времени. Я вспоминаю свою ошибку в отношении это­го, которую я допустил, будучи еще совсем молодым аналитиком.

Молодая женщина-пациентка в пятницу рассказала сновидение, в котором впервые был ясный гомосек­суальный образ. Ее ассоциации также затрагивали эту тему. Я сделал то, как я думал, что было точной ин­терпретацией ее гомосексуальных чувств по отношению к ее подруге, школьной учительнице. Ответ пациентки на сеансе казался вполне соответствующим. Когда она вернулась в понедельник, она была совершенно молча­ливой, и это продолжалось две недели. Позже я обна­ружил, что она стала деперсонализированной во время уик-энда, когда обдумывала мою интерпретацию. Вопрос о дозе будет обсуждаться более детально во втором томе.

Другой проблемой техники является осложняющее обстоятельство, заключающееся в том, что означает уик-энд для аналитика. Хотя это, главным образом, про­блема контрпереноса и будет обсуждаться во втором томе, она заслуживает упоминания и сейчас. Некото­рые аналитики будут реагировать на сеанс в пятницу так, будто они покидают своих детей, с тяжелым серд­цем, чувством беспокойства, сожаления, а для других это будет переживание облегчения и радости. Для не­которых аналитиков сеанс в понедельник является воз­вращением с чувством облегчения к тем, о которых они беспокоились. Другие аналитики встречают понедельник с усталой покорностью как ежедневную работу. Суще­ствуют аналитики, которые не могут дождаться сеансов в пятницу и такие, которые не могут дождаться сеансов в понедельник. Они готовы работать и по воскресеньям, а другие уже ко вторнику кажутся изнуренными и ис­черпанными. Я должен сказать, что, хотя анализ — это работа, он должен быть работой, приносящей радость, а не мучительной или изнуряющей. Поразительно, как


– 400 –


часто аналитики жалуются на свое утомление. Однако я уверен, что иногда эти жалобы не совсем точны; бывает, это становится манерой речи; стало принятым говорить об изнурении аналитиков. Все это выглядит так, будто некоторые аналитики стес­няются позволить себе получать удовольствие от своей работы, так, будто удовольствие может подразумевать отсутствие серьезности (Сцасц, 1957).

Правда, я хотел бы сказать, что многие психоана­литики действительно страдают от перерабатывания, вероятно, это связано с характером работы. У некото­рых значительно больше сеансов, чем они смогут вести эффективно. Меня поражает, как много аналитиков участвует в напряженной деятельности, выходящей за рамки обычной, а именно, в собраниях комитетов, науч­ных собраниях, лекциях, семинарах и т. д. после пол­ного рабочего дня с пациентами. У них остается совсем мало времени и энергии для собственных семей, они слишком истощены, когда начинают работу со своими пациентами на следующий день. Психоаналитическая: терапия является профессией, предъявляющей повышен­ные требования, и перерабатывание делает их выполне­ние совершенно невозможным (Гринсон, 1966).

Суммируя сказанное: существуют специальные кли­нические и технические проблемы, связанные с сеан­сом в понедельник. Пациент реагирует бесчисленным количеством способов на отделение от своего аналити­ка: это зависит от того, какую фигуру из детства ана­литик представляет. Пациент реагирует, и эта реакция: должна быть определена и интерпретирована. Необхо­димо восстановить рабочий альянс, который был нару­шен отделением и накопленными внешними пережива­ниями. Все это осложняется контрпереносом из-за от­деления на время уик-энда.


3.10.3. Реакция переноса, вызывающая затруднения


Я уже говорил о том, что наиболее частой причиной неудачного анализа являются «неподатливые» реакции переноса. Под этим названием я подразумеваю особую разновидность сопротивления переноса, которое харак­теризуется тем, что остается фиксированным, упорным, не поддается влиянию, несмотря на то, что с ним, вроде


– 401 –


бы, правильно работают. Достаточно странно, что па­циенты с такой проблемой, как кажется, охотно и даже страстно стремятся продолжать свой непродуктивный анализ годами. Как кажется, они находят неявную ком­бинацию удовлетворения и безопасности в аналитичес­кой ситуации, что заставляет их цепляться за лечение и не искать других способов решения своих проблем. Хо­тя трудные реакции переноса могут иметь место в силь­но различающихся диагностических группах пациентов, в целях большей концентрации внимания на техничес­ких проблемах я подразделяю их на две категории. Можно выделить большую группу пациентов, клини­ческие данные которых и поведение, при первом взгляде, делают их вполне подходящими для классического ана­лиза, и то, что они не подходят, может выясниться толь­ко после некоторого этапа работы. Другая группа трудных случаев является таковой потому, что в техни­ке были допущены неявные, но серьезные ошибки. Большинство случаев и неудач являются смесью того и другого.


3.10.31. Ошибки в оценке способности к переносу


Обычно мы ожидаем, что пациенты, которые страда­ют от психоневротических симптомов и не имеют оче­видных признаков психоза или любого заметного обед­нения объектных отношений и, как кажется, имеют хо­рошо функционирующее разумное Эго, будут способны эффективно работать в аналитической ситуации. Тем не менее, опыт показывает, что существует значитель­ное число пациентов, которые при предварительном ин­тервью, кажется, удовлетворяют всем этим требова­ниям, а позже оказывается, что они не подходят для психоанализа, даже когда количество этих интервью было достаточным, и выполнены они были тщательно. Эта особая патология, которая ускользает от преанали­тического исследования, четко проявляется только в процессе анализа, главным образом, при развитии пе­реноса. Только тогда аналитик может понять, что па­тология пациента, в отношении его способности уста­навливать объектные отношения, дефектна и мешает проведению классического психоанализа. Природа это­го дефекта обнаруживается при неспособности пациента


– 402 –


сформировать рабочий альянс, так же как и невроз пе­реноса. Этот недостаток перечеркивает все достигну­тое, включая и диагностическую категорию. Я на­блюдал шизофренических пациентов, которые поддава­лись анализу, и психоневротиков, которые ему не под­давались. Пациент, для того, чтобы поддаваться ана­лизу, должен обладать способностью формировать оба эти типа отношений с аналитиком одновременно (см. секцию 3.5).

Следовательно, только испытательный период смо­жет точно показать, подходит или нет данный пациент для психоаналитической терапии (Фрейд, 1913; Экстейн, 1950). Иногда может быть трудным, если не невозмож­ным, убедить пациента прервать терапию. Для некото­рых пациентов может оказаться необходимым сохранить то, что выглядит как психоаналитическая ситуация, по­тому что они нуждаются в этом для поддержания своего хрупкого равновесия. Для них терапевтическим будет только фасад психоанализа, а не сущность процедур. Такие пациенты будут часто оставаться на стабильном и искусственном непсихотическом уровне с помощью такой терапии (Феничел, 1945а, р. 551). Для других пациентов потребуется длительный период подготови­тельной терапии, прежде чем они будут должным обра­зом подготовлены для психоанализа. Попытаюсь проил­люстрировать это описанием нескольких случаев, когда пациенты были неправильно направлены для прохожде­ния психоанализа из-за ошибок в оценке того, подда­ются они анализу или нет.


3.10.311. Эротизированный перенос


Под таким заголовком я хотел бы описать ту разно­видность пациентов, которые, на первый взгляд, кажут­ся типичными психоневротиками, но развивают на ранних стадиях анализа трудно поддающийся обра­ботке эротический перенос. Таких пациентов отличает не просто высокая интенсивность данного осложняюще­го фактора, но и некоторые качественные особенности. Фрейд (1915а) описал тип невротической пациентки, развившей сильный эротический перенос, который не поддавался аналитической технике. Он приписал это вспыльчивости, неспособности выносить суррогаты и


– 403 –


труднообрабатываемым потребностям в любви. Затем Блитцштейн (в личном сообщении) и Раппопорт (1956) описали сходные проблемы переноса, основной чертой которых являются упорные эротические требования.

У меня было два таких случая, оба с женщинами. (Все случаи эротизированных переносов, о которых я знаю, имели место у женщин-пациенток в анализе с мужчинами.) В обоих случаях у меня было такое впе­чатление от предварительных интервью, будто я имею де­ло со смесью истерических и невротически-депрессивных элементов. Обе пациентки во время предварительных интервью, казалось, относились ко мне вполне соответ­ствующим образом. Я не мог обнаружить никаких за­метных дефектов в функционировании их Эго: у них, ка­залось, была склонность к психологии, хорошее вообра­жение, хорошие собственные достижения, адекватная социальная жизнь и т. д. В обоих случаях были жалобы, включающие сексуальные затруднения и жалобы на неудовлетворяющую их любовную жизнь в замужестве, тенденция к навязчивым фантазиями ревности, нераз­борчивым связям, проблемам сна.

Обе пациентки развили сильный сексуальный пере­нос ко мне уже в первые часы пребывания на кушетке. Их чувства становились все интенсивнее и примитивнее. В обоих случаях я испытал сильные затруднения, пы­таясь их направить на работу с этим материалом. Они осознавали свои чувства и могли описать свои импульсы и желания, которые были сильно отягощены орально. Они хотели и даже требовали физической близости, телесного контакта, который означал объединение, об­ладание и слияние с ними. Они были готовы к действи­ям и едва сдерживали себя от осуществления своих им­пульсов; они были фрустрированы и приходили в ярость от необходимости вербализации и размышления. Хотя они, казалось, и слушают мои вмешательства и интер­претации; это их не затрагивало, на них не оказывали влияния обычные аналитические меры. Если они согла­шались с интерпретацией, это было просто движением губ и означало просьбу прекратить разговаривать. Они приходили на сеанс, полные страстного желания, но не по поводу инсайтов, а только в поисках физической близости. Мои вмешательства казались им не относя­щимися к делу.


– 404 –


Сначала у меня было такое впечатление, что эти па­циентки развивали острый, интенсивный и очень регрес­сивный эротический невроз переноса. Но мне никак не удавалось установить с ними рабочий альянс. Их реак­ции переноса были совершенно Эго-синтоничны и не имели отношения к самонаблюдению. Я стал осознавать безумство их проявления любви ко мне. То, что, каза­лось, было разновидностью чувственной страсти, было более похоже на упорный, подтачивающий голод. Их чувства ко мне были не просто невротическим расст­ройством, а, скорее, напоминали манию. Такие реакции были определены как психоз переноса (Литтле, 1958; Рейдер, 1957). (В секции 3.4 я обсуждал различия меж­ду невротическим и психотическими явлениями пере­носа.)

Причиной большой интенсивности реакций и препят­ствий при излечении является очень сильная тревога. В обоих случаях я установил, что пациентка была на грани падения в пучину гомосексуальной любви к ма­тери. Их эротические реакции на меня представляли собой последнюю отчаянную попытку захватить свою собственную сексуальную идентичность. У одной из них был дополнительный элемент, на который, в конце концов, был пролит свет. Ее экстравагантные реакции были также отрицанием растущего осознания того, что она утрачивает контакт с людьми вообще. Это была утрата внутренних объектных образов.

За весьма короткое время я осознал, что первона­чальная клиническая оценка этих пациентов была оши­бочна. Утрата визуального контакта, сенсорная депри­вация, которая была вызвана лежанием на кушетке, мобилизовали интенсивный либидозный голод и защиту переноса. Эти пациентки не подходили для анализа, потому что не могли вынести тех деприваций, ко­торые требуются при классическом психоанализе (М. Векслер, 1960). Их способность к формированию и поддержанию объектных отношений была слишком недостаточна для того, чтобы они оставались толе­рантными ко всем тем превратностям явлений переноса, которые имеют место в анализе. В случае обычного психоневроза, наряду с неврозом переноса, существует более реалистичное объектное отношение к аналитику, которое позволяет сформировать рабочий альянс


– 405 –


(А. Фрейд, 1954а). Это то относительно реалистичное объектное отношение, которое позволяет пациентке рисковать, развивая интенсивный невроз перено­са. Пациентки, которых я описываю, утратили способность формировать и поддерживать такое отно­шение в комплексе с интимностью, интенсивностью и дистанцией аналитической ситуации. В диагностическом отношении я понял, что они, скорее всего, скрыто им­пульсивные, аддиктивные характеры с психотическими тенденциями.

Когда я осознал строгую ограниченность их способ­ности формировать объектные отношения, готовность к взрывчатым отыгрываниям, близость к психозу, я по­нял, что этих пациенток не следует подвергать лише­ниям классического психоанализа. Они нуждались в такой психотерапии, которая бы не ставила под угрозу защитно-инстинктивный баланс (Найт, 19536). Я попы­тался усилить те защиты, которые казались относитель­но здоровыми, и усилить другие функции их Эго, про­буя использовать себя как явное дополнительное Эго и Суперэго. Сеансы проводились в положении лицом к лицу, без упора на свободные ассоциации. Мое отноше­ние было решительное, прямое, дружеское, но, прежде всего, чисто терапевтическое. Я демонстрировал им их ошибки в мышлении и умении разбираться и предлагал лучшие альтернативы. Я стал их ментором и гидом. Я старался никогда не быть соблазнительным или ка­рающим. Постепенно посредством идентификации функ­ционирование их Эго улучшилось и вместе с тем улуч­шилась их способность к более зрелым объектным от­ношениям. В конечном счете, одна из пациенток смогла начать более классический анализ с другим аналитиком после полутора лет психотерапии. Другая пациентка проходила психотерапию со мной в течение пяти лет, но эта терапия становилась все более аналитической по мере ее завершения. Причины для таких решений будут обсуждаться в секции 3.104 по «запросу о смене анали­тиков».